Репетиция

В глубине сцены массивная дубовая дверь, какие бывают в старых театрах: Сбоку составлена старая мебель-стулья, книжный шкаф, письменный стол, тумбочка. Появляется РЕЖИССЁР. Торопливо и деловито двигает стол, расставляют стулья так, что получается подобие кабинета. Раздается резкий стук. РЕЖИССЁР. Сейчас. Сейчас, одну минуту! Достает из сумки пару стопок, начатую бутылку соджу, прячет в тумбочку. Стук повторяется сильнее. И сразу же входит АКТЁР, молодой мужчина лет около 22. Настроен он крайне решительно. РЕЖИССЁР. Но я же не разрешал вам войти! АКТЁР. А я не буду стоять под дверью и ждать, пока вы соизволите меня принять! (Решительно подходит и швыряет на стол перед режиссёром лист бумаги.) Вот! (Листок слетает на пол.) РЕЖИССЁР. Ну и что это? АКТЁР. Моё заявление. РЕЖИССЁР. Какое заявление? АКТЁР. Об увольнении. РЕЖИССЁР. А ну это не ко мне, это к кадровику. АКТЁР. А причём здесь кадровик? Это не он меня из театра увольняет. Это вы меня увольняете! РЕЖИССЁР. Вообще-то я режиссёр, а не менеджер отдела кадров. Вот, если бы вы были актёром, тогда другое дело. АКТЁР (ошеломлённо). Я и есть актёр. РЕЖИССЁР. Актёр? Вы? А ну да конечно… то-то, я смотрю, лицо знакомое… АКТЁР. А вы ведь меня и сейчас не узнали. РЕЖИССЁР. Почему это не узнал? Узнал, конечно… АКТЁР. Тогда скажите, как меня зовут? Как фамилия? РЕЖИССЁР. Фамилия ваша? Ну… эээ. Пак? Ким? Ли?.. А что вы мне устраиваете допрос? Кажется, вы хотели, чтобы я написал «Не возражаю»? Пожалуйста! (Подвигает к себе листок, берёт ручку.) АКТЁР (выхватывает у него заявление). Хотел! А теперь не хочу! Теперь я хочу понять, как вы можете меня увольнять, если вы меня даже не знаете? Вы же не знаете, какой я актёр! РЕЖИССЁР (болезненно морщась). Да знаю я, знаю, какой вы актёр. АКТЁР. Откуда? Интуиция подсказывает? РЕЖИССЁР. Почему интуиция? Вы же играли… в каких-то наших спектаклях. АКТЁР. Ну, в каких, например? РЕЖИССЁР. Ну, в этом… в «Сказании о Янбане»… АКТЁР. Ага, ну это понятно. Там вся труппа играла… И что я там делал? РЕЖИССЁР. Как что? Ходил… вместе со всеми. АКТЁР. Ходил? Да я сам там и шага не сделал! Меня на канате опускали, а потом взад-вперёд по сцене таскали. Я был этим вашим дурацким Символом Светлого будущего. РЕЖИССЁР. Ну, конечно, конечно, вы были во всём белом, вас опускали на канате, потом по сцене носили… прекрасно помню. АКТЁР. Да? А в каком составе я играл? В первом или во втором? РЕЖИССЁР (с возмущением). Да что вы пристали ко мне? С какой стати я должен перед вами отчитываться? Зачем вы вообще сюда пришли? АКТЁР. Заявление подписать! РЕЖИССЁР. Ну, так давайте его сюда! АКТЁР (прячет заявление за спину). Не дам! Не дам, пока не пойму, как вы можете так поступать! Уволить актёра, даже не зная, что он за актёр! А я, между прочим, в Кампусе Намсан императоров играл, самого Будду играл! РЕЖИССЁР. И вы считаете, это даёт вам право врываться в кабинеты, сцены устраивать? АКТЁР. А вы знаете, что у меня 6 ролей в кино? РЕЖИССЁР. Теперь знаю. АКТЁР. А сейчас меня пригласил на пробу, знаете — кто? РЕЖИССЁР. О! Наверняка, кто-нибудь из великих. АКТЁР. Представьте себе! РЕЖИССЁР. Неужели Фредерико Феллини? АКТЁР. Вам, между прочим, стоило бы знать, что Феллини уже умер! РЕЖИССЁР. Что серьёзно? Ну, надо же, как вам не повезло. Пригласил на пробы, а сам умер… АКТЁР. Перестаньте! Что вы всё ёрничаете? РЕЖИССЁР. Я ёрничаю, потому что не хочу с вами разговаривать. Мне нечего с вами выяснять. До свидания! АКТЁР (молча смотрит на него). РЕЖИССЁР. Ну что вы стоите? Я с вами, между прочим, уже попрощался. АКТЁР (маленькая пауза). Я не могу уйти, вы заявление не подписали… РЕЖИССЁР. А я не могу его подписать. АКТЁР (обрадовавшись). Не можете? РЕЖИССЁР. Конечно, не могу! Как я его подпишу, если вы мне его не даёте? АКТЁР. А если дам? РЕЖИССЁР. А если дадите — подпишу. АКТЁР. А если я хороший актёр? Очень-очень хороший? РЕЖИССЁР. Хороший? Очень?.. Да… значит, я совершаю чудовищную ошибку. Но ничего не поделаешь: Людям свойственно ошибаться. АКТЁР (в сердцах). Ах-ах, ошибку? А хотите, я вам скажу, что это за ошибка? Хотите, скажу, почему вы меня увольняете? РЕЖИССЁР. Не хочу! АКТЁР. Так слушайте! Вы увольняете меня, потому что хотите взять в театр (на секунду замявшись) одного своего знакомого… близкого знакомого! (Со значением.) Очень близкого… РЕЖИССЁР. Вы хотите сказать: любовника? АКТЁР (решительно). Да! Именно это я и хочу сказать! Об этом все знают! Все прекрасно понимают, почему вы меня увольняете. И знаете, что они об этом думают? РЕЖИССЁР. Как-то забыл поинтересоваться. АКТЁР. Конечно! Вас же ничьё мнение не интересует… РЕЖИССЁР. Абсолютно ничьё. АКТЁР. Вы же Мин Юнги уволили только за то, что он с вами на репетициях спорил. РЕЖИССЁР. Ага, только поэтому. А вас я увольняю, потому что вы сильная, мыслящая личность. А мне нужны безмозглые марионетки… Послушайте. Мне сейчас реально некогда. Ко мне сейчас автор должен прийти, нам нужно поработать с текстом. АКТЁР. С текстом, да? А, может, с вашим любимым самгёпсалем? Неужели вам не стыдно? Актёры же всё видят. РЕЖИССЁР. А вам? Вам не стыдно? Унижаться передо мной не стыдно? АКТЁР. Унижаться? РЕЖИССЁР. А для чего вы сюда пришли? Вы же хотите, чтобы я вас в театре оставил, правильно? АКТЁР (задыхаясь от возмущения). Что? Да как вы… Да как вы… Да у меня и в мыслях не было! РЕЖИССЁР (насмешливо). Было, было. АКТЁР. Не было! РЕЖИССЁР. Да ладно выпендриваться. Было. Хотите, чтобы внимание на вас обратил: надо же, какой порыв, сколько эмоций! А ну-ка я, вместо того, чтобы увольнять, роль ему какую-нибудь дам. АКТЁР. Это клевета натуральная! РЕЖИССЁР (поморщившись). Я вас умоляю! Сейчас вы покричите, потом начнете рассказывать, как безумно вы любите театр… знаю я всё это… АКТЁР. И вы считаете, что все люди одинаковые? РЕЖИССЁР. Люди — разные… актёры одинаковые. АКТЁР. Так вот: я не такой! РЕЖИССЁР. Конечно-конечно. Вы особенный. АКТЁР. Я не собираюсь здесь оставаться! Слышите? Не собираюсь! РЕЖИССЁР. Да слышу, слышу… АКТЁР. Я вас ненавижу! Слышите? Вас вместе с этим вашим сраным театром… РЕЖИССЁР. Насчёт сраного… не слишком? АКТЁР. В самый раз! Я здесь у вас два года на заднем плане, как декорация какая-то. Вы мне всю судьбу искалечили. РЕЖИССЁР. Жизнь… АКТЁР. Что? РЕЖИССЁР. Так лучше будет: всю жизнь искалечили… АКТЁР (растерявшись). Хорошо, вы мне всю жизнь искалечили. Я за 2 года два слова на сцене сказал «Ой, кто это». РЕЖИССЁР. Это целых три слова (загибая пальцы). Ой. Кто. Это. АКТЁР (в запале). Да какая разница! Я всё ждал, ждал… а меня пинком под зад! Вы же меня не как актёра, вы меня как личность унизили! РЕЖИССЁР. Вы меня с кем-то путаете. Я вас со стороны зада и не знаю совсем. АКТЁР (пауза, удивлённо). Слушайте. Вы ж пошляк и хам! Корчите из себя вершителя судеб, играете значительность, а на самом деле… РЕЖИССЁР (подносит палец к губам шёпотом). Тсссссс… АКТЁР. Что такое? РЕЖИССЁР (встаёт, подходит к тумбочке, достает бутылку соджу, наливает в стопку). Тебе налить? АКТЁР. Что? РЕЖИССЁР. Соджу будешь? АКТЁР. Я не пью… РЕЖИССЁР. Врёшь. У меня в театре все пьют. Ну, не хочешь, как хочешь. (Выпивает, возвращает бутылку и стопку на место.) Зря отказался, хороший соджу, между прочим. АКТЁР (молчит). РЕЖИССЁР. Хочешь в театре остаться? АКТЁР. Не хочу. РЕЖИССЁР (ласково). Хочешь —хочешь… и правильно. Актер должен играть. А вместо тебя я могу кого-нибудь другого уволить. Я после алкоголя добрею. АКТЁР. Кого — другого? РЕЖИССЁР. Говори фамилию. АКТЁР. Чон Чонгук… РЕЖИССЁР. Это кто? АКТЁР. Это я… РЕЖИССЁР. Приятно познакомиться (комично кланяется). …Ты чё тупишь, Чон Чонгук? Не свою фамилию называй. Любого другого. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. А зачем? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Ну, должен же я кого-нибудь уволить. Мне же нужно на это место своего любовника взять. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (возмущённо). Вы вместо меня кого-нибудь уволите?! РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Да. Говори фамилию. А то передумаю. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (растерянно). А если он ваш бывший любовник? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Ну и что? У меня всё по-честному: никаких льгот для бывших любовников не предусмотрено. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Просто так вот возьмёте и уволите? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Почему — просто так? Помучаюсь, попереживаю… АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Вы надо мной издеваетесь? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Нисколечко… АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Нет, я не могу так… Вы хоть понимаете, что вы мне предлагаете? Это же самая натуральная подлость! РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Что серьёзно? Так вот она какая, оказывается. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Вы что, на самом деле могли бы любого уволить? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Нет, конечно, не любого. Только того, кто в театре работает. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (потрясённый). А ведь вы актёров не любите… РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. А за что их любить? За то, что по полмесяца текст не могут выучить? Или за то, что репетиции срывают? На каждую третью репетицию обязательно кто-нибудь с перепоя заявится — на сцену не может выползти. Это я Пак Чимина должен любить, который позавчера на спектакль не пришёл? Просто взял и не пришёл! Забыл с перепою… а я его любить должен? Да? Меня не уважаете, хоть профессию свою уважайте! АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (с вызовом). Да? А за что вас уважать? За ту ересь, что вы на репетициях несёте? Или за то, что при каждом удобном случае норовите за зад схватить? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (удивлён). Что, правда? АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. А что нет? Вот вы можете объяснить, зачем я весь монолог Войцека должен грызть ножку стула? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Да нет, я про зад… Что, прямо так и хватаю? (Протягивает к заднице актера руку.) АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (отскакивает). Но — но! Руки! РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Да я ничего, просто интересно… АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. А мне про стул интересно. РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Ну, тогда это ты мне и объясни: зачем ты весь монолог Войцека грызёшь ножку стула? Моё дело — задачу поставить, а твоё — её для себя оправдать. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Да? А это ваша гениальная находка, когда проститутке на сцене клизму ставят: её тоже оправдывать? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Что вы все прицепились к этой клизме? Ты слышал, как в этом месте зрители смеются? АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Конечно, смеются! Клизма! Голая задница! На сцене! Это же так смешно: обхохочешься! Больше всех критики смеялись… РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (усмехнувшись). Ну, конечно! Им же подавай интеллектуальные изыски… А я сделал Войцека для зрителей, для народа! Это обычная стилизация. Ты вообще когда-нибудь слышал про балаган? АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Да бросьте вы. Какая стилизация? Сейчас каждый второй спектакль для народа: от этих голых задниц уже в глазах рябит! РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Не надо путать Божий дар с яичницей. Там задница — это чернуха. А у меня — высокое искусство. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (с досадой поморщившись). Ну, какое там высокое искусство… это же просто грубо. РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (делает шаг к Чонгуку). Очень грубо. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (накаляясь). Пошло! РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (делает ещё шаг). Ещё как пошло! АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (надрываясь). Глупо! РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (приближается вплотную, кивает). Конечно! Умница мальчик (целует его в щеку). Честно говоря, меня и самого от всего этого тошнит (понижает тон голоса до интимного). Но сам пойми: публика требует, имидж театру создавать нужно, скандал, шумиху поднимать нужно. Нужно или нет? (Стоит вплотную, лицом к лицу, смотрит глаза в глаза.) АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (потеряно). Наверное… я, в том смысле, что вам виднее… РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (почти шепчет, водя носом по скуле Чонгука). Вот. Мне виднее. Потому что я режиссёр. Главный. И тебя я увольняю, потому что ты мне очень симпатичен. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (совершенно обескуражено). В смысле? КИМ ТЭХЁН (страстно шепчет на ухо Гуку, горячо и быстро). Я ведь тебя обманул, когда ты пришёл. Ты, действительно, смог подумать, что я тебя не узнал? Как я мог тебя не узнать, если я в последнее время только о тебе и думаю? (Берёт его руки в свои.) Мальчик мой прекрасный… Если бы ты знал, как я хочу прикасаться к тебе. Ласкать тебя. Любить тебя. ЧОН ЧОНГУК (жалобно и покорно). Пожалуйста, перестаньте… Не надо, пожалуйста. КИМ ТЭХЁН (страстно). Нет, надо! Ты должен это знать. Всю эту историю с увольнением я специально устроил. ЧОН ЧОНГУК. Я… Я ничего не понимаю. КИМ ТЭХЁН (шепчет в шею Гука, руки сильно сжимают кисти его рук). Я не хочу, понимаешь, не хочу чтобы ты видел меня сейчас, когда мои лучшие годы уже позади! Если бы ты знал, как больно мне это осознавать… Ты такой молодой, страстный, горячий! Я хотел, чтобы ты нашел себе лучший путь, чем наблюдать агонию растратившего себя, но когда-то, возможно, талантливого режиссёра. ЧОН ЧОНГУК (задыхаясь). Это… это… это… серьёзно? КИМ ТЭХЁН (почти касаясь губами губ Чонгука). Почему ты на меня так испуганно смотришь? Неужели ты думаешь, что я уже и любить не способен? Я ночами не спал, всё о тебе думал, мой прекрасный мальчик. Как однажды ты войдёшь ко мне в кабинет, улыбнёшься и скажешь «Здравствуй, я здесь с тобой!» (Тяжело вздыхает.) ЧОН ЧОНГУК (крупно нервно подрагивает). Хватит, хватит, пожалуйста хватит, я этого не выдержу! КИМ ТЭХЁН (отступая на шаг, но ещё удерживая руки Чонгука — печальным голосом). А ты вошёл вон, ругаться начал… ЧОН ЧОНГУК (всё ещё растерянно и медленно). Я, правда, не пойму. Что это сейчас было? Это серьёзно? КИМ ТЭХЁН (отпускает руки Чонгука, пафосным тоном). О, да! Для меня это очень серьёзно, к сожалению. Когда я впервые увидел тебя, наивного мальчика с огромными чёрными глазами… ЧОН ЧОНГУК (заворожённо глядя Тэхёну в рот). С карими. КИМ ТЭХЁН (ироничным тоном). Да ладно? В каком месте они у тебя карие? ЧОН ЧОНГУК. Правда — карие. КИМ ТЭХЁН. Ну, ок. Ладно. (Театрально прижав руку к сердцу.) Когда я впервые увидел тебя, наивного мальчика с огромными карими глазами… ЧОН ЧОНГУК (опомнившись). Да что вы несёте! КИМ ТЭХЁН (разводит руками). Я? Я говорю с тобой о самом сокровенном, о наболевшем. Душу, можно сказать, выворачиваю… ЧОН ЧОНГУК (в сердцах, откинув голову назад). Нет, ну что вы за человек! РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (вдруг холодно и надменно). Я — человек, которого ждёт самгёпсаль, а кое-кто мешает нашей встрече. Так что я, пожалуй, пойду. (Ещё раз резко перестроив тон.) С дороги, юная бездарность! ЧОН ЧОНГУК (зло преграждает ему путь). РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (тяжело вздохнув). Ну, что вам ещё от меня надо, господин бывший актёр? АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Вы так и не объяснили, почему меня увольняете. РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (сухо). Потому что ваш актёрский уровень не соответствует уровню театра. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (в отчаянии). Но вы ведь даже не знаете, какой у меня уровень! РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (скептически смотрит на актёра). Повторяешься. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Что? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (озабоченно почесывая лоб). Эту фразу в разных вариациях ты уже раз пять сказал. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (нервно). Ну конечно! У меня же состояние такое — взвинченное. РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (усмехнувшись). Ладно убедил… (Вдруг снова другим тоном.) Я прекрасно вижу, какой у вас (с нажимом) уровень! Вы и в жизни то постоянно переигрываете… АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (запальчиво). А ваш, ваш уровень соответствует? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. Чему? АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Ну, чему он там должен соответствовать? Вот, тому самому… РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (на секунду серьёзно задумавшись). А мой- соответствует! АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Что-то я очень в этом сомневаюсь. Про вас уже анекдоты в театре ходят. РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (заинтересованно, с искренним удивлением). Какие анекдоты? АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Например, о том, как вам памятник хотели поставить. Долго обсуждали, какой именно. И, в конце концов, решили сделать бюст из красного дерева, чтобы как в жизни было: по пояс деревянный. РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (со сдержанной улыбкой). Ну, если честно, так себе анекдотец, унылое бородатое говно. Но всё равно приятно. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК (поражён). Приятно? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (самодовольно). А что, не про каждого человека анекдоты сочиняют. Вот про вас сочиняют? АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Слава богу, нет. РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН. А про нас с Самсунгом сочиняют! Кстати, знаете такой анекдот? В Самсунге всего два дизайнера: один держит Айфон, а второй карандашом обводит. АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Я понимаю ваше желание заговорить мне зубы, но у вас ничего не выйдет. Я вам тоже могу много чего рассказать. Знаете, что в театре говорят по поводу этих ваших сцен с раздеванием? Знаете? РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (равнодушно). Ну, и что же говорят в театре по поводу этих моих сцен с раздеванием? АКТЁР ЧОН ЧОНГУК. Вы же, где надо и не надо, эти сцены вставляете! У вас даже Офелия в спектакле по сцене голая бегает! И эти моменты вы дольше всего репетируете! Да над вами уже смеются все: перед каждым новым спектаклем гадают, кого вы на этот раз разденете… Что, разве не так? РЕЖИССЁР (нарочито озабочено). Подождите-ка… Чон Чонгук… (Встает со стула бьёт себя ладонью по лбу.) Ну конечно! Так вы и есть тот самый Чон Чонгук? АКТЁР (озадаченно). Что значит — тот самый? РЕЖИССЁР. Ну тот, который эксгибиционистский аккаунт ведёт, детишек вечерами смущает. АКТЁР (потрясен, смотрит на режиссёра). (Долгая пауза.) РЕЖИССЁР. Что, не тот? У нас в театре ещё один Чон Чонгук есть? АКТЁР (глухо). Кто вам это сказал? То есть, с чего вы взяли? РЕЖИССЁР. Да не помню, кто сказал… Вас по театральному реквизиту вычислили. Вы же умудрились в эксклюзивном хварановском ханбоке свои причиндалы демонстрировать. АКТЁР. Значит, вот оно что… извращенский аккаунт, значит, да? А больше ничего? РЕЖИССЁР (с наигранным удивлением). А что? Разве мало? АКТЁР. Неужели обо мне так говорят? РЕЖИССЁР. Ну, не сам же я это выдумал. АКТЁР (возмущённо). Как вам не стыдно! Как можно просто так поливать грязью? РЕЖИССЁР. Да ничем я вас не поливаю, так — случайно услышал… АКТЁР (решительно). От кого? Вы должны мне сказать, от кого вы услышали это… эту мерзость! РЕЖИССЁР. Я, вообще-то, стараюсь на сплетни внимания не обращать. От кого — от кого… Да об этом все знают! АКТЁР. Прекратите паясничать! Наверняка же, вам это Розэ сказала, которая сама не знает от кого забеременела, или Миджу, которая со всеми спит подряд, а про других сплетни распускает. РЕЖИССЁР (с издевательским укором). Как вам не стыдно! Как можно просто так поливать грязью? АКТЁР (орёт). Заткнитесь вы, ничтожество! Да вы на себя посмотрите! Кто вы такой? Жалкий импотент! РЕЖИССЁР. Вот сейчас не понял — разве я вам дал возможность в этом убедиться? Вернее — вы мне не дали шанс убедить вас в обратном. АКТЁР. Вы — творческий импотент! РЕЖИССЁР. Ах, творческий? Ну, это как-то полегче… АКТЁР. Вы бездарь! Самый натуральный бездарь! Я вас презираю! Слышите? РЕЖИССЁР. А вот здесь Стоп! Давайте вы мне лучше дома письмо напишите: о том какая я сволочь, как всю вашу жизнь переломал на кусочки… А я по вечерам буду его перечитывать, плакать, раскаиваться… а потом покончу жизнь самоубийством. Это вас устраивает? АКТЁР. Что? Самоубийством? (Истерически смеется.) Ну, что вы! Такие, как вы, на самоубийство не способны! Такие, как вы, только других могут унижать, давить, топтать. Им доставляет удовольствие видеть страдания людей. РЕЖИССЁР. Помедленнее, пожалуйста — я записываю. А то не всё запомню. (Берёт ручку, заявление, переворачивает его.) АКТЁР (удивлённо смотрит на режиссёра). РЕЖИССЁР (пишет на обратной стороне заявления). Тааак, ничтожество, бездарь, импотент, паяц… АКТЁР (презрительно). Шут гороховый… РЕЖИССЁР (записывает, произносит в растяжку). Шут. Гороховый… (отрывается от листка) Всё? АКТЁР (горячо). Нет, не всё! Вы абсолютно неспособны понять другого человека. РЕЖИССЁР (записывает). Так. И полный идиот… (отрывается от листка) Теперь всё? АКТЁР. Теперь — всё. РЕЖИССЁР. Вот и хорошо. А сейчас я вам скажу. Не-до-актер, извращенец и сплетник. Нечего тебе делать в театре. До свидания! АКТЁР (молча смотрит на режиссёра, поворачивается, делает пару шагов по направлению к выходу. Вдруг падает на пол). РЕЖИССЁР (удивлённо смотрит на лежащие на полу тело). О-о! (Сокрушенно качает головой, возвращается к столу, берет телефонную трубку, набирает голосовое сообщение.) ЗдорОво, Сокджин-ни. Ну, и что за материал ты мне прислал? Он же придурок конченый. Где ты таких авторов находишь? АКТЁР (с пола). А если бы у меня на самом деле был сердечный приступ? РЕЖИССЁР. Тогда бы вы не вспомнили, что нужно падать на руку… Плохо, очень плохо. Кто у вас сцендвижение преподавал? Господин Чон Хосок? Выражу ему в пятницу неудовольствие… АКТЁР (сидя на полу). В такой момент себя не контролируешь… мало ли как люди в обморок падают? Может быть, у меня сначала рука упала, а потом я на неё… РЕЖИССЁР. Рука в обморок? Это что-то новенькое! Ну, что за цирк? Вы мне можете объяснить, зачем вы здесь разлеглись? АКТЁР. Захотел и разлёгся… РЕЖИССЁР. Логично. А теперь — захотите и уйдите. Это будет ещё логичнее. АКТЁР. Просто так — уйти? После того, что вы здесь мне наговорили? РЕЖИССЁР. А вы считаете, после этого нужно на полу валяться? АКТЁР. Это всё ложь! Слышите? Мерзкая гнусная ложь! РЕЖИССЁР. Да понял я, понял… А слово «экзгибиционизм» вы вообще сегодня впервые от меня услышали… АКТЁР. Вы страшный человек! РЕЖИССЁР. Ну, вы тоже не красавец… Хотя… РЕЖИССЁР КИМ ТЭХЁН (смотрит масляно на сидящего на полу Чонгука). Беру свои слова обратно! (Подходит быстрым шагом, садится рядом на корточки, приподнимает двумя пальцами подбородок актёра.) Слушай, ты, на самом деле, сейчас вот так хорош, когда злишься и возбужден. Я реально тебя хочу. Прямо сейчас. Прямо здесь? КИМ ТЭХЁН (становится на колени, находит на полу руку Чонгука, накрывает её своей ладонью, сжимает. Вторая рука с подбородка скользит по шее парня, кончики пальцев зарываются в волосы Чонгука на затылке и массируют теплую кожу у корней волос. Чонгук судорожно вздыхает и откидывает голову назад, начинает глубоко и порывисто дышать). ЧОНГУК (взволнованно). Так нельзя. Это нечестно. КИМ ТЭХЁН (наклоняется к уху Чонгука, почти касаясь губами порозовевшей мочки, шепчет возбуждённо). Слушай, давай на всё наплюем сейчас просто? Забудем, хотя бы на время, все эти разборки? Мы же оба этого хотим, правда? Ты такой красивый, горячий, такой аппетитный. У меня даже не бабочки в животе сейчас, а слоны ушами машут. (Проводит большим пальцем по губам Чонгука, приближает свои губы к его.) ЧОНГУК (задыхается, смотрит безумными глазами, в которых непонимание сквозит из-под пламени внезапного возбуждения). Это продолжается буквально минуту. РЕЖИССЁР (неожиданно игриво). А хочешь согрешить прямо на режиссёрском столе? Я же вижу, что хочешь — у тебя палатка в штанах. АКТЁР (резко выпрямляется, пристально смотрит в глаза Режиссёру, и как будто, найдя там какие-то ответы, начинает вставать, вырываясь из чужих рук). АКТЁР. Чуть было не купился. (Насмешливо.) Ну и кто из нас извращенец? РЕЖИССЁР (тоже встаёт, игривость резко пропадает. Жестко отчеканивает). Извращенец в этой комнате только один. Кто готов ради ролей свою задницу подставить. АКТЁР (вскакивает в ярости). Какого хрена вы мне провокации тут устраиваете? Ждёшь от Вас хоть что-то человеческого… РЕЖИССЁР. Ну, конечно! Трахаться с кем ни попадя — это очень по-человечески. АКТЁР. Это подло! Вы понимаете, что это подло — так провоцировать! РЕЖИССЁР (усмехнувшись). Вы ещё стулья начните расшвыривать. АКТЁР (встаёт, решительно направляется к стульям, начинает их расшвыривать). РЕЖИССЁР. Ну, и что вы делаете? АКТЁР. Вы сами просили! А слова режиссёра для актера закон! Я ведь пока ещё не уволен. РЕЖИССЁР (берёт листок с заявлением, подписывает). Считайте, что уже уволены. АКТЁР (замирает со стулом в руке). Значит, с этого момента я в театре уже не работаю? Я правильно понял? РЕЖИССЁР (смотрит на стул в руке актёра, затем на самого актера, снова на стул). Нет, неправильно… я только написал «Не возражаю», как вы просили. Приказа-то не было ещё. Да отпустите вы стул! Что вы с ним стоите? Так и кажется, что вы его сейчас в меня швырнёте. АКТЁР (швыряет стул в режиссера). РЕЖИССЁР (отскакивает, стул пролетает рядом). Ты что, с ума сошёл? А ну-ка, пошёл вон отсюда! АКТЁР. Не смейте со мной так разговаривать! РЕЖИССЁР. Эй, ты правда, поосторожней. Всю мебель перебьёшь! АКТЁР. Плевать! РЕЖИССЁР. Ну, смотри, я предупредил. (Берёт телефонную трубку.) Алло, срочно ко мне в кабинет! Какой-то сумасшедший ворвался, крушит мебель. Меня на обед не выпустил. Что? Да. Похоже, захватил в заложники… (Актеру.) Спрашивают, каковы ваши требования? АКТЁР. Какие требования? РЕЖИССЁР (в трубку). Мне ничего не говорит. Я ему сейчас трубочку дам. Вы с ним самим переговорите. (Актёру.) Вас к телефону… АКТЁР. Зачем? Не собираюсь Я ни с кем разговаривать. РЕЖИССЁР (в трубку). На переговоры идти отказывается! (Смотрит на актёра.) Да если бы я знал, что ему нужно! Ага жду! (Кладёт трубку, поворачивается к актеру.) Ну вот допрыгался… АКТЁР. Вы куда звонили? РЕЖИССЁР. Давайте быстрее бегите отсюда. Придут — я как-нибудь выкручусь… АКТЁР. А ведь вы не звонили никуда. Просто хотите меня выставить. РЕЖИССЁР. Естественно. Только, боюсь, одному мне с вами не справиться. Поэтому я на помощь позвал. Нашу службу безопасности. АКТЁР. Кого-кого вы позвали? Охранника Суджина со входа, что ли? Поспорим, что он свои ключи даже на 5 минут без присмотра не оставит? (Звонит телефон режиссёр берёт трубку.) РЕЖИССЁР. Да, понимаю… Да конечно, вдруг кто-нибудь пройдёт в здание — дело серьёзное. Хорошо, позвоню в полицию. АКТЁР. Я же говорил. РЕЖИССЁР. Ну, ладно… Так чего вы от меня хотите? АКТЁР. Я? (На минуту задумавшись.) А! Чтобы вы заявление подписали. РЕЖИССЁР (берёт ручку, пишет что-то на листочке, глядит в глаза актёру, подаёт ему листочек). Вот, пожалуйста — как вы и просили: глядя вам в глаза… Теперь я уже дважды не возражаю! АКТЁР (берёт листочек). Спасибо… РЕЖИССЁР. Пожалуйста. АКТЁР. Прощайте. РЕЖИССЁР. Приятно было познакомиться… АКТЁР. Вы со всеми актёрами знакомитесь, когда заявление об увольнении подписываете? РЕЖИССЁР. Дверь в конце кабинета, потом налево и прямо по коридору. АКТЁР (сухо). Я помню… (Медленно идет к двери. Сделав несколько шагов, останавливается.) РЕЖИССЁР. Вы что-то забыли? АКТЁР. Я умру, понимаете? РЕЖИССЁР. Я тоже… АКТЁР. Я не смогу без театра. У меня же больше нет ничего. Вообще ничего! Я же никогда ни о чём другом даже не думал! А что теперь? Я не понимаю, что такое «просто жить», только это и есть моя жизнь! Мне другая не нужна! Я не смогу по-другому… Если бы вы знали, как я каждую новую пьесу ждал, как мечтал, надеялся… А теперь? Теперь мне даже надеяться не на что РЕЖИССЁР (задумчиво). Да… дерьмовый вы актёр… АКТЁР. Нет. РЕЖИССЁР. Да. Пафосу поменьше — глядишь, и прохиляло бы. АКТЁР. Возможно, я дерьмовый актёр, потому что вы — дерьмовый режиссёр. РЕЖИССЁР. Предлагаю компромисс: вы дерьмовый актёр, а я — дерьмовый режиссёр. Устраивает? АКТЁР. Нет. РЕЖИССЁР. Ладно, тогда я гениальный режиссёр, а вы гениальный актёр. А так нормально? АКТЁР. Да. (Садится на стул.) РЕЖИССЁР. Всего доброго. АКТЁР. Я не могу уйти. РЕЖИССЁР (пристально смотрит на актёра. Актёр выдерживает его взгляд). Ну, что ты уцепился за этот театр? На кой он тебе сдался? Беги ты из этого болота! Через полгода спасибо мне скажешь. АКТЁР (пауза). Совсем без театра? Нет, я не смогу так. Я как представлю иногда, что у меня театра не будет… Вот я утром проснусь. И что мне делать? РЕЖИССЁР. Умыться, зубы почистить, выпить чашечку кофе. АКТЁР. А потом? РЕЖИССЁР. А потом на нормальную работу устроиться, сойтись с любимым человеком, родить кого-нибудь. АКТЁР. Кого? РЕЖИССЁР. Ну, кого-кого… мальчика. АКТЁР (задумчиво). Лучше девочку… РЕЖИССЁР. Ну, хорошо, двойняшек родишь: мальчика и девочку. АКТЁР (оживившись вдруг). А хотите, я вам какой-нибудь монолог почитаю? РЕЖИССЁР (испуганно). Нет, только не это! Снова — «здорова»! АКТЁР. Почему? Вы ведь ни разу не слышали меня как следует. Давайте, я вам Бедного Йорика прочту. РЕЖИССЁР. Знаешь, сколько я их слышал этих бедных юриков? Меня от них трясёт… АКТЁР. …Или Отелло… РЕЖИССЁР. А от Отелло я начинаю чесаться (чешет себе шею). Вот, опять началось… Чё тебя на десятый круг-то понесло? Попрощались же уже. АКТЁР. Ну, что вы за человек? Вы даже не представляете, как вы изменились. РЕЖИССЁР. Представляю… АКТЁР. Вы же для нас, студентов, для всех — кумиром были, мы на ваши спектакли по нескольку раз ходили! А какая у вас улыбка была, помните? РЕЖИССЁР. Непуганого идиота улыбка… АКТЁР. …От вас же постоянно какое-то тепло исходило… РЕЖИССЁР. Это я грелку с собой носил. АКТЁР. …Вы какой-то свет излучали. РЕЖИССЁР. И лампочку… АКТЁР. А сейчас? Кто вы сейчас? РЕЖИССЁР. Ничтожество… жалкий бездарный режиссёришка. АКТЁР. А что вы смеетесь? Так и есть! Это не смешно… это страшно! РЕЖИССЁР. Да я от испуга и смеюсь. Это нервное… АКТЁР. Я однажды ваше интервью читал, где вы говорили, что мечтаете создать театр, в котором каждый актер будет чувствовать себя режиссёром… РЕЖИССЁР. Что, серьёзно? Нет! Не мог я такую глупость сказать. АКТЁР. Это давно было РЕЖИССЁР. Ну, Слава Богу… АКТЁР. Вы хоть помните, каким вы были? РЕЖИССЁР. Помню. Самовлюбленным идиотом. АКТЁР. Раньше вы хоть пытались что-то сделать. РЕЖИССЁР (с усталой улыбкой). Посмотрю я на вас лет через 20… (Подходит к тумбочке наливает себе стопку соджу.) АКТЁР (криво усмехаясь). Ну это вряд ли… можете не дотянуть. РЕЖИССЁР. Это вы можете не дотянуть, если будете так нервничать. Может, налить всё-таки успокоительного? АКТЁР. Нет, спасибо. РЕЖИССЁР. Это зря… расслабляет… АКТЁР. Предпочитаю сконцентрироваться, а не расслабиться. РЕЖИССЁР (ставит бутылку и стопку в тумбочку подходит к актеру). Следи за рукой! (Ведёт рукой вверх-вниз, влево-вправо, щелкает пальцами. Актёр провожает руку глазами.) АКТЁР (удивлённо). Зачем это? РЕЖИССЁР. Упражнение. Ты же хотел. Концентрацию внимания повышает. Теперь ты меня слышишь? АКТЁР. Слышу… РЕЖИССЁР. Отлично. Так вот. Что ты заладил: раньше, раньше…. Это (с нажимом) «раньше» уже закончилось. Я его уже прожил. И прожил точно также, как ты сейчас: мечтая кого-то потрясти, кому-то что-то доказывая… Кто ты, вообще, такой, чтобы меня жизни учить? Ты думаешь, мне самому не осточертели все эти голые задницы на сцене? Думаешь, мне самому не противно? Я понимаю твою иронию по поводу времени, но это на самом деле так. Неужели ты не понимаешь, что сейчас мои изыски никому не нужны? Никому, кроме меня, тебя и нескольких вшивых критиков. Я не вижу ничего криминального в том, что я хочу жить нормально. Тогда и вы будете жить нормально, и труппу удастся сохранить. Я о вас думаю, мать твою. О ваших зарплатах! Жаль, вам, наверное, не видно как у этих чиновников из Министерства культуры задницы блестят. Так вот, половину из них я самолично вылизал, чтобы денег для театра достать. А вторую половину наш исполнительный директор. Вот это я понимаю — искусство! А теперь хочешь я скажу почему я тебя увольняю? Я не любовника вместо тебя в театр беру, то есть, конечно, любовника, но не своего… АКТЁР. А чьего? РЕЖИССЁР. Откуда я знаю — чьего? Сказали — надо взять, и всё. Это спонсор наш, понимаешь? Спонсор. Ну, не возьму я его. А театру кислород перекроют. Всё! Не будет театра! Понимаешь? Не будет. Вот и весь профит. На какие, по-твоему, средства мы по фестивалям и гастролям ездим? Поэтому я его возьму! Мне плевать, чей он там любовник. Если надо будет, то я половину театра уволю, но его возьму, чтоб вторую половину сохранить. Что ты так смотришь? Думаешь, мне не противно? Да у меня вот где всё это уже сидит. Я кручусь-верчусь, в лепешку разбиваюсь. А для чего? Не думал? Думаешь, для себя? Для того чтобы самгёпсаль каждый день жрать? АКТЁР (неуверенно кивает). РЕЖИССЁР. Я это делаю, чтобы поставить спектакль! Настоящий спектакль! Думаешь, я сам не хочу что-нибудь стоящее поставить? И поставлю! Уже очень скоро. На всё плюну, и поставлю. (Вдохновляется.) Мы уже 3 года с одним автором Ким Намджуном гениальную пьесу пишем. АКТЁР (с сомнением). 3 года одну пьесу? РЕЖИССЁР. А ты считаешь, что хорошую пьесу можно за один день написать? Мы её вместе разминаем время от времени, и он записывает. Это будет грандиозное зрелище! Слияние воедино в живом общении режиссера актеров и зрителей. Создание сценического действия прямо на ходу в меняющихся метафорических декорациях. Это будет абсолютно новое слово в театральном искусстве. Разомкнутое театральное пространство! Ты такого и представить себе не можешь! Вот тогда и посмотрим, что эти критики скажут. Я их всех за яйца подвешу этим спектаклем. Они увидят, чьё время пришло, а чьё и не уходило… АКТЁР. О чём будет эта пьеса? РЕЖИССЁР (опомнившись). Что? Пьеса? (Пауза.) Ну как сказать… о чём? (Усмехнувшись.) О любви — о дружбе — о предательстве… АКТЁР. А сюжет? РЕЖИССЁР. Сюжет так просто не перескажешь… Да и сюжет то не главное, главное — атмосфера. Если её почувствуешь — всё у тебя получится. АКТЁР. Что получится? РЕЖИССЁР. Ты что, еще не понял ничего? Зря, что ли, я тебе всё это рассказываю? Ты в этом спектакле играть будешь! АКТЁР (изумлённо). Я? Кого? РЕЖИССЁР. Главного героя. АКТЁР. Но… ведь вы меня уже уволили. РЕЖИССЁР. Не уволил, дурачок. Ты это наивнячном прикидываешься? Делаешь вид, что не понял, что я это всё специально затеял с твоим увольнением? АКТЁР (недоумённо). В смысле? РЕЖИССЁР. В смысле — должен же я был проверить, как ты сможешь на сцене страсть передать, сильные эмоции… Я тебя давно заприметил, у тебя психика подвижная, манкость сценическая, ты ведь просто потрясающим актёром можешь быть. Только возможности использовать своих дарований у тебя не было. Вот, я с проверки и начал. АКТЁР (сдержано). Ну и как, я прошел проверку? РЕЖИССЁР. Ну, нормально пока всё, дальнейшие репетиции покажут. Ну-ка, подними ногу! АКТЁР. Что? РЕЖИССЁР. Можешь сразу две ноги поднять. АКТЁР. Вы что, издеваетесь надо мной? РЕЖИССЁР (в сердцах). Я тебе роль предлагаю! Которая может всю твою жизнь перевернуть. Такой шанс человеку раз в жизни выпадает! (Повышая голос.) Ноги, говорю, подними! АКТЁР (поднимает ногу, сидя на стуле, потом спохватывается и поднимает обе ноги). РЕЖИССЁР. (Долгая пауза. Режиссёр обходит стул с разных сторон, везде останавливаясь и оценивая картину с разных ракурсов, молча поджимает губы.) АКТЁР (сидя с растопыренными ногами). Что-то не так? РЕЖИССЁР. Ладно, здесь мы еще поработаем. Наголо можешь побриться? АКТЁР (опешив). Зачем? РЕЖИССЁР. Здесь вопросы задаю я! Можешь или нет? АКТЁР. Ну… если для этого будет какая-то веская причина… РЕЖИССЁР. А если не будет? АКТЁР. А зачем мне без причины бриться наголо? РЕЖИССЁР. Зачем-зачем… ради преданности делу, хотя бы. Так сможешь или нет? АКТЁР (с вызовом). Нет! Просто так не смогу! РЕЖИССЁР (задумчиво). Плохо… Ну-ка, встань со стула… А теперь присядь. АКТЁР. Обратно на стул? РЕЖИССЁР. На корточки. (Актёр присаживается на корточки.) Руки вперёд! (Актёр выставляет вперед руки.) Пройдись! АКТЁР (пытается встать и идти). РЕЖИССЁР (повышая голос). Куда?! Так пройдись, на корточках! АКТЁР (неуклюже пытается идти на корточках). РЕЖИССЁР (командует). Быстрее! С улыбкой! АКТЁР (раздражённо вскакивает). Что всё это значит? Я не понимаю, что здесь происходит? РЕЖИССЁР. А тебе сейчас зачем понимать? Это моя работа — понимать. А твоя — делать то, что я тебе говорю! Ясно? АКТЁР. Но, может быть, вы мне хотя бы объясните, зачем вам всё это нужно? РЕЖИССЁР (сухо втолковывает). Если я что-то делаю, значит это нужно! Может быть, я в тебе крупно ошибаюсь… Может быть, ты ещё не потянешь такую роль? Ну-ка, заплачь! Можешь? АКТЁР (пожимает плечами). Могу. РЕЖИССЁР. Плачь! АКТЁР (сосредоточенно молчит). РЕЖИССЁР (раздражённо). Ты что на меня смотришь? Тебя плакать на актёрском мастерстве не научили? АКТЁР. Почему? Научили… сейчас… надо же сначала настроиться. (Молчит, пытается войти в состояние.) РЕЖИССЁР. Хотя нет, лучше смейся! Смеяться умеешь? (Требовательно смотрит.) АКТЁР (смущённо). Я не могу так… РЕЖИССЁР. Как — так? АКТЁР. Ни с того, ни с сего: то смейся, то плачь… Вы поставьте задачу, я сделаю. Как я должен смеяться? С какой стати? РЕЖИССЁР. Ах, задачу? Сам себе ты эту задачу не можешь поставить? Тебе надо всё разжевать и по полочкам разложить? Ладно, будет тебе задача. Там сцена в спектакле будет. Четыре минуты без единого слова. Молча на сцене. Выходишь, стоишь, слушаешь музыку и вспоминаешь. Вспоминаешь всю свою жизнь, даже то, о чём заставлял себя забыть. А, вспомнив, падаешь в самую глубокую бездну отчаяния. И вдруг — резкий переход: «Ну и плевать! Буду жить, как жил, ничего уже не изменить». Ну, как тебе задача? АКТЁР. И всё это — молча? РЕЖИССЁР. Молча. Что, слабо? Зачем ты лоб морщишь? АКТЁР. Пытаюсь вспомнить. РЕЖИССЁР. Ты не вспомнить пытаешься, ты пытаешься сделать умное лицо. Умное лицо — ещё не признак ума! Надо на самом деле вспоминать. АКТЁР. Да что вспоминать то? РЕЖИССЁР. Всё! Всю свою жизнь! АКТЁР. Какую жизнь? Я даже не знаю, что там за герой. РЕЖИССЁР (на секунду задумавшись). Ты вот что: ты про себя таблицу умножения повторяй. Как раз будет то, что надо. АКТЁР (молчит, задумавшись). РЕЖИССЁР. Теперь представь. Ты один, стоишь, вспоминаешь, что произошло за день. И вдруг понимаешь, что всё у тебя хреново: ролей не дают, на парковке оштрафовали, секса месяц не было, бачок в туалете подтекает. Всё один к одному, понимаешь? АКТЁР (кивает). РЕЖИССЁР. Отлично! Вот это состояние мне и требуется! Его ты и должен передать, только лицом не хлопочи! Глубина… Мне нужна глубина! Покажи, как тебе хреново, как себя жалко. А потом вдруг думаешь — ну и черт с ним совсем: с сексом, с бачком, и с режиссером-дебилом! Нашёл, из-за чего расстраиваться! Понимаешь, что я от тебя хочу? АКТЁР (кивает, нерешительно делает пару шагов, смотрит на режиссёра). РЕЖИССЁР (нарочито участливо). Стесняешься? Мне отвернуться? АКТЁР. А музыка? Я же должен музыку слышать! РЕЖИССЁР. А музыку сейчас напою (напевает). Нуга нарыль магадо Нае каль кирыль кандаго Инсэн хан панираго Leggo (Leggo!) Leggo (Leggo!) АКТЁР (неожиданно фыркает от смеха, зажимает рот руками, чтобы не расхохотаться). РЕЖИССЁР. Что ты ржёшь? Актёр (потупив глаза, сдерживаясь). Ну, просто песня такая… РЕЖИССЁР. Работай, я сказал! Гордо идёшь по сцене! АКТЁР (берёт себя в руки, пытается пройти из одного края сцены в другой). РЕЖИССЁР (угрюмо смотрит на актёра, тот останавливается). АКТЁР. Что? Не так? РЕЖИССЁР. Так… именно так моя 90-летняя тётушка ходила когда её подагра разбила… АКТЁР (запальчиво). Но вы же сами сказали — хреново мне! РЕЖИССЁР. Да. Подагра — это хреново. Но это тебе потом хреново. А сначала надо красиво! АКТЁР (возмущённо). Да не могу я так! Надо хотя бы пьесу почитать, чтобы в общих чертах представлять. РЕЖИССЁР (еле сдерживаясь). Что ты не можешь? Элементарную задачу не можешь выполнить? Какой ты тогда к чёрту актер! Бездарь! (Актёр растерянно смотрит на режиссера.) РЕЖИССЁР. Вот за что я вас, актёров, ненавижу: за то, что тупые и ленивые! Пока всё вам 20 раз не объяснишь, по сцене шага сделать не могут! Ты что, извилинами совсем разучился шевелить? Отсохли за ненадобностью? Тебе резиновой куклой в сексшопе работать, а не в театре играть! АКТЁР (молчит, злобно смотрит на режиссёра. Тот тоже замолкает, внимательно смотрит на актёра). РЕЖИССЁР. О, чувствуешь, как ты меня сейчас ненавидишь? Прямо распирает тебя всего! И никакого текста не надо. Правда? Но мне не это нужно! Это ненависть, а мне нужна отчаяние! Переходы неожиданные, перепады настроения… Вот что мне от тебя нужно! АКТЁР. Перепады? Как у психов? РЕЖИССЁР. Работать не хочешь — так и скажи… АКТЁР (торопливо). Нет-нет! Я хочу! РЕЖИССЁР. Так работай! АКТЁР. Сейчас… 5 секунд, настроиться. РЕЖИССЁР (сдержано смотрит на часы). Хорошо. АКТЁР (закрывает глаза, стоит, сосредоточенный, поворачивается, медленно идёт в глубь сцены, снова поворачивается, идёт вперёд, останавливается). РЕЖИССЁР (кричит). Хреново! У тебя всё хреново! АКТЁР (растерянно смотрит на режиссера). РЕЖИССЁР. Я сказал — тебе хреново внутри! (Машет руками раздражённо.) Лицом не хлопочи! АКТЁР. Я уже просто запутался… ничего не понимаю, что конкретно мы репетируем? Или это опять какая-то провокация? РЕЖИССЁР (задумчиво смотрит на актёра). Ладно… знаешь что… мы эту сцену попробуем тенями сделать… АКТЁР. Как — тенями? РЕЖИССЁР. А так! (Заметно оживившись.) Точно! Здесь лучше сделать тенями… там будет параллельная линия — мир теней. Натуральный театр теней: опускаются экран, пластика, танцы безумные. Контрдействие. Движение условные. Позы символические. Ну-ка давай, поищи что-нибудь: отчаяние, скорбь Давай символ твоих воспоминаний! АКТЁР. Вы опять меня хотите каким-то символом сделать, опять молча на сцене — может, меня и опять на канатах спустят? РЕЖИССЁР (смотрит так, как будто готов убить на месте). (Максимально ехидно). Надо будет — спустят. АКТЁР (поперхнувшись). Какие нужны воспоминания? Они же разные бывают. РЕЖИССЁР. Да что ж такое-то… О котором мы говорили! Вспоминаешь то, что пытался забыть! АКТЁР (принимает позу). РЕЖИССЁР. Руку выше! Подбородок подними! Помни, прожектор сзади! АКТЁР (принимает другую позу). РЕЖИССЁР. Ну, это как-то слишком поверхностно. АКТЁР (снова меняет позу). РЕЖИССЁР (пауза, задумчиво). Как-то… чего-то не хватает… АКТЁР. Чего не хватает? РЕЖИССЁР. Пока не знаю. Ладно, потом разберемся. Попробуй любовь изобразить. АКТЁР (принимает позу). РЕЖИССЁР (морщась). Я просил любовь, а не похоть. АКТЁР (озабоченно). Что, совсем плохо? РЕЖИССЁР. Хорошо хоть, на экране твоего лица не будет видно… АКТЁР (с обидой). И что в этом хорошего? Чем вас моё лицо не устраивает? РЕЖИССЁР. Да всем устраивает! Просто, для теней можно кого-нибудь и другого подобрать, по фигуре похожего. Кто сказал, что это должна быть именно твоя тень, правильно? АКТЁР (пожимает плечами). Ну ладно, пусть. РЕЖИССЁР (насмешливо). Спасибо, разрешил. АКТЁР (пытается что-то сказать в своё оправдание). РЕЖИССЁР. Ладно, давай с тобой ещё вот что попробуем: там будет такой момент, когда герой рассказывает о своей прошедшей любви. С иронией, с издевкой даже. Таким ему всё кажется глупым, банальным. Давай этот монолог попробуем. АКТЁР. Как? Без текста? РЕЖИССЁР. Ну, о своей любви расскажи. Или о каком-нибудь случае из своей жизни. Какая разница — о чём? Главное — интонация! Такой отстранено насмешливый взгляд на себя. Вообще — на жизнь. АКТЁР. Но это всё равно надо делать на конкретном тексте… РЕЖИССЁР. Ну, что вы все за этот текст так цепляетесь? Импровизации —ноль. Отбери бумажку — слова сказать не можете. АКТЁР (обиженно). Я актёр, а не писатель. РЕЖИССЁР (усмехнувшись). Ладно… (пауза с нажимом). Ну что ж подождем, пока текст будет. АКТЁР (торопливо). Нет-нет. Зачем же ждать? Вы же сказали, что хотите посмотреть, как у меня эта интонация получится? РЕЖИССЁР. Как я посмотрю, если ты без текста работать не можешь? АКТЁР. Почему не могу? Я могу… я говорил, что с текстом было бы легче, но можно и так попробовать. РЕЖИССЁР. Пробуй, давай, уже скорее, хоть что-нибудь, у меня нервы на пределе. АКТЁР (помявшись). Вы просили рассказать про любовь или просто случай какой-нибудь, да? РЕЖИССЁР. Да хоть что уже давай… АКТЁР. А что лучше? РЕЖИССЁР (насмешливо). Лучше? Теория гравитационного поля Ландау Лифшица лучше. АКТЁР (пропустил сарказм мимо ушей, пожевал губы). Нет, давайте я вам лучше один случай… РЕЖИССЁР (закатывает глаза). АКТЁР (складывает перед собой руки в замок, театрально поднимает глаза, кивает). Недавно я картинку такую наблюдал в аптеке: молодой человек брутальной наружности спрашивает провизора: «Скажите, эта мазь щипать будет?» Провизор отвечает: «Будет». «Сильно щипать будет?» — «Сильно». «А есть, чтобы не щипало?» — « Всё щиплет». «И что мне делать?» «Помажете и приходите, я подую!» (Заканчивает с улыбкой.) РЕЖИССЁР (пристально смотрит на актёра. Актёр перестает улыбаться. Режиссёр, тяжело вздохнув, подходит к тумбочке). АКТЁР. Что? Не то, да? РЕЖИССЁР (наливает соджу, выпивает). Плохо… АКТЁР. А что конкретно плохо? РЕЖИССЁР. Всё плохо… Ни черта у нас с тобой не получится. АКТЁР (торопливо). Нет-нет, получится! Я же понимаю, я же чувствую, что вам нужно. Просто сложно так сразу. Тем более, без текста… Вам ведь не такая ирония нужна была? Вам ведь в философском смысле? А я тут про аптеку… РЕЖИССЁР (морщится). Я вас умоляю! В каком философском смысле? (брезгливо)… Да и вообще, не в тебе дело. Это у меня ни черта не получится! АКТЁР. У вас? Почему это у вас — не получится? РЕЖИССЁР (с горькой усмешкой). Потому что я бездарен! АКТЁР. Да вы что! Какой же вы бездарный! Да люди из-за билетов на ваши спектакли друг другу морды били, а вы говорите — бездарный! РЕЖИССЁР (удивлённо). Что, серьёзно били? АКТЁР. Серьёзно! Сам видел. РЕЖИССЁР (кровожадно). Прям реально — в кровь? АКТЁР. Конечно. РЕЖИССЁР (задумчиво). Да… приятно… АКТЁР. Причём, студенты режиссерского кампуса. Из-за входного на вашу «Ловушку» сцепились. РЕЖИССЁР (разочарованно). А… На «Ловушку»… так это когда было! А сейчас станут студенты друг другу морды бить, чтобы на мой спектакль попасть? Только честно — станут или нет? АКТЁР (в замешательстве, смущённо молчит). РЕЖИССЁР. Вот именно… не станут. Ничего я уже не сделаю… я выдохся, умер как режиссер. Всё, нет меня! АКТЁР. Не наговаривайте на себя! У вас во всех спектаклях есть удачные находки, красивые решения! Сразу видно: настоящий режиссер ставил! РЕЖИССЁР (морщась). Да какие там решения… АКТЁР. Ну, хотя бы этот (судорожно соображает) Войцек например. По-моему, очень удачная стилизация под народный театр! Хотя бы эта изюминка со стульями… есть, где зрителю голову поломать, например, зачем я там ножку стула грызу, и что это символизирует… РЕЖИССЁР (в сердцах). Господи! Ножка стула! Чем я занимаюсь?! (Закрывает руками лицо в отчаянии.) Чем я занимаюсь?! АКТЁР (с мольбой в голосе). Не надо! Прошу вас! У вас всё получится! Вы напишете гениальную пьесу, поставите её на сцене нашего театра… Опять в кассах из-за билетов драться начнут. РЕЖИССЁР (пристально смотрит на актёра, мотает головой, в глазах слёзы). Не надо… всё равно ничего не получится… я иссяк, я повторяюсь… Говорю что-то на репетиции, а глаза у актёров пустые. И я понимаю, что бред несу, и они это понимают. АКТЁР. Почему — бред? Почему — разучились? Вон вы как всё доступно объяснили: про тётушку с подагрой, про бачок унитаза… Я себе всё так чётко сразу представил… РЕЖИССЁР (отворачивается, уходит к окну, спина его вздрагивает как от рыданий). АКТЁР (подходит к режиссеру, кладет руки на его плечи). Ну, зачем вы? (С мольбой в голосе.) Не надо! (Поворачивает режиссера лицом к себе, пытается взять в руки его лицо, заглядывает в глаза.) Всё будет хорошо! Вы ещё нас всех удивите! Вы просто устали. Но в вас ведь столько энергии! Перестаньте плакать, правда — всё будет хорошо… РЕЖИССЁР (запускает руки под футболку актёра, шарит руками по его телу, прижимает к себе всё крепче). АКТЁР (пытается отстраниться). Ну что это такое опять? РЕЖИССЁР. Ну как? По-моему, между нами, наконец, возникла какая-то связь… внутренняя связь. И она, естественным образом, перетекает во внешние формы… АКТЁР (бессильно опускает руки). Пошляк… (Отталкивает режиссера, идет к выходу.) РЕЖИССЁР (торжественно). Стой! Стой, я сказал! АКТЁР (останавливается, смотрит безнадежно). КИМ ТЭХЁН. Что же ты так сдаёшься быстро? Ну, сделай что-нибудь ещё, дожми его! ЧОН ЧОНГУК (устало опускается на стул, говорит обречённо). Никогда, никогда в жизни мне его не переубедить. Ты же знаешь, какой он. КИМ ТЭХЁН. Послушай, ну, может быть, он и не будет так злобничать? Это ж я тебе максимально задачу усложнил, чтобы ты все варианты отработал… ЧОН ЧОНГУК (твёрдо). Нет. Всё правильно. Ты отлично его изобразил. Он именно такой. И вести себя будет именно так. И мне его не перебороть. (Грустно.) Я, действительно, бездарный актер. КИМ ТЭХЁН (подходит сзади, и обнимает его). Гуки, ты не бездарный. Тебе просто надо раскрыться. (Нежно прижимается щекой к его щеке.) ЧОН ЧОНГУК (смягчаясь). Ты, и правда, так думаешь? КИМ ТЭХЁН (вздыхая). Конечно. Я помогу. Мы вместе горы свернём. Но если что — наплюй ты на него — проживём и без гениального режиссёра Бан Шихёка. ЧОН ЧОНГУК. Ты о чём сейчас? КИМ ТЭХЁН. Я — о нас. Уедем из Сеула, поселимся в маленьком домике у моря, будем рассветы вместе встречать. ЧОН ЧОНГУК. Тэ… (Тихо, через паузу.) …ты же знаешь, я не смогу совсем без театра. Не смогу без сцены… КИМ ТЭХЁН (встаёт перед Чонгуком, поднимает его за руки, смотрит пристально в глаза). Тогда всё, что мы сейчас с тобой сделали, прогони внутри себя ещё раз, проживи это, подумай, как ему показать свою сильную сторону. Не лучшую. А сильную. ЧОН ЧОНГУК. Спасибо тебе огромное! Знаешь, мне, действительно, многое стало понятно. Кроме одного. Вот в упор не понимаю. Как он мог уволить тебя? Тебя? Как у него вообще рука поднялась? Ты же бесподобен! КИМ ТЭХЁН (пожимает плечами). Да запросто! Примерно так же как тебя сейчас — взял и уволил. Только я не сопротивлялся. ЧОН ЧОНГУК. Почему? КИМ ТЭХЁН. Сделал выбор. (Смотрят друг на друга, улыбаются.) Иди. Иди Гуки, и добивайся своего, раз тебе это нужно! ЧОН ЧОНГУК. Думаешь? КИМ ТЭХЁН. Уверен. ЧОН ЧОНГУК (виновато). Ты прости меня, пожалуйста. Мне, и вправду, это нужно. КИМ ТЭХЁН. Тогда, давай, выше голову! Левое плечо вперёд! Губы разомни! Вдохни-выдохни! Ну, вперед! ЧОН ЧОНГУК. Сейчас. 5 секунд настроиться… (На несколько секунд опускает глаза, сжимает заявление и решительно направляется к двери.) Ну, я ему покажу самгёпсаль!