Союз

Всё не так. Во-первых, «так» - это ещё через неделю. Во-вторых, планировали в больнице, куда на сохранение собиралась лечь Хината на днях, пускай Учиха не слишком одобрял эту идею – рожали ж раньше без этого и ничего; врач надёжный, хотя не нравился Мадаре, условия спокойные и тихие. Но мало ли, что они там планировали и хотели. Детей-то они тоже не особо думали заводить, но те своевольны были уже до рождения: пришли в мир и остались в чреве своей матери вопреки обстоятельствам запудрив родителям мозги, чтобы те приняли решение не гнать их. А теперь рвались дальше. Хьюга прошляпила даже нормальные схватки. Их и не было словно: девушка просто вдруг покачнулась, занеся ногу для ещё одного шага от кухни, ноги подкосились, а рукой она схватилась за низ живота. Когда Хината стала заваливаться то ли в обморок, то ли к стенке, Мадара подлетел со смесью первобытного страха и злости – они ходили в его эмоциональном спектре рука об руку. Почему-то в тот момент очевидное ему даже в голову не пришло. А Хьюга возьми и скажи: - У меня воды отошли. Кажется. В первую секунду мужчина ничего не понял. Во вторую - дошёл смысл без осознания и подумал ещё, что до больницы успеют; Хината тихая, обмякла только и дышала часто-часто, сжимая руку на низе круглого большого живота. Хьюга вскрикнула, едва не упав. До Мадары дошло, что ни черта они не успеют, даже если он потащит её на руках: ведь боялся навредить своими кровавыми ручищами, боялся даже выносить её на улицу такой. Идиот. Идиот-идиот! Ни один враг не заставал врасплох, много зим прошло с последнего раза, но жданные восемь* месяцев роды – обухом по голове, словно стукнули до глухой темноты перед глазами эфесом в затылок. Нервы Хинаты неожиданно оказались крепче, и она дёрнула мужчину за рукав, одарив порцией боли и лёгкой паники во взгляде, выдала с головой: я не взрослая ещё, я не могу одна, я так недавно была робкой девушкой в Конохе. Учиха очнулся. Мгновение, и клон метнулся вон, а Мадара, подхватив охнувшую Хинату на руки, - к дивану, так как он был ближе. Две подушки под спину, одна под поясницу: ей удобно, всё хорошо, всё, чёрт побери, хорошо. Но Мадара Учиха морально не был готов принимать роды; резать на кусочки врагов - да, сводить невинных с ума в иллюзиях – легко, но Хьюга вселила в него почти благоговейный ужас. Если всё произойдёт слишком быстро, то он точно сделает что-нибудь не так. - Хорошо, что я в юбке… - пробормотала девушка то ли Мадаре, то ли диванной подушке. Врач шёл несколько лет. Тащился черепахой, улиткой, дождевым червём! Не зря Учиха даже его имени не удосужился узнать, запомнив только внешность и сочтя её слишком современной: халат, ботинки, аккуратные, волосок к волосу, усы с проседью над верхней губой, широкие руки – ими он трогал живот его женщины, - и проницательные болотного цвета глаза. Клон исчез у двери, выполнив свою миссию, когда Хинате стало совсем плохо. - Почему так долго?! – рявкнул Мадара. - Не кричи! – крикнула на него Хьюга и застонала от боли. Мужчина расторопно, с характерным мерзким звуком, надел перчатки, игнорируя шум и суматоху. Выглядел он представительно и неуместно. - Давно? - Слишком сложный вопрос. - Минут двадцать… или меньше… - До больницы добрались бы, - равнодушно и с железным спокойствием. – Воды, полотенец и подстелить что-то. Мадара забегал по дому. Хината снова притихла: на неё накатывало волнами, и сильные отпустили. Учиха услышал имя врача из её уст: «Хироши-сан…» - запомнил, легко приподнял девушку и сунул под неё полотенце. Не желая вслушиваться, он всё же случайно уловил фразы, проговариваемые Хироши: - Всё в порядке, Хината-сама. Дома вам спокойней будет, - ласково, по-отечески почти; Хьюга успокаивалась, кусая губы и всё же боясь. – Судя по всему, вам повезёт на лёгкие роды, так что управитесь быстро. А я помогу только. Мадара шумно отпустил таз с водой рядом. Врач уже разложил всё необходимое: железно-блестящее, мерзкое; прямо на полу расположился – диван низкий. - Что ещё? – раздражённо. Страх нужно было куда-то деть. Страх не смотреть на капли крови, на гримасу родного лица, на голые напряжённые бёдра, и не думать заодно, что в его время с роженицами носились женщины. А не врачи-мужчины в возрасте. Но холодком проскользнуло, что тогда же дети умирали, не успевав родиться. Что матери покидали мир, даря вместо себя замену, как покинула мир его мать. Хината слишком на неё похожа, чтобы видя её муки, держать себя в руках. Хироши скользнул по нему взглядом. - А вы – вон. - Охренел? - Немедленно. И Учиха взял да удивительно покорно вышел. Жизнь второй близкой женщины в его жизни была не в его руках. Жизни двух его детей зависели тоже не от него. На площадке перед наружной дверью оказалось очень холодно. Хорошо, что он не тащил сюда Хинату – замёрзла б, застудила б ещё что-то… Хьюга кричала. Громко, несколько раз. И ещё раз. И ещё. Мадара чувствовал, будто его сунули в густое желе: ни двинуться, ни вздохнуть. Ком выпустил в груди иглы и закопошился там смутной тревогой. Чтобы хоть чем-то себя занять, мужчина ходил кругами. Попытался закурить, но два раза не слушались пальцы, а на третий решил, что не стоит дымить. Учиха оказался чудовищно беспомощен. Так же, когда погибал Изуна. Так же, когда погибали… все. На штанине нашлась маленькая дырочка. Мужчина впился в неё ногтём, отвлекая себя болью, и вскоре разодрал верхний слой кожи до крови. Хината за дверью издала рваный полустон. Затем раздался ещё какой-то звук, но Мадара смог немного отрешиться от происходящего – иначе бы ворвался назад и сделал бы какую-нибудь глупость. В висках стучало. Дети у него такие же, глупые. Решили, что «пора» - и вперёд. Вдруг открылась дверь. Из неё лился свет и чудовищная тишина. Смутно уловил Учиха тяжёлое дыхание и немного успокоился. Хироши вышел на шаг – его руки были перепачканы в крови – и сунул Мадаре какой-то свёрток. - Не уроните, - только прокомментировал он и сразу же повернулся обратно. – Ещё немного, Хината-сама, сейчас уже легче будет… Дверь захлопнулась. Стало темнее. Учиха непонимающе хмыкнул. Свёрток в руках пошевелился и захныкал. Мужчина рефлекторно прижал его теснее – упадёт же, если шевелиться будет, к тому же, от объятий спокойней всем. Хныканье стало тише, шевеленье же активней. Мадара замер. Сглотнул. Твою ж мать. Это же не… Но это не могло быть ничем – никем – кроме как «не». Мир искорками сошёлся на комке в его руках, а Учиха окаменел, не в силах шевельнуться: вдруг сожмёт слишком сильно и сделает больно, вдруг, наоборот, ослабит слишком, навредит… Несколько вечностей стоял Мадара на руках со своим первенцем, замерев, как статуя, и не смея глядеть вниз. Просто не мог себя заставить – мужчина с трудом себя заново дышать заставил-то. Он хоть правильно держит? А Хината успела уже дать «свёртку» имя? Опять возня, опять хныканье. Высунул ручку – крохотную, кукольную – и холодно стало. Не придумав ничего лучше, Мадара бережно зажал его между ладонями и собственным телом, грея и оберегая. Во второй раз плач он не пропустил: пронзительный, громкий. Чаша терпения иссякла быстро, и Учиха принялся отсчитывать про себя секунды. Через сто двадцать войдёт сам. Но врач опередил на целых девятнадцать секунд. - Идите к ним, но быстро. Мне надо будет осмотреть… Мадара оскалился, готовый зарычать. Внутри всё взбунтовалось, лавовой яростью вскинулось. В ответ на агрессию Хироши осёкся и пропустил его. Хьюга лежала уставшая, совсем выдохлась, но мужчина даже примерно не мог сказать, сколько прошло времени: три часа, пятнадцать минут… Тёмные волосы россыпью нитей накрыли подушку, чёлка налипла на взмокший лоб. Хироши укрыл её ноги и бёдра. Живот больше не выпирал. На полу валялась перепачканная юбка. Девушка не заметила вошедших. Вселенная Хинаты тоже сошлась на живом комочке, который она прижимала к груди. Мадара сел возле неё на колени, и только увидев, как тонкие пальцы перебирают чёрные пушок волос на крохотной голове, опустил взгляд к своим рукам. Глаза нашли точно такую же макушку. Ребёнок. Его. Оба его. Как странно. Почувствовав ли близость матери или не успев ещё побыть с ней, старший собрался разреветься всерьёз. Будто понимал до этого – нельзя, но теперь она рядом, и можно плакать и требовать своё тоже. - Помоги мне, - шепнула Хьюга. – Я ещё занята была… - А… - Изуна. С тобой Изуна был, - нежно. – А младший Карасу. На Мадару второй раз рухнула чернота, хотя руки отдельно от рассудка помогли Хинате взять на руки обоих детей вместе. Девушка не предупреждала об этом, а мужчина не спрашивал, так как имена дают матери – прав у них больше и дар прорицательский в туманное будущее своей плоти и крови. Хьюга поцеловала их в мягкие лбы по очереди. Учиха же вжался в край дивана, закрывая их троих собой. От чего? Будто бы он знал. Но так не бывает. Хината не говорила, не предупреждала о своих намерениях. Мадара судорожно выдохнул, согнувшись и упираясь лбом ей в руку: в нём что-то надломилось. Ища спасение от бездны, мужчина спросил: - Почему Карасу? Хьюга ответила ласковым смехом: - А ты смотри, чернявые какие, не лицом только, чем не подходит? Близнецы приоткрыли веки с еле видными ресницами: грубый мир вместо тесного чрева пока что пугал их, и они жались к матери и друг дружке. Ужасно слабые человеческие новорожденные. Но глаза у обоих были чёрные, как смоль. Каждый Учиха рождался с чёрными глазами. Чуть светлее – уже не то что-то и редко вспыхивали такие потом алым огнём. Мадара присмотрелся. И вправду, волосы и глаза тёмные-тёмные, воронова крыла уже сейчас. И вправду старший – прям Изуна, или все младенцы так похожи? Брат поклялся не покидать его, и дух его решил исполнить обещанное кружным, изведшим мужчине все нервы, способом. Кончиками пальцев он погладил близнецов по макушкам. Судьба его будет другой. Обязана быть. В конце концов, теперь Изуна побудет в роли старшего. Учиха переключился на шепчущую им Хинату. Мужчина отчётливо понимал, что его пока что не существует. - Как ты? Девушка не подняла взгляда. - Хорошо. Как же ещё, если не хорошо, - она скинула голову, посмотрев куда-то ему за спину и вверх. Мадара тоже обернулся. Хироши не мешал им достаточно времени, чтобы его уже не хотелось убить. Возможно, даже поблагодарить. Потом. - Мне надо её осмотреть. Ваша супруга настаивала дать ей ребёнка до этого, но это необходимо. Глас разума подсказал, кто здесь прав. Учиха не стал его поправлять и забрал детей у матери: оба в голос заревели. Заметив мелькнувшую в серых омутах безотчётную тревогу и то, как Хината рванулась к ним, заверил: - Я их охранять буду. Отдам тебе сразу же. Хьюга рассеянно кивнула. Судя по всему, не тянись она к детям, то откинулась бы устало назад и дала б телу отдых. На кухню. Изуна на левой руке. Карасу на правой. Плачут без матери-то. Клону б не доверил, а всё необходимое он только сегодня собирался развернуть, поставить… Как-то оно даже быстро. Но пришла пора успокоиться. Живы – все трое. Хьюга уставшая, эти – голосистые, как и все младенцы в мире. Дел сегодня ещё невпроворот, ведь девушке необходим отдых. Мадара шумно вдохнул, медленно выдохнул. Карасу ещё плакал. Изуна уцепился за отцовский палец. Мужчина уселся на пол возле плиты и откинулся на стенку. Снова ждать. За эти месяцы – последний раз ему чего-то ждать. *Автор напоминает, что отсчёт примерно с того момента временного, когда они решали, оставлять или нет