Папочка

Кей чувствует, что стремительно отдаляется от Дайчи: отец целыми днями пропадает на работе. Они почти не встречаются в, казалось, маленькой квартире. Почти не разговаривают, закончились их ежедневные посиделки перед телевизором или на кухне. Парень боится, что своим поведением он обидел и отпугнул отца. Ему действительно страшно: единственный родной человек отдаляется от него, а он ничего не может с этим сделать. Каждый живет своей жизнью, не посвящая в неё другого. Друзей у Кея нет; своим ростом, отдалённостью от всех и сарказмом он отпугивает не только обидчиков, но и девушек. Не то, чтобы последнее его пугает — он окончательно понял, что женский пол его не привлекает от слова совсем. Он закрывается в себе еще больше, но старается делать какие-то шаги. Его одежда светлеет, удлиняется и перестает иметь какие-либо декоративные дырки и потёртости. Кей снимает все плакаты со стен, слушает музыку теперь только в наушниках, подаренных, кто бы еще это мог быть, Куроо-саном. Не помогает. Попросить совета он может только у одного человека, который знает его отца, как никто другой. Лучшие друзья с детства, все-таки. Да и парень успел к нему привязаться. Они достаточно гармонично смотрелись вместе. Кей — маленький взрослый, Куроо — большой ребенок. Они вместе смотрели дискавери по телевизору, читали книги или просто разговаривали обо всем, буквально. Кей на свой страх и риск пишет Куроо и просит, если он не занят, конечно, приехать, пожалуйста: боится, что засмеёт. Даже через телефон чувствуется, как мужчина доволен сложившейся ситуацией. Снова эти идиотские смайлики. Кей, нервничая и кусая губу, сидит на кровати в своей комнате и думает, что зря он позвал Куроо-сана. Зря он вырвал его с работы, хоть тот и не был против, а скорее счастлив, странный он все-таки. Когда по дому разносится трель дверного звонка, парень соскакивает с кровати и бежит в коридор. Он открывает дверь резко, даже ничего не спрашивая. Мысли путаются, ему хочется быстрее поговорить с человеком, который, несмотря на свою причёску, оказался вполне адекватным человеком, но, зная, что он может устроить в паре с Бокуто-саном, Кей боится, что Куроо-сан его всё-таки высмеет. У них были не доверительные отношения, типа, с раскрытием секретов и обсуждением тайн, а отношения мужчины и почти незнакомого мальчика. Куроо, когда нужно, присматривал за Кеем, и их разговоры, если вдруг перескакивали с научных тем на личные, быстро, под несколькими подколками мужчины, возвращались обратно. — Ну и ну*! Я тебя не узнаю, Цукки. Сначала сам ни с того, ни с сего пишешь посреди дня, потом открываешь дверь, даже ничего не спросив. А если бы это был не я, а маньяк? — опять с самодовольной ухмылкой. Кей даже не реагирует по-обычному на раздражающее прозвище. Как-то раз он спросил, почему именно такое и зачем оно вообще (у него, как бы, имя есть), на что мужчина ответил, что в их первую встречу было полнолуние и сокращение «Цукки» ему об этом напоминает. Кей не нашёлся с ответом, его поразило, что мужчина до сих пор это помнит, и он никогда не признается, что отвернулся тогда, чтобы тот не увидел его румянец. Он снова думает, что зря позвал Куроо, и, даже забыв элементарный этикет, говорит: — Мне нужен ваш совет, у меня проблемы, — и опускает голову. Куроо мгновенно мрачнеет и, подойдя ближе, поднимает голову Кея за подбородок. — Что случилось? Ты что-то натворил? Тебя кто-то обижает? К тебе кто-то приставал? У Кея от обилия догадок расширяются глаза. Он быстро мотает головой, и Куроо замолкает, вглядываясь в его лицо. — Пойдемте, я расскажу. На кухне Кей по-быстрому накрывает на стол, Куроо неотрывно следит за ним и терпеливо ждет. Он пытается сохранять спокойствие и ничем не выдать волнение, конечно, чего бы ему переживать, он Кею никто, и, конечно, не испытывает к нему никаких чувств. Дрожь в руках скрыть не получается и он скрещивает их на груди. На столе появились две чашки с дымящимся чаем. — Я понимаю, что это в какой-то степени звучит эгоистично, но я думаю, что я больше не дорог папе так, как раньше, — Кей не сдерживается и глубоко вздыхает. — Цукки, как ты о таком мог подумать? Дайчи тебя любит больше всего на свете, — мужчина почти успокаивается, проблемы с отцом, а не вне дома. Его внутренний собственник рад, что к Кею не приставали. — Я так уже не думаю. Я знаю, что обидел его своим поведением. — Нет… ну, может, чуть-чуть, но пойми. Он ведь полицейский, это очень тяжёлая работа, не мне тебе это объяснять, что ни день — какое-нибудь преступление. — Я понимаю, но я, — Кей глубоко вздыхает, чтобы сдержать совершенно непрошенные слезы, — скучаю по нему. У меня же, кроме него, совсем никого нет. Ну, только вы еще, — быстро спохватывается он, и мурашки бегут по спине. Куроо ненадолго зависает, но вовремя берет себя в руки, облокачиваясь на стол и закрывая улыбку: — Если хочешь, я могу поговорить с ним. — Если Вам не сложно, спасибо. Спасибо, что приехали и помогаете мне, и простите, что вырвал Вас с работы посреди дня, — слабо улыбается Кей и смотрит прямо в глаза Куроо. После этого разговора отношения Кея и Дайчи действительно начинают налаживаться. Выросшая между ними стена рушится. Разговаривают, вместе едят, смотрят телевизор. Мужчина снова начинает контролировать сына, а тот так рад, что даже слушается. Ну, почти. Тёплые шапки он все-таки больше не носит. Случается еще кое-что. Кей неожиданно для себя понимает, что Куроо-сан достаточно привлекательный. Как мужчина и как партнёр? Он думает об этом, мозоля руки и впервые вставляя в себя пальцы, представляя вместо своих — мужчины. Кей покупает крем для рук с запахом клубники в ближайшем супермаркете. Уже дома его охватила небольшая паника. Он читал разные статьи и, боже, мангу. Спасибо все тому же интернету. В первых утверждалось, что это может принести дополнительное удовольствие, в других — анального оргазма можно достичь даже без прикосновения к члену, а у пассивов были такие лица, как будто они получили райское наслаждение. Неужели это настолько приятно? Кей медленно разделся, спешить все равно некуда, папа вернётся только утром. Он снял джинсы с боксёрами и забрался на кровать. Сердце бешено стучало. Парень поёжился, поджав пальцы на ногах, от того, как резко и жадно прохладный комнатный воздух лизнул его голые длинные худые ноги. Недавно он поймал Куроо на том, что тот частенько задерживает взгляд на них, когда приходит к ним после рабочего дня или проведать Кея, пока Дайчи занят на ночной смене. Парню стесняться нечего, да и он у себя дома, в конце концов, поэтому почти всегда на его плечах висит тонкая майка или толстовка, а на бёдрах короткие шорты, чудом не сползающие с выступающих тазобедренных косточек. Заметив, какое впечатление он производит этим на мужчину, он купил больше разнообразных домашних и несколько спальных шортиков. Тогда брюнет заметно стал сокращать расстояние между ними, каждый раз, якобы невзначай, трепя его волосы, касаясь его рук, плеч и спины. Хотя, хотелось еще ниже; мужчина себя одергивал. Прекрасный и неприкасаемый. Кей открыл тюбик, в нос ударил приятный и такой любимый аромат. Он выдавил приличное количество крема на пальцы; как он читал, в первый раз смазки лучше не жалеть. Парень согнул ноги и развел их. Холод крема на горячей коже ощущался неприятно, заставив Кея вздрогнуть. Средний палец долго не решался войти, просто гладя нежную кожу. Парень закусил губу, решившись. Крем немного согрелся, но если снаружи кожа привыкла, то нежные стенки внутри сжали палец, и Кей снова вздрогнул. Ощущать инородной предмет было странно, очень странно. Но не больно, и парень решил продолжить. Комнату заполнил приятный запах клубники. Кей ввёл в себя свой средний палец полностью, на все фаланги; рука тут же заболела, но он не обратил на это внимание, потому что вдруг дотронулся до какого-то маленького бугорка. Простата, догадался он. Член медленно встал, а простое касание до комочка нервов принесло большое удовольствие, и Кей в голос застонал, тут же смутившись. Что за стыдный звук? Было приятно, очень приятно. Он не считал, что ему это действительно понравится. С Куроо-саном будет так же?.. Стоп, что? Он серьёзно подумал о мужчине в процессе такого? Отвра… черт с ним. Он обхватил член рукой, снова застонав, но было уже не до неловкости. Хотелось дойти до конца. И не представлять всяких брюнетов, не знающих слова «укладка» или хотя бы «расческа». У него такие мускулы, он выше папы, наверняка, он потрясающе трах… Нет, все еще стыдно. Как после этого в глаза-то ему потом смотреть? Кей быстро надрачивал себе и резко дёргал пальцем в себе, желая получить долгожданную разрядку. Было очень жарко и безумно хорошо. Он еще раз провёл по члену и почувствовал знакомое ощущение в низу живота. Кей кончил, забрызгав себе грудь. Он вытащил палец, и растянутый анус почувствовал незнакомую пустоту. Парень уставился в потолок, пытаясь отдышаться. Думать не хотелось, вообще ничего делать не хотелось. Но нужно было. Раз он представлял Куроо-сана во время мастурбации, значит, Кей хочет его? Ему 14, уже год можно заниматься сексом, но все же… Нет, нет-нет-нет и нет. Он что, думает о возможности потрахаться с брюнетом, даже не зная, как относится к этому… всему сам мужчина? Он точно сошёл с ума. Но, все еще разморенный после оргазма, парень представляет около себя Куроо-сана. Ему кажется, мужчина бы был достаточно властным и требовательно целовал Кея, повалил на кровать, быстро снял, нет, сорвал одежду, и быстро натурально трахал его, жёстко, заставляя забыть даже собственное имя и не давая возможность думать о чем-то, кроме брюнета. Или Куроо-сан вел бы себя максимально нежно с Кеем, мягко целуя его, медленно раздевая, на руках относя в кровать, аккуратно кладя? Старательно растягивал бы его и осторожно входил, внимательно следя за реакцией, сплетал бы их пальцы. Шептал бы всевозможные глупости, как он умеет, дарил бы ему нескончаемые комплименты… А потом Кей долго ругает себя и клянётся больше не думать о, на минуту, папином друге в таком ключе. Но от этих мыслей снова возбуждается