teenage fever

пара добрых минут уходит у марка на то, чтобы понять, что каждая минувшая секунда времени сопровождается его непрерывным морганием. еще пара минут требуется для того, чтобы остановить самого себя, издавая при этом невольный смешок. кондиционер дует ему прямо в лицо, и, да, он, конечно охлаждает, но еще и делает его глаза супер сухими. — джонни, — обращается он своим замедлившимся голосом. это заставляет его вновь хихикнуть, наконец-таки убеждая свои веки перестать дергаться, — джонни, а у тебя от травки не болят глазные яблоки? старший приподымается на локте, лежа на кровати, а затем обращает свой взгляд к марку, что сидит где-то возле его ног; тот по-прежнему жмурится, однако не отводя взгляда от потока воздуха, глаза его начинают слезиться. он разворачивается, на его губах легкая улыбка от того, как кружится его голова вместе с движениями, когда джонни отвечает: — неа. — ох, — кивает младший, — окей. ну, я думаю, тогда мне нужно подвинуться, потому что мои уже просто отсохли. джонни просто тянется к нему, не требуя дополнительных разъяснений; марк лишь позволяет ему утащить себя на матрас, зажмуривая глаза, мягко приземляясь, но словно минуя матрас; его тело, словно невесомое, минует кровать, матрас, пол, стремясь к центру земли. ядро земли подозрительно сильно по запаху похоже на дезодорант от axe. на таком близком расстоянии, когда марк таки распахивает свои глаза (почти ожидая увидеть расплавленный камень, окружающий его вокруг, особенно в месте, где его голова соприкасается с мягкой подушкой), красные искорки вдруг сияют в сетчатке джонни, заставляя младшего вдруг вспомнить о фейерверках, ярких огнях, танцующих в темно-коричневых глубинах его зрачков, на лице старшего ленивая улыбка; а когда его рука не покидает талии младшего, тот вдруг осознает, что вовсе не против. они просто лежат вместе, смотря, дыша, позволяя этому происходить на протяжении неопределенного количества времени. младшему кажется, что не прошло и двух секунд (а, быть может, минуло и минут пять), прежде чем он поднимает ладонь, вдруг цепляя пальцем нижнюю губу джонни; из разомкнувшихся губ тут же появляется язык, что цепляется за подушечку пальца младшего, заставляя того отстраниться, морща нос. — иу, отвратительно, — говорит он, вытирая палец о плечо старшего. он продолжает, — и ощущается странно. я чувствую себя странно. это все странно. — ага. — чувак, ты, типа, говоришь странно, когда под кайфом, — смеется марк, и кажется, будто от смеха, раздающегося прямиком из его груди, сотрясается вся кровать, и даже джонни потряхивает от такой встряски. он смеется снова. — вау. — что? — ничего. на какую-то минуту вновь повисает тишина; марк буквально физически может ощущать взгляд джонни на своих губах (такой же тяжелый, как и рука на его талии); младший поворачивается на спину, и пальцы старшего оказываются прямиком над его пупком; каким-то неведомым образом, марк убеждает себя продолжить разговор: — джонни? — да? — погоди.. джонни? — марк вдыхает полной грудью. — да? — еще раз. — ты... эм... ты когда-нибудь... ты когда-нибудь, типа, целовался? когда ты был под кайфом? — марку приходится заткнуть свой собственный смех ладонью, что возникает, когда он представляет себе нечто подобное. — ага, — настолько быстро, насколько его тело может, марк подымается, склоняя голову на бок, лишь чтобы взглянуть на джонни, чья голова по-прежнему оставалась на мягких подушках. тепло ладони исчезает с его живота, и кожа марка тут же скучает по этому ощущению. — реально? — ага, — ухмылка, — джэхен уж больно сильно слюнявится после того как накурится, — в этот раз, когда марк представляет себе подобное, смеха нет. лишь образ джонни и джэхена, медленно обрабатывающих губы друг друга, словно мягкая патока. он сглатывает. — ох. и как оно по ощущениям? смех джонни наполняет комнату, тот плюхается на свою спину, пялясь в потолок; марк наблюдает за тем, как движутся его губы, как они шевелятся, очевидно пытаясь воссоздать то самое чувство, прежде чем вновь рассыпаться в неконтролируемом смехе. — я хз! это просто типа... поцелуи, наверное, — марк кивает, будучи чересчур сфокусированным на сложившейся ситуации. — ох, ну, я не буду слюнявиться, обещаю, — джонни вновь наполняет пространство смехом. за окном зимние каникулы; звуки оживленной улицы за пределами арендованного джонни домика приглушены толстым слоем снега, осевшим на некогда травянистой лужайке и поминальных остатках сада куна. соседа старшего парня сегодня нет дома, намечалась какая-то вечеринка в офисе, в котором тот проходил стажировку. они накуривались на заднем крыльце дома, несмотря на то, что никого (кроме них, конечно же) внутри не было, но оба из них слишком сильно не хотели, чтобы комнаты наполнились тяжелым, пьянящим запахом косяков, чтобы потом кун вернулся с вечеринки и жаловался об этом с утра. марк дрожал, завернувшись в толстое одеяло, сидя на свежем вечернем воздухе и наблюдая за тем, как краснеет кончик носа джонни, словно тот олененок-рудольф, пока косяк был меж его пальцев, меж его губ, и он делал первую затяжку. джонни рассмеялся, когда марк впервые закашлялся; жжение в горле было неприятным, но не таким уж непереносимым. — оно того стоит, — убедил его старший, подбадривая, чтобы тот сделал еще одну тягу. они передавали косяк туда-сюда меж друг другом, пока от него не остался лишь тлеющий бычок, вспыхивающий оранжевым по краям и тут же затухающим, пока джонни не раздавил его каблуком своего ботинка. — на сегодня достаточно, — старший наконец подобающе завернулся в собственное одеяло, подавая младшему руку, чтобы помочь подняться, — подожди около полу часа. и если ничего не почувствуешь, то можем раскурить еще один. теперь же, марк глядит на джонни во всем его пьянящем великолепии, наконец догоняя смысл собственных сказанных только что слов: — погодь, я имел ввиду, типа, если бы я целовался с кем-нибудь под кайфом, то не пускал бы слюни. не, типа, с тобой. типа, не если бы я целовался с тобой, — уверенно распаляется он. жар приливает к его щекам, и внезапно ему так хочется вернуться в тот момент, где он сидит под холодными струями воздуха из кондиционера. — неа, — как всегда, красноречиво отвечает джон. он приподымается выше, опираясь на спинку кровати. макушка его головы цепляется за вереницу гирлянд, присобаченных к стенам его комнаты, придавая его коже более насыщенный оттенок золотого; позволяя красным, зеленым и синим огонькам играться, ярко очерчивая скулы и освещая губы, когда те вновь распахиваются, озвучивая следующую реплику, — я тебе не верю. это подобно челленджу. марк моргает, моргает еще раз, едва ли не соскальзывая в непрекращающийся цикл повторения одного и того же простейшего движения, прежде чем словить себя на этом: — погоди, что? — я думаю, что ты был бы жутко слюнявым, — проговаривает джонни, вновь прислоняясь головой к штукатурке, что покрывает стену, — ты первый раз накуриваешься, марк. быть такого не может, чтобы ты не развел тут беспорядка. слюнявый. грязный. думая о подобных определениях, марк покрывается мурашками. его мозг нагревается, как перегруженный компьютер, пытающийся обработать сказанную джонни информацию, при этом не выставив себя полным идиотом; он знает, что щурится, складка плотно залегает меж его бровей, когда на губах джонни вырисовываются очертания ухмылки. еще одна волна накрывает его. тетрагидроканнабинол (#)вгрызается все глубже в синапсы его мозга и заставляет парня сокрушаться в новой волне хохота; на этот раз он не пытается скрыть его, вскоре и джонни присоединяется к нему, хихикая так медленно и глубоко. марк сдвигается с места, сокращая расстояние, так что обратная сторона их бедер оказывается прижатой друг к другу. его собственная ухмылка оказывается всего в паре дюймов от ухмылки, застывшей на губах старшего. кровать скрипит от его движения. — я не знаю, что это все значит, джонни, — рука старшего вновь проделывает свой знакомый путь к талии марка. —ага. я тоже не знаю, — марк целует его; и это облегчение, просто соприкосновение, а затем он вновь начинает смеяться. — джонни, — признается вдруг младший, — я не могу заставить свои губы двигаться. старший, словно эхом, отвечает таким же смехом, садясь выше и заставляя марка двигаться вслед за ним, если тот, конечно, желает сохранить их близость. заканчивается все тем, что он оказывается сидящим прямиком на коленях енхо. не такое уж убогое местечко, чтобы расположиться, думает он, устраиваясь поудобнее. — не переживай об этом, — вдруг хватка джонни с талии переходит на бедра, — я могу сделать всю работу за тебя, я не возражаю. это твой первый раз. просто расслабься. он краснеет, улыбается, позволяя себе наконец нырнуть обратно; он искренне не может заставить свой рот двигаться. его мозг вяло пытается сообразить, как же нужно отвечать на нежный ритм, что соблюдают губы джонни, обрушившиеся на его собственные; мягкий язык прижимается к линии его зубов, но его мускулы не хотят сотрудничать. после минуты или около того бессмысленного хихиканья со стороны младшего, однако непоколебимой решительности со стороны джонни, марк вдруг начинает осваиваться. его губы начинают свое неуверенное движение, раскрываясь наконец, чтобы пропустить язык джонни дальше, сталкивая их губы вместе, так что у него возникает возможность зажать нижнюю губу енхо меж своих зубов. все оказывается не так беспорядочно, как предполагалось, спасибо тебе большое, господи. у него даже выходит поднять свою ладонь, укладывая ту на затылок старшего, лишь чтобы прижать того покрепче к себе; их языки сталкиваются, создавая скользкое, горячее скольжение, и марк ощущает, как плавится. с его едва оживших губ слетает стон, и джонни отстраняется, сталкивая их лбы и давая им обоим отдышаться. марк скулит, немедленно пытаясь поцеловать его снова, но джонни лишь смеется, оставляя свои губы вне досягаемости. а затем он причмокивает ими! и вместо губ марк начинает целиться в шею, двигаясь ниже, чтобы столкнуться губами с линией челюсти джонни. — ахх... марк, ты на вкус как кимчи. марк смеется, оставляя свою метку прямиком под ухом старшего, почти вгрызаясь в нежную кожу; еще после минут тридцати они отправляются на кухню, чтобы найти что-нибудь, чем можно было бы перекусить. и когда марк обрушивается на кухонную стойку в очередном приступе смеха с набитым ртом, то они единогласно решают, что миссия увенчалась успехом определенно. пальцы джонни впутываются в волосы младшего, а когда он использует свою хватку, чтобы вернуть голову парня на уровень своих глаз, искры боли заставляют того буквально задыхаться. опьянение смягчает боль, противно размазывая её по каждой конечности; так что это скорее отзывается ломотой в теле, нежели острой болью, что пронзает каждый нерв, вот только жар все равно проделывает свой путь куда-то ниже пояса. а затем они просто сидят друг напротив друга, наблюдая друг за другом. губы джонни мокрые от слюны, а шея вся пылает красным; его веки кажутся тяжелыми, наполовину закрыты, но сами глаза сияют. марк отвлекается всего на момент, увлекаясь каким-то пятном на стене, таким похожим на собаку, прежде чем он осознает, что ладони старшего скользят по его бокам, а пальцы его проворно вжимаются в промежутки меж ребрами, заставляя младшего чувствовать себя таким маленьким, таким сжатым. он ерзает на коленях джонни, облизывая собственные губы и крадясь все ближе, лишь бы этот парень вновь целовал его до потери дыхания. это хорошо, думает он какой-то ошеломленной частью своего мозга. все очень хорошо. джонни, что находится под ним, такой теплый, а его сильные мышцы так напряжены под тяжестью его веса. — тебе, — прерывает его вдруг младший, тяжело дыша, — тебе не жарко? — джонни ухмыляется в ответ. — не знаю. это ты мне скажи, — марк заполняет пространство своим смехом на целую добрую минуту, прежде чем вернуть фокус внимания обратно, выражение его лица мгновенно становится серьезным. — я имею ввиду, ты в спортивках. тебе не жарко? — джонни пожимает плечами. — неа. на этом они и заканчивают разговор; младший вновь нетерпеливо сталкивает их губы вместе, руки джонни скользят выше под подол рубашки марка, пока его большие пальцы очерчивают его тазобедренные косточки, а затем и гладкий живот, заставляя парня задыхаться, а затем и вовсе отстраниться, так, чтобы его висок был прижат ко лбу старшего. — твои руки такие ахуенно большие, — и на этих словах джонни распахивает свои ладони так сильно, как только может, соединяя свои большие пальцы и обхватывая остальными пальцами тонкую талию марка так далеко, как это только возможно. марк стонет, ощущая, как смазка сочится с его члена, заставляя одежду намокать, и садится ровно, чтобы сделать глубокий вдох, делая себя еще мельче; он хочет потонуть в прикосновениях джонни, в его огромной, подавляющей массе. всего на секундочку младший задумывается о том, соответствует ли его член остальным его размерам, а затем налегает обратно, чтобы оставить россыпь поцелуев на кадыке енхо, оставляя кучу небольших укусов и маленьких меток вдоль линии его челюсти, лишь затем позволяя себе прижаться щекой к щеке джонни, пока его губы заняты исследованием изгиба уха старшего. лишь на пробу, но марк высовывает свой язык, в одно движение проводя им по маленьким колечкам, выстилающим раковину уха старшего парня; прямо в середине его уха - пирсинг ладьи (#) ; а привкус на языке - металлический. младший причмокивает губами, джонни резко отстраняется прочь, звук подле его уха такой громкий, словно выстрел из автомата. тем временем руки его продолжают скользить выше вдоль торса марка, один из больших пальцев нежно касается его соска. марк шумно выдыхает, ведя бедрами ближе; он буквально может ощущать твердые очертания члена джонни, что прижат к его собственному, сквозь несколько слоев ткани между ними, а затем поворачивает голову в сторону, лишь чтобы приглушенно застонать куда-то в линию челюсти старшего. он трется о джонни, словно какой-то старшеклассник, а тугое напряжение, создаваемое тканью штанов, делает трение лишь более восхитительным; енхо проворачивает один из сосков, а затем направляет голову младшего в нужную сторону, чтобы вернуться к их разорванному поцелую; этот мальчишка словно ничего не весит, будучи у него на коленях, зато достаточно весомыми ощущаются его пальцы, что ныряют за пояс спортивных штанов старшего. с губ его срывается звук, преисполненный удовольствия, и марк нетерпеливо проглатывает его, проходясь языком по каждой складочке губ, лишь бы запечатлеть этот момент; пальцы его ловко потирают член джонни сквозь его нижнее белье, делая хватку крепче и силясь измерить член, обхватывая его кольцом из пальцев. и тот не разочаровывает, оказываясь толстым и длинным; марк скулит прямо в губы джонни, когда он осознает, его собственная хватка заставляет член старшего пульсировать, лишь тяжелея в его ладони. — марк, — такое простое слово, всего лишь его имя, произнесенное с придыханием, но младший уже течет, аки сучка, сквозь свои боксеры, ощущая тяжесть в яичках. это совершенно новый опыт для него - возбуждаться под кайфом. если говорить о поцелуях, то джонни вполне себе был прав, говоря, что это просто поцелуи (если, конечно, умалчивать о налете того невообразимого ощущения, будто ты плывешь), однако каждая новая волна крови, прибывающая к члену марка, становится буквально ударной, он ощущает каждую до единой; ощущает, как каждый сантиметр его собственного члена вспыхивает, дергаясь, когда он прижимается еще ближе к члену джонни, плюсом ко всему ощущая движения собственных пальцев, что продолжают свое путешествие внутрь нижнего белья старшего. со стороны старшего раздается вздох, а затем он разрывает их поцелуй, позволяя своей голове упасть назад, опираясь на стену; этот жест открывает взору младшего сильную полосу его шеи, тот решается оставить засос прямиком меж двух утонченных ключиц, а затем вновь преследует его губы, пока рука его целенаправленно оборачивается вокруг члена енхо, начиная медленно надрачивать ему. несмотря на обрушившуюся на старшего волну чувствительности, марк продолжает настойчивый поцелуй, имея на задворках ума еще каплю здравого смысла, подсказывающую ему, что необходимо собрать хоть капли предэякулята, дабы облегчить скольжение. привкус снеков со вкусом кимчи преследует, так и оставаясь на языке джонни и заставляя младшего поморщить нос. внезапно джонни отстраняется, всего на дюйм. — о нет, марк, — начинает он, пальцы его сталью впиваются в бедра младшего; липкая ниточка слюны, соединяющая их губы, оказывается у него во рту. — что? — задает вопрос младший, усиливая хватку вокруг основания члена джонни, заставляя того стонать, подаваясь все ближе; одна из его тяжелых ладоней оказывается на плече марка, пока он бубнит в основание его шеи. — тебя сейчас унесет. ты только не уплывай, — марк начинает движение рукой, хихикая от того, насколько бессвязным теперь казался мыслительный процесс старшего. — не уплыву, — обещает он, — я никуда не уплыву. — хорошо, — выдыхает джон, слегка отстраненно принимаясь зажимать кожу на шее марка меж своих зубов; он такой горячий меж пальцев марка, когда тот возобновляет свои нехитрые махинации. пальцы старшего возятся с молнией на джинсах марка; и тот буквально подпрыгивает, отрывая джонни от своей шеи, стоит лишь кончикам пальцев коснуться головки его члена. в ответ со стороны енхо раздается хмыканье, он склоняет голову ниже, чтобы разглядеть что-то между ними. — ты такой мокрый, — это он бубнит куда-то в область плеча минхена, однако слова эти заставляют его буквально задрожать, шумно выдыхая через нос, — блять, марк, да ты течешь, словно девчонка. марк буквально воет. сильные руки джонни вдруг начинают подымать его бедра вверх, подальше от себя; и это кардинально противоположное направление, в котором бы марк вовсе не хотел двигаться. он подает голос, громко жалуясь на это, ровно до того момента, пока руки старшего не начинают сдергивать с него штаны, затем вновь притягивая мальчишку к себе, сталкивая их плоть вместе, когда марк предоставлен ему теперь в одном лишь нижнем белье. а затем, словно в одно движение, и его боксеры оказываются стянутыми с верхней части бедер, резинка нижнего белья идеально располагается прямо под яичками младшего; и рука его вновь ныряет в спортивки енхо, сжимая его еще крепче. джонни прижимает большой палец прямиком к небольшой расщелине на головке члена марка, заставляя ноги парня дернуться, а член подпрыгнуть; он жадно впитывает в себя такую бурную реакцию, ловя вспухшую плоть своими пальцами и пялясь на то, как смазка сползает вниз по его большому пальцу, скапливаясь небольшой лужицей в местечке между большим и указательным пальцами. — блять. марк елозит из стороны в сторону, его член со шлепается о его живот, прежде чем он вновь склоняется, дабы получить еще один поцелуй, хватая старшего за запястье и направляя того ниже, лишь бы установить стабильный ритм. ядерная бомба словно заканчивает свой отсчет в животе младшего, наконец взрываясь; пальцы старшего плотно обхватывают его плоть, так идеально скользя вдоль всей длины. марк меньше него. его ладонь едва может покрыть собой две трети длины члена джонни, а это используя всю ладонь! вот только если бы енхо развел пальцы, обернув всю ладонь вокруг марка, то, вероятнее всего, покрыл бы собой его полностью. марк вновь воет, вжимаясь бедрами лишь сильнее; теперь все словно замедляется, будто бы время медленно перетекает в ничто, перетекает в сладкий, сладкий мед, облепляющий их со всех сторон. марк думает о том, что если бы прямо сейчас он высунул язык, пробуя воздух на вкус, то тот бы был липким. когда старший цепляется своими пальцами прямо под короной члена марка, электрический заряд проходится по всему его позвоночнику, поджаривая до хрустящей корочки. он стонет, а затем смеется. — джонни? — да? — джонни? — да? — а ты можешь обхватить нас вместе? джонни отстраняется, приподымая бровь; марку лишь остается созерцать его раскрасневшиеся щеки, дорожку их ярких засосов, что расцветают ярким красным и всеми его оттенками, спускаясь вниз от линии челюсти до глотки, а еще ему остается скулить; проходясь липкой ладонью по члену енхо в последний раз, прежде чем начать цепляться кончиками пальцев за край футболки старшего. — сними, — тот подчиняется мгновенно, цепляясь за ткань футболки у себя на спине и снимая элемент одежды через голову; марк отклоняется назад, по-настоящему пялясь, разинув рот, пока его член вновь дергается от происходящего. — что? — задает вопрос джон, будто бы он не сломал самого марка ли в одно движение; будто бы это не он тут расселся с телом греческого бога. — это была... — приходится сглотнуть вдруг накопившуюся слюну, - это была самая горячая штука, которую я когда-либо видел, — его пальцы аккуратно подбираются ближе, очерчивая центр груди джонни, минуя грудные мышцы и скользя ниже, чтобы огладить четкие линии пресса парня. марк восхищается происходящим всего минутку, ощущая, как тело джонни вздымается и опадает с каждым новым его вздохом; все вокруг них размыто (буквально). туннельное зрение, думает марк, словно всплеск адреналина после выигрыша. подобное иногда приключается с ним, когда он переполняется ощущениями или эмоциями: мир вдруг становится черным по краям, сужая фокус зрения в центре, однако делая его размытым. подобные моменты всегда похожи на сон, а нервная система его подключает режим автопилота, пытаясь не дать другим людям понять, что мозг его полностью вырубился из сети. он вдруг, прямо говоря, трясет головой, пытаясь остановить собственные мысли. все, что он хочет сейчас почувствовать: — типа, ты можешь обхватить наши члены вместе? ладонь джонни поднимается к его собственному лицу, чтобы оттянуть свою нижнюю губу; он оттягивает её к подбородку большим пальцем, и марк сглатывает, когда та со шлепком возвращается к ряду нижних зубов, а старший прижимает свой большой палец к губам, лишь слегка посасывая кончик. это тот самый палец, которым он совсем недавно ласкал головку его члена, размазывая по ней липкую смазку, и марк знает, что если сейчас они бы поцеловались, то он бы стопроцентно ощутил свой вкус на языке джонни. его берда дергаются. — джонни, — скулит он, нежно впиваясь короткими ноготками в пресс джонни. джонни вынимает палец изо рта с характерным причмокиванием. — что? младший отчаянно вздыхает, хватая того за руку и направляя её туда, где он сталкивает их члены плотно вместе; джонни ловит его мысль на ходу, оборачивая ладонь вокруг них обоих, сжимая ладонь так сильно, чтобы те были максимально близко прижаты друг к другу в его хватке. марк стонет, позволяя своей голове упасть на плечо старшего, с такого ракурса ему открывается вид на то, как енхо начинает свое нерасторопное движение. — блять ... — марк ощущает, как джонни поднимает свою голову, пялясь в потолок; ощущает, как его бедра дергаются под его собственными. с каждым новым движением руки большой палец джонни цепляется за головку члена марка; тому кажется, что все происходящее медленное (объективно оценить сложно). свободная рука старшего оставляет линии из царапин на спине минхена, заставляя того задрожать, а все его мышцы - сжиматься одновременною. он начинает замечать, как его собственные бедра подмахивают в такт движениям руки джонни, но не может остановиться; он просто продолжает двигаться, продолжает толкаться вперед, продолжает тереться головкой о длину члена джонни, лишь спустя время понимая, что он уже давненько стал (в прямом смысле слова) пускать слюнки в углубление ключицы старшего; он всасывает накопившуюся слюну обратно в свой рот, а затем стонет, изгибаясь, чтобы впиться укусом в плечо енхо, ощущая как напрягается член парня напротив. — джонни... джонни, я близко, — все это лишь воздух, лишь слабый шум, покидающий его легкие; марк даже не уверен, что шум этот доходит до ушей джонни. движения его руки не замедляются, давление настойчиво нарастает вместе с удовольствием в животе младшего. он чувствует себя самым настоящим вулканом, горячая лава пузырится где-то в его внутренностях, выплескиваясь наружу, чтобы сделать скольжение их членов таким мокрым, как ничто другое; он начинает скулить в основание плеча джонни, скорее чувствуя, нежели слыша, как дыхание старшего переходит в нечто хриплое. пальцы енхо ныряют глубже, охватывая их яички вместе, сжимая их и перекатывая меж пальцев; марк хнычет от подобной стимуляции и задыхается, его бедра неконтролируемо дрожат, прежде чем он кончит прямо на член джонни. но тот не останавливается, возвращаясь обратно к их членам и продолжая надрачивать им обоим, подмахивая собственными бедрами, чтобы продолжить их скольжение вместе, грубо сжимая их обоих в своей хватке. марк видит звезды; как правило, с его зрением все в порядке, когда он кончает, но в этот раз серые пятнышки в уголках его глаз просачиваются к центру, делая зрение нечетким и позволяя ему видеть лишь искорки, танцующие меж его ресниц. он ощущает, как дергается его член; ощущает, как трясется грудь джонни, пока он продолжает начатое дело, несмотря на опьянение их обоих. когда зрение к нему возвращается, он вновь стонет, не в силах оторвать взгляда от собственной спермы, что плавно стекает по всей длине члена старшего. — блять, — выстанывает он, склоняясь ближе, дабы мазнуть губами по сильной линии челюсти джонни, — блять, — повторяет он, когда тот продолжает движение своей руки, по-прежнему крепко прижимая свой стояк к изрядно опавшему члену младшего, — блять, джонни, блять... — да? — тот наращивает темп. — да. — да, — в этот раз это выходит скорее со стоном, нежели с вопросительной интонацией; марку приходится поднапрячься, чтобы разобрать слово. он вновь чувствует себя невесомым, осознавая, что прежний страх джонни о том, что его унесет, вообще-то не был безосновательным. пальцы старшего впиваются в талию марка, делая последний, завершающий толчок прямо, сжимая плоть прямо у головки, прежде чем кончить. сперма выплескивается на его собственный пресс, просачиваясь меж пальцев и капая на яички марка. — да... блять. марк... — господи, джонни, — пара капель падает на черную футболку марка, и он откидывает назад, силясь смахнуть эти капли, но умудряясь лишь сильнее растереть пятно по ткани, буквально втирая сперму внутрь, прежде чем сдаться. оба их члена по-прежнему в хватке джонни; у младшего хватает времени, чтобы по достоинству оценить ширину ладони старшего вокруг их обмякающей плоти. ощущения принимают странные обороты, когда адреналин вместе с потом впитывается в простыни, оставляя их обоих более опустошенными, заземленными и намного, намного более трезвыми, нежели они были всего часом прежде. — джонни? — зовет он, пока пальцы енхо мягко скользят по длине члена марка, а затем его собственному прессу, смешивая их сперму, а затем вытирая её о пояс своих спортивных штанов; прямиком там внизу, где задница марка по-прежнему отдыхает. марк морщит нос при виде этого. — да? — тот все еще звучит супер заебано, его голос хрипит, глазные яблоки налиты кровью, а губы раскрасневшиеся и мокрые от слюны. минхен шумно сглатывает, честно пытаясь не представлять себе, как великолепно смотрелись бы эти губы, будучи растянутыми вокруг его члена. — эм, думаю, мне надо снова покурить. или нет.. я просто не чувствую себя так, как раньше, — джонни смеется, и натягивает боксеры марка обратно на него. — да, такое случается, когда кончаешь, — ладони марка застывают там, где он недавно принялся вырисовывать незамысловатые узоры на грудной клетке парня. — так.. ты уже делал это прежде? — ага, — кивает джонни, а затем переворачивает их обоих в одно движение. все внутренние побочки явно исчезли для него, раз координация настолько хорошо работает. енхо нависает сверху младшего, его теплая нога располагается прямо меж бедер младшего, пока он роется в открытом ящике прикроватной тумбочки, прежде чем вернуться с предварительно свернутым косяком травки и зажигалкой, зажатыми в руке, а еще с этой гаденькой ухмылкой на лице. он поджигает косяк прямо в комнате, пара искорок падает прямиком на грудь марка, однако погасая на пол пути, пока тот приподымается на своих локтях, позволяя старшему расположить еще неподкуренный косяк между его губ. — подожди до момента, пока тебя не трахнут, когда ты под кайфом. вот это дерьмо реально торкает иначе.