Герой умер. Да здравствует злодей!

В небольшом районе на окраине города, где преступность правила всем и на крики о помощи не высунется ни одна крыса, расположен ничем не примечательный серый дом с такими же решетками на заклеенных темной бумагой окнах на первых и втором этаже, как у всех домов рядом, с тяжелой железной дверью, такой же грязный и обшарпанный. Ничем непримечательный серый дом посреди пропахшей смрадом узкой улице. Только в нем была особенность — это человек, который каждый вечер заходил в этот дом и ранним утром выходил. Он отличался от местных жителей. Они едва ли отличались от помойных крыс, когда этот человек ухожен и всегда одет с иголочки и пах дорогим одеколоном. Изнутри этого дома снова звонко проносится звук ключей в замке и, наконец, открывающийся двери. Человек заходит в дом, чистый и и опрятный, с хорошим ремонтом, проходит на кухню, где быстро ставит еду из пакета в микроволновку. Он моет руки, достает пластиковые приборы, такие, которыми едва ли возможно есть, и перекладывает согревшуюся еду в них. И быстро спешит к лестнице на второй этаж. Там, в самом конце коридора находилась дверь, увешенная железными замками. Мужчина достал телефон и снова проверил камеры в комнате, как делал это не одну сотню раз за день, чтобы насладиться видом и убедиться, что все в порядке. И все как обычно. Он медленно открывает и заглядывает внутрь. Там, на огромной кровати, сидит голый молодой человек, выглядящий моложе своих лет из-за постоянного недоедания и отсутствия солнечного света на протяжении нескольких лет. Бледный и худой, с отросшими волосами, он словно завядший цветок. Холодная ярость в глазах. Самая яркая его черта, которая показывала, что его воля не сломлена. На лице мужчины расцвел густой темный румянец, губы расплылись в широкую и полубезумную улыбку. Он подошел и сел на кровать рядом с неподвижным парнем и поставил тарелку на тумбочку рядом.  — Е Му, ублюдок, — выплюнул Лин Чэнь, но не попытался сдвинуться: прекрасно понимает, что ему не справиться с пробужденным «героем».  — А-ах, дорогой, — сладко протянул Е Му и обхватил правую ногу — послышался звон железных цепей — своего любимого-бесконечно-обожаемого-единственного Лин Чэня и поцеловал под щиколоткой, медленно поднимаясь вверх. Отвращение и ненависть заставляют Лин Чэня мгновенно ударить его ногой по голове. На это Е Му только улыбнулся и достал шприц с прозрачной жидкостью из кармана штанов. Прежде, чем что-либо можно было понять, он вколол его в шею Лин Ченя, у которого остался ясный и чистый разум, но двигать телом стало едва ли возможно. Жар заполнил его. Увидев, что препарат успешно подействовал, Е Му расстегнул пуговицы черной рубашки и снял ее, откидывая на пол. Взобравшись на кровать, он уложил своего любимого на середину кровати и раздвинул его ноги, пристроившись среди них. Он посмотрел на уже вставший небольшой и аккуратный член Лин Чэня из-за действия препарата и немедленно наклонился над ним. Его дыхание сбилось, в глазах метались бесовские огни. Он аккуратно дотронулся до головки, начал вылизывать ее, проталкивать язык в отверстие и теребить яички. Начал вылизывать весь член, не трогая его ничем, кроме горячего языка, изо чего тот покачивался, что одновременно умиляло и сильнее заводило Е Му. Вскоре ему показалось мало просто вылизывать член, и он погрузил в свой рот головку, начав придерживать член рукой. Сверху послышался слабый стон, столь сильно обрадовавший Е Му, в этот же момент заглотившему член до самой мошонки. Он быстро двигал головой, член ударялся о его горло, но от этого Е Му чувствовал такое же сильно возбуждение, как если бы сам двигался внутри Лин Чэня. Лин Чэнь чувствовал отвращение. Он не мог сдержать ни звука, он не мог двигаться по своей воле, он не мог сбежать, он не мог убить Е Му. Все, что ему осталось, — это безотказно принимать. Резко поднимая голову вверх, почти выпуская головку, и сразу тыкаясь в мошонку своей любви, Е Му опустился пальцами одной руки с яичек на анальное отверстие, в котором с утра находилась пробка. Он аккуратно вытащил игрушку, которая позволяла ему вставлять член в любимого в любой момент, не причиняя ему боли. Он ввел в мокрое отверстие сразу три пальца и через несколько мгновений нащупал простату. Лин Чэнь громко вскрикнул, выгнулся дугой и кончил в рот Е Му. Е Му проглотил всю сперму до последней капли и потянулся вверх, чтобы поцеловать любимого. Он просунул язык в рот, насилуя его изнутри, и Лин Чэнь почувствовал вкус собственного семени. Его тянуло блевать, но по собственной же воле он не ел два дня. «Завтра он насильно впихнет в меня еду». Насладившись идеальным пухлыми губами и ртом любимого, Е Му выпрямился и, наконец, обратил внимание на свой изнывающий член в штанах. Он скинул штаны и промокшие от предсеменной жидкости трусы. Мокрый алый член в полосах вен, длинный и толстый, навис над Лин Чэнем, слегка касаясь его снова возбужденного члена. Выпив доказательства любви Лин Чэня, Е Му хотелось поделиться своим в намного большем объеме, показать, как сильно он его любит. Он смазал свой член лежавшей под подушкой смазкой и приставил его к анальному отверстию. Когда головка погрузилась, он резко вошел полностью, ударяясь о ягодицы любимого яйцами, задав бешенный темп, практически выходя, оставляя внутри одну головку, и резко входя. Афродизиак, болезненное удовольствие и усталость тела затуманивали разум Лин Чэня. Все его тело покрыл пот, волосы липли к телу, голова и плечи покраснели, ресницы на глазах слиплись из-за жара и слез, а сухой и пухлый язык высунут из открытого рта. Это картина сильнее возбуждала и заставляла быстрее двигаться Е Му, покрывая тело Лин Чэня новыми синяками и засосами. Его любовь показывала себя так открыто, так сильно любила его сейчас, он должен выложиться на полную! Он перевернул Лин Чэня на живот и вошел со спины, поставив в коленно-локтевую, сжимая член любимого одной рукой и скручивая красный вставший сосок другой. Он покрывал его спину новыми укусами и засосами поверх старых или еще свежих со вчерашней ночи. Е Му сделал еще пару толчков и кончил, продолжая толкаться. Спермы было так много, что она не могла вся поместиться в анальном отверстии и толчками выливалась на постель.  — Л-лин Чэнь, — со сбитым дыханием проговорил Е Му и повернул голову любви к себе, — сегодня я хочу полностью выдоить тебя. Д-да. Ха. Сможешь кончить еще пятнадцать раз? Ради меня? Ради нашей любви? -… По-п-пошел к черту, ублюдок, — едва смог прошептать Лин Чэнь, с ужасом осознавая, что ему придется пережить. Снова.  — Ах, точно! — вскрикнул так невинно, будто ребенок, Е Му, — Ты не ел два дня, это будет тяжело. Сократим это до десяти. Прежде чем Лин Чэнь успел хоть слово сказать, его рот заткнули поцелуем, а снова вставший член Е Му начал двигаться в нем в быстром темпе. Раскладывая перед собой Лин Чэня, как тряпичную куклу, постоянно меняя позу, Е Му трахал его и был полон сил, в то время как Лин Чэнь переодически терял сознание, но толчки будили его снова и снова. Во время их соития он вскоре начал кончать на сухо, в то время как спермы Е Му не становилось меньше, по ощущения, с каждым разом все большее и большее выходило из него. Он трахал его до семи утра, десять часов подряд. Чертова геройская выносливость. Они просто лежали. Е Му крепко обнял Лин Чэня со спины и уткнулся в шею, разглядывая пальцы любимого. Как бы он хотел надеть на них кольцо, укрепить их союз, сделать Лин Чэня своей женой официально и самому стать мужем. Он смущенно хихикнул. Нельзя, Лин Чэнь опять что-нибудь учудит. Завести детей… Нет, тогда они будут отнимать у него Лин Чэня. Лин Чэнь — только его, никто в этом мире больше не должен видеть только он.  — Зачем? Вопрос, который задавался уже тысячу раз и получил один и тот же ответ:  — Я люблю тебя, Лин Чэнь, — тихо проговорил Е Му, — Благодаря тебе я понял, что должен слушать себя, а не отца. Правда, он не одобрил ни мою свободу, ни мою любовь к тебе. Пришлось его убить. — он издал смешок, — Теперь я могу заниматься тем, чем хочу и любить тебя. Теперь я герой Байюаня, все любят меня. А ты мой любимый, который каждый вечер ждет меня дома. Я счастлив. Мы вместе будем всегда счастливы. Пока Е Му нес этот бред, Лин Чэнь думал, когда же он свернул не туда, что из справедливого героя Е Му стал тем еще ублюдком, а он из главного злодея превратился в его подстилку.