Гадание

После встречи с демоницей-гадалкой Лю Цингэ начинает его избегать. Не то чтобы лорду целого пика было нечем заняться, но Шэнь Цинцю не тешил себя надеждой, что Бог войны снисходит до бумажной работы. На немногочисленных советах Лю Цингэ пропадает, едва все начинают расходиться, и Цинцю переходит к активным действиям. Скинув очередные документы на учеников и виновато улыбнувшись Юэ Цинъюаню, он отбывает на Байчжань. Его встречают звон мечей и пыль от разлетающейся штукатурки - у Шан Цинхуа опять прибавится работы. Адепты забавно ругаются, выбираясь из-под обвалившейся крыши, и не замечают подошедшего Шэнь Цинцю. Самый внимательный из подростков округляет глаза и одергивает громко бранящегося шисюна. Адепты Байчжань хоть и наглые, но заботой и вниманием не балованные, так что в присутствии старшего, который не бьёт их мечом, смущаются и смешно сбиваются в кучку. "Недолюбленные дети, - внутренне смеётся Цинцю. - Как и их лорд". Он решает не пугать мелочь ещё больше и, спросив о местонахождении Лю Цингэ, направляется в указанную сторону. Рука по привычке гладит самого младшего из мальчишек по голове - и он готов поклясться, что шушукающаяся за спиной толпа сочится завистью. Бедные дети. Лю Цингэ околачивает мечом деревья в полном одиночестве и, увлечённый, не замечает зрителя. Забавно, что даже наедине с любимым делом Бог войны выглядит напряжённым и хмурым. Шэнь Цинцю определённо залипает на красивые плавные движения, на резко очерченные плечи и лопатки. Какого черта он вообще ходит полураздетым? В горах вот-вот выпадет снег. Подавив родительские и ... прочие инстинкты, Цинцю окликает шиди. Тот замирает, не закончив выпад, и оборачивается ещё более нахмуренным. - Лю-шиди, я чем-то обидел тебя? Обычно ты не стесняешься выражать свое недовольство моим существованием - и вдруг стал так застенчив. Цингэ отводит взгляд и надувается совершенно по-детски. - Разве ты не занят поиском своей идеальной невесты? Цинцю с трудом сдерживает смех и радуется, что Система на время оставила его в покое. Трудно представить, как бы она прокомментировала такую ситуацию. - Так ты обиделся на слова той демоницы? Лю-шиди, не бери в голову. Видя, что утешения не очень помогают, он оглядывается вокруг и замечает желтый цветок. Как и все в горах, он маленький и неказистый, но за почву держится крепко, так что вырвать его стоит немалых усилий. - Давай и тебе погадаем. До госпожи Мэйинь мне, конечно, далеко, но чем черт не шутит, верно? Лю Цингэ хмуро смотрит на подсунутый под самый нос бутон, но послушно дует на тонкие лепестки. «Должен же быть нераскрытый, что за дуралей. Куда только смотрел, неужели и правда импотент?» - удивляется про себя Цинцю. Честно говоря, он и сам не продумал, как объяснить момент с раскрытием цветка, но глава Байчжань так умильно выглядит с закрытыми глазами и губами трубочкой, что не продолжить ломать комедию решительно невозможно. Он с умным видом подносит растение к глазам и начинает пересчитывать абсолютно одинаковые на вид тычинки, искренне надеясь, что растение не ядовито. - Что ж, вижу, что красная нить шиди сильно запуталась, потому что он чрезмерно холоден с окружающими и не дает им шанса открыть свое сердце. Вспомнив зашуганных, недоглаженных детей, Шэнь добавляет: - Продолжая так делать, шиди не найдет поддержки у равных и уважения у младших. Лю Цингэ смотрит на него уже не мрачно, а с ухмылкой, и складывает руки на груди. - Видит ли госпожа прорицательница любовь в моей судьбе? «Госпожа прорицательница» сверкает в сторону шутника глазами и продолжает вдохновлено нести ахинею. - Твоя нареченная не обделена терпением. «Еще бы, выдержать такого дуболома». В ответ фыркают. - И всё? Шэнь Цинцю картинно разводит руками. «Чего тебе еще надо, фанатик?» - Бессмертный мастер, моих скромных способностей не хватает, чтобы узреть больше. В числе прочих достоинств вижу мягкий характер и любовь к детям. Лю-шиди усмехается и выхватывает у него из рук цветок. - Что ж, похоже, моя судьба ходит рядом с твоей в роли некрасивой подружки. Возмущение за обиженную несуществующую девушку внезапно настолько сильно, что Цинцю не удерживается. - Да если б на свете правда существовал кто-то, способный выдержать тебя больше дня, я бы на твоем месте схватил эту несчастную в охапку и понес под венец. - Годится. Лю Цингэ пожимает плечами, хватает его за пояс и махом перебрасывает через плечо. - Что ты делаешь? Стой, куда?! Цинцю отплевывается от рассыпавшихся по плечам волос, пытаясь вырваться, но глава пика Байчжань не был бы главой пика Байчжань, если бы позволил так просто себя одолеть. Поболтавшись еще немного, он решает зайти с другой стороны. - Лю-шиди, ты твердый, плечом мне сейчас все отдавишь. Его послушно стряхивают с плеча и прижимают к груди, не сбив ни темпа ходьбы, ни дыхания – даже завидно. Цинцю, как и любой заклинатель, и сам не слабак, но такое провернуть вряд ли сумеет. Цингэ сурово смотрит вперед, как будто несет важное донесение на войне, и молчит. - Что ты делаешь, Лю-шиди? Настолько не понравилось предсказание, что решил выкинуть этого шисюна с пика собственными руками? Цингэ усмехается и сдувает с лица выбившуюся челку. Рука сама тянется заправить непослушную прядь за ухо. Волосы шиди удивительно мягкие для того, кто 24 часа в сутки уделяет тренировкам. - Наоборот. Поступаю, как велела госпожа предсказательница. Происходящее все больше напоминает затянувшуюся шутку или очередную выходку Системы. Но шиди кажется серьезным, а Система все еще не подает признаков жизни. - Но я ведь не твоя судьба. Цингэ аргумент не впечатляет. -Ты можешь меня выносить, иначе не спасал бы от искажения ци. Цинцю проклинает свою неуместную доброту, но понимает, что вряд ли бросил бы человека в беде. -Ты терпелив, у тебя мягкий характер… Чужая рука отрывается от спины и шуршит чем-то в гнезде, бывшем когда-то его волосами. Цинцю накрывает ее своей и нащупывает гадальный цветок – источник всех его нынешних бед. - И любишь детей. Адепты тебе разве что в рот не смотрят - настоящая благонравная матушка. В этих словах слышатся нотки зависти и чего-то горького – Цинцю вспоминается маленький адепт, который едва не расплакался, стоило погладить его по голове. - А как же слова Мэйинь? Ты же слышал – ты не тот, кто мне предназначен. Лю-шиди недобро хмурится и крепче сжимает руки вокруг своей ноши. - Никто не сказал, что ты – не тот, кто предназначен мне. А если кто-то осмелится – пожалеет. Слышать такие слова от вечно мрачного шиди странно – наверное, дурацкий сорняк все-таки оказался ядовитым. Но пока его удобно и надежно несут на руках, Цинцю не видит причин жаловаться.