Розовые сны

      На его крыльях дрожат перья, похожие цветом на багровый бархат, который Мими любит носить в качестве нижнего белья. Вики кажется, что от него пахнет чем-то опасным, будто она вновь оказалась на тех самых гонках, где ее демоническая сторона убедила гонщика вжимать и вжимать педаль в пол, чтобы получить победу любой ценой. Казалось, запах, относительно знакомый, а в то же время нет, окутывает её саваном, золотыми нитями врезаясь в кожу крыльев, делая их тяжелыми, неподъемными.       Или это всего лишь последствия долгой лихорадки и ужасных видений, которые так не хотели отпускать ее из своих цепких лап?       Подобрав колени к самому подбородку, Уокер едва-едва шевелит крыльями, пытаясь сбросить морок присутствия Маля рядом. Здесь было в разы теплее, чем в камере на улице, без еды и воды, в окружении испуганных и растерянных непризнанных и ангелов.       Брови Мальбонте сурово сходятся на переносице. Кажется, что в его голове пролетает тысяча и одна мысль прямо сейчас, в каждой из которых он опрокидывает небеса и берет весы Немезиды в свои руки. В каждой из которых он остается победителем. — Ты можешь переночевать здесь, если захочешь.       Вики кажется, что она ослышалась. Немного вздрогнув, она отпускает прежде крепко обнятые колени. — Ты не шутишь? — Нет.       Темные глаза Маля скользят по её лицу, совсем не так, как это делал Бонт, когда по вечерам они болтали через зеркало. Вики снова едва заметно шевелит крыльями, проверяя на них наличие золотой сетки. Нет, абсолютно свободные. Она могла бы улететь прямо сейчас, ведь Дино научил её быстро покидать место событий. Или же… — Ты приняла решение?       У него низкий бархатистый голос, который почему-то заставляет бегать мурашки по телу. Нет, это всего лишь последствия лихорадки. Вики снова переводит глаза на его крылья. Они так изменились с их последней встречи. Он так изменился с их последней встречи…       Во взгляде сталь, а каждая мышца теперь напряжена и готова атаковать или же отразить нападение. В лице застыла смесь властности и желания подчинить всех и все своей воле. — Так что ты решила?       Вики вздрагивает, осознавая, что сидит и просто нагло пялится на него. Наверное, поэтому на его губах играет такая едкая ухмылочка. — Я останусь.       Вики почти готова зажать рот ладошками. Что она наделала? Разве стоит оставаться в логове дикого зверя, который при желании может разодрать тебя в клочья? Но отступать теперь поздно.       Мальбонте тяжело опускается в кресло и трет ладонью подбородок, аккуратно и гладко выбритый. Вики кажется, что в свете свечей он выглядит безумно красивым. Осторожно вытянув ноги и сжав покрывало, непризнанная ложится и чуть укрывает сверху себя крыльями. Ей кажется, что она попала в ловушку из которой нет выхода. И от этого ей снова становится холодно. Настолько, что стучат зубы. — Ты до сих пор боишься меня?       Голос кажется тяжелым покрывалом, опустившимся на усталые и истощенные лихорадкой плечи. Вики смотрит на него и закусывает губу. Она ведь будущий демон и не может признать своего страха перед врагом. Ни за что. — Нет. — Тогда почему твой голос дрожит?       Глаза у него темные, словно небо за окном. Уокер видит, как танцуют в зрачке отблески свечей и пытается разглядеть себя, чтобы убедиться, что не выглядит совершенно жалкой перед ним. Она пытается открыть сухие губы, измученные жаждой и рефлекторно опускает взгляд на его губы. В памяти танцуют поцелуи Бонта, аккуратные и нежные, по-ребячьи осторожные и робкие. — Мне холодно.       Врет она умело и надеется, что сейчас ее голос не дрожит, как тело, укрытое тонкой накидкой и крыльями. Ей кажется, что он даже поверил, лишь слегка прищурив темные глаза.        Маль встает и в два шага оказывается у разбитого окна, прикрывая целую часть ставень. Обернувшись, он будто пытается удостовериться в том, что ей стало теплее. Но ветер проникает в комнату сквозь развороченное окно. — Мне все равно холодно.       Вики отвечает на немой вопрос, затаившийся в его глазах. Дрожит ещё сильнее, сжимаясь комком. Но точно не от холода, а от страха перед его темными глазами и не менее темными мыслями.       Он похож на пантеру в прыжке. Кажется на минуту, что мужчина ей не верит. Он шагает к ней так, будто прямо сейчас собирается задушить и бросить ее тело на растерзание субантрам. Вики задерживает дыхание и закрывает глаза, молясь, чтобы это было быстро и она ничего не почувствовала.       Ломаное ласковое и дико смазанное касание к губам. — Ты ведь говорила, что не считаешь меня монстром.       Вики распахивает глаза и видит, что он сидит совсем рядом. От него пахнет чьими-то малиновыми духами, мускусом, хвойным лесом и опасностью. Вики чувствует, как рот забивается этим запахом, будто землей, когда падаешь вниз на крылоборстве. — Не считаю.       Дрожь куда-то отступает. Будто ее не было все. Она садится на постели и смотрит ясным, больше не испуганным взглядом в его глаза. Они похожи на грозовое небо, только молний не хватает. Непризнанная тянется за его касанием, приоткрыв губы. — Правда?       В одно мгновение ей кажется, что оттуда, из глубины на нее смотрит Бонт, наивный и чистый, как младенец. Но это всего лишь мгновение. Маль улыбается ей, поглаживая подушечкой нижнюю губу девушку. Вики снова пялится на него, откровенно и без тени страха, изучая на новом, но таком знакомом лице каждую черточку.       Ей хочется перебить запах малины. Она пугается этого желания. Ей хочется, чтобы его кожа была пропитана ее запахом, вместо приторно-сладкого чужой женщины. Она пугается этого желания, но идет у него на поводу и целует сухие мужские губы.       Первым ей кажется, что на вкус он будто океан. Соленый и горький, такой же спокойный и непоколебимый. И почему-то теперь пахнущий пеплом. Мужские руки обхватывают ее щеки, а язык нагло раздвигает губы.       Что значит падший ангел? И можно ли быть падшим, если ты даже ангел?       Вики чувствует, как кровать под пальцами теряет свою осязаемость. Чувствует только руки на своих щеках, сухие мужские губы и вкус, похожий горечь всего, что она пережила, которая тут же перечеркивается вкусом побед, что стирают кровью любое поражение. Уокер целует врага и тает, словно мороженое под его губами.       Женские пальцы зарываются в темные жесткие мужские волосы и слегка натягивают их, будто пытаясь прижаться так близко, как только возможно. Слиться и стать его кожей, дыханием, кровью, которая течет в его венах.       Непризнанная не замечает, как оказывается на спине. От него пахнет возбуждением, почти похотью. Мозолистые руки до изврата нежно касаются тонкой кожи плеч, спуская вниз лямки. Глаза у него темные, словно ночь, густая и бархатная летняя ночь на Земле.       Он не предлагает остановиться. Она и не хочет. Лишь тянется за новым поцелуем, потираясь раскрытыми бедрами о его тело, словно заправская проститутка. Она не чувствует запаха малины, когда слабыми пальцами удается стянуть тогу с его тела. Женские пальчики чуть царапают тугие канаты мышц. Она кажется ему самым святым, что могли собрать небеса, чтобы пасть ему под ноги. Он кусает кожу горла и одним движением рвет трусики из немыслимо легкой ткани, спрятанной под юбкой.       Вики стонет, извивается, сжимая пальчиками покрывало. Ее волосы похожи на нимб, пока крылья дрожат от возбуждения. О, Шепфа! Какой же он красивый. Ей хочется кричать об этом, когда еще одним рывком он опускает лиф платья вниз и обжигает кожу влажным возбужденным взглядом. Его руки туго и грубо сжимают упругие шарики груди.       С женских пухлых губ слетает влажный протяжный стон. Уокер тянется и получает вместо поцелуев укусы. Маль прижимает ее к постели, мучая пальцами горошины твердых сосков. Вовсе не нежный. Даже не пытающийся быть таковым. Она мокрая, безумно мокрая. Мужские пальцы собирают капли, давая ей попробовать на вкус. Он кусает губы до крови, слизывая капельки. А на коже горла и груди расцветают букеты алых цветов, которые позже зацветут синим. — Я хочу тебя.       У Уокер сбивается голос, когда она чувствуют как он ласкает ее одним пальцем. Она чувствует обманчивое облегчение. Она насаживается, раскрывается сильнее под его жестокой лаской. Спина Вики изгибается изящной дугой, стоит ему чуть ускорится. Она стонет, почти кричит под ним. — Будь тише.       Маль нежно гладит один из укусов на ее шее и входит на всю длину одним грубым толчком. Вики сжимается в комок, болезненно застонав, но тут же замолкает, ощутив вес мужской ладони на губах. Мальбонте не дает ей привыкнуть, вбиваясь в узкое теплое пространство по самые яйца. По щекам Непризнанной бегут слезы. Она танцует где-то на грани боли и бешеного, непривычного удовольствия. — Умница.       У него охрип голос. Ладонь с губ спускается на шею, поглаживая места биения пульса. Он может прямо сейчас убить ее. Только если пожелает. На мгновение остановившись, Маль целует ее. Трепетно, ласково и бережно. Словно не было ничего порочащего между ними. Всего одно мгновение, прежде чем пальцы жестко смыкаются на горле.       Он трахает ее как дорогую шлюху, так, будто это последний секс в его жизни. Вики насаживается, шире раздвигая ноги. Насаживается и кончает раз за разом, сдерживая крики и лишь приоткрывая ротик, чтобы поймать драгоценный воздух. Она царапается дикой кошкой и не сдается, будто равна ему в силе. Толчок. Еще Мальбонте ускоряется. На его лбу выступают капельки пота. Вики кусает кожу на его плече, сжимая член мышцами лона. Толчок. Он кончает с ее именем на губах. Крепко придушив ее и зарывшись носом в золотистые, влажные локоны.       Так что же это значит — быть падшим? Вики прокручивает это вопрос, почти стыдливо натягивая покрывало до подбородка. Если и было в ней хоть что-то ангельское, то теперь она пала.