Beautiful

— Знаешь, а ты красивый. Ничего такого он не знает. И вообще, как, блядь, реагировать, на такие заявления, когда они исходят от небритого похмельного мужика, который… Ну, который с тобой работает. Вот именно, что никак, так что он просто остаётся стоять с раскрытым ртом, как всегда, как обычно, и это не имеет никаких последствий. — Ты красивый. Тим говорит это ещё раз спустя какое-то время, и он даже не с похмелья, и рожа у него гладкая — и ещё он пристально рассматривает Джинджера, у которого немедленно открывается рот, словно он такая игрушка. Нажми на кнопку — и рот откроется. А Тим нажимает на эту ёбаную кнопку. И не отводит взгляд слишком долго. — Красивый. Тим трахался с Мэнсоном. Это то, что Джинджер вспоминает. Это то, что он вспоминает. И он открывает рот не просто потому, что это так всегда и работает, а чтобы, действительно, что-то сказать, и он именно это и говорит, хотя совершенно не это собирался сказать, но он не вспоминает ничего другого, он вспоминает именно это, и именно это он говорит. И надеется, что в него теперь ударит молния. Скольд смеётся. — Этой новости много месяцев. И? Это как-то связано с тем, что ты красивый? Джинджер понятия не имеет. Но и после сомневается, что не связано. — Сука, пиздец, красивый, невероятно, какого хуя, господи… Тим пьян, а Джинджер пил что-то, блядь, безалкогольное, что-то, что пил Джон, и он жалеет об этом, потому что теперь просто стоять и ждать муху, которая однажды залетит-таки в его рот, физически невозможно. Задания довести Тима до постели и пожелать ему спокойной ночи ему никто не давал, но оно оказалось в его списке дел, и теперь Тим бормочет одно и то же по десятому кругу, и прижимается слишком близко, и у него явно проблемы со зрением, у него очень серьезные проблемы. — С Джоном тоже? — интересуется Джинджер, чтобы как-то его отвлечь. Он не знает наверняка, но почему бы и нет. — Не-а, — вполне адекватным голосом ответствует Тим, и даже кажется, что он не пьян в стельку, но это точно кажется. — Не спал я, блядь, с Джоном. Нет, если тебе надо, то я могу, но он не… --…красивый, — обречённо заканчивает Джинджер, успевший это слово возненавидеть. Зачем его вообще в словари включили. Зачем оно есть в английском. Зачем Скольд его выучил, говорил бы на шведском, Джинджер бы не понимал, и это было бы замечательно. — Угу. В любом случае, не настолько. Не настолько как Джинджер, или не настолько, чтобы с ним спать? Скольд не хочет никуда идти. Джинджер второй раз в жизни говорит то, что собирался. Первый случился, когда он впервые в жизни выговорил «дай» и ему тогда было меньше года. — Хочешь переспать со мной? И даже тогда молния не появляется. — О. Вопрос или предложение? — оживляется Тим, хотя он и так живее некуда. Господь всемогущий. Джинджер правда похож на кого-нибудь, кто может это предложить? Он открывает рот, и зависает нахуй с концами. — Блядь… Извини, а? Скольд мотает головой, видимо пытаясь внести в собственные мысли некоторую ясность. — Извини. Ты реально красивый, и да, ты мне нравишься, и да, я хочу, но дело, блядь, в другом, потому что я знаю, что ты не согласишься и всё такое, и прости ещё раз, но ты… Ты вампир? Ты не отражаешься в зеркале? Ты никогда не видел как ты выглядишь? Я просто, блядь, не понимаю. Джинджер видел. И он тоже нихуя не понимает. К счастью, мухи в коридорах отелей обычно не летают. — Ты мне не веришь, — расстроенно отмечает Тим, и отворачивается куда-то в сторону. — А если соглашусь, то что? — фыркает Джинджер, совершенно замороченный и запутавшийся в том, что творится в голове у Тима Скольда, будь он неладен. — Без «если». Да или нет? — Господи… Да. Лучший способ это прекратить, довести его до кровати, пожелать ему (провалиться ко всем чертям) спокойной ночи, и пойти уже к себе, не так ли? Тим целует его два десятка бесконечностей подряд. А потом Джинджер молча тащит его за руку в номер, и Тим больше не сопротивляется. — Ты… — Ещё раз скажешь слово на букву «к» — я в окно тебя выброшу. Вообще-то, он всё ещё надеется на молнию.