Лола

Герман спал на большой кровати «Модерн» отведённые ему три минуты, переворачиваясь с боку на бок. Только он был на ней один: кровать стояла к стене слишком близко — второй человек не смог бы пройти, чтобы лечь. Его сожительница дремала на диване перед телевизором. Это могла быть его падчерица, но через три дня она повзрослеет — станет доступной — и с ней можно будет флиртовать, заигрывать, целоваться. Может быть даже зачать ребенка или жениться — по обстоятельствам. Поэтому Герман решил не портить интимные перспективы нелепой временной опекой над подростком. Пока он только помогал ей с уроками, готовил есть, давал взрослые советы, обнимал по-дружески и не ругал за слишком яркий макияж и старомодную короткую одежду нулевых. Иждивенец — не ребёнок. Он сел на кровати, свесив ноги. Глупые тапочки-собачки как будто вросли в ступни. Через час приедет служебная машина, чтобы забрать его на работу, поэтому стоит поторопиться: справить нужду, принять душ и взять остатки из холодильника. И Лолу тоже пора было разбудить. Когда Герман вышел из спальни, его настроение резко испортилось: от Лолы неприятно пахло. Она была уставшая, разбитая, голодная и грязная. «Может, ей стоит отдохнуть? Она же хорошо учится, ничего страшного, если не пойдёт», — подумал Герман, стоя над унитазом и глядя в стену. Лола зашла в ванную не вовремя, смутилась и вышла. Герман не стал говорить ей в этот момент, что школу она может прогулять. «Вот если бы она была уже взрослой, то и не страшно было бы, если бы увидела, а так…» Есть Лола не стала, решила перекусить апельсиновым соком из холодильника. Скоро день рождения, выпускной — куда там остатки доедать по утрам. Герман из душа вышел уже счастливый, чистый, хоть и смущенный. Даже изо рта приятно пахло — почистил зубы. Он достал вчерашнюю индейку из холодильника и подсел к Лоле за стол. — Может быть, ты останешься дома? Отдохнёшь, посмотришь телевизор. — Я не знаю. В школе могут очень разозлиться, если я пропущу. Хотя я и домашку не сделала. — Почему? — Одноклассник приходил. Герман какое-то время жевал молча. Лола тихо сидела перед пустой коробочкой. — Скажем, что ты плохо себя чувствуешь. Ты же себя плохо чувствуешь? — А ты не видишь? Надоело «дремать на диване». Хочу выспаться на кровати, пока тебя не будет. — И помыться. — Грубо. — Воняет. За Германом приехала служебная машина и сигналила возле почтового ящика. Лола, конечно, знала, кем он работает, но в школе предпочитала молчать. Не говорить же: «Привет, меня зовут Лола, я живу с мужчиной, он Мелкий Авторитет в Преступной сфере, и он мне не отец». Проводив его взглядом, она встала из-за стола, оставив мусор и грязную посуду на нём, и поплелась в душ, надеясь, что пубертат и недосып не въелись в кожу и теперь это не её естественный запах. Лола видела, как Герман на неё смотрит, когда они вместе делают домашние задания, плавают в бассейне или когда она играет на скрипке. «Наверное, ему не понравилось бы, если бы он узнал, что я вчера целовалась с одноклассником после уроков». Запах отмылся, и Лола снова переоделась в юбку, едва держащуюся на худых бедрах. Герман никогда не говорил ей ничего по поводу голого живота и топика на лямках, прилипающего к тощей груди без намёка на что-то большее, чем соски. Он просто смотрел. Лола встала напротив зеркала — тоже почистить зубы и прихорошиться. Большие, широкие и полные губы, занимающие всю нижнюю половину лица, покрылись белой мятной пеной от пасты. Когда она улыбалась, казалось, что рот расходится по швам, разрезая лицо наполовину. «Что за извращенец меня сделал? Хоть бы макияж добавил». Она едва успела привести себя в порядок, досмотреть любовный фильм и начать танцевать, когда Герман вернулся с работы. Он был голоден и измучен. Как Лола с утра, только не вонял. Сразу же пошёл к кофеварке, чтобы выпить и взбодриться, а затем к холодильнику, чтобы достать ещё одну порцию индейки и съесть её уже на обед. На Лолу он обратил внимание не сразу, как и она — на него. Герман зарабатывал не так много, чтобы построить между столовой и гостиной стену, а потому, втыкая вилку в кусок индейки, он видел, как возле музыкального центра машет руками и двигает бёдрами Лола. «Может, всё-таки кормить её побольше или купить коврик для йоги? Для стены-то ещё обои нужны будут всё равно, на ремонт долго копить». Герман отключил музыку, позвал её поговорить. Узнал, как прошёл день. — Я выспалась и поела овсянку. Мне кажется, пора сменить постельное бельё. Пока я здесь живу, ты ни разу его не менял. — У меня пока нет денег на это. — Может быть, тогда я пойду работать, когда вырасту? Или сейчас найду подработку? — Нет, я буду нас обеспечивать. — Если ты будешь обеспечивать нас так же, как и сейчас, то, кроме овсянки, есть я больше ничего и не смогу. — Меня повысят скоро, я стану Боссом. — Ты так с самого начала говорил. — Если тебе что-то не нравится, вали к своим родителям! — Я не знаю, кто мои родители! — Ну и всё. — И всё. Герман заметил, что настроение Лолы испортилось. Наверное, ей всё-таки хотелось иногда быть под присмотром родителей, а не под пристальным взглядом Германа. Он закатил глаза, а затем обнял её, прижав к себе несильно. «Приятно пахнет, не как утром. И так мягко. Это её грудь или живот?» — Ты ведь знаешь, что останешься здесь и со мной? Сейчас и когда вырастешь. Лола отстранилась, посмотрела на Германа внимательно. Огромные глаза стали ещё больше, едва ли не размером с рот. Она смутилась. Он решился. — Давай твой день рождения будет сегодня! Уверенной походкой он пошёл в ванную, чтобы наконец пописать после работы, как настоящий чемпион. Ждать три дня ее взросления он больше не сможет. Нужно только позвать гостей и испечь праздничный торт. А после того как Лола задует свечи — станет молодой, почти взрослой, — можно будет прогнать всех и остаться с ней наедине. И спать в одной кровати. Когда он вышел из ванной и дошёл до кухни-столовой, Лола смотрела телевизор. Как будто и не у неё день рождения сегодня, хотя уже в туалете он обзвонил всех и назначил время вечеринки. Пожарной сигнализации в доме не было: на неё тоже не хватало денег, но зато ингредиенты для торта были недорогими. Герман и без неё справится, не первый раз готовить ведь будет. Лола подошла к холодильнику, достала ещё один пакетик с соком, как будто ничего другого там и нет. Смотрела украдкой, как Герман замешивает торт в миске, хлюпая остатками через трубочку. Её взгляд волновал, заставлял торопиться, неуклюже разбрызгивая крем. Он даже в форму не с первого раза попал тестом, а Лола всё не уходила. Когда плита загорелась с тортом внутри и Германом рядом, она тоже не ушла. Начала орать, бегать вокруг и махать руками. Достала огнетушитель, пыталась спасти Германа, но не успела, и огонь перекинулся на неё. Когда гости пришли на день рождения, в доме были только две урны, Смерть с Косой и никакого торта. Вечеринка не удалась.