***
6:29pm эй, я видел вчера несколько плакатов. похоже, в следующем месяце в городе будет гастролировать театральная труппа. хочешь пойти посмотреть?10:47pm Я прошу прощения, Сяо. Мне поручили кое-какие… обязанности. Со следующей недели я буду занят по выходным.
10:49pm самое время надрать тебе задницу за то, что ты безответственный говнюк. скорее всего, они будут выступать в будни. так что сходим. 10:54pm ПРИНОСИ ГРЁБАНУЮ МОРУ.***
В следующую субботу Чжун Ли приходит раньше времени. Он неловко топчется перед магазином, вспомнив, что в прошлый раз случайно отдал Нин Гуан связку ключей, и тут же чувствует, как кто-то похлопывает его по плечу. Он оборачивается и видит мальчика, возможно, выпускника старших классов, с волосами и глазами оттенка арктического пейзажа. — С вами всё в порядке? — спрашивает он. Он придерживает аккуратно сложенный фартук бариста, перекинутый через руку. Чжун Ли кивает. — Ты, должно быть, подрабатываешь по выходным. — Да, — небрежно отвечает он, возясь с ключами. — А вы клиент? — Нет. Я здесь… на время. Буду работать с тобой в ближайшие выходные. Мальчик толкает дверь и с некоторым усилием выдёргивает ключ, прежде чем снова поворачивается и внимательно смотрит на Чжун Ли. — Понятно. Нин Гуан упомянула, что в следующие несколько смен я получу пару рук помощи. Меня зовут Чун Юнь. — Он протягивает руку и улыбается. — А вас? — Чжун Ли, — отвечает он и пожимает руку Чун Юня. Его кожа на ощупь странно холодна. — Рад с тобой поработать.***
— Эй, Чжун Ли, — Чун Юнь просовывает голову в кладовку, где в данный момент высокий мужчина проводит инвентаризацию зёрен, — тебя спрашивает один парень. Он продолжает говорить о ком-то с «красивыми янтарными глазами» и «пугающим количеством знаний о кофейных зернах», и я правда не думаю, что он говорит о нашем другом временном работнике Сян Лин. Чжун Ли смотрит на своего коллегу, держа в каждой руке по мешочку с зёрнами. — Я выйду через минуту, — говорит он, почти ударяясь головой о низко висящую лампу, запихивая оба мешочка на полку прямо над собой. Чайльд узнаёт Чжун Ли раньше, чем Чжун Ли узнаёт его. В защиту Чжун Ли стоит сказать, что его голова всё ещё была забита цифрами и расчётами полной окупаемости, а также тем, следует ли ему посоветовать Нин Гуан перейти на метод FIFO* вместо нынешней системы управления товарно-материальными запасами, пока он наконец не замечает в лице того эксцентричного парня, которого он обслуживал в прошлую субботу, Чайльда. — А, — говорит он безучастно, — это вы. Чайльд улыбается, как ребёнок в Рождество. — Так ты помнишь меня. — В этих краях не так уж много иностранцев, похожих на вас. — Ну, думаю, я польщён, — смеётся Чайльд. — Так или иначе, сегодня ты одет как подобает. Чжун Ли смотрит на свою чёрную рубашку и (позаимствованный) рабочий фартук. Прямо перед началом смены Чун Юнь бросил на него один взгляд, прежде чем велел ему снять пиджак, вручил запасной фартук со склада и пробормотал что-то о «санитарных нормах и технике безопасности». — Полагаю, что так. — В любом случае, — Чайльд отрывает взгляд от обнажённой шеи Чжун Ли, — кажется, я не расслышал твоего имени в прошлый раз, поскольку нас… прервали. — Не понимаю, зачем вам понадобилось моё имя. Боковым зрением он смутно видит, как Чун Юнь косится на них. Или, может быть, он косится только на Чжун Ли. Трудно сказать наверняка. Чайльд улыбается во все зубы. — Сделай мне одолжение. — Меня зовут Чжун Ли, — отвечает он, вздыхая. — Могу я теперь принять заказ? Смех Чайльда похож на щебетание утренних птиц — лёгкий, беззаботный и сдержанный. — Я буду то же самое, что и на прошлой неделе. Что там было? — Карамельный эспрессо. — Ага. — Чайльд пренебрежительно машет руками, не сводя глаз с Чжун Ли. — Его. — Увидимся, Чжун Ли. — Чжун Ли не может не заметить, как плавно, как идеально его имя сочетается с тембром голоса Чайльда. Он позволяет маленькой мягкой улыбке скользнуть по его губам. — Спасибо, что пришли. Чайльд застывает на мгновение, его широко раскрытые голубые глаза впиваются в лицо Чжун Ли, как будто он может запечатлеть это зрелище на своей сетчатке и сохранить его навсегда, а после он смеётся и выходит из магазина со своим эспрессо в руке. Мгновение тишины. —…Да кто вообще пьёт эспрессо с добавками? — спрашивает Чун Юнь в недоумении. — Я, — быстро отвечает Чжун Ли, но его глаза не отрываются от удаляющейся фигуры Чайльда. — И он. Чун Юнь бросает на него странный косой взгляд и снова принимается подметать пол.***
В последующие несколько недель у Чайльда, похоже, вырабатывается привычка приносить подарки каждый раз, когда он посещает кофейню. Несмотря на первоначальные колебания и отказы Чжун Ли, он быстро узнаёт, что слова «нет» не существует в лексиконе Чайльда. В первый раз это был букет пышных цветов — нежная композиция из белоснежных лилий и роз, насыщенных малиновых тюльпанов, подчёркнутых сочными янтарными анютиными глазками*. Чжун Ли использовал его для проверки своих знаний языка цветов, а после решил проигнорировать значение букета, ссылаясь, что это простой розничный маркетинг. Второй — серьга с мерцающей золотой кисточкой, красно-золотистыми узорами и инкрустированной чёрной жемчужиной. (— Кто вообще носит одну серьгу? — прокомментировал Чун Юнь, выглядывая из-за высокой фигуры Чжун Ли, чтобы посмотреть на последний подарок Чайльда. Затем он поднял голову на Чжун Ли и сказал: — Неважно.) Чжун Ли носил её во время отдыха вместе с Сяо, что впоследствии вызвало длинную серию странных взглядов от его друга детства. В итоге Сяо расспрашивал его о ней с чрезмерной подозрительностью, и Чжун Ли честно ответил, что это подарок от клиента, потому что они оба знают, что, хоть у Чжун Ли и изысканный вкус, он бы никогда не приобрёл для себя что-то, что выглядело бы так приметно и бросалось в глаза. И так походило на знак собственности. Вот почему Сяо размещается в углу кофейни в следующую субботу во время смены Чжун Ли с двумя фраппучино венти-размера, впиваясь взглядом в каждого нового клиента, входящего через дверь, со свирепостью гибрида кошки и курицы, охраняющих своих детей. — Мой друг, — вздыхает Чжун Ли, приближаясь к нему во время кратковременного послеполуденного затишья. Чун Юнь сегодня приболел, так что у Чжун Ли были так заняты руки, что до этого момента у него не было возможности отчитать Сяо. — Пожалуйста, воздержись от запугивания всех, кто сюда приходит. Ты создаешь магазину плохой имидж. — Я воздержусь, — угрюмо отвечает Сяо, его брови сходятся на переносице, — после того, как ты скажешь мне, что… Его слова прерывает звон колокольчиков, висящих над дверью, и Чжун Ли, испытывая дежавю, оборачивается, ловя взгляд обладателя спутанных из-за ветра рыжих волос и игривых таинственных глаз. — О, — его голос слегка дрожит. — С возвращением. На лице Чайльда появляется та маленькая улыбка-полумесяц, заставляющая сердце Чжун Ли биться чаще. — Привет. Чжун Ли изо всех сил пытается игнорировать кипящую ауру ярости Сяо, когда он поворачивается лицом к другому человеку. Он смотрит вниз и видит, что Чайльд держит… чёрт побери… — Это, — медленно произносит он, — для меня..? Чайльд смеётся, громко и заливисто, и Чжун Ли до этого момента не понимал, как сильно он скучал по его смеху. — Конечно, для кого же ещё? — О. — Чжун Ли кашляет в руку. В комнате становится странным образом тепло. — Полагаю, мне придётся отплатить тебе. Кофе. Снова. Чайльд подходит, чтобы положить свои подарки на прилавок, казалось бы, в блаженном неведении об исходящей от Сяо угрозы, распространяющейся по комнате, как густые миазмы. «А может, он просто хороший актер», — думает вскользь Чжун Ли, когда начинает измельчать зёрна, чувствуя, как кофемолка трясётся под его пальцами. — Знаешь, — доносится из-за прилавка голос Чайльда, — после всех моих подарков ты не думаешь, что я заслуживаю чего-то большего? Например, может быть, что-то вроде по… — Кхм, — Сяо резко кашляет, сидя в своём уголке, и Чжун Ли оборачивается и видит, как Чайльд пятится, словно испуганный щенок. Чайльд бросает взгляд в сторону Сяо и высовывает язык, прежде чем понимает, что Чжун Ли смотрит на него. В мгновение ока выражение его лица превращается в робкое и застенчивое. — Неважно. Тишина, повисшая в кофейне после ухода Чайльда, настолько напряжённая, что Чжун Ли думает, что он, вероятно, мог бы разбавить её работой кофемолки. Он нерешительно поворачивается в сторону Сяо, не зная, чего ожидать. Глаза Сяо такие же широкие, как блюдца из китайского фарфора, расставленные вдоль стены, когда он яростно смотрит в спину Чайльда через окно, а после резко поворачивает голову и тянет себя за волосы. — Чжун Ли, — шипит он, и на его лице мелькает шок, — ты обзавёлся папиком. Чжун Ли хмурится, пытаясь понять смысл фразы. —…«Папиком»? Но, насколько мне известно, у Чайльда нет детей… Сяо хлопает себя ладонью по лбу так сильно, что Чжун Ли отдает дань уважения огромному количеству клеток мозга, которые, возможно, только что погибли. Тот стонет. — Я не знаю, как ты это делаешь. — Делаю что? — Заставляешь всех вокруг тебя потакать твоим капризам. Заставляешь всех подлизываться к тебе. — Сяо неопределённо жестикулирует в сторону кофейни. — Весь твой бизнес… вся твоя жизнь — просто. Удача. — Нин Гуан не «подлизывается ко мне». — Образно говоря, у Нин Гуан самый большой член в городе, — возражает Сяо. — И она по-прежнему работает на тебя. Но я отвлёкся, Чжун Ли. Как давно ты знаешь этого мелкого рыжего засранца? Чжун Ли прикусывает губу. —…Может быть, недели три, плюс-минус. — Значит, он ухаживает за тобой уже месяц, а ты до сих пор не заметил? Какого хрена? Чжун Ли хмурится и скрещивает руки на груди. — «Ухаживает» — звучит неточно. Я думаю, что «устанавливает контакт» — более подходящий термин для этой ситуации. Лицо Сяо застывает в оцепенении. — Он буквально пялился на твою задницу, когда ты отвернулся. Чжун Ли быстро моргает. — Возможно, ты всё неправильно понял. Сяо проводит обеими руками по волосам и издает вопль разочарования. Чжун Ли вздрагивает, затем возвращается к отключению всех аппаратов и света и приступает к другим обычным процедурам перед закрытием кофейни. — Чжун Ли, позволь мне перефразировать, — устало говорит Сяо, грызя соломинку своего третьего напитка из Барбабакс (когда успел купить?) и глядя на невероятно экстравагантный букет и гигантскую (типа огроменную — она размером примерно с половину Чжун Ли) плюшевую игрушку-дракона, которой Чжун Ли жонглирует, одновременно пытаясь запереть магазин. — Ты нравишься этому рыжему парню. — Он мне тоже. — Какой-то лепесток размером с его лоб шлепается Чжун Ли на лицо. — Он мой постоянный клиент. Сяо швыряет свой недопитый напиток через дорогу.***
На следующей неделе он начинает заваривать кофе, как только замечает рыжую макушку Чайльда в конце улицы. — Чжун Ли! — восклицает Чайльд, стоит ему переступить порог. — У меня есть кое-что для тебя. Чжун Ли не может сдержать маленькую тёплую улыбку, расползающуюся по его лицу. Глаза Чайльда на секунду задерживаются на губах Чжун Ли, и он достаёт из кармана толстовки два небольших бумажных прямоугольника. — У меня хорошее предчувствие, что тебе это понравится, — подмигивает он, кладя их на прилавок и пододвигая к очень даже заинтересованному бариста. Чжун Ли смотрит на подарок. В сочетании с нетерпеливым выражением лица Чайльда, это почему-то больше похоже на предложение. — О, — говорит он, его губы изгибаются в приятном удивлении, — билеты. Передвижной театр? Чайльд беззастенчиво улыбается. — Да. Я подумал, что ты и твой мелкий сердитый приятель по достоинству оцените небольшую историческую комедию. — Спасибо. Я действительно очень интересуюсь искусством. — Чжун Ли поворачивается, чтобы взять крышку для заказа Чайльда, когда мысль приходит в его голову. — Кажется, ты никогда не остаёшься здесь, чтобы выпить кофе, — произносит он. Чайльд начинает говорить, по-прежнему опираясь подбородком на ладонь и облокачиваясь на прилавок, чтобы наблюдать за работой Чжун Ли: — Ох, эм, вообще-то я очень занят каждый день, — смеётся он. — Я часть… бизнес-проекта здесь, в Ли Юэ, и нужно, чтобы я всё время участвовал в подготовительных работах. Так что я не могу оставаться надолго, к сожалению. Чжун Ли приподнимает брови. — Понятно. Чун Юнь возвращается с обеденного перерыва как раз в тот момент, когда Чайльд уходит. Голубоволосый мальчик смотрит на Чайльда, шмыгает носом из-под медицинской маски и спрашивает Чжун Ли: — Твой дружок снова приходил? Чжун Ли прячет билеты в карман фартука, стараясь не помять их. — Да. Он действительно очень хороший друг.***
7:01pm Помнишь, в прошлом месяце мы планировали посмотреть выступление труппы? Я смог достать билеты для нас обоих.
7:02pm ну нахер. они ещё даже не начали продавать места. откуда они у тебя? погоди. не отвечай на этот вопрос. я уже представляю, как бью по его тупой самодовольной роже.7:02pm Чайльд, похоже, из тех, кто знает нужных людей. Возможно, он получил билеты благодаря какой-нибудь услуге. В любом случае, пожалуйста, не совершай необдуманных актов насилия.
7:03pm [Вложенное изображение]11:58pm В твоей обширной коллекции мемов с Кермитом действительно есть те, что соответствуют всем возможным эмоциям. 12:05am Почему ты так недоволен тем, что Чайльд общается со мной?
12:05am я не недоволен окей, может, так и есть. я не знаю. это похоже на то чувство, когда ты отправляешь своего ребёнка в колледж. за исключением того, что ребёнок на самом деле твой ручной камень, который у тебя был с детства и притом гораздо успешнее в жизни, чем ты.1:01am …Я вполне могу о себе позаботиться. Пожалуйста, помни, что я старше тебя.
6:35am тем не менее, у тебя по-прежнему эмоциональный интеллект камешка. я тебе не доверяю.***
В конце концов Сяо (неохотно) соглашается посмотреть пьесу, используя билеты Чайльда. Место проведения представляет собой огромное открытое пространство под калейдоскопом вечерних звезд. Места здесь выстроены в строгие аккуратные ряды, каждое подписано размашистым витиеватым шрифтом. Свет мягкий; в небе полная луна. Чжун Ли настаивал на том, чтобы они пришли раньше, дабы избежать массы людей, которая, вероятно, скопится ближе к началу, поэтому в данный момент здесь практически пусто, за исключением нескольких других зрителей и пары снующих в напряжении туда-сюда работников за кулисами. — Выглядит довольно профессионально, — замечает Сяо, его голос слегка приглушён из-за обмотанного вокруг шеи гигантского шарфа. Чжун Ли согласно кивает, подтягивает ворот водолазки и смотрит, как при выдохе облачко пара поднимается в небо. Воздух сегодня нехарактерно холодный, думает он; зима наступит рано. — Какие у нас места? — спрашивает Сяо. Чжун Ли смотрит на свой билет. При ближайшем рассмотрении он с удивлением обнаруживает, что, судя по номерам сидений, их места находятся почти у сцены, но расположены в конце ряда для более удобного передвижения. — Хм? — Сяо издает удивлённый звук, пока Чжун Ли садится. — Это… — Что такое? Лицо Сяо становится кислым. Чжун Ли прослеживает за его взглядом и видит фигуру, скрывшуюся за занавесом сцены. —…Ничего, — ворчит Сяо, немного сползая с сиденья и засовывая руки в карманы. Чжун Ли узнаёт Чайльда в тот момент, когда тот выходит на сцену, одетый в нарядный, сшитый по фигуре костюм и с маской на волосах; он стоит гордо и величественно в свете софитов, словно был создан для этого, и обращается к миру с отвешенными поклонами и романтическими речами. «О, — с опозданием осознаёт он. — Его "бизнес-проект"». Чайльд появляется на сцене время от времени, и всякий раз Чжун Ли не может оторвать от него глаз. Это забавный ответ на их прошлые взаимодействия, когда Чайльд смотрел на Чжун Ли так настойчиво и пристально, что он чувствовал его взгляд на своём затылке, пока работал. А когда тот уходил, Чжун Ли подносил руку к своей шее, чтобы потереть бледную кожу, тёплую, как будто её коснулось солнце. — Фламиния! — произносит Чайльд, близко склонившись к своей коллеге, в то время как его глаза решительно прочёсывают публику. — Когда я забрал тебя из твоей семьи, твоего дома, отнял у всего, что ты знала и любила… — Всего, что я знала, — шепчет Чжун Ли себе под нос одновременно с ответом актрисы. Он знает эту пьесу наизусть; отклик ностальгии из прошлых лет, того времени, когда он погружался в литературные и научные труды, принадлежащие гуманистам и эпохе Возрождения. — Но не всего, что я любила. Даже играя комическую карикатуру на любовника, Чайльд обладает точностью, своего рода эмпирической грацией в каждом своём действии, что указывает на его знания искусства. Это всё равно что наблюдать, как сокол ловит свою добычу, — он живёт и дышит мастерством охоты. Чжун Ли так зачарован, что даже не замечает, как Чайльд спускается со сцены в проход между рядами зрителей. Он останавливается рядом с местом Чжун Ли. На лице Чайльда появляется победная улыбка, когда он смотрит прямо в глаза Чжун Ли; его голова окружена ореолом звёздного света. — Моя прекрасная, краснеющая возлюбленная рядом со мной, чего ещё я могу желать? Чжун Ли резко втягивает воздух, чувствуя, как его тянут вверх, затем он теряет равновесие, неуклюже падая в распахнутые объятия Чайльда, и Чайльд просто смеётся, наклоняется и целомудренно целует открытые губы Чжун Ли, как будто они не находятся под потрясёнными взглядами примерно ста пятидесяти человек. Ноги Чжун Ли ватные, когда Чайльд отстраняется, плавно опускает его обратно на его место и полностью игнорирует испуганное заикание актрисы Фламинии, а после продолжает говорить свои реплики как ни в чём ни бывало. —… Чжун Ли закрывает рот и медленно поворачивается, чтобы посмотреть на место рядом с ним. Сяо выглядит так, будто у него вот-вот начнётся аневризма.***
Они вдвоём остаются прикованными к своим местам ещё долго после того, как остальные зрители уходят по завершении представления. Тот факт, что несколько человек смотрели и ухмылялись Чжун Ли на выходе, не очень-то избавляет от неловкого затянувшего замешательства в воздухе. — О, вы всё ещё тут, — окликает их Чайльд, выходя из-за толстого бархатного занавеса. — Как вам представление? — Это было восхитительно, — быстро говорит Чжун Ли, прежде чем Сяо успевает открыть рот. — Нам очень понравилось. Твоё исполнение Флавио осталось верно сути его характера, но при этом добавило изюминку. Невинная улыбка Чайльда совсем не соответствует озорному блеску в его глазах. — Я рад это слышать, хотя и не удивлён, что ты, кажется, знаком с текстом «Алых сердец»*. — Он смеётся. — В любом случае, как тебе моя маленькая импровизация? — Ты, — Чжун Ли изо всех сил пытается выдавить из себя слова, когда прямо говорит: — Ухаживал за мной. Чайльд добродушно фыркает. — Да, где-то месяц или около того, но спасибо, что заметил. — Прошу прощения, я и не думал… — Всё в порядке, — смеётся Чайльд; он берёт Чжун Ли за подбородок и поднимает его лицо. Чжун Ли беспомощно смотрит в ответ, и всё его тело напряжено. — Иногда я получаю удовольствие от вызова. Он опускает голову вниз, так близко, что Чжун Ли чувствует, как дыхание касается его кожи, а его сердце скачет, как камень по воде, в то время как в его лёгких оседает пыль… — Чайльд!!! — женский голос разрезает воздух и бьёт по его барабанным перепонкам, и он смутно осознаёт, что он принадлежит той самой девушке, которая играла любовницу Чайльда. — О чём, чёрт возьми, ты думал?! Чайльд вздрагивает и отстраняется. — Прости, — извиняющимся тоном произносит он, поворачиваясь к платиновой блондинке, гневно топающей по сцене, и кричит: — Синьора, ты можешь не визжать этим своим дерьмовым голосом баньши? — Тащи сюда свою грёбаную рыжую задницу. — Синьора сердито тычет пальцем в пол сцены. Чжун Ли думает, что её каблуки, вероятно, могут пробить чей-то череп. — Сейчас же. Чайльд бросает последнюю извиняющуюся улыбку Чжун Ли перед своим уходом, оставляя его с бегущим по венам адреналином как от тысячи чашек эспрессо. — Я был так близок к совершению военного преступления, — бормочет Сяо рядом с ним.***
В следующий раз, когда Чайльд заходит в кофейню, он молча перегибается через прилавок, обхватывает ладонями лицо Чжун Ли и целует его прямо там, перед небольшой вереницей клиентов. Чжун Ли так потрясён, что роняет (к счастью, пустую) чашку из-под кофе, которую держал в руках. Чайльд хрипло смеётся сквозь зубы. Чжун Ли открывает рот, чтобы возразить, но вместо этого язык Чайльда получает прекрасную возможность проскользнуть мимо его ничего не подозревающих губ. — Ча… нгх… И Чайльд ведёт себя так уверенно и властно, что у Чжун Ли нет иного выбора, кроме как сдаться, и Чайльд, пользуясь моментом, обводит каждый изгиб губ Чжун Ли. Хоть из них двоих он немного выше, он чувствует себя странно… маленьким в тот момент, когда всё остальное словно застыло во времени, за исключением тёплых дуновений воздуха и растянувшейся между ними ниточки слюны. Чайльд прижимается языком к нёбу Чжун Ли, и Чжун Ли не может не думать, что у Чайльда есть эта невероятная способность создавать впечатление, что он может выведать каждую тайну, вырвать каждое признание из любой души, которую он возжелает. Включая его самого. Ледяная аура Чун Юня даёт о себе знать прежде, чем Чжун Ли чувствует, как его резко дёргают назад за волосы; он теряет равновесие и почти падает на кофеварку, но Чун Юнь удерживает его. — На территории заведения не допускается никаких неподобающих действий, — раздражённо говорит Чун Юнь. — Пожалуйста, оставьте выяснение своих отношений до окончания рабочего дня. Чайльд неловко смеётся. — Прости, прости.***
Когда на той же неделе приезжает Нин Гуан, кофейня уже закрыта, и Чайльд прижимает Чжун Ли к одной из стен, покрывая нежными отметинами безупречную мраморную кожу шеи. Чжун Ли вздрагивает, когда Чайльд посасывает особенно сильно в одном месте, прежде чем он, наконец, ловит краем глаза фарфорово-белые волосы Нин Гуан и понимающую ухмылку. Он замирает, но Нин Гуан просто улыбается и делает какой-то жест, просовывая палец в сложенные в виде буквы «О» пальцы другой руки, а после тихо уходит. Чжун Ли придётся позже спросить Сяо, что это означает.***
— Я решил уйти из театральной труппы, — говорит Чайльд однажды, сидя за столиком и наблюдая, как Чжун Ли закрывает кофейню. Чжун Ли останавливается, опуская жалюзи, и моргает, глядя на Чайльда. — Почему? — О, это было почти неизбежно. Я не очень-то ладил с некоторыми из актёров, и мне никогда не нравились все эти путешествия. Всегда искал повод остепениться, — говорит он небрежно и нежно улыбается Чжун Ли. — И ты дал мне этот повод. —…О. — Ну так что? — Чайльд широко разводит руки, словно всё ещё находится на сцене под ослепительным светом софитов. — Я осяду здесь, в гавани Ли Юэ, найду себе какую-нибудь работу и буду навещать тебя каждый день. Как тебе? «Это… звучит неплохо», — думает Чжун Ли. Затем он обдумывает последние слова Чайльда и приходит к поразительному выводу. —…Мы… — он делает паузу, — …в романтических отношениях? Чайльд смеётся заливисто и густо, как кофейные сливки, и если Чжун Ли достаточно внимательно прислушается, он сможет услышать аплодисменты невидимых зрителей. Глаза Чайльда сверкают, как залитый лунным светом океан, на который Чжун Ли смотрит с горной вершины. — Да, — безудержно и искренне улыбается Чайльд. — Да, это так.***
— Я должен кое в чём признаться, — говорит однажды Чайльд, странно нервничая. — Я слушаю. Чайльд потирает шею. — Я… Эм. Вообще-то я не люблю кофе. Чжун Ли пристально смотрит на своего парня («Какое странное слово» , — думает он), затем вздыхает и выбрасывает наполовину приготовленный кофе в мусорное ведро. — Возможно, мне следует поговорить с моими акционерами о ребрендинге в чайную. — Твоими… погоди, что?