Раны

— Я фама. Не лефь. Гаскон, проигнорировав ее возражения, взял в руки уже насквозь пропитавшийся кровью платок и прижал к ее щеке. Мэва шикнула, однако тут же выпрямилась, всем своим видом демонстрируя равнодушие. Но Кобелиного Князя нельзя было обмануть — распоротое лицо и выбитые зубы явно причиняли королеве невыносимую боль. Шрам, по крайней мере, останется ужасный. И все же Мэву, похоже, это совсем не волновало. Королева не признавала слабостей — ни своих, ни чьих-либо еще. Главное, что они победили эту битву. Иногда Гаскон хотел пошутить, что ее стремление вернуть себе власть рано или поздно загонит кого-нибудь из них в могилу, но всегда сдерживался. После всего того, что пережила ее армия на болотах, даже ему было не до смеха, а уж он-то точно умел видеть хорошее даже в плохом. — Тебе бы стоило отдохнуть, — заметил Гаскон, обмакивая платок в ведре. Вода тут же окрасилась в алый. — Ты определенно заслужила хороший сон. Мэва попыталась усмехнуться, однако рана на лице не позволила этого сделать — королева лишь слегка оскалилась и зашипела от острой боли. Бывший разбойник, прикоснувшись пальцами к ее челюсти и заставив лирийку повернуть голову в его сторону, ласково прижал платок к продолжавшей кровоточить щеке. — Ховофий фон? Думаефь, фто я уфну? — фыркнула правительница объединенного королевства. В любой другой ситуации Гаскон бы точно прокомментировал ее шепелявость. Сейчас же он с сожалением смотрел на морщившуюся от боли Мэву, не понимая, чем еще может ей помочь. — Точно не хочешь позвать Исбель? Королева отрицательно покачала головой. — Пуфть фанимается двугими фолдатами, я подофду, — на секунду отстранив руку Гаскона, Мэва сплюнула кровью и снова шикнула. Речь постепенно начинала приходить в норму. — Шрамы украшают не только вас… Гаскон видел, что ее всю трясет как в лихорадке. Придерживая женщину за плечо, он продолжил стирать кровь с ее лица. Мэва тем временем языком проверяла уцелевшие зубы и хмурилась. Удивительно, что она вообще выжила после такого удара. Впрочем, Кобелиный Князь и эти мысли решил оставить при себе. Мэва, будучи воином, сама осознавала все риски. — Нам надо ефа… проклятье, ехать дальше, — с трудом пробормотала она. — Где Одо? Пуфть… пусть приведет лошадь. Кобелиный Князь знал, что спорить с ней было бесполезно. И всё-таки решил рискнуть. — Мэва, — как можно мягче произнес лидер Кобелей из Спаллы. Мэва подняла на него глаза — нет, вовсе не заплаканные, как могло показаться сначала. Во взгляде королевы читалась нескрываемая ярость. — Нильфгаард никуда не денется. Отдохни. — Вот именно, что Нильфгаард никуда не денется, Гаскон, пока мы их не выдворим с Севера. Понимая, что отговаривать ее бесполезно, он, тем не менее, не кинулся искать Рейнарда. Одо, конечно, мог бы убедить Мэву остаться. Однако сегодня Гаскон хотел обойтись без его помощи — рыцарь и так делал для нее слишком многое. Заметив, что королева опять поморщилась, бывший разбойник достал новый платок и снова прижал к ее щеке. — Точно не хочешь прибегнуть к магии чародейки? Мэва об этом даже слушать не желала. — Само заживет. — Но рана слишком глубокая… — Тогда пофови полевых медиков, раф тебя так бешпокоит этот… этот порез, — буркнула королева. — Пусть наложат швы. Гаскон обреченно вздохнул. Порой упертый характер лирийки поражал даже его. Обратив внимание на то, что вода в ведре совсем помутнела от крови, Кобелиный Князь поднялся со скамьи, продолжая прижимать тряпицу к щеке королевы. — Нужно поменять воду. Справишься тут без меня? Мэва лишь фыркнула, выхватив из его пальцев мятый платок и поднеся к своему лицу. Ну да, об этом явно можно было не спрашивать. Разбойник примирительно поднял руки, а затем, осторожно подняв ведро с пола, вышел из королевского шатра. В лагере лирийцев после битвы царила неописуемая суматоха. Тут и там Гаскон слышал стоны умирающих солдат — казалось, им не помогали даже все те целебные настойки из трав, которые варила Исбель. Кто-то из арбалетчиков до сих пор обсуждал ведьмака и его странную компанию. Признаться, Кобелиного Князя Геральт совсем не интересовал — сейчас ему уж точно было не до этого. Вылив содержимое ведра на землю, Гаскон принялся искать чистую воду, по дороге разглядывая потрепанную, но выжившую после болот армию. Чуть не налетев на ривийского всадника, патрулирующего место их вынужденной остановки, он вовремя увернулся, а затем, заметив Рейнарда в другой части лагеря, быстрым шагом направился туда. Встретившись взглядом с Гасконом, Одо пошел ему навстречу, привычно положив ладонь, облаченную в латную перчатку, на рукоять полутораручного меча. Рыцарь даже в столь напряженной ситуации умудрялся сохранять спокойное выражение лица, и все же Кобелиный Князь не мог не заметить, как пальцы ближайшего советника королевы нервно стучат по эфесу клинка. — Как она там? — обеспокоенно поинтересовался Рейнард. Гаскон, приметив за его спиной ведро с чистой водой, подмигнул рыцарю. — Все такая же решительная и суровая, — хмыкнул он, поправляя капюшон на голове. — Уже готова кинуться в бой. Одо это не удивило. Граф, как показалось Кобелиному Князю, даже заметно оживился после столь хороших новостей. — Тебе точно не нужна помощь? — увидев, как явно уставший после боя Гаскон взял полное ведро воды, Рейнард хотел было кинуться ему на помощь, но разбойник вовремя остановил его рукой. — Я и не такое проделывал, старик. Брови Рейнарда сошлись на переносице. Ему никогда не нравилось, как молодой бандит порой издевательски указывал на его возраст. Впрочем, Гаскон старался с ним осторожничать — все-таки Одо был куда более опытным мечником, чем он сам. А по-настоящему злить бывалого королевского рыцаря ему уж точно не хотелось. С улыбкой на лице отсалютовав верному соратнику, Кобелиный Князь, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в руке, поспешил обратно к главному шатру. — Мэва, я вернулся, — довольно промурлыкал Гаскон, бесцеремонно заваливаясь внутрь, будто бы к себе домой. — Надеюсь, ты не успела заскучать из-за моего отсутствия, потому что я… Он внезапно прервался. Лирийка, к его удивлению, уже не сидела, а лежала в своей постели, уронив голову на мягкие подушки. Убедившись, что задремавшая королева дышит спокойно и размеренно, а не прерывисто, и что ее жизни ничего не угрожает, Гаскон как можно тише поставил ведро на ковер и осторожно, боясь разбудить или потревожить, подошел к ней. Склонившись над женщиной, Кобелиный Князь заботливо убрал с ее бледного лица светлые волосы, слипшиеся из-за запекшейся крови. Не найдя никакого одеяла, Гаскон стащил со стола королевский плащ и накрыл им уснувшую воительницу, стараясь не совершать никаких резких движений. Взяв в руку платок и обмакнув его в свежей холодной воде, предводитель воров опустился на скамью напротив кровати и аккуратно прижал тряпку к щеке королевы, надеясь, что наконец-то погрузившаяся в сон Мэва не пробудится от его прикосновений.