Год назад
Чонгук любит отдыхать, как простые смертные, и ничто не помогает ему так легко сбрасывать стресс, как футбол с бывшим конкурентом, а с недавнего времени другом, Ким Намджуном. После очередной игры в арендованном стадионе к Намджуну приезжает младший брат, и тот решает познакомить парней, которые до этого никогда не сталкивались. — Мой младшенький — Юнги. Отличник, заканчивает в следующем году университет, возьму к себе в офис потом, будет помогать. Чонгук все пытается всмотреться в лицо мелкого паренька, скрытое под тенью капюшона, но он, видимо, слишком стеснительный. — Юнги робкий, даже руку не подаст, — смеется Намджун, видя, как брат нервничает перед новым знакомым. Чонгук только кивает, но, пока они идут к припаркованным автомобилям, не перестает с интересом изучать нового знакомого. Юнги невысокий, худенький, скорее похож на подростка, чем на студента последнего курса. Намджун отлучается попрощаться с другими парнями, а Юнги так и топчется между мерседесом брата и мазерати Чонгука. — Не надо так смущаться, я тебя не съем, — пытается пошутить Чон, чтобы разрядить обстановку. — А может, я не против? — наконец-то поднимает глаза Юнги, и Чонгук отчетливо видит озорные огоньки на дне его зрачков. А еще Чонгук видит его лицо, которое скрывать — грех. Тонкие черты, вздернутый носик, розовые полураскрытые губы и кожа, к которой хочется прикоснуться. — Может, я буду не против, если ты поужинаешь мной прямо сегодня? — продолжает Юнги, будит в Чонгуке зверя, который дремлет уже много лет. — В тихом омуте черти водятся, — скалится Чонгук, который впервые с таким напором встречается, и становится ближе. — У нас консервативная семья, да и брата слишком люблю, чтобы шокировать своими интересами, — улыбается Юнги и касается кончиком языка своей верхней губы. — Меня сложно удивить, — принимает условия игры Чонгук, которому очень интересно, что скрывает этот парень под маской невинности. — Оставь мне свой номер, я начну удивлять тебя с сегодняшнего вечера, — подмигивает ему Юнги. — Я предпочитаю проверять все лично, телефоны — прошлый век, — усмехается Чонгук. — А я предпочитаю сам выбирать, так что не думай, что выберешь ты, — Юнги протягивает ему ручку, и Чонгук пишет свой номер на его запястье. Намджун возвращается, и парни, попрощавшись, разъезжаются. Вернувшись в офис, Чонгук продолжает думать о брате своего друга, о его дикой энергетике и пока едва уловимому запаху чистого секса, который исходит от него, и который не скрыть и не замаскировать никакими тряпками и парфюмом. Именно это вставляет покруче всего, потому что доселе он брал все с «витрин», видел заранее, что предложат, как хотят, на что готовы. С Юнги по-другому. Пусть он и не скрыл намерений, но он явно профессионал, потому что сделал это так, что желание Чонгука исследовать его как изнутри, так и снаружи пробуждает в нем инстинкт охотника. Он его раздразнил, и пусть даже Юнги думает, что ловушки расставил именно он, попадется он сам. До сих пор всегда было именно так. Чонгук приезжает к себе за полночь. Он только выходит из душа, как видит уведомление о приглашении в чат. Чон разблокировывает телефон, принимает запрос и, увидев фото, жадно его рассматривает. На экране изображен Юнги. Но не тот Юнги, которого он видел на стадионе. Этот Юнги само понятие похоти. Соблазнительный, сексуальный, знающий себе цену и сворачивающий в узлы внутренности Чонгука одним своим взглядом из-под накрашенных полуопущенных ресниц. Его губы цвета свежей малины, алебастровая кожа блестит под искусственным светом, но самое главное не это. Самое главное, что Юнги сидит перед камерой, на своей постели, которая завалена мягкими игрушками. Он в белых чулочках и футболке. Футболке Чонгука. Чонгук не понимает, бежит в коридор к спортивной сумке и, порывшись в ней, убеждается, что ее там нет. Маленький хитрец непонятно как и когда забрал его футболку. Чонгук возвращается к телефону, чуть ли огнем не дышит от безумного желания положить ладони на эти молочные бедра, задрать футболку до его груди и облизать его с ног до головы, как самое вкусное лакомство. «Ты взял то, что принадлежит мне. Ты мне должен. Сними футболку», — трясущимися от возбуждения пальцами набирает Чонгук. «Нет. Сперва я должен решить, хочу ли я тебя как своего папочку», — пишет Юнги и добавляет ухмыляющийся смайлик. «Я знаю, что я лакомый шуга детка, но не знаю, насколько лакомый для меня ты», — прилетает следом. «Ты уже выбрал меня, детка, не томи, скажи, что ты хочешь?», — отправляет Чонгук, который бесится, что тратит время на разговоры, он уже готов отдать ему все, что парень хочет, пусть только снимет эту долбанную футболку. В ответ прилетает видео: Юнги ерзает на кровати, снимает на камеру, как он поправляет волосы, а потом, встав на колени, приподнимает футболку и внюхивается. «Она пахнет тобой, твоим потом», — прикрывает глаза Юнги, и Чонгуку кажется, он мурлычет. В горле пересыхает от вида парня, Чонгук уже знает, что будет перематывать видео и повторять кадр, где поднявшаяся футболка обнажила кусочек белых кружевных трусиков. «Все что хочешь», — пишет Чонгук. Пауза. Она длится пять минут, кажущихся Чону вечностью, и наконец-то он получает ответ. «Хочу квартиру в доме, адрес которого ниже. Заебало жить с братом. Еще хочу, чтобы ты решил вопрос с моим универом. Я вовсе не отличник, и я на грани отчисления. Сделаешь это, и я трахну себя на камеру для тебя». «Детка, ты хорош, не отрицаю, но твой аппетит слишком велик. За вышеперечисленное я должен трахнуть тебя во всех позах, как минимум». «Ну пока тогда», — пишет Юнги, и сколько бы Чонгук ни пытался, он дозвониться до него больше не может. Чонгук бы сорвался к нему домой, но только то, что там живет и Намджун, остужает его пыл. Так жестоко с ним никогда не обходились, Юнги точно ответит, и пусть сегодня счет ведет он. Он понятия не имеет, с кем связался. Утром следующего дня, приехав в универ, Юнги узнает, что его вызывают к ректору. Он выходит из кабинета с довольной улыбкой, а вечером получает букет цветов, в визитке он находит ключи от квартиры, которую хотел. Юнги не пишет, не звонит, ни одного «спасибо» ему не отсылает, хотя Чонгук перешагнул через свои принципы, подарил младшему брату Намджуна квартиру только за видео в чулках. На третий день Чонгук понимает, что так продолжаться не может, он злится, чувствует себя идиотом, которого обвел вокруг пальца какой-то пацан, и напрашивается к Намджуну на ужин. Ким долго хмурится, не понимая, с чего им ужинать дома, ведь обычно они сидят в ресторанах, но все равно предупреждает помощника, что у них будут гости. Чонгуку не везет — Юнги нет дома. Он продолжает попивать виски, не притрагивается к еде, забыв, что приехал вообще-то на ужин, и старательно пытается выражать интерес к рассказу Намджуна о недавних вложениях. — А твой брат где? — пытается не звучать слишком заинтересованным Чонгук. — Занимается. У друга. Честно говоря, я так за него переживаю, парни в его возрасте бегают на свидания, гуляют на вечеринках, а этот или в библиотеке, или на учебе, — вздыхает Намджун. «Ну да, он учится таких, как я, идиотами выставлять, ну и попку задирать, блять, зато какая попка…», — мечтательно закатывает глаза Чонгук, вспоминая фотки, которые хранит в телефоне. Чонгук решает, что, вернувшись домой, плюнет на свои принципы и сам ему напишет, он не позволит какому-то зеленому пацану крутить им. Он уже собирается прощаться с другом, как дверь распахивается и впускает внутрь одетого в серый худи до колен и драные джинсы Юнги. — Идем, поешь с нами, — сразу зовет застывшего на пороге брата Намджун, а побледневший Юнги глаз с Чонгука не сводит. «Испугался, значит, считает, что я брату что-то рассказал», — думает Чонгук и решает поиграть, отомстить мальчугану за тридцать шесть часов мучений. — Ты же помнишь Чонгука? — спрашивает Намджун и просит поставить для брата дополнительную тарелку. Юнги опускает рюкзак в кресло и буквально волочит себя к столу. Есть хочется неимоверно, особенно учитывая, что последние два часа он провел на шесте на занятиях по стрип-пластике. Чертов Чон Чонгук, интересно, что он сказал Намджуну. Брат вроде спокоен, но в этом и проблема, Намджун всегда спокоен. Юнги иногда кажется, что, если даже на них будет лететь огромный метеорит, Намджун даже бровью не поведет, а займет лучшее место, чтобы все разглядеть. Также Юнги знает, каким он может быть в гневе. Намджун не повышает голос, не угрожает, он обычным тоном вынесет вердикт и вернется к метеориту. На Юнги он никогда не злился, тот и повода не давал, но младший был свидетелем злости брата на своего помощника и никогда не забудет, как испугался его взгляда. Юнги выдергивает стул и, опустившись на него напротив Чонгука, сразу тянется за салатом и мясом. — Я что-то тоже проголодался, — объявляет Чонгук и впервые за вечер тянется за приборами. — Значит, мне придется по второму кругу есть, — улыбается Намджун и подтаскивает к себе тарелку. Юнги ест, но не чувствует вкуса, он напряжен, продолжает следить за Чонгуком и все ждет, что еще секунда — и рванет. Только ничего не взрывается, Чонгук с аппетитом ест, Намджун спокоен, и Юнги уже начинает казаться, что он сам себя накрутил. — Как прошли занятия? — спрашивает Намджун, но ушедший в свои мысли Юнги не сразу отвечает. — Земля вызывает Юнги, — постукивает по бокалу Чонгук. — Твой брат спрашивает, как уроки, — нарочно растягивает последнее слово. — Хорошо, — машинально отвечает Юнги. — Отдыхай иногда, тебе нужно отвлекаться, — мягко говорит Намджун. «Он ничего не знает, Чонгук не рассказал», — понимает Юнги и усмехается про себя, что не остается незаметным для Чона. — Все хорошо, — смотрит на брата Юнги. — Закрою сессию и буду отдыхать, — медленно жует сочное мясо парень и довольно улыбается, заметив, как напрягается Чонгук, который чувствует давление на свой пах и не может двинуться. Юнги продолжает давить носком кед на его член под столом, а потом резко убирает ногу, но ненадолго. Через минуту паха Чонгука касаются пальцы ног парня, который смог снять кеды. Юнги чувствует, как твердеет член от его прикосновений, и довольно ухмыляется. — Мясо божественное, — облизывается Юнги и наслаждается тем, как покрывается капельками пота Чонгук. Божественный, судя по ощущениям, у него член. — Ты в порядке? — нахмурившись, смотрит на друга Намджун, заметив, как тот ерзает на стуле. — Да, жарко просто, — поправляет воротник рубашки Чон, который встать из-за стола из-за возбуждения не может. Он опускает руку под стол и, схватив ногу Юнги, сильно сжимает его пальцы. Парню надо отдать должное, он даже бровью не ведет, хотя Чон его не жалеет. Намджуну звонят, и тот, извинившись, встает из-за стола. Юнги убирает ногу. — У тебя стоит, и ты в ловушке, — хихикает Юнги, — встанешь из-за стола — ничего брату не объяснишь, а я скажу, ты меня домогаешься, возбуждаешься от того, как я ем. — Встану, но чуть позже, — усмехается Чонгук. — Я могу надолго задержать тебя на месте, — приподнимается и тянется якобы за маслом Юнги. — Ты видел мою задницу в белье. Уверен, ты уже представлял, как во мне горячо и узко, но чего ты не знаешь и пока не представляешь — это как я могу тебе отсосать, — шепчет ему в лицо парень и опускается обратно на стул. — У меня пирсинг языка. Иногда я снимаю штангу, но обещаю, когда я возьму твой толстый и большой член в рот — да, да, я достаточно прощупал, то штанга будет на месте. Намджун ходит с телефоном возле уха у окна, а Чонгук понимает, что его стояк еще не скоро спадет. — Ты горишь, — цокает языком Юнги. — Что, представил, как мне в глотку толкаешься? А как ты бы хотел кончить? — вновь приближается теперь уже за брускеттой с томатами Юнги. — На лицо? А может, в рот? Как бы тебе понравилось? Я бы ни одну каплю не потерял, — облизывает губы, — все бы проглотил. — Ты играешь с огнем, — еле выговаривает Чонгук, старательно оттягивая перед теперь уже невероятно узких брюк. — Я справлюсь, — парирует Юнги, — а ты подумай, если выберешь второй вариант, то…— он встает из-за стола и под пристальным взглядом Чонгука идет к рюкзаку. Чонгук не понимает, что с ним, почему этот пацан так действует на него, он просто роется в рюкзаке, а Чон его фигуру взглядом облизывает, представляет, как его пальцы зарываются в белоснежные волосы, пока он насаживает его рот на свой член. Через минуту Юнги возвращается и протягивает Чонгуку визитку. — Выбей у нее время для занятий со мной, и я покажу тебе, что такое глубокая глотка, — очаровательно улыбается ему Юнги. Они это уже проходили, Чонгук не попадется во второй раз, без вариантов, поэтому он даже не смотрит на визитку и двигает ее обратно к парню. — Хм, — ставит на визитку бокал Юнги, — понимаю, ты обижен, но поверь мне, я бы с твоего члена сутками не слезал. Но если не хочешь — ничего, переживу, подумаешь, ты так и не узнаешь, как хорошо мой язык может сделать тебе. И просьба моя была большей частью не для себя, — театрально вздыхает, — но ты не захотел. Это визитка самой крутой и востребованной учительницы по стрип-пластике. Да, стрип-пластика не имеет отношения к стриптизу, но я бы добавил перчинки от себя. Я думал, станцую для тебя, даже белье прикупил, оно у меня наверху спрятано, не судьба, значит, — поправляет челку. — Простите, мой бухгалтер звонил, — возвращается к столу Намджун. — Что я пропустил? — Ничего такого, — смачивает горло виски Чонгук. — Юнги рассказывал про одного профессора, к которому хочет попасть. — Так запишись, я все оплачу, — смотрит на бледного, как полотно, брата Намджун. — Я знаю этого профессора, — перебивает его Чонгук. — Он друг семьи. Я сам с ним поговорю, и даже платить не придется. — Заплатим, это вообще не проблема, — не соглашается Намджун. — Просто позволь мне сделать хоть что-то для твоего младшего брата. Мы ведь друзья? — смотрит на него Чонгук. — Ну хорошо, — сдается Намджун, а Чонгук, подняв бокал Юнги, убирает визитку в карман своих брюк. Через полчаса Чонгук уезжает, а приехав домой, получает видео, на котором разложенное на постели Юнги белое кружевное белье. «Я не лгал насчет белья, я правда готовлюсь», — приходит следом смс. «А на себе показать слабо? В конце концов, я выбью для тебя человека, к которому надо за год записываться», — пишет ему Чонгук. «Без проблем», — приходит в ответ через минуту. Чонгук нервно ходит по комнате, смотрит на все еще черный экран телефона, ждет. Через мучительные пятнадцать минут он получает видео, на котором абсолютно голый Юнги в одних только подвязках для чулок, которые были вместе с бельем, лежит на постели спиной к нему, и на одной ягодице выведено черным маркером «JK». Подпись к видео «спокойной ночи». Нихуя спокойной она не будет. Чонгук берет телефон и идет в душ, впервые за последние лет пятнадцать дрочить на чье-то изображение.***
Чонгук сидит на заднем сидении мерседеса, уносящего его на очередную встречу, но все мысли о парне с лисьим разрезом глаз. Поиграли, и хватит. Чонгук и так пошел на много уступок и даже пальцем его не коснулся. Хотя дело даже не в этом. Чонгуку хочется поужинать с Юнги, еще раз посмотреть, как он с аппетитом ест, послушать его, неважно что он говорит, потому что его голос как соблазнительный, так и успокаивающий, а еще больше хочется заставлять его улыбаться. Юнги улыбается широко, обнажает десна, и Чонгук тоже хочет улыбнуться в ответ. Ему нравятся эти странные и новые для него чувства, которые в нем вызывает Юнги, но не нравится, что с ним играют. Уже через неделю Юнги начинает посещать занятия. Параллельно он обставляет по своему вкусу новую квартирку, а счет за все приобретенное шлет Чонгуку. Последний его игнорирует. Так продолжается еще неделю, и, так и не дождавшись от него ответа, Юнги едет к нему в офис. Как и следовало ожидать, без заранее назначенной встречи его внутрь не впускают. Юнги не сдается, стоя в холле, набирает Чонгука, и его провожают к нему в кабинет. — Ты меня игнорируешь? — Юнги подходит к столу, за которым расслабленно сидит вертящий ручку меж пальцев Чонгук. Он одет в черную рубашку, отросшие волосы собраны в тугой хвост на затылке, и выглядит так чертовски горячо, что у Юнги под ногами пол обугливается. Он медленно вертит ручку, Юнги глаз с его пальцев не сводит, представляет, как возьмет в рот сразу два или даже четыре. — Вернись на землю, — усмехается Чонгук, читающий его по лицу, и Юнги, вздрогнув, подходит еще ближе. — Я говорю, ты меня игнорируешь. — У меня сейчас встреча, времени с тобой разговаривать нет, так что если коротко, то отработаешь все, что я уже сделал, а я привезу в страну лучшего дизайнера интерьеров Европы для твоей квартиры. По другому поводу меня не беспокой, — без каких-либо эмоций говорит Чонгук и кивает постучавшей и заглянувшей внутрь девушке. Юнги тоже оборачивается, видит идущую к столу красивую брюнетку, которая передает Чонгуку папку, а он, улыбнувшись, просит принести ему кофе. Только себе. Юнги не дожидается, пока девушка покинет кабинет, разворачивается и идет на выход. Его никто не останавливает. Юнги понятия не имеет, откуда взялась эта непрошенная и оставляющая на языке горечь ревность, но обещает себе, что Чонгук за эту улыбку не ему сполна расплатится. Вечером Чонгук на деловом ужине с партнерами просит прощения у собеседников и достает мобильный. Он открывает входящее от Юнги и моментально блокирует. Переводит дыхание, вновь открывает сообщение и, нажав на прикрепленное изображение, подносит к глазам. Юнги сидит на своей кровати в коротеньком белом платьишке в розовый горошек, из-под которого выглядывают соблазнительные бедра, от одного взгляда на которые Чонгук тянется к стакану перед ним и залпом выпивает всю воду. «Я понял, тебе нравятся девушки», — гласит подпись под фотографией. Чонгук убирает телефон, прокашливается и накрывает ладонью под столом свой резко дернувшийся член. Это был предел. Юнги доигрался. Чонгук знает, что Намджун вечером уедет в соседний город и вернется только на следующий день. Больше никаких сообщений, звонков и игр, вечером Чонгук навестит свою детку и научит правильному поведению.***
Юнги пользуется отсутствием Намджуна по полной, весь вечер гуляет с друзьями, а ночь встречает в лучшем клубе города. Он заваливается домой в три часа ночи, бросив кожанку прямо на пол гостиной, идет на кухню выпить воды, а когда возвращается, в гостиной стоит Чонгук. — Кто тебя впустил? — в шоке смотрит на него парень, у которого от диких танцев растрепаны волосы, а подводка размазана. — Я знаю код. Я все еще друг твоего брата, если помнишь, — подходит ближе Чонгук, с интересом рассматривает сильно обтягивающие ноги кожаные штаны, выдернутую из них частично синюю блузку, и Юнги по глазам видит, что он за расплатой, а платить придется прямо сейчас. Юнги и не против, он, нарочно покачивая бедрами, идет к нему и, подойдя вплотную, проводит пальцами по мощной груди под черной рубашкой. Чонгук не дает опомниться, хватает его за руку и, подтащив к первой попавшейся двери, как оказывается в кабинете Намджуна, толкает его внутрь. Он снимает с себя пиджак, отбрасывает его в кресло, расстегивает рубашку, следом тянется к ремню. Юнги так и стоит, прилипнув к двери, и в предвкушении следит за его действиями. Только Чонгук дальше не раздевается, он выдергивает ремень, подходит к Юнги, и развернув того лицом к двери, заводит назад его руки и завязывает ремнем. — Что ты делаешь? — выпаливает шокированный Юнги, которому такой расклад не нравится. Юнги хочет переспать с Чонгуком с самой первой встречи и игру с подарками придумал, лишь бы раззадорить, проверить его предел, но свой первый раз с ним он представлял не так. Юнги хочет вести в постели так же, как он вел все это время, но у Чонгука, судя по всему, другие планы. — Ты же сам хотел, проходу мне не давал, — обжигает горячим дыханием его ухо Чонгук. У Юнги от его близости коленки дрожат, он сам подается назад, пытается тереться задом о него. Чонгук, не расстегивая его прилипнувших к телу брюк, просовывает руки в его штаны и поглаживает через белье твердеющий член парня. — Струсил? — покусывает его в шею, голосом все нервы в струны вытягивает. — Только через телефон смелый? — Руки развяжи, узнаешь, — откидывает голову назад на его грудь Юнги. — Ты меня пытал все это время, заставлял сходить с ума, — Чонгук сильнее сжимает его член. — Ты хоть представляешь, как сильно я тебя хочу? — Я это чувствую, — ухмыляется Юнги и, встав на цыпочки, трется о член, упирающийся в его задницу. — Даже не старайся, в этот раз все будет по-моему, — разворачивает его лицом к себе Чонгук, приподнимает и, заставив обвить себя ногами, вжимает в дверь и впивается в его губы. Чонгук целует с напором, посасывает его губы, Юнги еле за ним успевает, задыхается. — Вкусы у меня весьма специфичны, — отрывается от его губ и, отпустив его, идет к кожаному дивану, на котором Намджун обычно проводит часы с кофе и бумагами. Чонгук опускается на диван, широко расставляет ноги и смотрит на все еще пытающегося выровнять дыхание после поцелуя парня. — После этой ночи ты скажешь мне свое решение, и я буду его уважать, но сейчас ты должен ответить, хочешь ли ты эту ночь. Если да, то опустись на колени, приползи ко мне и покажи, насколько. Если нет, то мы разойдёмся, а подаренные до этого момента подарки можешь оставить себе. — Ползти с завязанными руками будет сложно, — даже не задумывается Юнги. — Ты поразительный, — усмехается быстрому ответу Чонгук и приглашающе хлопает себя по бедру. — Ко мне. Юнги осторожно опускается на колени и под пристальным взглядом развалившегося на диване Чонгука подползает к нему, останавливается между его ног в ожидании следующего приказа. — Покажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, — подается вперед Чонгук и, зарывшись пальцами в его волосы, оттягивает голову назад. — И руки тебе для этого не нужны, — кусает его нижнюю губу, засасывает Юнги в дикий и болючий поцелуй постанывает. Чонгук резко отпускает его голову, вновь откидывается на спинку дивана, а Юнги выгибается как кот, нарочно выставляет затянутую в кожу задницу, а потом, помогая себе языком, цепляется зубами за молнию на брюках Чонгука и тянет ее вниз. — Хорошая детка. Довольный собой Юнги проводит языком по материи, надавливает. Он хочет его безумно и так долго, мечтает только о нем, видит только его, он не упустит этот шанс, даже если Чонгук посчитает эту ночь последней. — Развяжи мне руки, я хочу прикоснуться, — Юнги не сводит глаз с материи, закрывающей пока еще полутвердый член. — Нет, — строго говорит Чонгук и, просунув руку в свои брюки, достает член, Юнги кажется, у него слюна изо рта капает. Он до этого дня, провоцируя его, уже касался этого члена, млел от размера и ощущений, а сейчас чуть ли не дрожит от нетерпения, но сам себя удерживает, рассматривает красивый, покрытый венками толстый член, который скоро сможет почувствовать в себе. Юнги наклоняется, аккуратно проводит языком по уздечке, член дергается, ему нравится реакция Чонгука на него, на его язык, поэтому, обхватив головку губами, скользит к основанию, насаживается на него ртом, но не до конца. В этой позе заглотить его полностью будет трудной задачей, но Юнги постарается, потому что от одной только мысли, как эта головка упрется ему в глотку, он уже хочет кончить. На блестящих губах солоноватый вкус, Юнги его смакует, вновь приближается, нагнувшись, заглатывает и сразу закашливается. — Какой ты жадный и нетерпеливый, — гладит его по волосам Чонгук и, обхватив член пальцами, водит по его полураскрытым губам, толкает внутрь головку, оттягивает голову парня за волосы назад и повторяет. Юнги на коленях с завязанными руками отсасывает ему, и Чонгук не помнит, чтобы чувствовал такое же с кем-то до этого дня. Юнги с виду похож на спустившегося с небес белокурого ангела, а стоит ему снять нимб и оставить за дверью крылья, он превращается в самую соблазнительную фурию, от одного вида на которого Чонгук как человек заканчивается. Он слишком часто видел эту сцену в голове, мечтал о ее реализации, но то, что будет настолько сладко, и не представлял. Юнги покоряет жадностью, он облизывает и сосет его член так аппетитно, что у Чонгука в горле пересыхает. Он никогда не чувствовал такой всепоглощающей жажды, когда толком ничего и не началось, а в Чонгуке уже вся система замыкает. Он вновь толкается ему в рот, осторожно заставляет заглотить до основания и прижимает его лицом к своему паху. Юнги ногтями вонзается в свои руки за спиной, задыхается, но сам не выпускает его член изо рта, а собственный уже болезненно ноет. — Пожалуйста, развяжи мне руки, — воспользовавшись тем, что Чонгук буквально насильно оторвал его от своего члена, просит Юнги. — Ты не прикоснёшься к себе, — Чонгук неумолим. Юнги чуть ли не плачет, ненавидит себя, что напялил на себя кожаные штаны, что в них сейчас так тесно и больно, трется пахом о ногу Чонгука, показывает, насколько он в отчаянии. — Умоляю, развяжи, позволь сесть на него, меня даже растягивать не надо, я всегда растянут для тебя, — ноет Юнги, продолжая облизывать его член. — Плохой мальчик, — хмурится Чонгук и, подняв его с пола, укладывает на свои колени задницей вверх. Уже получше, теперь Юнги хотя бы может тереться членом о его бедра, надеясь, что не кончит позорно в свои же штаны. — Растягивать тебя — мое удовольствие, не смей больше трогать то, что принадлежит мне, это моя дырочка, — Чонгук резко дергает вниз его штаны, которые трещат по швам, и, обнажив округлую задницу, оставляет на ней легкий шлепок. — Ты меня понял? — еще один шлепок. Юнги часто-часто кивает, еще больше выпячивает задницу, возбуждаясь от шлепков. Чонгук следит за тем, как вибрирует самая сочная для него попка, от мысли, что насадит ее на свой член, рычит. Он раздвигает округлые половинки, проводит пальцем по пахнущей манго, видимо, из-за лубриканта, которым Юнги себя растягивал, ложбинке, надавливает на розовую дырочку. Сильнее оттягивает в стороны половинки, дырочка немного раскрывается, Чонгук плюет в нее, размазывает слюну. Он опускает вторую руку под парня, обхватывает свой член и, параллельно надрачивая себе, просовывает в Юнги сразу два пальца. Юнги стонет, подается назад, мечтая, чтобы Чонгук уже руку в него засунул, а если в идеале, то весь член по самые яйца, но знает, что, пока тот сам не решит, ничего не получит. Чонгук реально пытает его ожиданием, мстит за все время, что Юнги с ним играл, и парень готов снова на коленях перед ним ползать, прощение вымаливать, лишь бы уже почувствовать, как будет гореть задница, принимая в себя этот огромный член. Чонгуку самому тоже нелегко, зажатый меж пальцев член упирается Юнги в живот, от желания перед глазами мутнеет, поэтому он тянется к его рукам и развязывает их. Окончательно избавляет его от штанов и белья. Юнги рано радовался, Чонгук теперь накидывает ремень на его шею и застегивает на горле. Он сажает все еще ничего не понимающего парня на себя лицом к себе, хватается за конец ремня и тянет вниз. Ноги Юнги вокруг торса мужчины, а ремень на его шее, конец которого намотан на руку Чонгука, который не дает ему завалиться назад, но дает старшему контроль, для которого Юнги сейчас буквально как марионетка. Ремень натирает горло, оно явно уже покраснело, но Юнги плевать, все его чувства сейчас сконцентрированы внизу, там, где его задница скользит по так и не снятым брюкам Чонгука. Чонгук, не выпуская его, немного спускает вниз брюки, широко разводит ноги Юнги, и водит головкой по входу. — Умоляю, — Юнги царапает свой же живот, поднимается к соскам, но Чонгук убирает его руку и поочередно вылизывает и посасывает каждый сосок. — Трахни уже меня, — бормочет, ерзая задницей на нем. — Я больше не могу. Чонгук и сам больше не может. Юнги спокойно принял его пальцы, не солгал, что растягивал. Чонгук приподнимает его за талию, парень опирается коленями о диван, и сам опускается на придерживаемый им член. Сперва Юнги двигается медленно, чувствует, как член растягивая стенки, проходит глубже, и, только полностью приняв его, выдыхает, но не делает пауз, сразу приподнимается и, не до конца выпуская его из себя, вновь опускается. Хорошо настолько, что кажется, от удовольствия можно сознание потерять, но Юнги это не надо, он хочет запомнить каждое мгновение, каждое движение. Чонгук придерживает его под ягодицами, второй рукой по-прежнему играет ремнем, будто им регулирует, когда Юнги садиться на член, когда привставать. Долго так продержаться Чонгук не может, он обхватывает Юнги за талию обеими руками и переходит на грубые и частые толчки, заставляя его уткнуться лицом в свое плечо и буквально мычать от удовольствия из-за таранящего его задницу и бьющего прямо по нужной точке члена. — Кричи, — шлепок обжигает правую ягодицу. — Прислуга доложит брату, — чуть ли не плачет Юнги, которому хочется орать до сорванного голоса. — Не доложит, кричи или не буду двигаться. Это безумие, и Юнги ему поддается, его стоны все громче и громче, в горле уже першит, но он продолжает скакать на члене и кричать, прерываясь, только когда Чонгук засасывает его язык или мнет губы в жестком поцелуе. С них обоих каплями стекает пот, у Юнги висящая с локтей рубашка вообще давно мокрая. Он вылизывает соленые капли с горла Чонгука, с его груди, с ума сходит от пошлых звуков бьющейся о бедра мокрой задницы. Чонгук насаживает его до самого упора, заставляет с каждым толчком давиться воздухом, и Юнги это безумно нравится. — Хочу, чтобы ты трахнул меня в том платье, — отталкивается назад Юнги, пригвожденный к его члену. — Ничего, кроме него, на мне не будет. Я для тебя его купил. Чонгук ничего не говорит, но сжимающие до синяков его задницу пальцы красноречивее всех слов. В глазах Чонгука плещется океан похоти, и Юнги в нем тонет, отдается так сладко, так самозабвенно, что Чон уверен, что он этого парня со своего члена долго снимать не будет. Чонгук никогда не искал идеального партнера и не думал, что появится тот, в котором все, абсолютно каждая мелочь будет соответствовать его вкусам, и нашел. Юнги уже не в себе, он постанывает ему в рот, дрожащие колени его уже на диване не удерживают, разъезжаются, Чонгук пару раз проводит по его зажатому между их животов члену, и Юнги кончает, пачкает его идеальный пресс. Чонгук не дает ему отдышаться, разворачивает его спиной к себе, вжимает лицом в кожаную обивку и, заставив выпятить задницу, втрахивает в диван. Юнги пальцами исцарапывает диван брата, максимально выгибается, лишь бы продолжить принимать его полностью, и вновь срывается на крики удовольствия. — Намджун меня убьет, — говорит Юнги между стонами. — Ты, блять, трахнул меня на его любимом диване. — Пусть радуется, что не в его постели, — кусает его куда-то в шею Чонгук. — Намджуну по-любому придется рано или поздно принять тот факт, что я трахаю его брата. — Нет, пожалуйста, не говори ему, — пытается обернуться Юнги, но Чонгук толкается до упора, и ему остается только скулить. Чонгук кончает в него, выходит, а Юнги заводит руки назад и разводит ягодицы, чувствуя, как из него вытекает теплая сперма. — Я хочу это видеть, — ноет Юнги, проводит пальцами по дырочке, размазывает сперму, Чонгук, кажется, снова возбуждается. Обессиленный, прилипший из-за пота и спермы к дивану Юнги так и не двигается, из-под с трудом удерживаемых открытыми век следит за одевающимся Чонгуком. — Иди к себе, я пришлю прислугу, здесь уберут, — снимает с его шеи ремень Чонгук. — Поговорим завтра. Юнги кое-как сползает с дивана и, поняв, что кожаные штаны не натянуть, как и есть с голой задницей в одной рубашке идет наверх.***
Через два месяца Юнги переезжает в свою новую и отделанную обещанным Чонгуком дизайнером квартиру. Намджуну он говорит, что квартиру снимает. Намджун, как ни удивительно, вопросы и не задает, даже остаться жить с ним не уговаривает. Юнги обожает свою новую квартиру, потому что Чонгук может приехать в любое время, и кричать в стенах с шумоизоляцией куда спокойнее, а кричит Юнги много. Он больше не шлет список подарков Чонгуку, но получает новые почти каждый день. Юнги так же часто остается у Чонгука и с каждым разом все больше чувствует, что тот не хочет, чтобы он уходил. Юнги тоже не хочет, но как поговорить об этом с братом не знает. А поговорить придется. Сегодня утром Чонгук предложил ему переехать к нему, а на вопрос, что делать с Намджуном, сказал, что там все улажено. Подробности Чонгук обещал рассказать за ужином и уехал на работу. Юнги даже не представляет, что Чонгук придумал для Намджуна, но брата пока решает избегать.***
— Значит, квартиру Юнги отделывал Джованни, — за день до предложения о переезде Юнги Намджун приехал в офис к Чонгуку и вместо приветствия выдал это. Чонгук понял, что последует дальше, не перебил. — Тот самый Джованни, который после отделки твоего дома на последнем ужине в Сеуле обещал, что вернется в Корею, только если его позовет Чон Чонгук. — Я знал, что где-то проебусь, — откладывает в сторону бумаги Чонгук и смотрит на друга. — Будешь бить, или так разберемся? Отказываться от него я не буду. — Бить буду, когда ты его бросишь, когда разобьешь ему сердце, — поворачивается к нему Намджун. — Я не люблю угрозы, но обидишь его — обещаю, твое тело найдут на дне реки Хан. — Я боюсь, что он меня обидит, — улыбается Чонгук. — Он моя шугадетка, и я его люблю, но ему это говорить пока не надо. Я сам скажу.