Взросление

Сугимото проснулся от резкого звука: кто-то из детей в котане решил попрактиковаться в игре на местном аналоге варгана - муккури. Конечно, лучшего места, чем перед хижиной, в которой остановился сисам не нашлось. А как еще приобщать этого дикаря к многовековой культуре айну? В нос ударил запах, который успел стать привычным: соломенный аромат циновки, пробивающийся через разбросанные медвежьи шкуры и тлеющий березовый уголь, вперемешку с подсмолённой берестой в очаге. Из щели в окне проскальзывал табачный дым, смешанный с морозным ветром. Сугимото поежился. Внутри помещения было тихо: похоже, что все, даже бабушка Хучи, ушли по своим делам. Сугимото воспользовался моментом, чтобы рассмотреть хижину при свете дня. Чаще всего они приходили уже к ужину, и он видел только мутный отблеск на пузатых боках казанков, да неясного цвета стены, к которым он прислонялся, перед тем, как его глаза окончательно слиплись. Сейчас он мог бесстыже разглядывать все нутро этой хлипкой постройки из лозы и коры старых деревьев, которая сумела простоять несколько десятилетий. Лежа на спине он мог видеть самую интересную часть дома - потолок. Из окошечка под крышей дул сквозняк и потихоньку раскачивал натянутые веревки с травами, копченостями и кореньями. В противоположном углу красовались охотничьи сетки и снегоступы. На стенах висели колчан и бусы, повешенные на обычный стручок. Всё-таки это место принадлежало в первую очередь женщинам. Сугимото был уверен, что в плетеных корзинах обязательно найдется бережно хранимое приданое, а под ним сверток с несколькими парами серег, головных повязок, амулетов и ожерелий. Хучи наверняка хотела передать все эти сокровища своей внучке Асирпе. Вот только было непонятно, получится ли обустроить будущее девушке из поколения новых айну. Ровесницы Асирпы уже красовались татуировками. В пятнадцать лет молодежь становилась совершеннолетней, и многие девушки ходили с почти готовыми рисунками на лице. Последние штрихи наносились уже на свадьбе, а первые надрезы получали в возрасте десяти лет, ведь старики считали, что молодая кожа лучше впитывает краску. Сугимото вздохнул. Во дворе послышались торопливые шаги. Секунду спустя в хижину влетел Шираиши. Он тяжело дышал. - Спишь? - Я только что проснулся. Что-то случилось? - Да, но я не хочу пересказывать дважды. За ним в хижину протиснулся Танигаки. Он выглядел взволнованным. Сугимото, долго не думая, подхватил ружье и вскочил с пола. Они подбежали к центру котана. Сугимото увидел, что жители выстроились в круг. Мужчины о чем-то громко спорили. Женщины тихо плакали. Атмосфера была зловещая. К ним подошли Кироранке и Огата. Вид у них был напряжённый, будто они всю ночь не спали. - Местные говорят, что утром на соседний котан напали японцы и украли несколько девушек. - с мрачным лицом сообщил Кироранке. - Именно в это время Асирпа была там, помогала родственнице с подготовкой к свадьбе. - безэмоционально дополнил Огата. Сугимото застыл. Казалось, что сердце пропустило удар. Ещё вчера они все еле добрались обратно, начали обсуждать план по возвращению оставшихся татуировок... Всё было как обычно: Шираиши напился, Кироранке объяснил то недоразумение, которое они приняли за похищение Асирпы... Огата был говнюком, а Танигаки быстро ретировался, под влиянием лисы-провидицы. Вот только Асирпа была сама не своя. Сугимото не мог понять, что же произошло, пока ее не было. Она шутила про осому, угостила их читатапом из мозгов оленя (он скучал по этому странному вкусу сырого мяса). Она была удивительная, как и всегда. С шелковыми, темным волосами и серьезным взглядом. Он украдкой осматривал ее: такие же милые ушки, с круглыми серьгами. Белая кожа, как первый снег. И слава богу, она была без ранений. - с облегчением отмечал про себя парень. Не важно из какой передряги бы они не выбирались - именно веселый нрав и упорство Асирпы всегда помогали ему идти дальше. Но вчера Сугимото увидел, что девочке было трудно так же искренне улыбаться ему. Где-то на самом краешке ее улыбки был излом. И он боялся узнать, почему эта трещина там появились. Была ли она там всегда? Может он просто не замечал её все это время? Сугимото не знал. Он всю ночь старался об этом не думать. Новости о нападении на соседний котан сковали его. Неужели это повторится снова? Они решили взять лошадей и поспешить. Где-то в северной стороне леса виднелся столб черного дыма. *** Уже на въезде в котан было понятно: они опоздали. Хижины, вернее то, что от них осталось, остались разворочены. Вещи айну валялись на земле: одежда, оружие, детские игрушки. Выплеснутые котлы распростерли по земле остатки завтрака. Из-за деревьев на них с настороженным видом поглядывали дети и старики. В руках у них были короткие ножи. Тут и там лежали тела павших. Судя по их позам и валявшемся незапятнанным коротким охотничьим мечам - все были застрелены без шанса на равноправный бой. По центру деревни будто провели когтями - рытвины от повозок впечатались в едва влажную землю, проглядывающую сквозь грязный снег. - Скоро эти следы нельзя будет различить. - сказал Танигаки. Огата всмотрелся в надвигающиеся на небе тучи. - Выглядит так, будто противник просто хотел как можно быстрее забрать женщин, не оставив следов. - заключил Сугимото. Кироранке кивнул. - Я не вижу уцелевших мужчин. - Смотрите! - воскликнул Шираиши. - Это же повязка Асирпы! Все оглянулись. Мертвенно бледный Шираиши держал в руках знакомую налобную повязку. В этот момент Сугимото вспомнил, как Асирпа рассказывала им о жестокости японцев по отношению к коренным народам айну. Он не мог поверить в ярость и бездушие своих соплеменников, которые истребляли поселенцев, называя их "чудовищами". Как можно было отвоевывать земли у мирных жителей, которые всегда встречали его, сисама, с вежливым поклоном и обогревали теплом своих очагов? Как можно было стравливать две деревни между собой, в угоду торгашам? Как можно было насиловать и убивать тех, кто просто хочет мирно жить в стороне? Оттесненные на край страны, не нашедшие покоя айну, проигрывали бездушному командованию и техническому прогрессу. Мысли об этом придавали ему сил в охоте за золотом, которое Сугимото собирался вернуть древнему народу. И тут они услышали крики и ругань. Оказалось, что не все японцы покинули деревню. Осторожно, пятеро мужчин пошли вглубь леса на звук. Танигаки вел их, прокладывая тихую тропу, а Огата замыкал строй, приглядывая за тылом. Они вышли к берегу реки. Несколько японских рядовых избивали подростка в традиционных одеждах. - Спрашиваю еще раз! - вскрикнул мужчина в форме. - В каком направлении они уехали?! Его дружки по очереди били паренька, которых упорно хранил молчание. Сам же командовавший, несмотря на ощутимый перевес в силе, был на взводе. В его голосе, сквозили истеричные нотки. - Если так и будешь молчать, то мы вернемся в вашу жалкую деревню и найдем твоего братца. Мои подчиненные с радостью спросят у него. - продолжил тот, под одобрительные смешки товарищей. - Ага, может даже и воспользуемся его сладким ротиком, раз уж всех девок вывезли! - поддакнул мрачный сослуживец. Третий, доселе молчавший военный с густой бородой, смачно сплюнул себе под ноги и выругался. Он так же тихо предупредил товарищей, что им надо поспешить, пока айну из другого поселения не заметили пожар. Сугимото шепотом спросил у Шираиши, почему офицеры расспрашивают паренька на японском. Тот пожал плечами. Тем временем двое шумных рядовых начали толкать паренька между собой, в попытке то ли добиться признания, то ли отвоевать мальчика себе. Парень в традиционной одежде не реагировал. У него был потухший взгляд. Как будто ему было уже все-равно. Несмотря на потрёпанную одежду и перемазанное в саже лицо, он выглядел, как фарфоровая кукла - с точеными скулами, тонкими запястьями и чуть отпущенными волосами. Стараясь не привлекать лишнего внимания, Сугимото поднял булыжник. Он надеялся швырнуть его в отошедшего справить нужду молчаливого вояку с бородой. Стрелять сразу было нельзя. Во-первых был риск задеть юношу, а во-вторых, они не знали есть ли тут еще военные. - Ты, шлюшкин сын, сейчас развлечешь нас, а потом отправишься на небеса, к своей мамаше, - весело вскрикнул один из мужчин в форме. - Передавай привет ее красивой заднице. Паренек будто очнулся от сна. Он переменился в лице и оскалился. Рядовые расхохотались, оценив эффективность своих слов. Юноша резко замахнулся и начал колотить мужчину, который оскорбил его мать. Несмотря на худощявое тело, его ярость ужасала. Но этого не хватило, ведь оппоненты были старше и мощнее. - Посмотрите, кто проснулся? - начал насмехаться другой мужчина. - Сейчас он такой же красивый, как его мамаша после бурной ночи. - Эй, вы! - крикнул Кироранке. Офицеры недоуменно уставились на мужчину в традиционной одежде. Воспользовавшись моментом, из леса выскочил дикий волк и вцепился в шею командующему. Сугимото, не медля ни секунды, пришиб зазевавшегося мужика с бородой, а Огата пристрелил последнего из них. Волк, не обращая внимания на паренька, быстро прокусил толстую шею нападавшего. Смачный хруст и зверь уже несётся обратно в лес. Это было необычно, будто волчара сидел в засаде и действовал по команде. Но времени думать о волке не было. Сугимото лишь заметил, что шерсть отливала знакомым серебряным свечением. Но это точно был не Рейтар. Они с группой быстро приблизились к пареньку. Кироранке вывернул карманы у раненного волком мужчины. Шираиши и Танигаки пошли проверить два других тела. Пострадавший, стараясь скрыть дрожащие руки, рассказал им, что командование японской армии разрушило котан и увезло девушек по направлению к городу. Их хотели преподнести, как подарок, местному командиру. Паренька звали Нобутэру, но он попросил их использовать прозвище, данное ему народом айну - Туйма, что значило "далёкий". Он поведал, что его привезли издалека, как сироту, на воспитание к айну. Его мать была падшей женщиной, которую убили солдаты. Он ненавидел японецев всей душой, хотя в его жилах текла такая же кровь. Туйма отвел их обратно в котан и помог успокоить лошадей. Они отправились в город. Лошадиная упряжка - не самый быстрый способ передвижения по начавшему таять снегу, но другого варианта у них не было. Пока они ехали, у Сугимото бешено стучало сердце. Он не мог выкинуть из головы вид разрушенного селения. Туйма срывающимся голосом отдавал командование. *** Асирпа медленно приоткрыла глаза. Голова раскалывалась, а связанные за спиной руки онемели. Она постаралась не подать виду, что очнулась, а попробовать аккуратно разведать обстановку. Увиденное её потрясло: вокруг лежали девушки её возраста. Некоторые из них обнаженные. В углу комнаты женщина-айну с татуированным лицом и руками поила медведя из бутылки, в которую обычно наливают сакэ. Женщина была одета в традиционную японскую одежду: шёлковое кимоно, приспущенное на плечах и сандалии. Уставшее и сосредоточенное лицо обрамляли темные пряди. В комнате было душно. Окна закрывали плотные бумажные занавески. Девушка вспомнила, как она тут оказалась. Котан её сестры Имеруат, был захвачен японскими солдатами, когда большинство мужчин ушли на охоту. Предстоял пир и требовалось больше дичи, чем обычно. Оставшиеся старики и дети не смогли защитить женщин от огнестрельного оружия. Асирпа пыталась сбежать, но не могла бросить сестру. Кстати, где она? В комнате не хватало света, поэтому пришлось потратить немало времени, чтобы отыскать родственницу. Когда Имеруат была найдена, Асирпа с облегчением выдохнула. Судя по всему, девушка не была в сознании. Осталось придумать, как же им отсюда сбежать. Пока Асирпа пыталась незаметно передвинуться поближе к окну, в комнату зашли две японки. Они проскользнули в помещение так тихо, что даже опытная охотница не сразу услышала поступь. У вошедших были мертвенно белые лица и вызывающе-алая помада на губах. "Гейши" догадалась девушка. Айну, поившая медведя, тихо отдала указания, и японки сразу же принялись бесшумно раздевать пленниц. Асирпа не знала, отберут ли её оружие. Она легонько придавила бедро к полу. Привычно упирающейся рукоятки ножа не было. Колчан валялся далеко, лук не видно. Девушка пошевелила ногой и поняла, что отравленная стрела все ещё в обуви. Она не сможет защитить себя со связанными руками, но оставалась надежда на то, что кто-то уколется при попытке раздеть её. Девушка почувствовала, что в комнате стало тяжело дышать: духота, аромат алкоголя и тяжёлые духи гейш перемешались. Перспектива скинуть шубу показалось заманчивой. Скоро к ней подошли белолицые и ловкими движениями перевернули на живот. Асирпа решила перестать притворяться. - Не трогайте меня. - спокойно произнесла охотница. - Что здесь происходит? Девушки переглянулись. Они не выглядели напуганными. Скорее удивлёнными, что айну так сдержанно и вежливо обратилась к ним. Одна из них жестом подозвала старшую. Медведь грустно прорычал, когда его отлучили от бутылки. Женщина, украшенная татуировками, величественно подошла к пленнице. В молчаловом унисоне гейши продолжили раздевать остальных. - Я видела твой нож, девочка. Меня такой игрушкой не запугать. - глаза немолодой женщины пробежали по телу Асирпы сверху вниз. - Ты одна из избранных. Будь помладше, то не удостоилась бы чести служить нашему господину. Хозяйка говорила на родном языке, но не быстро. Видимо, за последние несколько лет она привыкла к японскому и начала забывать привычные слова. - Ты одна из нас. Твои татуировки точно такие же. Асирпа не верила своим глазам. Да, она слышала про похищения айну японцами до этого, но не могла и подумать, что кто-то из сородичей может участвовать в этом. - И что? Будто будущее айну когда либо зависело от них самих. - немного равнодушно произнесла женщина. Она явно чувствовала себя уверенно. Ее поза была красноречивее слов: руки на бедрах, высоко поднятая голова, хорошая осанка. - Мы просто деревенщина, которой надо очень хорошо постараться, чтобы быть достойными людьми. Асирпа не успела ничего сказать, как женщина направила на нее меч на длинной палке. Одно ловкое движение и с ее шеи слетел амулет. Женщина улыбнулась, будто напряжённый взгляд Асирпы был для нее комплиментом. - Тебе это больше не понадобится. Как и татуировки. Хотя... Женщина разрезала одежду Асирпы, поддев рукава кончиком меча. - У тебя их нет. Интересно... Считай, что тебе повезло. Со странной усмешкой женщина ушла. Асирпа хотела понять что значат её слова, но времени на обдумывание не было. Или она сбежит сейчас, пока ещё есть возможность, или будет поздно. Тем временем оставшиеся девушки начали приходить в себя. Гейши быстро расправились с ними, поэтому большинство пленниц просто молча лежали и пытались прикрыть наготу. Никто из них не хотел привлекать лишнего внимания. Асирпа заметила испуганный взгляд Имеруат. Она хотела показать ей, что все будет хорошо, поэтому без особого сопротивления дала снять с себя порезанные вещи. - Проверь баню. - сказала женщина одной из помощниц. Та кивнула и удалилась. - А ты принеси камни. - последовал приказ для второй. Перед тем каквыйти, хозяйка погладила медведя и сказала ему охранять помещение. Пленницы немного расслабились, когда грохот ставен утих. Асирпа попыталась подойти ближе к сестре. Это было непросто. Медведь пристально следил за девушками, как сторожевой пёс на цепи. Она внимательно посмотрела на животное. Медведь не выражал агрессии, но явно старался выполнять указания хозяйки. Любая из резко пошевелившихся девушек сразу же была оглушена его рычанием. Хищник и его хозяйка были похожи: оба чувствовали себя слишком уверенно и не ожидали отпора. Это может сыграть ей на руку. Асирпа медленно подвинулась поближе к углу комнаты. Имеруат уже была там. Ее красивые волосы растрепались, а глаза были опухшие. - Ты как? - осторожно спросила Асирпа. - В порядке. Имеруат выглядела расстроенной. Если ее сестра привыкла ко всяким передрягам и опасным ситуациям, то для обычной айну это было уже слишком. Они сидели, пока Асирпа пыталась незаметно открыть окно. Это заняло несколько минут. Наконец, кусочек бумажной заслонки оторвался. Один взгляд и сразу стало понятно, что решетка на окнах не даст им и шанса. Тем временем шум в центре комнаты стал нарастать. Послышались крики. - Как ты можешь радоваться этой ситуации? - Это же очевидно. Японцы сделают нас свободными и счастливыми женщинами. Асирпа и Имеруат замерли, вглядываясь в двух разъярённых девиц. - Я не хочу отдать свое тело какому-то деревенскому простачку. - сказала высокая и худая девушка. Ее совсем не смущала ни нагота, ни медведь. Она стояла во весь рост и с презрением смотрела на свою подругу. - Это дочь старосты, Умиё. - тихо прошептала Имеруат. - Как ты можешь такое говорить? Японцы ужасные, они сделают из нас проституток! Подумай о своём женихе! Низенькая и немного пухлая девушка с отвращением смотрела на Умиё. Она не решалась оторвать руки от груди, но по напряженному телу было видно: ещё одно слово и дерзкая мерзавка получит пощечину. - Я не хочу всю жизнь собирать ягоды и плести корзинки. Мой женишок, надеюсь, покойный, воняет рыбьими потрохами. Тебе никогда не понять радости быть любимой японским офицером! В зале повисла роковая тишина. - Это ты дала сигнал, когда мужчины уехали на охоту? - спросила Асирпа. Несколько голов сразу же повернулись в её направлении. Медведь чуть привстал. Умиё криво улыбнулась, быстро оглянув Асирпу. - Кто знает... Дверь открылась и вошло четверо девушек в одинаковых кимоно. В руках они держали камни. Следом за ними вернулась старшая. Она улыбалась. - Девочки, кажется, что некоторые из вас не так уж и глупы. Умиё гордо задрала голову, будто бы на нее не смотрели, как на последнее отребье в комнате. - Она права, мы и правда пришли освободить вас от тяжёлого труда и безграмотности. Для начала, мы сделаем из вас красавиц... Ты, будешь мне помогать! - отдала приказ хозяйка. Умиё радостно поклонилась. - Бери камень и стирай с них татуировки. - Что?! Все замерли. Даже стоявшая девушка не нашлась, что сказать. Асирпа сжала отравленную стрелу, готовясь вонзить ее в горло тому, кто посмеет приблизится к ней или Имеруат. - Я ей помогу! - воскликнула низкая девушка, хищно поглядывая на дочь старосты. - Дайте и мне такой камушек. Началась суматоха. Спорящие друг с другом ранее айну сцепились. Каждая из них напрочь забыла и про ситуацию, в которой она оказались и про соотечественниц. Остальные девушки разделились на два лагеря. Большинство было против Умиё, но нашлись и те, кто сам взял камень и начал натирать ладони. Асирпа не могла на это смотреть. - Постарайся не высовываться. - шепнула она сестре. Имеруат кивнула. Асирпа изобразила смиренный и покорный вид, пока брала камень. Далее она тихо подошла к Умиё и ее противнице. До неё долетели отрывки фраз. - Шлюха, японская подстилка. Ай! - Тебе не понять, Рапиру. У моего солдата красивая форма и умелые руки. - Ты... Не могу поверить, что ты... Предательница, чтобы тебе сгнить! Ни одна из соперниц не обладала достаточной силой, чтобы нанести ущерб другой. По большей мере они уже выдохлись, сил хватало только потаскать друг друга за волосы. Асирпа готовилась воткнуть ядовитый наконечник в предплечье Умиё, когда та сказала: - Ты поймёшь, когда узнаешь, что такое мужское желание. И тут на нее нахлынули воспоминания, которые Асирпа подавляла с тех пор, как вернулась из путешествия с Кироранке и Огатой. *** Ночь, костер. Она вытирает комком снега лицо. Солдат смотрит на нее. Даже не так, он пялится. Как кот, который знает, что скоро птичка устанет порхать и окажется у него во рту. Ей недавно исполнилось шестнадцать. Путешествовать с двумя мужчинами тяжелее, чем раньше. Да, истории Кироранке про папу грели душу, но она была недостоточно наивной, чтобы радоваться. Ее разводят. При этом, ей сложно управлять своими эмоциями. Особенно в те дни, когда надо искать новую тряпку, чтобы подложить себе между ног. Айну называли месячные благословением. Она предпочитала слово неудобство. Слабость. Болезнь. Сражаться наравне, особенно в эти дни было сложно. Не то, чтобы Асирпу сильно мучали боли внизу живота или слабость. От этих неприятностей она избавлялась настойками трав и дополнительным покрывалом ночью. Ее настораживало поведение мужчин в этот период. Кироранке делал вид, что ничего не происходит. Он объявлял неделю отдыха и шел "разыскивать информацию". Асирпа так до конца и не поняла: был ли он в кабаках или настоящих борделях, но пах по-возвращению заморским табаком и парфюмом. Огата же оставался рядом с ней и присматривал. Асирпа думала, что он просто не интересуется женщинами и выпивкой. Она была для мужчин ключём к золоту, а Огата хорошим охранником. Вот и всё. Он никогда не инициировал диалог первым. Просто смотрел на нее, как на дурочку. Асирпа уже давно бросила попытки понять этого человека. Он был для нее загадкой. Не ясна ни цель, ни мотивы. Вот только однажды она почувствовала на себе его голодный взгляд. И с этого момента присутствие Огаты начало сильно давить на нервы. Тем утром Асирпа поняла, что снова начались месячные. Не самые приятные новости в купе с болящей головой и замутненным взглядом. А, и еще желание убить кого-то. Это значит, что надо ускользнуть под любым предлогом от Огаты и быстро привести себя в порядок. Он смотрит всегда. Куда бы девушка не пошла. Это раздражало, напрочь не давало ей расслабиться и насладиться любым приятным моментом: игрой белок, ласковым ветром или шумом горячей пищи в котелке. Поэтому приходилось идти на ухищрения. Асирпа встала и не оборачиваясь бросила: - Я в туалет. Ей не надо было даже смотреть на Огату, чтобы почувствовать: он не спит, он следит за каждым её шагом. Асирпу трясло от гнева. Почему она не может просто побыть наедине с собой? Девушка выбежала из помещения, служившее им жильем. Пробежав достаточно далеко, чтобы не чувствовать тяжесть присутствия Огаты, Асирпа постарались успокоиться. Она глубоко вздохнула и поняла, что забыла ткань в хижине. - Черт! Ну ладно... Девушка оглянулась по сторонам и увидела щекастую белку, которая с любопытством разглядовала незнакомку на своих территориях. - Извини. - сказала Асирпа, чувствуя, что белке не нравится видеть чужаков в лесу. - Мне нужна твоя помощь. Белка наклонила голову вбок, слушая. - Ты не могла бы сходить в тот домик, убить одного наглого кота и принести мне его плащ? - спросила Асирпа. Белочка моргнула и убежала. Асирпа решила просто сорвать листья лопуха, как делала раньше, когда услышала недовольный голос. - С кем это ты тут разговариваешь? Огата чуть высунулся из-за ствола. Она видела лишь кончик его носа и ту вечно торчащую прядку. - С белкой. Ее камуй благословляет всех женщин айну и даёт им сил в трудные моменты. - безрадостным голосом ответила девушка. А ведь белочка была такой милой, пока этот придурок ее не спугнул. - Хм... Ты имеешь в виду моменты, когда течешь, как раненный пленник? Асирпа шокировано уставилась на него. По интонации было не понятно, то ли это злая шутка, то ли самый обычный комментарий в стиле Огаты. Мужчина вышел из-за дерева и кинул ей тряпку. - Давай. Пойдем быстрее обедать. Она легко поймала забытую ткань. По привычке хотелось сказать спасибо. Но это была слишком странная ситуация. Да и на обед у нее денег не было. Она быстро сделала, как было велено и нагнала медленно уходящего мужчину. Через несколько минут они зашли в небольшую комнату, пропитанную запахом лапши и бульона. Огата заказал две порции и выпивку. - Моя мать говорила, что саке помогает в такие моменты. - сказал он. Асирпа чуть не подавилась воздухом. С чего вдруг такие откровения? Огата даже не смотрел на неё. Сидя напротив, он вперился куда-то вдаль, сквозь стены. Асирпа заметила странную ухмылку на краешке губ. Хотя, это было чем-то неуловимым. Прежде чем она успела понять его настроение, ухмылка исчезла. Принесли лапшу. Она старалась есть палочками, хоть и не любила. У Сугимото, Шираиши и Огаты получалось лучше. Алкоголь она выпила, чтобы сохранить тепло чуть подольше. Жизнь перестала казатся такой тяжелой и девушка улыбнулась. Они сразу же вышли из заведения и Огата внезапно ушел, оставив её одну. Впервые. Асирпа помчалась в хижину, чтобы набрать мыла и полотенец. Сегодня она точно сходит на речку и отдохнёт от назойливого присутствия солдата. Погода была просто чудная. Весенний ветер пахнет по особенному свежо и сладко. Девушка радостно напевала себе под нос, стаскивая одежду. Чистая вода хорошо отражала её начавшее округляться тело. Асирпа осмотрела себя, мысленно отметив то, что именно месячные и виноваты в этих переменах. Нет худа без добра, правда ведь? Ее сердце сжалось, когда она представила, что сказал бы Сугимото, разглядев эти очертания за широкими полами платья. Когда они только познакомились, он явно не воспринимал её как девушку. Асирпа же влюбилась с первого взгляда. Он был верным, добрым, ласковым. Хороший друг, надёжный товарищ. Но ничего более. На самом деле Асирпа знала метод получше, чем саке, чтобы снять спазмы в пояснице. Девушка провела ладонью по груди, предоставив, что ее ласкает рука в шрамах. Но сегодня все пошло наперекосяк. Нервы, стресс от осознания того, что она не может бросить Кироранке, не узнав всю правду об отце, чувство несправедливости, что на ее плечах лежит будущее айну, горечь от того, что она не видит Сугимото - эти и множество других чувств терзали ее. Асирпа заплакала. Она попыталась ещё раз притронуться к себе. В первый день ее тело всегда требовало внимания, она еле сдерживалась, чтобы не начать мастурбировать в лесу. Мысли о грубых руках, теплом голосе и запахе разлученного с ней молодого человека сводили с ума. Асирпа была возбуждена, она знала, что если продолжит вспоминать все моменты, когда они с Сугимото были близки, то оргазм будет в разы ярче. Особенно тот раз, когда она засыпала в теплых объятиях. Ей хотелось разрядки. Хоть самоудовлетворение никогда не могло ей помочь, Асирпа не могла не делать это снова и снова. Слезы текли по щекам, капая на грудь и живот. Асирпа провела ладонью по всем чувствительным местам между ног. Было приятно. Немного грустно. Нет, на самом деле очень грустно. Но она очень хотела притупить эмоции и для этого надо было продолжить двигать рукой. Внезапно она услышала шум ломающейся ветки. Что-то упало с дерева. Приглядевшись, она увидела белку. Неужели... - Верни... - протянул Огата, запыхавшись. Белка держала в зубах его капюшон. Края были оборванны. И тут он заметил её. Тем же вечером, у костра, Асирпе не было интересно, почему вода в казанке вскипает не так быстро, как обычно. Ее интересовала перемена в Огате. Он молчал. Молчал и смотрел. Не то, чтобы это было неожиданностью, но атомосфера изменилась. Асирпа делала вид, что не чувствует, как от него буквально исходит напряжение. Она уже сталкивалась с этим чувством. Чаще всего Ушияма именно таким и был. И если в детстве это было смешно и не понятно, то теперь она научилась различать это настроение безошибочно. Более того, все её внутренние радары были давно настроены на Огату. Его глаза, гуляющие по открытым участкам кожи рук и шеи прожигали кожу. Они сидели довольно близко. Еще пару сантиметров и он мог бы взять ее за руку. Раньше, учуяв такие настроения в группе, Асирпа либо уходила, оставляя перевозбужденным мужчинам суп из выдры, либо приглашала их искупаться в сугробе. Всё можно было перевести в шутку или состязание. Но теперь, после нескольких месяцев без контакта с самым близким человеком, Асирпа начала меняться и внутреннее. Ей захотелось узнать, как получить любовь, как испытать наслаждение от чужих рук. Может это поможет залечить душевные раны? Может поэтому Ушияма и Кироранке бегают в бордель? Огата выглядел, как подходящий вариант. Никаких чувств, просто взаимовыгодный обмен. Он тоже живой человек. Разумно предположить, что она ему может быть ему интересна. Девушка чуть поколебалась, набираясь смелости. Она видела несколько приемов ранее и ей не терпелось попробовать свои силы. Сугимото не обращал внимания на платье, когда оно было короче, чем обычно. Асирпа хотела почувствовать себя привлекательной. Хоть для кого-то. Она представила, как пахнущие порохом и металлом пальцы проводят по ее губам. Картинка была такой яркой, что заставила её испугаться. Будто под влиянием алкоголя, щелчком пальцев растегнулся амулет. Асирпа дала ему полететь на землю. Переместив вес на левую ногу, она схватила комочек снега и вытерла им лицо. Весенний снег быстро таял, капая на бедра. Она взяла ещё один шарик и начала рисовать круги на шее, остужая кожу от пара, который окружал котелок. Ей не надо было напрягаться. Взгляд мужчины был настолько явным, что казалось это его рука рисует снежные узоры. Асирпа потянулась за третьей охапкой... Но перед этим она согрела пальцы во рту, присосавшись к ним. Она приспустила ткань на плечах, обдавая их паром от воды. Один быстрый взгляд на Огату и она вся загорелась. Он смотрел. Он определенно знал, что происходит. Ей стало радостно от осознания того, что она притягивает взгляд. Огата начал было тянуть к ней руку. Асирпа вся замерла. Но чуткий слух охотницы дал предупреждение. Послышался звук сверху. - Осторожно! - крикнула девушка Огате, увидев, как с огромной скоростью в котелок летят камни и шишки. Поднялись брызги. Асирпа постарались прикрыть лицо, украшенное шрамами. Крупные капли кипятка пролетели мимо. Поскольку они оба сидели близко к огню, ей тоже пришлось отодвинуться, повалив Огату на спину. Она буквально легла на него. Тот был ошарашен. Асирпа встала на четвереньки, чтобы заглянуть мужчине в лицо. Убедившись, что он в порядке, Асирпа посмотрела вверх, ожидая увидеть белку. Но её и след простыл. Это хорошо. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы молодой человек понял, кто это был. Девушка почувствовала, как Огата смотрит на ее шею. Капли растаявшего снега начертили ожерелье и стекли в ложбинку между грудей. Ей стало тревожно. Но в тоже время, она предвкушала момент близости. Страх, смешанный с предвкушением. Асирпа предчувствовала, что сейчас произойдет. Он заправил ей прядь за ухо и притянул ближе. Серьезное лицо, ровный голос, как всегда. - Ты специально? Асирпа отстранилась. Неосознанно нахмурилась. Она знала, что Огата ее хочет. Но почему он медлит? Он думает, что она намерено подвергла его опасности? Асирпа решила не отвечать и наклонилась ближе, заглянув в тёмные глаза. Она видела, что мужчина в смятении. Что-то сдерживало его. На краткое мгновение девушка даже подумала, что ей пора остановиться. Да. Это неправильно. Она должна быть сильной. И верить в то, что они с Сугимото встретятся. И он узнает ее заново. Он захочет её. Или нет... - Почему ты плакала? - спросил Огата. Он был искренне заинтересован, если судить по едва уловимым эмоциям в голосе. - Я ждала его. Когда нибудь мы... - прошептала Асирпа. Ей было больно, но надо было продолжить, если уж решила идти до конца. Делиться с ним переживаниями девушка не хотела. Она ласково посмотрела на Огату, будто тот мог исполнить все её желания. Он не мучитель. Сейчас он ее спасёт. Она знала, что есть моногамные животные, но раз уж они с Сугимото не пара... К сожалению не было никого в этом мире, кто бы мог ее научить сейчас что верно, а что нет. Огату передёрнуло. Он плохо скрыл накатившую на него волну воспоминаний. Мужчина посмотрел на Асирпу. Та была готова снова зареветь, просто не подавала виду. Он очень хорошо знал, что значат стиснутые зубы и вымученная улыбка. Огата медленно наклонился и поцеловал её. Все голоса в голове утихли. Асирпа больше не плакала. Он так и не сказал ей, что пошел в лес утром только потому, что она стонала во сне. Это происходило не первый раз. У него всегда были проблемы с тем, чтобы отличить стон от всхлыпа. Первые пару ночей, когда он дежурил по очереди с Кироранке, Огата заметил, что у Асирпы кошмары. Он хорошо знал это состояние беспомощности, когда страх пожирает тебя изнутри. Но перед тем как понять, что девушка страдала, Огате пришлось очень постараться, ведь звук был очень похож на тот, что он слышал тогда в борделе. Мужчина не хотел вспоминать тот день, когда он отвел брата на проверку чести. Это было весело, но не более. Проститутки отвратительно вели себя, вешаясь на них. Огата не обращал внимания. Единственная женщина, которую он воспринимал была мать. И ту он убил чисто из любопытства. Слабую, жалкую, тщетно ждущую любимого. Взрослея, он думал, что все девушки плаксивы. Поэтому он избегал их общества, чтобы не вспоминать. Это была еще одна причина, по которой он пошел служить. Асирпа отличалась от стереотипной японки. Она не пасовала перед стрессовыми ситуациями, оставалась хладнокровной в схватках и вообще не тратила времени на девичьи глупости вроде макияжа и причесок. Но когда они с Кироранке воспользовались случаем и разделили ее с Сугимото и остальными - девушка стала менятся, показывая все больше и больше разных черт характера. Огата не любил женские слезы. Его отвращали наигранные стоны. В обоих случаях он думал, что легче уничтожить источник шума, чем что-то делать. Но ему нельзя было трогать Асирпу. И он не предполагал, что она когда-нибудь заплачет. И уж тем более не мог представить ее стон. Поэтому, он очень удивился и долго прислушивался к ее ночному дыханию. А потом это вошло в привычку. И он понял, что ее тоже не пугает реальность так сильно, как доводит до отчаяния сон. Даже сейчас он насквозь видел эту заплаканную, немного истеричную девчушку, которой вдруг захотелось запрыгнуть к нему на член. Он понимал, что она что-то скрывает, потому что перед поцелуем обычно не сверлят взглядом небо. Скованные движения выдавали девственницу. Черт, у них с Бессмертным ничего не было? Она тряслась на нем. Нервы, во всем виноваты нервы. Ну и взросление. Он сам был на пределе, когда только стал новобранцем. Они медленно попробовали друг друга на вкус. - Ты... - немного охрипшим голосом начал Огата - Точно этого хочешь? Он не был уверен, что сам успел принять решение. Стояк требовал продолжения, но нужна ли ему вся эта нервотрепка? Асирпа неловко промычала. В свете костра было видно проступающий румянец. Это было мило, в чем Огата стеснялся себе признатся. Он приобнял девушку, перекатившись они поменяли положение. Теперь она лежала снизу, не зная, куда смотреть или деть руки. Быстрыми движениями он распахнул полы платья. Ничего нового. То же, едва начавшее оформляться тело подростка, которое он видел днем. Асирпа шумно вздохнула. Для нее это было в новинку. Сердце стучало, а голова не соображала. Она не могла вынести, когда на её грудь смотрели так близко. В свете огня Асирпа выглядела очаровательно. Влажные, искрящиеся глаза, чуть приоткрытый рот, готовый к большему. Он провел пальцами по щеке девушки, подавляя желание вгрызться в шею и облизать лицо. Он же не голодная собака. Огата еще раз поцеловал ее. Мягко, не спеша. Немного слишком размеренно. Асирпа всегда представляла себе первый поцелуй по-другому. Она думала, что это то же самое, что целовать пальцы - механическое, глупое и мокрое развлечение. Почему взрослые это делают? Огата сразу же просунул свой язык вперед. Девушка не поняла почему, она даже не знала, что такое возможно. Осторожно, она тоже попробовала протиснутся к нему в рот. Мужчина быстро потерял интерес к прелюдии, как только он почувствовал неумелые попытки Асирпы потереться об него. Он не хотел, он не мог наслаждаться этими ужимками. Огата подхватил её ноги и запрокинул их вверх. Одной рукой он попробовал на ощупь грудь. Она была мягкая, но все еще маленькая. "Асирпе не с чем было сравнивать, поэтому можно и не стараться." - подумал он. Девушке было приятно, но в то же время настораживала резкость Огаты. Пара поцелуев, один раз он больно сдавил ей грудь и уже спускается вниз. Это было слишком быстро. Чересчур. Она ничего не поняла. Но контраст между выверенными движениями и теми моментами, когда парень просто наслаждался её телом очаровывал. Ей хотелось, чтобы Огата ещё помял ее грудь, ухватился за бок или даже оставил вмятину на бедре. Рука солдата оказалось там, где раньше не трогал никто. Интересно, будет ли прикосновение чужого человека приятнее? Огата чуть смочил себе пальцы слюной и начал массировать. Как только он нащупал нужную точку, Асирпа отбросила всё стеснение и вцепилась в крупную ладонь. Парень должен постараться, черт возьми, ей было очень приятно. Пробираясь пальцами ко входу, он так и не решился отыметь её. Мало того, что у них постоянно привал из-за этих дней, не хватало еще и беременности. Поэтому одной рукой он начал проталкиваться внутрь, а другой надрачивать себе. Асирпа продолжила постанывать. Он закрыл глаза и постарался расслабится. Если сфокусироваться на том, как плотно пальцы обхватывала её тугая щель, то можно даже кончить. Она была очень мокрая и даже слишком узкая. Это не заняло много времени. Он быстро понял, что стимуляция внутри не приносит девушке удовольствия и просто тер клитор. Тем более, было видно, что Асирпу смущают звуки, когда его пальцы резко входили в неё. Раскрасневшаяся, она закусила губу и старалась лишний раз не стонать. Огату это завело, он немного позабыл о том, что хотел просто подрочить." Раз уж ты тут, я покажу тебе еще кое-что". Он притянул нежные бедра к себе. Асирпа не поняла, что происходит. В следующий миг его язык начал вылизывать все соки, за которые ей было так стыдно. Она не знала, нормально ли это, так сильно течь во время секса? То, что она ощущала резко отличалось от обычной стимуляции пальцами. Это было здорово, особенно, когда Огата входил в нее лишь кончиком, помогал сверху пальцами или буравил её, то всасывая, то целуя, то прижимаясь, то снова втягивая складки и клитор. Девушка начала задыхатся. Было жарко и очень мокро. Голова мужчины не отрывалась от ее лона, а руки цепко держали попрыгивающие бедра. Иногда пальцы доставали до живота и ей было щекотно. - Я тоже. Я тоже хочу попробовать. - Мм? Она поднялась на локтях и быстро встала на колени. Асирпа как-то уже видела, как девушки из её селения практиковали оралный секс с парнями. Выглядело немного странно, но сам процесс завораживал. Девушку обычно держали за волосы, но казалось, будто она сама контроллировала процесс. Асирпа попробовала взять набухший член в руки. Он был мягкий и твердый одновременно. Пахло резко и непривычно, совершенно не похоже на запах её смазки. Слегка сжимая у основания и плавно двигаясь вверх, она начала изучать член руками и губами. Головка была очень нежной. Огата понимал, что она делала это впервые. Его возбуждала неопытность девушки, но совсем не привлекал неумелый рот. Он представил, как запихивает ей член в глотку и долбится. От этой мысли можно было сразу кончить. Асирпа все-еще не понимала как эта штука работает. Кожа смешно оттягивалась, а яйца выглядели нелепо. И все-же, когда мужчина взял ее за голову и слегка насадил, задавая ритм, она почувствовала, как он полностью отдался ей. Девушка старалась. Она хотела посмотреть, насколько приятно можно сделать ртом и языком. - Спрячь зубы. - прошептал Огата. Ей пришлось подумать как делать всё аккуратно и при этом интенсивно. Она хотела, чтобы Огата ей поддался, издал хоть один стон. Вот только не получилось. Он еще пару раз насадил ее, и хоть это было приятно, решил кончить рукой. Парень слегка поводил членом ей по лицу. Асирпа не понимала, зачем, было неприятно и воняло слюнями. Огата так же шлепнул ее по щеке, что скорее забавляло. Но она подставила свой язык, прямо как делали те девочки постарше, и он кончил. Асирпа осталсь неудовлетворенной, но эмоции били через край, поэтому она просто закрыла глаза и слушала тяжелое дыхание. Девушка гордилась собой, что сумела довести парня до такого состояния. Это было в разы интереснее, чем неловкие заигрывания с Сугимото Саичи. По-крайней мере, ей так казалось в этот момент. Мысли о Сугимото были отодвинуты в ту часть, куда попали все нерешенные вопросы. "В принципе неплохо, можно изредка снимать напряжение. Будь она чуть постарше, я бы не удержался." - подумал Огата, вытирая сперму о снег и траву. Асирпа удивленно посмотрела вниз. Из нее потекла красная кровь. Они не знали были ли это месячные или она уже не считалась девушкой. Белка радостно попрыгала к себе на дерево.