Летний вечер, летняя ночь

Летний вечер дышал прохладой ночного ветра, развевая короткие каштановые волосы. Небо — звездное-звездное, как будто крупицы соли рассыпали. Полумесяц весело сиял посреди небес, чисто вымытый дневным дождем. Нифа вышла во двор, держа в руках две чашки чая — холодного, по особому рецепту. Лето в этом году выдалось жаркое и сухое; сегодняшний дождик крестьяне наверняка восприняли, как манну небесную. Немного полил, а все равно от неурожая поможет — жителям Розы не титанов надо бояться, а голода да болезней. Нифа помнила рассказы бабушки, как однажды не уродило ничего от засухи — старушка качала головой, вздыхала и повторяла, что голодные люди готовы друг друга жрать, как те титаны. И жрали ведь. — Нифа, чего зависла? — из задумчивости ее вырвал голос Абеля, удобно умостившегося на крыльце с гитарой в руках. Кейджи, Моблита и майора Зоэ не было в пределах видимости — Кейджи взял два дня отгула, съездить к невесте. А Моблит и Ханджи, скорее всего, опять чем-то очень заняты. Исследованиями. Или не совсем. То, что Нифа на днях случайно увидела через приоткрытую дверь — исследованиями не было. Не теми, не научными, во всяком случае — Моблит и Ханджи самозабвенно целовались, не замечая ничего вокруг и не слыша тихих шагов Нифы. К счастью, потому что мешать им она не хотела. — Нифа! — Да, я иду, — Нифа тряхнула головой, отгоняя мысли, и присела рядом с Абелем, вручив ему чашку чая. — Хорошо придумала — чай, но не горячий, — восхитился он. — От горячего в этом пекле только хуже, а так очень здорово и освежает. Нифа, ты кулинарный гений. — То, что я единственная из Исследовательского умею готовить, не значит, что я кулинарный гений, — смущенно проворчала Нифа, делая глоток чая. Бабушка лучше готовила, чай в том числе, но у нее тоже вышло вкусно — самой пришлось признать. — Отчеты дописала? — деловито спросил Абель. — Да, — кивнула Нифа. — Там немного было, я быстро справилась. Бумажную работу они договорились делать по очереди — они трое, ибо Ханджи и Моблит априори занимались документами и чертежами. И если Моблит писал очень красивым почерком, то почерк Ханджи, помимо того же Моблита, могла разобрать только Нифа. — Золотая ты девушка, — вздохнул Абель. — Слушай, Нифа, что ты в Разведке делаешь? Зачем тебе это нужно было? Вышла бы замуж на гражданке, жила бы спокойно, а ты в нашем дурдоме торчишь. Ну ладно майор Зоэ, она такая, что на гражданке бы не прижилась, ладно Моблит, у него свои причины, а вот ты и Кейджи — не понимаю. У него невеста, у тебя бы мог быть жених… — Кейджи тоже на гражданке не может, — Нифа поерзала на ступеньке, устраиваясь поудобнее. — Он идейный не меньше Эрвина, только скрывается. Невеста его понимает, сама думает в Гарнизон пойти. В медики. — А ты? — из-под очков на Нифу глянули пронзительно-голубые глаза. — А что я, — Нифа повертела чашку в руках. — Тоже не могла бы на гражданке ужиться. Не там мое место. Мой отец разведчиком был, — тихо говорит она. — Мама его так же ждала, как Кейджи — его невеста. Я появилась, когда отец однажды в отпуск приехал. Ну и… генетика? — Отец погиб? — сухо спросил Абель. Об этом разведчики спрашивать не считали невежливым — каждый из них носил с собой множество чужих смертей. — Жив, — внезапно огорошила его Нифа. — Ух ты, вот это везение! — присвистнул Абель. — Ага, — усмехнулась Нифа. — Потрясающее везение. Ему обе ноги сразу откусили, одну до колена, другую — до бедра. Врачи откачали, жив остался, к постели прикован. Говорил всегда, что лучше бы умер, и все по полетам скучает. Я отчасти ради полетов сюда и пошла — папа так рассказывал, что и я загорелась… — Извини, — смутился Абель. — Сам-то что тут забыл, раз у нас вечер откровений? — хмыкнула Нифа. — Тоже отец в Разведке, что ли? — Мать, — в свою очередь огорошил ее Абель. — Разведчицы тоже беременеют. Отца сожрали, она беременна была как раз. Немного головой повредилась от горя, но меня родила. Рос я, правда, в основном с тетей, а мать ходила по деревне, пела что-то, ну, понимаешь… И тоже все время про полеты говорила. Как я мог сюда не пойти? Тетя ругалась жутко. — Моя мать тоже ругалась, — кивнула Нифа. — Но как они могли нас не пустить, да?.. — Знаешь сказку про звезды? — вдруг спросил Абель, перебирая струны гитары. — Все звезды — это души людей. Умирает кто-то — зажигается звезда. Рождается — падает. — Я думала, наоборот, — удивилась Нифа. — Ну как же наоборот? Нелогично. Души живых при них, а мертвых — уже там, — Абель показал на небо. — Падает на землю звезда — значит, душа в новое тело входит. — Давай не о смерти? — попросила Нифа. — Вечер очень хороший. — Действительно, — хохотнул Абель. — Вот я идиот, с девушкой наедине, с гитарой, и не ухлестываю за ней, а травлю байки про мать да про звезды. Нифа, что тебе спеть? — Ты собираешься за мной ухлестывать? — удивилась Нифа. Слово еще такое странное — значение понятно, а вот сам факт… — Вообще-то я давно за тобой ухаживаю, а ты даже не заметила. Нифа растерянно моргнула. — В смысле? Абель рассмеялся. — Что с женщинами не так? Или с мужчинами? То ли мы вам плохо намекаем, то ли ваши прекрасные головки забиты всем, кроме личной жизни… Моблит тоже еле-еле внимания добился, пока прямо сказать не решился — дохлый номер вокруг ходить. Но я думал, это наша майор единственная в своем роде, а ты такая же. — Это вы плохо намекаете, — буркнула Нифа. Абель хмыкнул. — Говорю же — женщины… — Ты хочешь вести дискуссию о равенстве полов или все-таки продолжишь за мной ухлестывать? — перебила его Нифа. Абель расхохотался так, что ему пришлось протереть очки. — А ты не против? — А мне-то что? — повела плечом Нифа. — За плечами не носить. — Само очарование, — пропел Абель. — Ну тогда приступим. Он ударил по гитарным струнам, извлекая мелодию, и начал: — Красавицу, что жалости не знает, люблю я безответною любовью… — Неправда, — фыркнула Нифа. — Не такая уж я красавица, и я знаю жалость. — Красавица, — не согласился Абель с первым утверждением, но со вторым спорить не стал, — только действительно всех жалеешь. Не подходит. А если так? Мелодия изменилась. — Не могу до утра спать, снег растаявший — он вода, ты одно лишь должна знать — я люблю тебя навсегда… — А при чем тут снег? — снова перебила Нифа. — Конечно, растаявший снег — это вода, но к чему это? Даже за метафору не сойдет. И построение предложения хромает. — Нифа! — застонал Абель. — Ты зануда! — Песни у тебя странные, а не я зануда, — ответила Нифа. — А говоришь, что знаешь жалость, красавица, — усмехнулся Абель. — Попробуем так… Его пальцы быстро и ловко пробежали по струнам. — Ей везет на раненых птиц — тех, что падают камнем с неба, на обилие встречных лиц и на чувство дождя и снега… На этот раз Нифа не перебивала, слушая и не веря, что Абель может ассоциировать эту песню с ней. Неужели он действительно считает ее такой — легкой, воздушной и прекрасной? — Абель, это… — замялась Нифа, когда последние ноты растаяли в воздухе. — Я даже не знаю… Ты признался мне в любви или нет? — Я думал, что признался, — Абель покачал головой. — Обычно девушки жалуются, что парни намеки не понимают, а в Исследовательском все не как у людей… Нифа, я тебя люблю. Нифа застыла. Она не знала, что отвечать — в ее жизни подобное случилось впервые. Интересно, что майор сказала Моблиту? У них ведь все получилось. Но майор — это майор, она ничего не стесняется, в отличие от Нифы. — Наверное, тебе нужно меня поцеловать, — наконец она нарушила повисшую тишину. Абель не стал ничего больше уточнять. Поцелуй вышел горячим, не очень умелым, но страстным. Они придвинулись друг к другу, Нифа обняла Абеля за шею, он зарылся пальцами в ее волосы… — Моблит, у них получилось! — Тшш, спугнешь! — Моблит закрыл Ханджи рот ладонью и оттащил от окна. — Я знала, что они друг другу понравятся! — радостно зашептала Ханджи, — Они идеально друг другу подходят! — Не только они, — улыбнулся Моблит. — Идем, я тебе тоже расскажу, насколько ты прекрасна. За окном с небес падали звезды.