***
Алое зарево лесного пожара освещало ночное небо над горой Луаньцзан, затмевая свет сотен звёзд и только полная луна, как в насмешку, всё также ярко горела на небосводе, бросая холодные блики на черные скалы. У подножья горы собиралась многотысячная армия заклинателей, что кричали проклятия в сторону хозяина этих мест, перечисляя его преступления, как настоящие, так и приписанные умелыми руками закулисных интриганов. —Сжечь Повелителя Мертвых! — Покажись, убийца тысяч заклинателей! —Вэй Усянь, ты считаешь, что похищение тел убитых тобою Цзинь Цзысюаня и Цзян Янли сойдет тебе с рук?! —Что случилось с похищенными заклинателями Ордена Ланьлин Цзинь?! Выйди и ответь нам! —Уничтожим Отступника и его прихвостней! —Думаешь, если ты забрал своего верного пса, то смерть тебе не страшна?! Под эти и подобные гневные речи, заклинатели, под предводительством Главы Ордена Юньмэн Цзян, Главы Ордена Цинхэ Не, Главы Ордена Гусу Лань и Главы Ордена Ланьлин Цзинь, поднимались в гору, сражая на пути сотни агрессивных темных тварей, которых оставил для задержки атакующих Старейшина Илина. В это же время на горе под командованием Вэй Усяня и Четвёртого Дядюшки, все те немногие Вэни, что выжили после того как Вэнь Цин и Вэнь Нин покинули их, собирались в пещере Фумо в самом дальнем её ответвлении, предварительно собрав там всю еду и воду, что у них была. Последним в безопасный карман пещеры вошел Вэй Усянь, что нёс на своих руках дрожащего ребенка. А-Юань находился на грани слез и свое мало-мальское успокоение находил в объятиях приемного родителя, тесно прижимаясь худым личиком к чужому плечу. Темный Магистр нежно укачивал сына, шепча, что малышу не следует бояться, что Сянь-Гэгэ всех защитит, что все будет хорошо, их больше не тронут. Вэнь Юань, а с недавних пор Вэй Юань, хотел верить в слова своего родителя, но что-то подсказывало маленькому мальчику ни в коем случае не отпускать руки отца. Малыш был уверен, если Сянь-Гэгэ сейчас уйдет, то больше не вернется. Никогда. Увидев, как детские пальчики ещё сильнее сжали его одежды, Вэй Ин взглядом попросил помощи у Четвертого Дядюшки, что тут же оказался рядом со своим негласным Главой и мягко постарался отстранить ребенка. Юань долго сопротивлялся, но когда старшему удалось отцепить его от опекуна, то залился горькими слезами. Четвертый Дядюшка уже зашёл за защитный контур в едва заметный проход, где его уже ожидали остальные Вэнь, как ребёнок в его руках стал извиваться и вырываться, беспрестанно плача и зовя родителя. —А-Нян! А-Нян! —Вэнь Юань тянул свои худые ручки к Старейшине Илина, пытаясь дотянуться хотя бы до края его одежд. С его чудесных глаз лились горькие слёзы, а маленькое тело вздрагивало от всхлипов. Вся душа Вэй Усяня заледенела от вида своего чада, что так отчаянно звало его. Темный магистр в два шага оказался около ребенка, крепко обнимая его в кратком порыве, не забирая при этом с чужих рук. —Тише, тише мой маленький.—Мужчина нежно гладил мальчика по волосам, стирал с его лица слезы и тихо уговаривал дитя не плакать.—Я вернусь к тебе, обещаю, только не плачь, пожалуйста.—Вэй Усянь грустно усмехнулся, осознав, что сам находится на грани истерики, но не позволил своему дитя увидеть и капли ее. —А-Нян*, не уходи! —Юань с мольбой смотрел в стальные глаза, крепко прижимая маленькими ручками шершавую ладонь родителя к своей щеке. —Ты все также зовешь меня Мамой*.—Тихо посмеялся Старейшина, роняя предательскую слезу на детские пальчики, в которых запутался край потрёпанной алой ленты. Мужчина распустил конец шёлкового обреза, что стягивал его волосы, оставляя яркую ленту в руках своего чада.—Я люблю тебя, моя маленькая редисочка. С трудом отстранившись, мужчина, более не обращая внимания на разрывающие его душу и сердце мольбы сына, активировал защитные контуры, в последний раз проверяя их на силу. Удостоверившись в надежности своих заклинаний, Вэй Усянь поспешил в соседний пещерный карман, где за таким же контуром вместе находились и живые и мертвые. —Вэй Усянь! Отпусти меня сейчас же! Что ты наделал?! Зачем ты нас спас?! —Сестрица Цин должна быть благодарна, что я успел спасти её от бессмысленной смерти.—Голос Вэй Ина был все таким же ласковым, как и при общении с сыном, что приводило великую целительницу в ещё большую злость. —Что это значит Вэй Ин?! —Вэнь Цин была в ярости от действий друга, что держал её взаперти защитного круга, а также благодарна за очередное их с братом спасение, хотя никогда бы не призналась в этом. —Ты так уверена в том, что они оставили бы нас в покое после вашей смерти? —С иронией и ненормальным спокойствием в голосе спросил Усянь. На это у Целительницы не нашлось ответа. Старейшина Илина был прав, но Вэнь Цин в тот момент хотелось использовать хоть мало-мальский шанс на спасение родных и близких от несправедливой смерти. Вэнь Цин отвела взгляд, не желая показывать сожаления в своих глазах и тут же в который раз наткнулась на ужас, что творился в помещении. В Центре на полу находилось огромное магическое поле полностью написанное кровью создателя. Печать состояла из определенной последовательности символов, черт и небольших пустых полей, что соединялись в закономерном порядке попарно, напоминая собой символ Инь-Ян. В «Иньской» зоне символа равновесия, каждый в своем пустом поле, находились тела Цзинь Цзысюаня, Цзян Янли, Вэнь Нина, чье сознание было временно заблокировано Вэй Усянем, а также, воссозданные в идеальной точности, тела бывшего Главы Ордена Юньмэн Цзян — Цзян Фэнмяня и его воинственной супруги — Юй Цзыюань. Вэй Усянь, не торопясь, обошёл тела с океаном скорби в душе, прося прощения у каждого к кому он подходил. Вэнь Цин с нарастающей паникой смотрела на действия своего друга, до сих пор прибывая в немалом шоке после того как стала свидетелем ритуала добровольного преобразования живых тел под точную копию давно почивших Хозяев Пристани Лотоса. Целительница никогда не забудет, с каким сумасшедшим спокойствием незнакомые ей мужчина средних лет и женщина, ровесница своего невольного компаньона, выполняли все указания Старейшины Илина, терпя мучительные преображения собственных тел под чужие души. Пусть Вэнь Цин и знала, что эти люди изначально хотели свести счеты с жизнью, и сами согласились отдать свои тела величайшему злу мира заклинателей, буквально умоляя убить их, за возможность покинуть этот мир и при этом оставить себе возможность уйти на перерождение, но для Целительницы это всё равно была сумасшедшая дикость, которую она желала навсегда вычеркнуть из своей памяти. Конечно, и мужчина и женщина скончались от боли, но своё дело выполнить они успели, за что Вэй Ин тут же воздал им благодарственные молитвы. Вэнь Цин отказывалась принять этот ужасающий факт. Вэй Усянь давно потерял здравость рассудка и то, что он сейчас делал, доказывало это как ничто другое. Напротив почивших, в «Янской» половине символа, находились скованные тёмной энергией живые заклинатели. Каждый из пленников Старейшины Илина был преступником, омывшим свои руки кровью сотен невинных людей. Одним из пятёрки живых был знаменитый в своей жестокости, совсем юный, но безудержно свирепый в своих убийствах, босяк из Куйчжоу — Сюэ Ян — истинный виновник в потере контроля над мертвецами в Безночном Городе. Даже сейчас, лишённый возможности говорить и двигаться, он излучал самоуверенность и нездоровый восторг от происходящего, улыбаясь своей демонической улыбкой серийника. В соседнем пустом поле от босяка сидел бывший ученик Ордена Гусу Лань, а ныне такой же приглашенный адепт Ордена Ланьлин Цзинь, как и Сюэ Ян, Су Шэ. Вэй Ин Никогда бы не подумал, что этот, на вид кроткий, юноша станет причиной смерти Цзинь Цзысюня и Цзинь Цзысюаня, но правда была перед его глазами. Распахнутые на груди одежды Су Шэ являли взору Темного Магистра следы отката проклятия «сотня язв и тысяча дыр», что было наложено на племянника Цзинь Гуаншаня и послужило причиной засады на тропе Цюнци. Ещё трое пленников были для Вэй Ина напоминанием о безмерной жестокости надзирателей Ордена Цзинь — единственные выжившие люди из свиты Цзинь Цзысюня, которые как и издевались над невинными Вэнями, так и участвовали в засаде на него самого. Старейшина Илина был доволен своим «уловом». Обходя каждого пленника мужчина давил их тёмной энергией, заставляя тех дрожать от страха. Некоторые даже позорно разрыдалась, скуля в попытках вымолить свои жизни у дьявола во плоти, и лишь Сюэ Ян все также скалил острые зубы в победной усмешке. Усянь достал из широкого рукава своих чёрных как смоль одежд, аккуратно свернутый свиток и раскрыл его перед собой, небрежно встряхивая, в мстительном удовольствии хриплым голосом называя имена смертников и их преступления подобно палачу при императорском дворе. Данная рукопись была передана Старейшине через несколько дней после бойни в Безночном городе. До сих пор Усянь не мог поверить, что его давний друг по обучению, которого считали бездарностью и окрестили неприглядной кличкой «Один вопрос — три не знаю», Не Хуайсан, станет его самым главным помощником в достижении мечты и мести, попросив в плату лишь амулет способный остановить родовое проклятие Глав Цинхэ Не. Свою плату молодой Господин Не получил, а Вэй Ин, подстрекаемый тёмной энергией, с удовольствием отловил каждого из списка, в рекордные сроки. Закончив осмотр магического поля, Вэй Усянь занял своё место в последнем пустом круге по центру печати. На одну секунду, всего лишь на мгновение, взгляды Вэнь Цин и Вэй Ина встретились. Во взгляде Целительницы была мольба. Мольба остановить ещё не начавшийся ритуал, желание, чтобы Старейшина как можно скорее покинул Луаньцзан, спасаясь бегством, и просьба выжить, несмотря ни на что. В глазах же Магистра была успокаивающая нежность, он одним лишь взглядом давал молодой женщине надежду и заверение в последней просьбе, и ей совсем не следовало знать, что все это было для того, чтобы она хоть немного успокоилась. Тёмная энергия, что до этого копилась в сводах пещеры, под контролем своего Повелителя, тонкими нитями стала вливаться в скрупулезно начертанные руны, заставляя их зажечься ярким кровавым светом. Глаза Старейшины Илина приобрели свой дьявольский алый оттенок, волосы его, подхватываемые ветром, образовавшимся от стремительно движущейся иньской ци, развивались шёлковым полотном, поднимаясь почти параллельно земле. Полы одежд метались при каждом всплеске энергии под ногами мужчины, а мысли его, в образовавшейся ментальной связи с душами усопших, что он так желал вернуть, стали посещать воспоминания о мучительных мгновениях смерти самых близких для него людей.***
Холодный ночной воздух, гонимый с родных озерных вод, разбавлялся удушливым запахом сгоревшего дерева и металлом человеческой крови. В дали был ещё слышен догорающий пожар и редкий хруст трескающихся брусьев. Сколько раз Вэй Ин видел события того дня в повторяющихся каждый чертов день кошмарах, не дающих отпустить, забыть или хотя бы облегчить боль такого далекого прошлого? Столько же раз, сколько и винил себя за тот день. Перед взором Старейшины Илина открылась самая первая, безмерно глубокая, остающаяся навсегда открытой, душевная рана их с Цзян Чэном прошлого — ночь, когда пал их дом — Пристань Лотоса. Усянь осознал себя лежащим на покатой крыше сторожевой стены, смотрящим на гору из человеческих трупов, одетых в рваные клановые одежды. Кровь ещё бежала тоненькими ручейками по остывающей коже, впитываясь в фиолетовый шёлк и выжженную огнём землю тренировочного поля. Застывшие обескровленные лица, казалось, смотрели на Магистра темного пути с немой мольбой. Мольбой о невозможном спасении. —И, когда я хотела ударить по лицу эту суку Юй, он мне не позволил! Она мертва... —Раздался отвратительный писклявый голос Ван Линцзяо, пробуждающий такую знакомую ярость, а слова, вылетевшие из этих дрянных уст Вэньской шлюхи, отозвались эхом внутри похолодевшей души Старейшины Илина. Она мертва… всего лишь труп. По бледным впалым щекам Усяня без остановки бежали обжигающие слезы. Его стеклянный взор метнулся в сторону, где над телами дорогих его сердцу людей издевались презренные псы, поливая воспоминания о почивших помоями со своих грязных языков. Мужчина захлебнулся судорожным вздохом, неосознанно закрывая раскрывшийся в немом крике рот, стараясь заглушить задушенный стон боли, что рвался из скованной ужасом души, при виде того, как тело великой Мадам Юй падает в пропитанную кровью пыль, смешанную с пеплом. Влага застилала глаза, но, как бы Вэй Ин не хотел потерять всю четкость зрения, он продолжал видеть перед собой отвратительно-ясную картину мёртвых тел своих опекунов, что даже проигравшие вшивым псам Вэнь, и омытые своей же кровью, не потеряли величия и гордости, без страха встретив свою кончину. Взгляд Старейшины Илина метался от одного приемного родителя к другому с бешеной скоростью, и, в конце концов, внутри сознания мужчины что-то сломалось, заставляя разрушить воспоминание с помощью тёмной энергии, с яростным криком убитого горем человека. На эти всплеск, крик и яростные бушующие эмоции отозвались две души, что так желал отыскать Старейшина. —А-Ин! —Мальчишка!***
Над «Иньской» половиной поля чёрным туманом вилась тёмная энергия, стягиваясь сюда со всей территории Горы, заставляя всех поднимающихся заклинателей ощутить ледяные потоки ветра, что на самом деле были движением иньской ци, стремящейся на вершину. Неожиданно, два живых пленника задергались в агонии, их крики, полные чудовищной боли, разносились по пещере, заставляя всех остальных затаить дыхание. Едва живые пленники на глазах иссыхали, теряя свои жизненные и духовные силы, и вдруг, в последнее мгновение, языки тёмной энергии, разрывая плоть и ломая кости, фактически выворачивая чужие грудные клетки наизнанку, выдрали трепещущие, яркие, как полуденное солнце, золотые ядра, утаскивая их во тьму «Иньской» стороны. Тела пленников рассыпались прахом, а в связанных с ними полях взбунтовались мощнейшие всплески тёмной энергии. Вэнь Цин не смогла подробно рассмотреть, что происходило под покровом чёрного марева, но она была готова поклясться, что два, до этого мгновения мертвых тела выгнулись в агонии, а после, судорожно вздохнув тяжелого от тьмы воздуха, резко сели, склонившись практически к земле и пытаясь быстрыми вдохами загнать во вновь заработавшие легкие хоть толику кислорода. Это были тела бывших Господ Пристани Лотоса. Цзян Фэнмянь, едва восстановив чёткость зрения, впал в глубокий шок. Последними его воспоминаниями была их с супругой смерть в родной Пристани Лотоса, а сейчас он находился живой и, насколько можно было судить в его положении, здоровый, с целым золотым ядром в груди, посреди магического поля в коконе беспроглядной тьмы. Необычной тьмы. Как только бывший Глава Клана Цзян это осознал, всё его естество похолодело, а волосы поднялись дыбом. Рука инстинктивно потянулась за мечом, но не обнаружила ничего. Он был безоружен в мареве иньской ци, подконтрольной Темному Магистру. —Фэнмянь? —Раздался позади, хриплый, но такой родной и любимый голос. Мужчина обернулся на зов и ощутил как весь его мир разбился, взорвался, осыпался звёздной пылью и столь же быстро восстановился, склеенными осколками. Перед ним, в соседнем круге, находилась все такая же прекрасная и величественная, пусть и находящаяся в неподобающем виде, но живая и невредимая Юй Цзыюань. —Моя Госпожа…— Фэнмянь не мог поверить своим глазам. Его рука потянулась было к жене, но наткнулась на сдерживающий барьер. Ужасающий холод иньской ци заставил мужчину отдернуть ладонь и невольно сжать подрагивающие пальцы. Лицо его приобрело задумчиво-беспокойное выражение. —Что же здесь происходит? Через один фэнь после первых выбросов энергии, случился третий, чуть более сильный, возвращая тем самым к жизни любимого, родного и единственного младшего брата Вэнь Цин—Вэнь Нина. Судорожный кашель Цюнлиня был для Целительницы обухом, ударившим по сознанию. —А-Нин… А-Нин. А-Нин! —Вэнь Цин едва осознавала, что она всё громче зовет родного человека и безуспешно пытается прорваться через стены защитного поля. Лишь бы только добраться до брата, убедиться, что его сердце снова бьётся, давно застывшая кровь бежит по венам, а по меридианам циркулирует светлая ци. Бывшие хозяева Пристани Лотоса старательно наблюдали за всем происходящим, но стоило им, в едва расступившейся на несколько мгновений тьме разглядеть прекрасного в своем дьявольском величии, Старейшину Илина, как их дыхание едва вновь не оборвалось от удивления. Ведь, не могли же они не узнать в этом опасном мужчине, своего повзрослевшего воспитанника. —Быть того не может.—Прошептала в неверии Юй Цзыюань, пытаясь сопоставить все те немногочисленные прискорбные факты, что имела она на данный момент и едва ли могла полноценно осознать происходящее.***
Солнце обжигало бледные щеки, беспощадно слепя глаза. Сухой ветер гнал с собой клубы пыли и мелких камней, что больно ударяли не прикрытые одеждой участки тела и осунувшееся лицо. Тропа Цюнци встретила Вэй Ина его же разгневанным хриплым голосом. Резкая головная боль и тяжесть в груди помутили сознание, заставляя зажмуриться, дабы хоть немного облегчить мучение. —Цзинь Цзысюань, отойди в сторону. Я тебя не трону, но и тебе не следует злить меня. Стальные глаза распахнулись в ужасе, услышав как стремительно к нему приближается наследник Ланьлин Цзинь раздражённо уговаривая Усяня уступить и замахивается для того, чтобы схватить его. Нет, нет, нет! Не подходи! Не Смей! БЕГИ! —Ну почему ты не можешь уступить хоть раз, хоть немного?! А-Ли… Раздался тошнотворный звук ломающихся костей и разрываемой в клочья плоти. Вэй Усянь отчетливо видел как из груди Цзысюаня, разбрызгивая густую кровь, прорывается когтистая длань лютого мертвеца. Будто в замедлении мертвая серая рука покидает пораженное тело, а сам Цзинь Цзысюань оседает в пыль, закрывая дыру в груди своей рукой и одними губами заканчивая фразу, которую Старейшина уже не слышит за собственным воплем. Вновь взвивается, разрушая иллюзию, тьма, призывая болью своего хозяина заблудшую в пустоте душу. —Вэй Усянь!***
Крик Су Шэ был слышен даже через плотно стискивающие его рот жгуты темной энергии. Тело его словно горело заживо, когда жизненные силы покидали своё пристанище, передаваясь по магической связи в мёртвое тело молодого Господина Цзинь, залечивая смертельные ранения, наполняя собой мертвеца, подобно воде льющейся в пустой сосуд. Глаза приглашенного ученика распахнулись в ужасе, да так больше и не закрылись, когда пораженная откатом проклятия грудь была разорвана, под сумасшедший, заливистый смех Сюэ Яна, которого окропило кровью невольного соседа. Стоило золотому ядру исчезнуть в черном тумане, а телу его бывшего носителя развеяться прахом, произошел поистине сильный выброс энергии, что разлетелся взрывной волной по всей горе, заставляя её содрогнуться под ногами заклинателей. Цзян Чэн, ведомый своей яростью и болью вырвался далеко вперед, отрываясь от всей остальной облавы. Он заметил, не мог не заметить, что мертвецы именно его практически не трогали, позволяя прорываться на гору куда быстрее остальных. Это одновременно подливало масла в пламя ярости в его душе, и обескураживало. Земля под ногами вдруг в очередной раз содрогнулась, попадали сгоревшие деревья, поднимая в и так загрязненный воздух клубы пыли и пепла, а в небо прямо над пещерой где находился его бывший брат, ныне заклятый враг, взвился четвёртый столб тёмной ци, сгущая вокруг себя грозовые тучи. Сцепив зубы, замыкая все остатки теплых, нежных и безмерно хрупких братских чувств к Вэй Ину, Цзян Ваньинь вновь бросился в сторону пещеры едва ли не быстрее чем раньше. Цзинь Цзысюань очнулся от резкой, пронзительной боли в грудной клетке, заставившей резко сесть и согнуться едва ли не пополам, утыкаясь носом в свои же подогнувшиеся колени. Пальцы мужчины сжали одежду на его груди, пока сам он пытался сделать хотя бы один нормальный вдох. Когда его сознание прояснилось, Цзинь Цзысюань с ужасом вспомнил последние мгновения своей жизни и в панике разогнулся, оглядываясь по сторонам и пытаясь увидеть хоть какие-то очертания местности через плотное марево темной ци. Когда Цзысюань постарался более менее успокоиться и тем самым поспособствовав более быстрому восстановлению зрения, он смог разглядеть впереди силуэт, что был последним видением в его жизни и стал первым в возрождении. Это был Старейшина Илина, окруженный чёрными лентами иньской ци и алым свечением странных печатей. —Что за чертовщина? —Осознавать себя живым было странно. Именно живым, а не вернувшим сознание умертвием.***
Шум, звуки сражений и безумное количество заклинателей, не дающих добраться до девы в белых траурных одеяниях. Все они пытались ранить его или отбиться от темных тварей, но все это не стоило и толики его внимания. Шицзе. Она пришла сюда. Она зовет его. Шицзе в опасности. Вэй Усянь видел как за спиной ничего не подозревающей Яньли медленно поднимается лютый мертвец, вооруженный проржавевшим от старости клинком. —Прочь! Прочь! Проваливай я сказал! —Голос Тёмного Магистра срывался от паники. Он никак не мог взять его под контроль. Заставить исчезнуть.—Не смей тронуть её! —Вскричал он, вытягивая руку вперёд, желая остановить оживший труп, схватить сестру и спрятать за своей спиной, принять удар на себя, но не успел. Ржавый клинок прошёлся прямо по беззащитной спине самой дорогой женщины в жизни Вэй Ина.—Шицзе! Цзян Яньли с тихим вскриком повалилась на утоптанную землю. Мертвец занёс руку для ещё одного удара, но вспышка Бичэня рассекла его надвое. И в тот же момент Вэй Усянь и Цзян Чэн наконец смогли прорваться к их сестре. Одежды на спине Цзян Яньли быстро пропитывались кровью, окрашивая их в алые оттенки. Девушка не открывала глаз, но, к счастью, все ещё дышала. Цзян Чэн дрожащей рукой ощупал её пульс и облегчённо выдохнул, прижимая к своей груди умирающую Цзэ. Затем, внезапно ударил Вэй Усяня кулаком по лицу, заставляя того повалиться на пыльную землю. —Что произошло?! Ты разве не говорил, что сможешь удержать контроль? Разве не говорил, что всё будет в порядке?! —В ярости орал Глава Цзян, крепче стискивая в объятиях сестру. —Я не знаю…—Побледневший Вэй Усянь от удара резко сел и растерянно проговорил—Я не могу… Не могу удержать контроль… Неожиданно Янли зашевелилась в крепких руках брата и открыла чёрные, как смоль, глаза. О чём говорили они с Цзян Ваньинем Старейшины Илина уже не слышал, всё происходящее он наблюдал словно через толщу воды. Мужчина всё ждал того ужасного мгновения, когда сестра оттолкнет его, тогда он заберёт её душу из этого ада. Толчок, и Вэй Ин вновь валится на голую землю. На его лицо падают горячие капли крови самого любимого человека в Поднебесной а в голове все еще отдается эхом звонкий голосок: —А-Сянь, берегись! Взор остекленевших стальных глаз не мог оторваться от пронзенной мечом в горло женщины. Мир для Усяня взорвался, разрывая своими осколками остатки сознания Темного Магистра. Ярость и боль, совсем как в ту ночь, захлестнули мужчину, погребая под собой всё остальное. Иньская ци закружилась в торнадо по всей площади Безночного Города. Всё окружение покрылось трещинами и стало осыпаться гигантскими осколками, оставляя за место себя непроглядную тьму. —А-Сянь! —Звоном Юньмэнского колокольчика, раздался ласковый, такой любимый голос его прекрасной Шицзе.***
Земля затряслась так, будто на неё обрушились все небеса разом, заставляя многих из армии заклинателей пасть на колени от силы подземных толчков. В небо взвился последний — пятый столб тёмной ци, ознаменовывая успешный конец ритуала. По пещере Фумо разносился отвратительный сумасшедше-счастливый смех Сюэ Яна, перемешанный с воплем полным адской боли. Тело босяка сотрясалось в конвульсиях, тёмная энергия выкручивала его руки, кроша кости и превращая конечности в бесформенную массу. Чэнмэй улыбался, открывая вид на белоснежные клыки, и кричал разного рода проклятия в сторону своего кумира и убийцы в одном лице, но всё это резко оборвалось в тот момент, когда изуродованное тело серийника из Куйчжоу осыпалось прахом внутри идеально ровного магического контура, оставляя от него только сиротливо лежащие в бесформенной куче изношенные одежды и перчатку-протез. Тьма, что кружила внутри ритуального поля, стала оседать, рассеиваться по углам и в сводах пещеры, медленно открывая для воскрешенных вид на своего убийцу и спасителя в лице Вэй Усяня. Первыми разглядеть статную фигура мужчины смогли бывшие хозяева Пристани Лотоса. Фэнмянь с супругой долго всматривались в бледное, исхудавшее лицо их пасынка и с трудом узнавали в Старейшине Илина того сильного, светлого мальчика, что дни и ночи напролёт оглашал своим смехом всю резиденцию клана Цзян. —Вэй Ин? —С неверием произнесла Пурпурная Паучиха, смотря в такие же не верящие своему взору стальные глаза. —Да, Мадам Юй, это — я.—На глаза Вэй Усяня накатывала влага. У него получилось, он смог. — А-Ин, что…—Не успел Цзян Фэнмянь спросить, как его прервал радостный зов Вэнь Цин, что наконец полностью смогла разглядеть своего брата. По-настоящему живого брата. —А-Нин! А-Нин! —Сестрица, Господин Вэй…—Раздался хриплый, слегка потерянный голос Цюнлиня, что в растерянности сжимал на груди свои одежды. Мальчишка был оглушён всеми чувствами, о которых, будучи мертвецом, успел позабыть. Тихо рассмеявшись, Старейшина Илина наконец выпустил из защитного контура Вэнь Цин и всех возрожденных, позволяя тем, наконец, поприветствовать друг друга крепкими объятиями. Стоило только Цин-Цзэ дать свободу, как та буквально кинулась на брата с крепкими объятиями, повалив того обратно на землю, под шокированными взглядами остальных. Цзинь Цзысюань не знал, как ему реагировать на своё воскрешение, и, увидев таких же живых Призрачного Генерала и родителей его жены, он окончательно растерялся. Мужчина, сам того не осознавая, жалобно посмотрел на Старейшину и уже хотел попросить объяснения, как и его тесть до этого, но его тоже прервали. Кто-то бросился Цзинь Цзысюанью на шею, крепко обнимая с левого бока, судорожно произнося его имя таким родным и любимым голосом, что не оставалось сомнений в его владелице. —А-Сюань! Муж мой! Любовь моя! —Янли переползла на колени к супругу, прижимаясь к нему всё сильнее, моча его траурные белые одежды слезами счастья. Её изящные руки крепко обнимали воскрешенного мужа за шею, не давая возможности отстраниться. —А-Ли. Моя драгоценная, любимая А-Ли! —Мужчина крепко обнял свою супругу, успокаивающе поглаживая ту по волосам.—Я здесь, дорогая, перед тобой и больше никогда тебя не покину. Слышишь? Никогда. Наследник Цзинь догадывался, почему его жена тоже здесь, в окровавленных траурных одеждах, но не захотел допускать ни единой мысли о том, что его супруга тоже покинула этот свет. Мужчина поднял благодарный взгляд за воскрешение любимой на Вэй Усяня и столкнулся с полным болезненного счастья взором стальных глаз. От исходящего от мужчины счастья и тепла, становилось спокойнее на душе. Вэй Усянь не причинит им вреда, ведь он спас их, вернул к жизни. Одними губами наследник Ланьлин Цзинь прошептал «Спасибо» и был услышан. Усянь смаргивая слезы, что всё же предательски сорвались с влажных ресниц, смотря в глаза мужу сестры, прошептал горькое «Прости меня», в ответ на благодарность. —Я понимаю, что у вас всех множество вопросов и вы жаждите получить на них ответы.—Начал Вэй Усянь, обращая внимание всех на себя. Янли, что теперь висела на шее у своих родителей хотела что-то сказать, но, увидев немую просьбу в глазах своего шиди, решила промолчать.—Дядя Цзян и Мадам Юй, начну с вас. Со дня вашей смерти прошло уже больше шести лет, сейчас Главой Ордена является ваш сын—Цзян Чэн. Ордена Цишань Вэнь больше не существует, а его Глава—Вэнь Жохань, был убит, как и почти все Вэни во время войны. Сейчас на этой горе живут вместе со мной остатки этого Клана, что никогда не участвовали в войне и в прошлом были целителями или же простыми людьми, всего лишь носившими одну фамилию с теми вшивыми псами, что разрушили наш… Ваш дом. —А- Сянь! Пристань Лотоса и твой дом тоже! —Возмущению Янли не было придела. На эти слова и решительные взгляды Господ Цзян, Вэй Ин лишь грустно усмехнулся. —Лучшая на свете Шицзе, ты же понимаешь, что после всего того, что произошло, что я совершил, нигде в этом мире мне не будет места, а за одну только мысль о том, чтобы назвать Ляньхуа У своим домом, Цзян Чэн своими же руками свернёт мою шею. На глазах Янли вновь проступила влага. Женщина закусила губу и уткнулась носом в грудь своего подошедшего супруга, понимая, что её шиди прав. В этот момент и Юй Цзыюань, и Цзян Фэнмянь хотели возмутиться, но так и не начавшуюся речь прервал яростный голос их повзрослевшего единственного сына. —ВЭЙ УСЯНЬ! —Старейшина Илина обернулся на гневный вопль приближающегося к пещере Цзян Ваньиня. В груди что-то болезненно натянулось, сжимая сердце в тисках под силой сожаления. —Похоже, времени у меня почти не осталось.—Вэй Усянь вскинул руку к потолку и в его раскрытую ладонь упала Стигийская Тигриная печать. Цзинь Цзысюань, что уже видел эту вещь в действии во время войны, вздрогнул и покрепче прижал к себе жену. Старейшина Илина не обратил на это действие никакого внимания, вихрем проносясь по помещению и остановившись возле последних незащищённых Вэней, вновь активировал вокруг них защитный контур. —Вэй Усянь! Ты что творишь?! —Вскричала Вэнь Цин, но была проигнорирована. —Обязательно выживите.—Прошептал он брату и сестре Вэнь перед тем, как вернуться в центр поля. Вэй Усянь встал ко входу полу боком, чтобы иметь возможность во всей готовности встретить бывшего брата и продолжить посвящать в происходящее воскрешенных. —Перед тем как продолжить у меня будет просьба… Дядя Цзян, Мадам Юй, Цзинь Цзысюань, пожалуйста, не дайте альянсу заклинателей убить моего сына, ему всего три, пусть он и по крови Вэнь, но дитя ничем не виновато.—По щекам Тёмного Магистра вновь побежали слезы, что вызвали шок и растерянность у тех, кто знал Вэй Ина. Они впервые видели его слезы.—Пожалуйста, спасите хотя бы дитя. Быстрее всех ответила Янли, клятвенно пообещав защитить сына своего Шиди. —Спасибо.—Вэй Ин кинул благодарный взгляд на свою старшую сестру и, отвернувшись ко входу, продолжил.—За то, что я встал на путь тьмы, за повешенное на меня обвинение в наложение проклятия «Сотни дыр и тысячи язв» на Цзинь Цзысюня, которое на самом деле наложил Су Шэ, за смерть Цзинь Цзысюаня и Шицзе, за потерю контроля во второй бойне в Безночном Городе, в ходе которой мной было убито более трёх тысяч заклинателей, я был приговорён к смертной казни, ради которой сейчас и поднимается на гору Альянс Заклинателей. Они пришли сюда, чтобы убить меня и всех оставшихся Вэней, не смотря на то, что они всего лишь старики, мирные жители и дети, что пострадали от кровной связи с ублюдками их клана. О всём остальном более подробно вам Расскажут Вэнь Цин, Шицзе и Цзысюань. Из темноты пещеры взвился Цзыдянь, метя ровно в грудь Тёмного заклинателя, но священный кнут был отбит волной тёмной энергии. Воскрешённые замерли в ужасе, наблюдая за действиями названных братьев. —Вот и ты, Вэй Усянь.— В ярости проговаривая каждое слово, подобно кобре, плюющей яд, в помещение прошёл Цзян Ваньинь. Весь его облик источал ярость и боль, а кривой оскал на лице мог заставить испустить дух прямо на месте даже самого смелого человека. —Цзян Чэн.—Без эмоционально поприветствовал его Вэй Ин, стараясь не обращать внимания на безумие в глазах второго самого любимого человека на этом свете. Это было выше его сил.—Я рад, что ты добрался сюда раньше остальных. —Так жаждешь умереть от моей руки? —Хищно усмехнулся Цзян Ваньинь и уже вскинул руку с Цзыдянем для повторного удара, как на всю пещеру, словно гром среди ясного неба, прозвучал жёсткий голос Юй Цзыюань. —Цзян Ваньинь, немедленно остановись! Глава Цзян застыл, не веря своим ушам. Кнут так и не направленный в цель, пал к ногам своего владельца, едва не задевая его. Шокированный взгляд Саньду Шэншоу медленно перешёл со спокойного лица Шисюна, на ту, что он уже и не надеялся увидеть в этом мире. На свою любимую, гордую и величественную... —Матушка... —Обнажённый Саньду и Цзыдянь упали из его ослабевших рук, а сам мужчина осел на землю, не в силах отвести взгляд от давно покинувших этот мир родителей, что сейчас смотрели на него с сильным беспокойством.—Вэй Усянь, если эта иллюзия создана, чтобы убить меня, то сделай это… Сделай это, пока я всё ещё могу видеть их… —Не неси ересь, Цзян Чэн.—С усмешкой проговорил Усянь, делая шаг в сторону, как бы открывая брату путь к семье.—Я никогда не смог бы убить тебя. —И долго ты будешь там сидеть и лить слёзы, дрянной мальчишка?! —Не выдержала Мадам Юй. Ей было невыносимо больно смотреть на своего кровного сына. Такого повзрослевшего, возмужавшего и убитого непосильным горем. На её глаза навернулись слёзы. Почувствовав это, женщина поспешила привычно прикрыться маской злости. —А-Чэн, иди к нам.—Протянув ладонь на встречу младшему брату позвала Янли. Ваньинь едва не задохнулся собственным вдохом увидев эту прекрасную улыбку, что буквально несколько дней назад погасла на веки прямо на его руках. —Сынок, я советую тебе послушать Мать и Сестру.—Ласково улыбаясь сильно повзрослевшему сыну, сказал Цзян Фэнмянь. Мужчина не верил своим глазам. Его мальчик, который в его глазах всегда был ребёнком, который осиротел даже не достигнув совершеннолетия, сидел напротив него в дорогих одеждах Главы Ордена, как бы в насмешку напоминая мужчине о том, что после его смерти «мальчишке» пришлось резко стать достойным звания Главы. Поднявшись на дрожащих ногах, Ваньинь бросился к своей семье, буквально падая в их объятия. Глава Цзян не мог до конца осознать происходящее, но ласковые руки родителей и сестры, что нежно гладили его волосы и спину добавляли уверенности в реальности происходящего. Слёзы градом падали на плечо матушки, что нежно целовала его макушку, также как и в ту страшную ночь шесть лет назад. С трудом оторвавшись от матери, Цзян Ваньинь заговорил медленно, оборачиваясь к… брату. Да, всё еще брату, несмотря ни на что. —Вэй Усянь, как тебе удалось… А-СЯНЬ! —Вскричал мужчина так и не спросив, видя как из цицяо брата маленькими ручейками льётся кровь. —Не шуми. Я в порядке.—Вытирая алые потеки с лица рукавом своих же одежд, прохрипел Вэй Ин. Не слушая дальнейших беспокойных реплик и угроз от Вэнь Цин с Мадам Юй, Старейшина Илина, сжав посильнее в руке Тигриную печать, активировал на выходе из пещеры защитный контур, заперев тем самым всех живых внутри. Вэй Усянь, стоя по другую сторону контура, ласково улыбнулся своей семье и вновь заговорил, тяжело опираясь на стену пещеры. —Цзян Чэн… Перед тем как я наконец исчезну из твоей жизни… Я должен признаться… —Вэй Ин, что ты… —Я никогда не знал где живёт Баошань-Саньжэнь.—Смотря прямо в расширяющиеся от осознания и шока фиалковые глаза виновато произнёс Усянь. —Но как же… Кто же тогда вернул мне золотое ядро?! —В неверии вскричал Ваньинь, вызывая своими словами шок у невольных слушателей. —Что значит «вернул»?! —В ярости закричала Юй Цзыюань переводя взгляд с родного сына на пасынка и обратно. Её сердце сжалось от боли. Её драгоценный ребенок перенёс боль потери золотого ядра. Невольно руки Цзян Фэнмяня и его супруги тронули сперва собственные одежды на груди, вспоминая какого это—попасть в руки Вэнь Чжулю, а после стремительно накрыли грудь сына, с облегчением ощущая под непослушными от страха пальцами целое золотое ядро. —Через некоторое время после падения Пристани Лотоса, Вэнь Чжулю лишил А-Чэна золотого ядра. Когда… Когда нам с помощью Вэнь Нина удалось покинуть опасную зону, Вэнь Цин спрятала нас у себя в Илинском надзирательном пункте. Там у неё я нашёл один трактат. —Трактат? —Озадаченно подал голос Фэнмянь.—Но ведь после техники Сжигающего Ядра невозможно восстановить золотое ядро. —Восстановить действительно невозможно.—Подала голос хмурая Вэнь Цин, обратив всё внимание на себя.—Но, оказалось, его возможно пересадить. —Пересадить?! —Крик Четы Цзян-Цзинь отразился эхом от каменных сводов пещеры. —Нет… Только не говорите…—Потерянный взгляд Цзян Чэна метался от великой целительницы к сводному брату. —Да, А-Чэн. У тебя в груди моё золотое ядро.—Слова Вэй Усяня повергли Главу Цзян в отчаяние. —Зачем… Зачем ты это сделал, придурок?! —В новом притоке ярости Ваньинь вырвался из рук родни и вскочил на ноги. —Ты бы не смог продолжить свой путь без ядра! Я не мог позволить тебе умереть! —Криком на крик ответил Старейшина Илина, исторгая из горла сгусток застарелой крови. Вновь отерев губы уже насквозь мокрым рукавом, мужчина с трудом оттолкнулся от стены. Его семья приблизилась к самому входу. Цзян Чэн в гневе стукнул рукой по энергетическому заслону, желая прорваться сквозь него и хорошенько врезать мужчине перед ним. —Вэй Усянь! Немедленно выпусти меня! —И не подумаю. —Они же убьют тебя! —С болью прошептал Ваньинь, совсем забывая о том, что он сам сюда прибыл для этого. Взгляд и грустная улыбка Усяня напомнили ему об этом, заставляя скупой слезе скатиться по щеке, а душе утонуть в волне скорби и отчаяния. —Защити их, А-Чэн. Сделай то, чего не смог сделать я.—Приложив свою ладонь к барьеру, ровно напротив ладони брата, прошептал Вэй Усянь. Не дождавшись реакции от шокированного этим доверительным жестом Цзян Чэна, Старейшина Илина, шатаясь, направился прямо к разъяренной армии заклинателей, старательно не обращая внимания на призывы родни вернуться.***
Как бы не пытались заклинатели разрушить барьер, наложенный Старейшиной Илина, у них это не получалось. Не зря Вэй Ин считался гением мира заклинателей, разрушить его контур мог, пожалуй, только он сам, ну и, возможно, Великая Бессмертная. Слёзы беспрестанно лились из глаз Янли и Ваньиня. Их брат ушёл на верную смерть, не оставляя им и шанса защитить его. Это понимали и остальные невольные «заключенные». Чтобы хоть как-то отвлечь своих детей от уничтожающих их души мыслей, Фэнмянь с болью в голосе спросил своих чад о том что с ними происходило все эти годы после их с Мадам Юй смерти. Нехотя младшее поколение начало свой рассказ о событиях прошлых лет. Вдруг Юй Цзыюань задала интересующий всех вопрос, прерывая сына после слов о том что он попал в захваченную пристань. —И по какой же причине ты там оказался, да еще и потерял своё ядро?! —Ещё не до конца восстановившая силы Цзыюань в ярости была готова рвать и метать всё, до чего дотянется. —Матушка… Я…—Цзян Ваньинь пытался обойти эту тему, но, сдавшись, он с тяжелым вздохом пояснил.—Когда Усянь ушёл за провизией, за ним увязались псы Вэнь Чжао.—Судорожный вздох Янли разрушил секундную тишину.—Они стояли прямо за его спиной. Уже тянулись, чтобы развернуть и схватить… Стоило только мелькнуть перед ними в клановых одеждах как они забыли о нём.—Цзян Фэнмянь сжал плечо сына, даря поддержку и свою гордость, пока его сердце разрывалось от боли.—Когда меня доставили в Ляньхуа У, то решили хорошенько отыграться, нанеся несколько ударов нашим же дисциплинарным кнутом, а после и вовсе лишив ядра прямо перед вашими телами. —Ублюдки.—В ярости прошипела Юй Цзыюань, заключая своих детей в крепкие объятия.—Они слишком легко подохли.—На это заявление Ваньинь усмехнулся, вспоминая, как почили их враги, и произнес только: —Поверь, Матушка, они получили сполна. Рассказ Ваньиня продолжился и по мере его приближения к последним событиям лица окружающих становились всё мрачнее. Через несколько десятков фэнь снаружи послышались крики разъяренной толпы, что требовала немедленной явки Старейшины Илина. Им вторил жуткий рев мертвецов, которые не подпускали альянс заклинателей к пещере Фумо. Знание, что поблизости от них бродят лютые мертвецы, заставило воскрешенных бывших хозяев Пристани Лотоса напрячься, готовясь к нападению нежити. Янли, заметив беспокойство родителей, успокаивающе заверила их: —Отец, Матушка, не беспокойтесь, этими мертвецами управляет А-Сянь, они не тронут нас. Цзян Чэн на это напряженно хмыкнул, передёрнув плечами. После недавних событий в Безночном городе он не был так уверен в том, что его Шисюн полностью контролирует этих тварей, но, взглянув ещё раз на оброненный Усянем пергамент, он оставил это мнение при себе. Они с Цзинь Цзысюанем уже успели ознакомиться с содержимым послания и теперь оба чувствовали себя виноватыми перед Темным Магистром. Не прекращающиеся лязг заклинательских мечей и проклятия в сторону «отступника» прервал холодный, надменный голос Старейшины Илина: —Презренные глупцы! Я не желал смертей ваших близких! Я просил оставить меня в покое! Вы сами навлекли на себя беду! —В секундную тишину ворвалась холодящая душу трель флейты, что сулила всем только смерть и боль. Ужас происходящего поглотил все остальные эмоции находящихся под защитой рун. Цзян Ваньинь вместе с Янли пытались перекричать шум сражения, умоляя Вэй Ина остановиться, но их голоса тонули в криках испуганных заклинателей. Вдруг в пещере раздался быстрый топот ног. Секунда, и перед Главой Цзян появился взволнованный Лань Сичэнь, что, увидев своего друга живым и невредимым, облегченно вздохнул. Когда Глава Лань заметил отсутствие Ваньиня он внутренне похолодел, в какое-то мгновение он испугался, что Старейшина Илина мог в безумии убить своего последнего близкого человека, но видя сейчас перед собой живого Цзян Чэна, Лань Хуань невольно испытал вину перед Усянем, впрочем, быстро пряча её в глубинах души. —Глава Цзян, я рад, что вы живы.—Лань Сичэнь было улыбнулся, но его улыбка заледенела на лице, когда он наконец заметил, кто стоит за спиной его друга.—О, Небеса.—В потрясении вымолвил Сичэнь. —С чего мне им не быть?! —Взъярился было Ваньинь, но тут же с мольбой обратился к Главе дружественного Ордена.—Сичэнь, освободи нас! Усянь, что-то задумал и это приведет его к погибели! —Но, Ваньинь, разве не за его смертью мы все здесь? —Лань Хуань хоть и не полностью поддерживал это, но решение было принято советом Орденов, да и последние события не благоволили мирной жизни для Вэй Усяня. Главу Лань удивлял тот факт, что Ваньинь, который возглавлял осаду, теперь рвался защитить убийцу своей сестры. Но, стоило ему услышать мольбу той самой «почившей сестры», как все вопросы исчезли, уступая другому: «Какого гуля здесь творится?!» —Пожалуйста, Глава Лань! А-Сянь не хотел всего этого! —Дева Цзян.—Неуверенно вымолвил Первый Нефрит, но тут же, взяв себя в руки со всей серьезностью произнес, обнажая Шоюэ.—Отойдите подальше. Ваньинь, ударим вместе. Нынешний Глава Юньмэн Цзян решительно кивнул и активировал Цзыдянь. Пробный щелчок кнута эхом прошелся по пещере. Влив в духовное орудие максимальное количество светлой ци, сильнейшие мужчины их поколения одновременно ударили по барьеру, целясь в его центр. В воздух поднялись клубы пыли, мелкие камушки разлетелись в стороны, заставляя всех прикрыть глаза руками и тяжело закашляться. Стоило пыли осесть, как открылся взор на освобожденный проход. Не успели невольные заложники обрадоваться, как чудовищной мощи взрыв сотряс землю, заставляя мужчин и женщин невольно осесть на каменистый пол. —А-ИН!—Вскричали едва пришедшие в себя после тряски члены семьи Цзян.***
Шатким тяжелым шагом Магистр Дьявольского Культа направился подальше от пещеры Фумо и хлипких жилых построек, которые успели возвести выжившие Вэни, когда начали обживать мертвые земли. Армия мертвецов огибала его, хрипло рыча и стеная. Следуя его приказу те загораживали собой вход в пещеру. Немного подумав Вэй Усянь дал указ мертвецам, позволяющий пропустить внутрь только главную ветвь клана Лань. Вэй Ин хотел верить, что гнев не затмит разум у Лань Сичэня и его дяди—Лань Цижэня и те послушают ну или хотя бы выслушают Ваньиня и воскрешенных. Пламя уже добралось до вершины горы и, дабы оно не добралось до убежища, Старейшина Илина снёс мощным ударом тёмной энергии все ближайшие деревья. После выброса такого количества ци его цицяо снова начали кровоточить, а глотку драло желание зайтись кровавым кашлем. —Вон он! Демон—Вэй Усянь!—Раздался вопль адепта одетого в золото. Усмехнувшись, Вэй Ин повернулся лицом к альянсу заклинателей, сжимая в руках Чэнцинь и Стигнийскую Тигриную печать. Взгляды, полные презрения, ненависти и злорадного ликования были направленны прямо на него. Встряхнув свободно развивающимися в усилившимся ветре волосами, Старейшина гордо вскинул голову, ощущая как тьма окружает его своими нитями, вызывая у слабых духом заклинателей животный страх. —Явились таки.—Хриплый голос повелителя тьмы пробирал до самых костей. —Сдавайся Дьявол! Тебе и твоим псам некуда бежать!—Прогремел яростный Не Минцзюэ, не подозревая, что амулет висящий на рукояти Бася, защищающий его не только от искажения ци, но и всего влияния темной энергии, был создан рукой этого самого дьявола. —Убийца!—Выкрикнул один из представителей мелких кланов, доведя этим своего противника. —Презренные глупцы! Я не желал смертей ваших близких! Я просил оставить меня в покое! Вы сами навлекли на себя беду!—Руки до побеления костяшек сжали флейту, поднося её к обескровленным губам. Усянь не собирался убивать их, только отвлечь, задержать. Ужасающие трели призрачной флейты разносились по округе, заставляя трусливых идиотов задрожать в священном ужасе перед Повелителем Мертвых. Твари, откликнувшиеся на призыв, в своей свирепой ярости набросились на заклинателей, пока их хозяин медленно отступал дальше от толпы. Чэнцинь была сжата в левой руке, а в дрожащей от напряжения правой оказалась Печать Преисподней. Усянь остановился посреди небольшой пустоши, оглянулся по направлению к Фумо и с тоской прошептал: —Прости А-Юань, папа не сдержал обещания. Вихрь темной ци в бешеном танце вился вокруг своего повелителя, вливаясь нещадными порциями в его тело, направляясь прямиком в черный метал печати, вступая в конфликт с внутренней энергией артефакта, медленно разрушая его изнутри. Печать сопротивлялась, ударяла своей энергией по меридианам и органам Старейшины Илина, заставляя того морщиться и рычать от ужасающей боли. Создатель и его орудие схлестнулись в поединке на смерть, уничтожая материальные оболочки друг друга. Громкий отвратительный скрежет металла слился с полным боли воплем Усяня, а секундой позже раздался громкий хлопок и гору сотрясло мощными толчками вызванными сильнейшей взрывной волной, что уничтожила все, что находилось в зоне поражения. Посреди котлована стоял Старейшина Илина, что пустым взглядом кровоточащих глаз смотрел на остатки своей руки, что теперь напоминала рваные лоскуты плоти, пронизанные сломанными костями. Изо рта и носа хлынула кровь, с тихим хрипом Усянь упал на сломанные колени, что отозвались новой вспышкой боли. Пусть его органы сейчас напоминали бесформенную кашу, пусть целых костей почти не осталось, он был счастлив, что уничтожил эту дьявольскую печать. И, не смотря на то, что из его груди сейчас торчали обломанные куски ребер, мужчину прорывало на облегчённый смех. Усянь устремил свои почти незрячие глаза на проясняющееся небо, прямо на белоликую луну, и с умиротворением подумал о том, что пусть его сейчас и разорвут его же «солдаты», но его семья теперь вместе и главное, все живы. Одновременно с диким воем сотен приближающихся тварей, теряющий свои жизненные силы Магистр Тёмного Пути услышал полный боли и страха крик брата: —А-Сянь! Вэй Ин в неверии повернул обезображенное рваными ранами лицо, что обнажали мясо и кости, на зов. Потухшие стальные глаза столкнулись с полными страха фиолетовыми очами. Исказив остатки губ в подобии улыбки, Усянь встретил свой конец в лапах набросившихся на него лютых мертвецов, что следовали последнему приказу Стигнийской Тигриной печати. Вопль ужаса вырвался из рта Ваньиня когда на его глазах сотни тварей накинулись на умирающего брата. Он схватился за Цзыдянь в ту же секунду, но не успел ничего сделать. К его ногам с отвратительным мягким стуком упала рука его Шисюна, в ярости отброшенная мертвецами. В тонких изящных музыкальных пальцах была зажата орошенная кровью Чэнцинь, чей чёрный корпус одиноко блеснул в свете полной луны. Ноги больше не держали Цзян Чэна. Упав на колени, мужчина дрожащими пальцами прикоснулся к ледяной конечности, молясь, что та сейчас исчезнет, подобно наваждению, а его окликнет живой и здоровый брат. Но этого не случилось. Всё, что осталось от его Вэй Ина это одинокая холодная конечность и верное духовное оружие. Захлёбываясь слезами, А-Чэн прижал ледяную руку с инструментом к своей груди, дрожащими пальцами прикладывая длань мертвеца к своей щеке в мнимом прикосновении ушедшего из жизни близкого. Где-то в глубине сознания раздался звонкий смех и нежное, ласковое «А-Чэн», произнесенное голосом почившего… Цзян Ваньинь не смог сдержать полного боли вопля, переходящего на вой раненого животного, пока не так далеко бесновалась в своём счастье обезумевшая толпа.