Вечерами в гостиной Гриффиндора становилось шумно. Обитатели башни собирались у тёплого камина, чтобы обсудить новости или просто поболтать. И все сплетни сопровождались воодушевлёнными криками, что, на самом деле, чертовски давило на мозг. Каждый вечер Айзава думал о том, за какие грехи Распределительная шляпа закинула его на такой громкий факультет. Представления о том, как тихо и мирно проходили вечера у когтевранцев и пуффендуйцев, вгоняли в состояние апатии — ему подобный покой не светит точно. Гриффиндорцы шумели до поздней ночи, пока их не разгоняли старосты старших курсов, но даже запреты не мешали им иногда собираться и после полуночи. Голова уже трещала от гулких разговоров. Айзава, со стоном раздражения, приподнялся с кровати, схватив в руки мантию. Выходя из комнаты, он пошёл по краю гостиной, дабы не привлекать излишнее внимание других — вдруг ещё затянут его в гущу событий. К сожалению, у многих был навострённый глаз.
— О, Шота! — раздался радостный голос Немури. Каяма хоть и училась годом старше, но все равно любила веселиться в компании младших, даже будучи шестикурсницей, — решил наконец-то вылезти из своего потаённого внутреннего мирка и присоединиться к нам?
Она сидела на одном из красных диванчиков, что располагались поближе к центру гостиной. Некоторые, оторванные от разговора, но слушающие его, грелись у камина. Один из таких встал, прошёлся по алому ковру и плюхнулся рядом с девушкой, фыркнув:
— Да брось, это же Айзава, — ответил ей он, — если наш нелюдимый однокурсник это сделает, то я завтра пробегусь голым по коридору после урока Трансфигурации!
Раздались восторженные вопли и свисты. Айзава закатил глаза. Как дети малые.
— Вы слишком шумные, — буркнул тот, накидывая мантию.
В каменных коридорах замка вечерами становилось прохладно, на улице торжествовала поздняя осень. Листья пожухли и опали, дули северные ветры. Хотя, не время года являлось причиной вечных замерзаний: вообще, ему было зябко практически всегда, если судить по заледенелым пальцам даже при тёплой погоде. Кто-то подшучивал, что его объятие будет ужаснее «поцелуя» дементора.
— Да ладно, Шота, — Немури подмигнула, — неужели тебе не хочется посмотреть на голого Катасуги?
— Мерзость какая, — скривился Айзава, покидая гостиную, — это последнее, что я хочу видеть в своей жизни.
— Эй, я ведь и обидеться могу! — прозвучало позади, но голос парня заглушился гулом других.
Картины, что висели у входа, тоже весело что-то обсуждали. «Откуда у них всех столько энергии?» — недовольно подумал Шота, отметив, что изображения говорят куда тише гриффиндорцев за стенами. Проигнорировав их вопросы, Айзава спустился вниз по лестницам и пошёл по коридору, наслаждаясь долгожданной тишиной. Сейчас практически все представители факультетов разбрелись по гостиным, лишь иногда студенты встречались по пути. Судя по свиткам и книгам в их руках, они делали домашние задания или же практиковались в заклинаниях. Данное занятие парень считал гораздо более приятным, чем пустая болтовня каждый вечер. Побродив по пустому замку, он заметно успокоился, пусть и немного замёрз. Тихие пешие прогулки расслабляли и умиротворяли, особенно после надоедливого галдежа в башне.
Проходя по какому-то коридору, Шота заметил дверь, которой раньше не было. Он слышал что-то краем уха про «Выручай-комнату» из рассказов старшекурсников, но ещё никто из его потока не мог её найти, хотя попытки предпринимались, и даже не один раз. Почему же она возникла перед ним? Айзава не особо нуждался в помощи, лишь хотел тишины и спокойствия.
— Шота? Хвала Мерлину, ты-то мне и нужен! — раздался за спиной громкий радостный голос.
Только его не хватало сегодня для полного счастья. Этот тембр он узнает из тысячи.
— Хизаши… — устало вздохнул парень, поворачиваясь.
Перед ним стоял улыбающийся блондин с пергаментами и учебниками в руках. Честно говоря, видок был весьма неожиданный. Айзава привык видеть его лишь в роли лодыря, который, откровенно говоря, халтурит на совместных факультетских занятиях пятого курса. Подойдя ближе, Хизаши перевёл взгляд на стену коридора и ахнул:
— Ну наконец! Я думал, что мне придётся всю ночь ходить по коридорам, пока «Выручай-комната» надо мной не смилуется, — пожаловался он, подходя к двери.
— Она откликнулась на твою просьбу о помощи? — недоверчиво спросил Шота, вновь окинув его взглядом.
— Почему ты так смотришь? — весело отозвался парень, — не веди себя таким образом, будто бы поддался на негласные условия о вечной вражде наших факультетов. Это же глупо!
С Хизаши Ямадой они были знакомы ещё до поступления в Хогвартс, потому что жили рядом друг с другом, буквально на одной улице. Дружили с детства, даже являясь полными противоположностями. Ямада, сколько себя помнил Шота, всегда был живым и подвижным ребёнком с блеском в глазах. Айзава уже в том возрасте понимал всю бренность бытия, но оптимистичность Хизаши, надо отметить, прекрасно компенсировала его вечно угрюмое лицо. Когда они были детьми, то, конечно же, мечтали о том, что поступят на один факультет, отучатся вместе и станут настоящими волшебниками, как и их родители. Однако, судьба подшутила над ними уже в первом пункте их набросанного плана: Распределительная шляпа решила отправить Айзаву на Гриффиндор, а Ямаду на Слизерин, причём обоим она не дала выбора, как давала его некоторым. Хизаши ещё долго дулся на вселенскую несправедливость и ту самую дурацкую шляпу, которая, скорее всего, забарахлила при его распределении. Стоит отметить, что Айзава задумывался о том, почему же так получилось, и выводы были соответствующие. Но вражду между факультетами он тоже считал абсолютно идиотской.
— Нет, Хизаши, просто ты — лентяй, который приходит на занятия с абсолютно пустыми руками. Странно видеть тебя при полной готовности.
Шота не готов был утверждать, что он просто забывает — это было не в стиле Ямады, который обладает хорошей памятью. Скорее всего, парень делал это нарочно, чтобы повысить свой авторитет.
Тот, услышав своё имя из уст Айзавы, окончательно расслабился, опустив плечи. Если называет так, значит и правда не злится.
— Аргументов в свою защиту нет, — усмехнулся он, — но у меня появились большие проблемы. Я опять разозлил нашего декана, и тот сказал, что если не получится представить какое-нибудь непростое заклинание до следующей недели, то придётся поднять вопрос о моей успеваемости. Это точно плохо скажется на работе комментатора матчей по квиддичу. А я не хочу лишиться её, потому что выстрадал непосильным трудом!
Шота вздохнул. Так он не ради знаний и успешной подготовки занимается этим, а просто, чтобы место не потерять — типичный слизеринец, у которого в приоритете его положение в обществе. На самом деле, факультет с гербом змеи подходит ему гораздо больше, чем он думает.
Ямада посмотрел взглядом, полных слёз:
— Ты ведь мне поможешь?
— С чего бы я должен тебе помогать? — фыркнул Шота, усмехнувшись. Честно говоря, такой вид Хизаши доставляет наслаждение, — тебе же нужна эта работа, а не мне.
— Потому что ты — гриффиндорец, а вы своих друзей в беде не бросаете! — категорично заявил блондин.
Хотелось бы сопротивиться, но долго спорить с Ямадой просто не получалось — всегда проигрывал из-за его настойчивости. Он мастерски умел заговаривать зубы, а талантливее этого лишь надоедал нескончаемой энергией. Впрочем, последним могли похвастаться многие.
— Уже чувствую, что пожалею об этом, — буркнул Айзава, — чёрт с тобой, ладно.
Глаза Хизаши зажглись двумя изумрудными искрами, и он бы точно полетел обниматься, если бы не огромное количество книг в руках.
— Правда? — восторженно отозвался тот, — Шота, ты лучше всех!
К груди будто поднесли расплавленное железо, погрузив его прямо в сердце. Гриффиндорец загорелся краснотой, подобно крови с молоком. С недовольным лицом, легонько толкая Ямаду, он сам открыл дверь «Выручай-комнаты» и прошёл вперёд. Да, Айзава симпатизировал своему лучшему другу. Данное чувство только начало зарождаться, по-детски неловко и даже глупо. Каждый раз на подобные речи его тело странно реагировало, и это было невозможно контролировать. Шота взмолился, чтобы румянец успел уйти до тех пор, тогда они начнут заниматься.
«Выручай-комната» приняла вид просторного тёмного зала с кучей столов и учебников, что были и на полу, и на поверхностях другой мебели. Центр зала пустовал, что казалось довольно удобным для тренировки. Настенные часы украшены необычным узором, а на потолке висела небольшая люстра, света которой вполне хватало, чтобы не споткнуться на ровном месте. Было просторно. Было тихо. Что ж, это всё, что являлось необходимым для успешной подготовки. По-крайней мере, Айзава чувствовал себя вполне комфортно.
— Думаю, она совместила наши с тобой потребности, — отозвался Ямада, идя за Шотой и рассматривая комнату, — опять убежал из гостиной в поисках тишины?
— Какая разница? — заворчал гриффиндорец, подбирая стол для работы, — и вообще, откуда ты знаешь?
— Ты говорил мне как-то, что у вас там довольно громко вечерами. Насколько знаю, шум явно не доставляет тебе удовольствие.
И запомнил ведь. Ямада очаровывал наблюдательностью и вниманием к деталям, поэтому, наверное, неплохо учился без особых усилий. Шота даже немного завидовал: лично ему всегда приходилось бороться за своё место на факультете, чтобы не вылететь при первых экзаменах.
— Как насчёт вот этого стола? — он развернулся в полуоборота, чтобы посмотреть на предлагаемое место. Слизеринец кивнул в сторону стола, который располагался близко к центру зала.
Айзава закатил глаза. Пусть Хизаши и был приметливым, зато редко думал наперёд, в этом был существенный его недостаток. В их дуэте голосом разума всегда являлся именно Шота.
— Тебе нужно больше места для тренировки заклинания, — ответил гриффиндорец, проходя дальше, — будет логичнее заниматься чуть поодаль, замахиваясь в центр, чтобы оно случайно что-нибудь не разнесло по краям. В центре как раз достаточно свободного места, чтобы принять удар на себя.
— И правда, — удивлённо сказал Хизаши, теперь уже послушно следуя за Айзавой.
Они заняли один из самых последних столов, всё ещё осматривая детали комнаты. Ямада с облегчением вывалил на него всё, что было в руках. Только сейчас Шота заметил, как много всего Хизаши тащил на себе, даже не пискнув. Он с детства был физически выносливей, так что это не казалось чем-то удивительным. Ямада впился взглядом в лицо друга, изучая, и зал озарился неловким молчанием.
— Ну, — начал Айзава, рассматривая учебники, — какое заклинание хочешь показать декану?
— Связанное с телесным патронусом, — недовольно пробурчал блондин.
— С патронусом? — удивился он, потянувшись к зелёной книжке с жестким переплетом, и легким движением руки открыл её, — его же не изучают в школьном курсе.
— Знаю, — кивнул Хизаши, — кажется, кое-кто очень желает насолить мне после нескольких случаев неповиновения. Я же тебе рассказывал, что наш декан меня ненавидит за моё свободоволие. На зло старому пню хочу отработать именно его, потому что оно одно из самых сложных.
Шота ожидал услышать любое заклинание, но не это. Знал он про него, потому что старшекурсники Гриффиндора, всерьёз обеспокоенные предстоящими опасностями, решили обучить младших некоторым специальным заклинаниям, чтобы они смогли о себе позаботиться. У него самого, угрюмого и меланхоличного, после упорной практики получилось призвать телесный вид патронуса. В случае жизнерадостного и позитивного Ямады, казалось бы, точно не должно было возникнуть больших трудностей.
— В чём заключается проблема?
— Я сам не понимаю, в чём дело, но телесный вид не желает проявляться — вздохнул он, — вроде делаю всё точно по указаниям и думаю о хорошем. Слушай, — меж делом прошептал тот, — у нас слушок прошёл, что вас старшие ему обучили. Это правда?
Как всегда, Ямада был в курсе всех школьных сплетен. Впрочем, это не казалось чем-то удивительным — общительный Хизаши мог разговорить кого угодно. Сам Шота не видел смысла врать лучшему другу, тем более, если слух уже был на устах. Ямаде он доверял больше, чем себе, да и этот болтун умел молчать, если нужно.
— Да, это правда. Тебе повезло, что я практиковался вместе с ними, так что смогу тебе помочь. Только при условии, что никому не расскажешь о том, кто тебе помог, — он открыл книгу, окидывая взглядом знакомые условия, чтобы освежить память и точно быть уверенным в том, что ничего не забыл, — давай попробуем.
Хизаши кивнул ещё раз, согласившись с произнесённым, и с любопытством прильнул к другу, мысленно прочитывая строчку за строчкой. Шоте очень хотелось отодвинуться, чтобы слизеринец не находился так близко. От наглого блондина пахло чем-то ментоловым, сладковатым и притягивающим. Айзава на секунду вспыхнул пунцом, положив книгу на деревянный стол, когда убедился, что тот дочитал до конца. Ямада, не заметив ничего странного в этом поведении, уверенно достал палочку из кармана мантии. Выйдя в середину задней части комнаты и указывая палочкой в сторону центра, он задумался, приготовился, сделал оборот кончиком и воскликнул:
— Экспекто патронум!
Возник лишь блеклый серебристый свет, который потух через несколько секунд после произнесения заклинания. Он с грустью посмотрел Шоту.
— Говорил же, что не получается, — захныкал блондин, опуская руку.
Айзава быстро проанализировал увиденное. В технической части у Ямады не было никаких ошибок: все сделано в точности с условиями в учебнике, даже поза правильная. Что же тогда не так?
— О чём ты думаешь, когда призываешь патронуса? — спросил Шота, подойдя к нему ближе и рассматривая палочку. Да, и она не являлась причиной неудачи.
— Как о чём? — фыркнул слизеринец, усмехнувшись, — о будущем матче по квиддичу и о моей работе комментатора!
— Это одно из твоих самых счастливых воспоминаний? — с недоверием отозвался Айзава, подняв взгляд уже на него самого. Ему было сложно представить, как кто-то вообще мог взять данные воспоминания для основы призыва патронуса. Однако, Ямада умел удивлять.
— Ну… мне нравится данное занятие, и я не хочу его терять.
Теперь понятно, в чём было дело. Он смешал образ своего любимого хобби со страхом его лишиться, поэтому и заклинание не выходило даже при идеальной технике.
— Ты не вызовешь патронуса таким образом, по-крайней мере, в ближайшее время, — заявил Айзава, скрещивая руки, — сейчас твои мысли забиты тем, что если ты завалишь это заклинание, то можешь потерять свою работу ведущего.
Ямаду внезапно пробило на смех, что заставило гриффиндорца вздрогнуть. Он непонимающим, вопросительным взглядом уставился на Хизаши, чтобы тот пояснил причину неожиданной забавы.
— Прости, Шота, но ты сейчас был очень похож на того препода по зельеварению с третьего курса, который кого-то отчитывает! — продолжил хохотать слизеринец, вытирая слёзы смеха свободной ладонью.
Айзава в очередной раз закатил глаза, потерев пальцами переносицу. Этот парень никогда не будет серьёзным, верно? Но смотря на заливающегося Ямаду, в животе возникло тёплое и нежное чувство. Он довольно милый, когда смеётся, искренне и заразительно. Всегда, когда парень начинал забавляться, все хохотали в ответ, и даже не сколько над шутками, сколько из-за самого смеха. Он умел заряжать и интересовать толпу, вести её за собой, как и многие другие харизматичные люди с его факультета.
— Давай ответственнее, Хизаши, — попросил Шота, смотря на время. Кстати об упомянутом профессоре, сегодня он будет дежурным на этаже. Не хотелось бы задержаться, и по дороге в гостиную попасть в его руки. Обязательно ведь донесёт руководству, чёртов стукач.
— Да-да, прости! — кивнул Ямада, счастливо улыбаясь, подобно солнцу.
Потренировавшись ещё немного, им так и не удалось даже близко нащупать то воспоминание, которое призвало бы долгожданный патронус. Слизеринец начинал понемногу выходить из себя.
— Почему этот дурацкий патронус просто не может появиться?! — возмутился Ямада, — мне сплясать перед ним надо? Или песенку спеть?
Айзава устало вздохнул. Железным терпением Хизаши никогда не отличался, всегда хотел всего и сразу, без промедлений в виде продолжительных препятствий.
— Ямада, спокойно, — настойчиво вторил ему Шота, — если продолжишь злиться, то найти счастливое воспоминание будет ещё труднее.
— Я знаю, знаю, — буркнул он, — просто как-то несправедливо. Столько сил вкладываю, и хоть бы хны!
Внезапно его глаза расширились и он, в лихом мгновении, крепко сжал друга за плечи. Тот чуть не подпрыгнул от неожиданности выпада. Вечно не знаешь, чего ожидать от парня с энергетикой чистого холерика.
— Шота, какой у тебя патронус? — возбужденно прокричал Хизаши чуть ли не в уши, — почему ты до сих пор мне не рассказал?!
Гриффиндорец недовольно фыркнул и спихнул ладони друга с плеч. Они всегда были горячими, в отличии от его, ледяных. В детстве Ямада часто грел руки Шоты, когда они гуляли подолгу и мальчик замерзал, начиная трястись от холода. Блондин и тогда хохотал, сжимая окоченевшие пальцы в своих тёплых и больших ладонях. Иногда он делал подобное и в нынешнее время, и черноволосый в такие секунды еле дышал, боясь спугнуть своё счастье. Хотя, конкретно это счастье спугнуть практически невозможно, оно само спугнёт кого угодно вечным зарядом энергии и громким голосом.
— Я не обязан рассказывать тебе всё, — заворчал Айзава, — иногда ты бываешь слишком любопытен. Тем более, старшие просили хранить подготовку в секрете.
Впрочем, раз Хизаши узнал об этом ещё до того, как спросил его лично, значит, кто-то уже проболтался. Тоже неудивительно, с таким рвением постоянно общаться явно что-то важное вылетит из рта вне воли говорящего.
— Шота, это очень важно! — укоризненно ответил тот, — я ведь твой друг!
Этот аргумент никогда не мог опровергнуться. Айзава сурово посмотрел на него и потянулся за палочкой в заднем кармане, с неким удовольствием наблюдая за тем, как лицо Хизаши засияло. Он услужливо уступил своё место, пропуская гриффиндорца вперёд.
Тот вздохнул и закрыл глаза, сосредоточившись. На самом деле, для него всё оказалось донельзя простым: как оказалось, достаточно было вспомнить что-то, связанное с надоедливым блондином. Когда он искал свои счастливые воспоминания в подкорках памяти, всплывали в основном моменты, проведённые вместе. Например, как они первый раз оказались в Хогсмиде, или как ехали домой на каникулы после окончания второго курса, и Хизаши весь измазался, когда ел шоколадную лягушку. Окунувшись в ту атмосферу, Шота вспомнил, как они поспорили на то, сможет ли упорный слизеринец съесть её за короткий промежуток времени. Спор Ямада, несомненно, выиграл. Правда, немного позже ему пришлось оттираться от шоколада, но смеялся он с такой громкостью, что даже из соседнего купе недовольно постучали.
— Экспекто Патронум! — произнёс Айзава.
Открывать глаза не пришлось, чтобы почувствовать серебряный луч, вырвавшийся из палочки. Ямада с восхищенным возгласом следил за ним, протягивая руку каждый раз, когда он пролетал рядом. Наконец, луч образовался в виде животного, что село на один из столов.
— Это… чертовски тебе подходит, — отозвался Хизаши, едва дыша от умиления, — в детстве я уже задумывался над тем, что ты похож на кота.
— Правда? — удивленно спросил Айзава, наблюдая, как патронус спрыгнул со стола и спокойно полетел по залу. Он… думал об этом?
— Абсолютно, — кивнул слизеринец в ответ.
Кот был беспородистым и простым, но при этом довольно своенравным. Когда тот в первый раз появился на специальном занятии, девушки толпой побежали к нему, желая прикоснуться. Ему же, по всей видимости, не очень понравилось внимание, и он исчез так же быстро и неожиданно, как и появился. Однокурсницы потом долго ворчали о том, что патронус по характеру действительно отражает Шоту.
Однако сейчас он мирно пролетал рядом с Хизаши, совершенно не пугаясь и не шарахаясь его. Возможно, дело было в симпатии со стороны хозяина патронуса, возможно, в их давней дружбе. Наверное, всё-таки, основным фактором выступало двухстороннее доверие. Ямада зачарованно протянул руку к коту, и когда парень попытался тронуть его нос, тот поддался и растворился в ярком свете, будучи лишь духом.
«Выручай-комната» погрузилась в молчание. Шота немного устал от длительного удержания заклинания, Хизаши до сих пор не мог прийти в себя и улыбался, как самый счастливый ребёнок: аж глаза искрились.
— Это потрясающе! — восхитился он, потрепав Айзаву по плечу.
Пусть гриффиндорец и бурчал, когда наглый блондин так делал, нарушая его личное пространство, но на самом деле ему это нравилось. Совсем немного.
— Думаю, теперь тебе будет легче.
Ямада тут же кивнул в ответ. Сейчас у него появилась мотивация и улучшилось расположение духа, с таким настроем работать намного проще, чем со встрепенённым и разочарованным.
— Давай, Хизаши, — Шота встал рядом, когда они вновь поменялись позициями. Теперь главное — удержать его внимание на недавно испытанном восторге и лишь дополнить его, — подумай о хорошем. Можешь вспомнить что-нибудь из детства. Постарайся вжиться в воспоминание. Все получится.
Он закрыл глаза и вслушался в нежный, но строгий голос Шоты, тихий и успокаивающий. Все мысли стали уходить на задний план, начали появляться эпизоды прошлого. Нужно выбрать что-то счастливое. Что-то… такое.
***
Маленький Айзава зябко подул тёплым воздухом на свои окоченевшие руки. Эта зима была достаточно прохладной, а взять перчатки он не успел. Кажется, после прогулки ему явно влетит от матери.
— Тебе холодно, Шота? — Ямада, который до этого лепил голыми руками снежок, не выглядит даже на секундочку замёрзшим.
— Холодно, — пробурчал мальчик, сильнее закутываясь в серый шарф, — не чувствую пальцев.
Маленький Хизаши внимательно изучил руки друга, который и правда тряслись, немного посинев.
— У меня нет перчаток, — раздосадованно сказал он, протягивая свои руки к рукам Айзавы, — но мне не холодно. Давай я буду твоими перчатками?
— Ты тоже замёрзнешь, — заметил Шота, однако сам потянулся к нему в поисках тепла.
— Не замёрзну, — пообещал Ямада, сжимая ледяные пальцы в тёплых ладошках.
Остаток прогулки Айзава с удовольствием отогревался, пока Хизаши смеялся и болтал о каком-то крутом заклинании, что недавно услышал от отца.
***
Именно в тот день Хизаши в первый раз заметил, как Шота похож на кота, который суровыми зимами незаметно млеет в тёплых уютных местах. Это оказалось умилительным фактом, который потом ещё много раз доказывался.
— Экспекто патронум! — звонко крикнул Ямада.
Из палочки вылетел такой яркий серебряный луч, что Айзаве пришлось зажмуриться, чтобы он не ослепил его. Ну наконец-то, получилось! Одновременно в голове возник вопрос: о чём слизеринец думал в эту секунду, что воспоминание оказалось настолько ярким?
Хизаши приоткрыл зажмуренные глаза в живом нетерпении. При взгляде на животное его глаз дернулся. Пришлось сильно стараться, чтобы удержать концентрацию.
— Что это такое? — процедил каждое слово сквозь зубы блондин, пытаясь оставаться сосредоточенным.
Гриффиндорец посмотрел на стол, где приземлился стремительный луч.
— Похоже на попугая, — Шоте в первые пару секунд появления патронуса стоило чудовищных усилий сдержать свой смех, потому что тот явно норовил вырваться наружу.
— Да вижу я, что попугай, — Ямада начинал закипать, — почему попугай?! Меня на факультете засмеют, если узнают!
Айзава фыркнул, на секунду повернувшись в сторону блондина. Стоит, потупившись, обиженно выдвигая нижнюю губу вперёд. Патронус начал его пародировать, нахохливши своё серебристое оперение. Ох, этот парень никогда не ценит того, что имеет. Даже собственные усилия и желания может вмиг лишить важности, если всё пойдет не по его планам. Одна из самых непонятных для Шоты черт друга, но даже с ней можно ужиться. В такие моменты просто нужно повернуть мысли в нужное русло.
— Хизаши, ты смог вызвать телесного патронуса, это довольно сложное заклинание для волшебников. Думаешь, кого-то будет волновать его вид? — с улыбкой отозвался Айзава, наблюдая за птицей. Он аж вздернулся, недовольно кряхтя. Ну точно Хизаши, когда злится! — Да и к тому же, это не просто попугай. Это какаду.
— И что? — буркнул парень, который явно не хотел смотреть на ранее страстно желаемого патронуса. Теперь единственное, что заставляло его оставаться сосредоточенным — это Шота. Умиротворяющий голос сейчас, воспоминания о замерзших холодных руках в его тёплых ладошках тогда.
— Чтоб ты знал, какаду — очень умные, заботливые и преданные попугаи, которые не терпят одиночества.
Айзава говорил и подбирался к птице ближе, желая рассмотреть вживую. Патронус отреагировал на черноволосого юношу весьма дружелюбно, деловито распушив красивые пёрышки. Хозяин его вздохнул, быстро смирившись со своей участью, и тоже аккуратно подошёл, выглядывая из плеча Шоты. Какаду явно не оценил подобного жеста внимания. Он замер, злобно вглядываясь в слизеринца глазами-бусинками, и взмыл в воздух.
— Говорю тебе, это очень хороший патронус. Тебе бы стоит извиниться, — посоветовал парень, завороженно смотря за полетами.
Хотелось ещё добавить, что в первую очередь стоит попросить прощения у него самого за принижение явных стараний, но в каком-то смысле извиниться перед патронусом означало простить себя, так ведь? К тому же, какаду действительно был хорош. Айзава не видел птицы красивее раньше, даже на картинках. Странно, но до этого он думал, что этот вид был меньше размером, нежели наблюдаемый сейчас. Патронус Ямады оказался довольно крупным.
— Ладно-ладно, — вздохнул Хизаши, несколько обескураженный одобрительной реакцией Айзавы, и, набрав воздуха в лёгкие, прокричал во всю громкость истинного комментатора квиддича, — ПРОСТИ МЕНЯ, ЧУВАК, ТЫ КРУТОЙ ПАТРОНУС!
У Шоты заложило уши, а бедные стены «Выручай-комнаты» грозились не выдержать подобного громкого крика. Мог бы быть потише, или хотя бы отойти. Какаду, как отражение души слизеринца, и правда ему подходит ещё в одном пункте: такой же шумный. Но крикливый и голосистый блондин был привычен, в отличии от раздражающих гулов в гостиной Гриффиндора.
Птица, кажется, была удовлетворена извинением и лавировала вниз, откровенно красуясь своим обликом. Хизаши тоже являлся таковым: постоянно следил за внешним видом, укладывал волосы, всегда ходил в чистой и выглаженной одежде, поэтому был популярен как среди девушек, так и среди парней. К тому же, в школе он являлся небезызвестным лицом: должность обязывала выглядеть соответствующе. Как только какаду приземлился, сев на плечо Айзавы, он испарился с яркой вспышкой. Тот задумался над вопросом: почему попугай сел именно на его плечо, а не на плечо хозяина.
Хизаши, переводя дыхание, положил ладонь на то место, где буквально несколько секунд назад был патронус, развернул друга к себе лицом и крепко обнял. Тот опять вздрогнул от неожиданности, выпутываясь из клубка мыслей.
— Спасибо, Шота, — его горячее дыхание попадало на ухо и на чувствительную часть шеи, — правда, спасибо. Не знаю, как тебя благодарить.
— Отлепись… — недовольно пробурчал он, вновь вдыхая пьяняще-удушающий ментоловый запах.
Однако, Ямада не сдвинулся с места, лишь прижал к себе сильнее. Тяжело вздохнув, парень прошёлся ледяными пальцами по спине слизеринца и приобнял в ответ, чувствуя, как внутри всё сжимается в сладкой истоме и переворачивается.
На самом деле, Хизаши чертовски нравилось обнимать колючего и нелюдимого Шоту. Он был на несколько сантиметров ниже, казался меньше, и так хотелось защитить его, спрятать от всех. Ямада не понимал, что это было за необычное чувство, но начал поддаваться ему. Оно казалось приятным и надёжным.
После тёплых объятий Айзава понял, что воздух стал намного прохладнее. Время бежало нещадно, и на улице явно уже стемнело. Похоже, настало время возвращаться в башню. Он был готов молиться на то, чтобы шум там хоть ненамного стих. Честно говоря, надеяться на это изначально было глупой затеей: практически все однокурсники могли своим галдежом переорать мандрагору. Слизеринец, что сейчас собирался и копошился с учебниками рядом со столом, конечно, тоже способен учинить подобное, даже без особых усилий. Но слушать его не так удручающе.
Айзава зевнул, прикрыв рот рукой. Когда быстро темнело, то глаза начинали слипаться сами собой, поэтому сезон осени-зимы унылого гриффиндорца проходил в состоянии, подобному спячке. Оглянувшись, он заметил, что довольный Ямада стоит уже при полной готовности, держа в руках учебники и пергаменты.
— Ты и правда похож на кота, — раздался комментарий с глупой ухмылкой.
Тот предпочёл ничего не отвечать, чтобы не ляпнуть что-нибудь про то, что друг — вылитый какаду. Всё-таки, он некоторое время будет близко к сердцу принимать шутки про облик своего патронуса, который вовсе не оправдал его ожиданий. Да и опыт обучения уже дал знать — не стоит задевать самолюбие слизеринцев. Большинство из них очень гордые и обидчивые именно до этого. Ругаться с Ямадой не хотелось, хоть он и был отходчив.
Дёрнув ручку двери «Выручай-комнаты», Айзава пропустил вперёд Хизаши, у которого на руках была груда книг. Он лишь одобрительно хохотнул, отвешивая шуточный поклон. Шота ожидал, что содержимое вывалится после «изысканного» движения, и всё придётся собирать, но поворотливость и ловкость Ямады приятно удивила. Зачем, интересно, он взял с собой столько учебников, если только заклинание патронуса хотел потренировать? Чтобы быстрее найти себе жертву, которая сжалится над ним и поможет? Или чтобы казаться очень ответственным перед другими студентами, которые не знали всей проблемы? Оба варианта показались вполне приемлемыми и применимыми к его персоне.
Как только дверь захлопнулась с другой стороны, «Выручай-комната» растворилась, будто бы её и не было. Ощущение смутное, до мурашек по коже, но в этом замке было ещё много чего неизведанного — он не переставал удивлять.
— Спасибо, Шота! — вновь поблагодарил Хизаши, сияя лучезарной улыбкой, — как всегда спасаешь меня!
Айзава окинул его лукавым взглядом.
— Это потому, что ты — магнит для неприятностей, — беззлобно фыркнул тот в ответ.
Слизеринец лишь пожал плечами, усмехнувшись: что правда, то правда. Так как они были знакомы уже много лет, то знали друг о друге больше, чем о самих себе.
— Ты запомнил, о чем пока не стоит думать, когда хочешь призвать патронуса? — слова эхом ушли вглубь коридора. Кажется, поблизости не было ни души.
Да, Айзава решил задать последний контрольный вопрос. Ямада был умён и схватывал всё на лету — он с детства прекрасно знал это, понимал как никто другой, так как наблюдал за другом. Однако, проверить стоило. Эмоциональный нрав часто руководил им не в самые нужные моменты.
— О своей работе комментатора, да-да, — блондин скривился так, будто его совсем за придурка держат, — я уже понял.
— Хорошо, — вздохнул Шота, — а о чём надо думать?
«О счастливых воспоминаниях, с помощью которых ты призвал патронуса», — закончил он свою фразу в голове, ожидая в реальности примерно такой же ответ, но услышал, почему-то, совершенно иной.
— Об очень симпатичном гриффиндорце, который сегодня чертовски мне помог? — у Хизаши игриво засверкали глаза. И вообще-то, это даже не враньё, так ведь и было на самом деле!
Айзава вмиг лицом стал подстать цвету красного герба на своей мантии, молчаливо наблюдая, как Ямада вновь заливается смехом, одновременно пытаясь удержать учебники в руках. Зрелище было то ещё, на самом деле. Невольно выходит ответная лёгкая улыбка, непривычная для Шоты. Смех Хизаши и правда заразителен. Да и сам он подобен солнцу, что сияет даже в тёмный вечер, согревая своим теплом.
Ну почему этот слизеринец такой очаровательный идиот?
