Сияние самоцвета

Маринетт была клинической опаздывающей всю свою сознательную жизнь и всё возможное время. Признаться, она иногда чувствовала за это вину перед своими друзьями, которые были вынуждены ждать её возле школы каждое утро и, как следствие, опаздывать. Вот вы можете представить себе такую картину: лучший ученик школы ежедневно врывается в класс после звонка с двумя подружками, параллельно пытаясь отдышаться, первым извиняется за опоздание и садится к себе за парту? И так каждый день, между прочим. Да уж. Мари, как ни старалась встать пораньше или позавтракать побыстрее, стабильно прибегала к школе одновременно со звонком на первый урок. Сегодняшний день ничем, собственно говоря, и не выделялся. Была солнечная мартовская среда, и Мари, перецеловав обоих родителей и на ходу зажевав завтрак, неслась к зданию средней школы как могла быстрее. Если быть до конца честным, она даже получала от подобного пути к храму знаний какое-то странное удовольствие: девушка любовалась собой, сама себя при этом не видя. Зато Дюпен-Чен отлично чувствовала и ощущала, как приятный прохладный ветерок нежно перебирает её волосы и играется с яркими красными лентами, представляла, как она, пока бежит, выглядит со стороны, а если пробегала мимо какой-нибудь стеклянной витрины, то обязательно, хоть на мгновение, но оборачивалась посмотреть на себя: вроде ничего особенного, но она старалась, изо всех сил надеясь на тайных поклонников. Хотя Мари и не могла заставить их школьную форму поменяться, дабы она представала в ней в более выгодных (с романтической точки зрения) ракурсах, но в выборе прически, туфелек и даже чулок школьниц никто, слава Богу, не ограничивал. Так что её окончательным и бесповоротным выбором стали длинные белые чулки (что, как часто ей говорили друзья, не лучший выбор, учитывая огромную любовь Мари к регулярным поцелуям с полом) и красные ленты, которые она специально забирала так, что получалась форма сердца. Нет, никто, ни из девчонок, ни уж тем более из мальчишек, не отрицал: ей это идет, но всё равно, что Адриан, что Алья регулярно просили её уделять сбором меньше времени или хотя бы вставать пораньше... она со смехом извинялась, и всё начиналось по новой. — А вот и я! Мари остановилась и уперла руки в колени, пытаясь отдышаться. Увидела протянутую ей руку (больно Адриан сердобольный, она и сама подняться может, да и не падала вовсе, просто наклонилась немного...), неловко приняла её и выпрямилась. — Почему бы тебе не научиться вставать с петушками, а не с... – Алья замялась, не зная, какое тут можно подобрать сравнение. Всезнающий Агрест, как это у них обычно и бывало, выручил мгновенно: — ...а не с совами. – закончил он, как всегда мягко улыбаясь. Мари якобы обиженно фыркнула и, точно так же, в шутку принялась ловить с радостными громкими криками разбегающихся друзей. Да, не то чтобы это были настоящие догонялки, зато вот писку, визгу, веселья и прочих атрибутов подобных было сколько угодно... Глупо было думать, будто бы она была отличницей. Даже если и не круглой, всё равно это была бы полнейшая неправда. Маринетт и не пыталась играть из себя старательную и прилежную школьницу, оставив эту роль в их компании Адриану. А что, он заслужил: про таких людей говорят, что им если чего Бог не дал, так они сами всего добьются. Если не врожденным талантом, то старанием. Вообще, она заметила: если Адриан захочет произвести впечатление, то он подойдет к изучению необходимой темы так, словно от этого зависит чья-то жизнь, если не его собственная. Алья, хотя тоже учится хорошо, ведет себя совершенно по-другому: ей всё равно, что о ней думают окружающие, если она что и делает, то только потому, что сама этого хочет, и ни по какой другой причине. Слишком уж она гордая для этого. Но, как ни крути, из всей компании Маринетт училась хуже всех, о чём ей регулярно напоминают учителя, мол, с отличниками дружишь, могла бы и сама подтянуться... и что-то там еще про хорошее влияние, которого на Мари её друзья почему-то ни в какую не хотят на неё оказывать. Обо всем этом она успела подумать на многочисленных уроках, которые сочла бесконечно скучными (да, даже включая зашибись-какую-интересную физику, Адриан, не спорь, она скучная, – вообще, этот предмет был объектом постоянных споров в их, вообще-то, дружной компании). Никаких особенных новостей даже во всём нашем большом мире, в котором что-то постоянно происходит, тоже не было, – Мари сама могла проверить за многократные подглядывания в телефон на пресловутой физике и не только на ней. Да уж. День обещал войти в разряд скучнейших за всю её жизнь, вытеснив аж само какое-там-по-счету-празднование-первого-сентября. Можно сказать рекорд. Получив очередное шестьдесят по геометрии и даже не особо обратив на это внимание, Маринетт покинула очередной кабинет и сладко зевнула, больше всего сейчас мечтая оказаться дома, а не в душном школьном коридоре, таком жарком, что клонило в сон. Мимо, как обычно, на сверхзвуковой скорости, пронеслась Алья, обернувшись к друзьям, что-то виноватое крикнула относительно своего обожаемого журналистского клуба и улетела в неизвестном направлении. Адриан, оказывается, всё это время стоящий рядом, хмыкнул и покачал головой, поправив очки: — Вот егоза... вечно ей на месте не сидится, а? Кстати... хочешь, провожу тебя до дома? – вот ведь Агрест хитрюга, всегда знает, чего хотят другие люди! К тому же легко догадывается, когда она больше хочет пройтись с другом, а когда, – ей всё-таки лучше погулять одной. Вот и в этот раз, словно прочитав мысли девушки, сразу же догадался, что прогулка по свежему воздуху ей никак не помешает. Ладно уж, прости, бабушка, запрещающая гулять с мальчишками, Адриан – друг, ему можно. — Ладно, моё величество позволяет... может, по дороге в парк зайдем? – тут же оживилась девушка и, получив вместо ответа утвердительный кивок пополам с мягкой улыбкой, радостно хихикнула: ладно, хотя школьный день и был невероятно нудным и тоскливом, тосковать без сверстников и в окружении скучной домашки ей не придется. Хоть что-то хорошее. Разговор не вязался. Оба ходили вокруг да около, не зная, что еще можно обсудить помимо очередной проделки младшеклассников или того, какая же сакура в этом году красивая (традиция, однако, как иначе-то). Мари прекрасно понимала, какую именно и почему Адриан старательно обходит, но сама завязывать о ней, то бишь теме, разговор, не собиралась: ей пока хватало тактичности не влезать в чужие семьи, тем паче неблагополучные. Нет уж, спасибо, если он сам захочет поговорить об этом, то пожалуйста, а так... ну, это будет по крайней мере не тактично. Так они и шли: вроде как вдвоем, и в то же время как будто поодиночке. Так странно и тихо было вокруг, словно в парк пустовал... а ведь на самом деле тут было полно людей, слышались разговоры и детский смех, но всё это доносилось словно из параллельной реальности, а во вселенной Маринетт Дюпен-Чен было пусто и тихо. Ладно, из собственной параллельной реальности под названием Тишина и Печаль нужно было выбираться, и храбрый астронавт Маринетт Дюпен-Чен, собрав Бог весть из чего космический корабль, работающий на решительности, рванула из этой вселенной в реальную, собираясь и Адриана с собой по пути захватить. План по спасению самой себя и Адриана из параллельного мира рухнул мгновенно. Если быть точнее, – то попросту и не понадобился. Повод вернуться в реальность появился по собственной инициативе, при чем не абы откуда, а именно из соседних кустов. Небольшой белоснежный зверек с длинным роскошным хвостом, которому позавидовал бы любой обычный кот, и широко расставленными розовыми глазами, едва заметно блестящими в свете заходящего Солнышка. Девушка рефлекторно придвинулась поближе к другу и крепко вцепилась пальцами в его локоть. Агрест таким же чисто инстинктивным движением притянул подругу поближе, словно прикрывая от неведомой угрозы, исходящей от этого прелестного маленького создания. Зверек, еще немного посверлив их розовым безразличным взглядом, встал и, зовуще махнув хвостом, быстренько так и целеустремленно почесал куда-то вдаль по дорожке. Ребята, переглянувшись и не особо долго думая, последовали за ним. Медленно, но верно зверушка свернула с тропинки, а после и вовсе как-то через кусты вывела их из парка. Районы, да и местность вообще, становились все незнакомее, а ночь, – все ближе. В конечном итоге они и вовсе оказались где-то за городом, там, где приличные люди вообще могут оказаться только по чистой случайности, не говоря уже о двух безоружных подростках, просто прогуливающихся вдвоем после школы. Черным силуэтом прямо перед ними возвышалось огромное заброшенное здание, вокруг не росло ни травинки... зверек, обернувшись в их сторону, без колебаний вошел туда, где видимо раньше располагалась дверь. Компания, все также прижимаясь друг к дружке, вошла вслед за ним. — Что это за место? – Маринетт сразу же пожалела, что задала этот вопрос: ее голос эхом разнесся по всему зданию. Стало еще страшнее, чем было. — Это заброшенная фабрика... – тут же ответил Адриан. Девушка ощутила, как по его телу пробежалась дрожь: пожалуй, эхо от его голоса раздавалось еще четче, а слышалось – громче. Мари прижалась к другу чуть посильнее и вопросительно уставилась на таинственного зверька неизвестного происхождения, приведшего их сюда. Он повернулся к ним, видимо, почувствовав спиной взгляд Дюпен-Чен, и... сел. Просто сел. Несколько раз методично взмахнув своим непозволительно длинным хвостом, зверушка уставила на них свои маленькие розовые глаза, словно прожигающие насквозь своим ледяным взглядом. Он как будто чего-то ждал. И тут началось нечто... невероятное. Самое странное, что с ними когда-либо случалось. Из-под ног исчезла привычная поверхность, сменившись гигантскими игральными картами и плитками белого шоколада, уложенными так, что напоминали плитку на городской площади. Ввысь, вместо стен, возносились и пропадали вдали стебли цветов... то, что творилось вокруг, было одновременно и прекрасно, и устрашающе. Уже совершенно не отдавая себе отчета в собственных действиях, ребята (да, автор упорно будет использовать это слово, что хотите со мной делайте, все равно они все еще дети!) вжались друг в друга со всей силы. Мари зажмурилась, уткнувшись носом в его свитер, буквально чувствуя его бешеное сердцебиение, и старательно прислушивалась ко всему происходящему вокруг. — Эй, а вы двое как тут оказались? – раздался откуда-то сбоку изумленный голосок. Нет, его она не могла не узнать. Девушка резко вырвалась из крепко сжимающих ее рук Агреста и резко повернулась к однокласснице. — Хлоя?.. – спросили они практически одновременно. Буржуа как-то мягко и непохоже на себя улыбнулась и сделала шаг в их сторону. — А, понимаю... – ответила она на свой же вопрос. – Это кьюбей вас привел сюда, правда? Ну, вот этот милый малыш? – блондинка кивнула в сторону спокойно сидящего в стороне зверька. Он вновь взмахнул хвостиком... и заговорил. — Добрый день, Хлоя. Если быть точнее, то вы, земляне, называете это время суток "вечер", не так ли? Я столько времени тебя не видел. Ты подросла и очень изменилась. Я привел к тебе их. Ты ведь должна понимать, что это значит, верно, девочка-волшебница? – говорил этот... как его... кьюбей?.. не открывая рта. Он продолжал сверлить их всех своими идеально круглыми розовыми глазами, настолько безэмоциональными, что словно неживыми. Хлоя понимающе кивнула и смерила их обоих заинтересованным взглядом, как если бы они были продуктами в магазине, которые блондинка бы придирчиво выбирала для семейного ужина. До Дюпен-Чен медленно, но неуклонно начинала доходить степень абсурдности происходящего. Маленький говорящий зверек неизвестного вида заманил их в волшебную локацию-ловушку, в которой они столкнулись со своей стервой-одноклассницей, которая по совместительству оказалась еще и волшебницей... Впервые лабиринт ведьмы сотрясал оглушительный девчачий смех.