Я никогда снова не покину Вас

Слишком рано. В Затонске уже совсем стало тепло. Деревья постепенно наливаются зеленой листвой. Птицы за окном поют звонким голоском свои причудливые песни. Вчера приходил Коробейников справиться о его здоровье. Заодно доложился о задержании преступника, которого они не могли изобличить больше двух недель. На потраченное впустую время сказалось и внезапное недомогание Штольмана. Но в очередной раз ситуацию спасла Анна Викторовна, когда вывела злоумышленника на чистую воду прямо на месте задержания. Правда, приехали они тогда за другим подозреваемым. Без нее у полиции ничего бы не получилось. Но сейчас все виновные понесли заслуженное наказание, и городок пару дней поживет спокойно. Жизнь не стоит на месте. И не будет без него. – Ну вот, Яков Платонович, горячки нет несколько дней, и видно Вам уже получше. Я бы Вас еще подержал, но, так понимаю, мне это не удастся. Могу отпустить Вас, взяв обещание, что будете следовать всем моим рекомендациям. А то, не ровен час, сляжете и, возможно, уже никогда не встанете. – Доктор Миллц подошел к окну возле его койки и посмотрел на улицу. Ему с трудом давались такие тяжелые слова. Чтобы себя отвлечь от мрачных мыслей, он открыл створку, и в палату ворвался свежий воздух, который развеял гнетущий запах больницы. – Вам стоит быть внимательней к себе. Позволять отдых, и тогда побегаете еще, Вы только не пренебрегайте лекарствами. – Затонский врач слабо улыбнулся, обернувшись на старого друга. Тот неловко застегивал ослабевшими пальцами пуговицы накинутой белой рубашки, которую ему любезно доставил с его квартиры вместе с остальными элементами гардероба, Антон Андреевич. Штольман посмотрел в открытое окно. Там промелькнули две пожилые дамы, которые что-то увлеченно обсуждали. Не иначе как раскрытие последнего громкого дела в Затонске. Птиц стало слышно еще ближе, словно они находились в той же палате. Интересно, о чем их песни? Яков Платонович не видел смысла в лекарствах. Они только оттягивали его неотвратимый конец. Были и средства купировавшие симптомы, что помогали ему не привлекать лишнего внимания своего любопытного окружения. "Слечь" он не хотел. Не хотел лежать в бреду и беспомощно ждать своего конца. Пусть это будет быстро, как пуля на очередном задании, которая пронзит его грудь и освободит от всех этих многолетних мучений. В последнее время ему становилось хуже. Постоянно кружилась голова. Кашель преследовал все чаще. Требовалось больше времени, чтобы вернуть себе дыхание после очередного приступа. Это видел и Коробейников. По первой он пытался поддеть своего бывшего начальника, особенно, в присутствии Анны Викторовны. «Что же Вы, Яков Платонович, совсем растеряли форму». Начальник сыскного отделения после очередной пробежки за подозреваемым с усмешкой смотрел на запыхавшегося Штольмана. «Продолжительное время вел малоподвижный образ жизни, Антон Андреевич». Но вскоре Коробейникова всерьез обеспокоили его периодическая слабость, дрожь в руках при передаче документов, отсутствующий взгляд при обсуждении очередного дела. Иногда ему приходилось окликать бывшего начальника и повторять все снова. Недавно Антон Андреевич стал свидетелем длительного приступа кашля. Он поднес Штольману стакан воды и заметил кровь на платке, который тот нервным движением рук пытался убрать подальше. Тогда Яков Платонович не стал отвечать на вопросы, но взял с него слово молчать. Никто не должен был знать об этом. В особенности проницательная Анна Викторовна, у которой не так давно появились свои подозрения. Конечно появились. Несмотря на ее холодность, она была такой же чуткой и милосердной, даже к тому, кто причинил ей столько боли. Штольман поправил на себе сюртук. – Благодарю Вас, Александр Францевич. Прошу прощения за принесенные неудобства. Думаю, наскучил я Вам за эту неделю. – Что вы такое говорите, Яков Платонович. Я хочу, чтобы Вы знали и помнили, что всегда можете обратиться ко мне. И не только по поводу рабочих дел. Я в любое время к Вашим услугам. Следователь, взяв трость и шляпу, кивнул врачу и направился в Управление. Он старался не сталкиваться с ней. Хоть сердце и пыталось искать встречи, разум отрезвлял его. Он не имел права просить ее ни о чем. Но это же Анна Викторовна. Он увидел ее в компании Клюева через улицу от книжной лавки. И она увидела его. В горле подступил комок. Штольман приподнял шляпу, склонив голову в приветственном жесте, и, уже было направился в книжный магазин, но у Госпожи Мироновой было свое виденье по этому поводу. Он заметил, как девушка что-то сказала своему спутнику и стремительно преодолела расстояние между ними. – Добрый вечер, Яков Платонович, как Вы поживаете? – Вечер добрый, Анна Викторовна. После нашей встречи, надо полагать, ничто не сможет омрачить мое прекрасное завершение дня. – Штольман не смог сдержать улыбки, рассматривая собеседницу. Он был рад даже такой мимолетной встрече. – Я Вас давно не видела. Можно подумать, будто Вы избегаете меня. – Девушка внимательно вгляделась в такое совершенно иное и, в то же время, знакомое лицо. Ей кажется или пять лет назад его глаза имели более яркий голубой оттенок? – Мне горько думать, что у Вас сложилось такое впечатление обо мне. Вы же знаете, сколько дел может быть у полицейского. – Я заходила в управление. Вас не было ни там, ни на недавнем задержании. – Зато на том задержании были Вы, Анна Викторовна. Под Вашим присмотром город Затонск может спать спокойно. – Мужчина усмехнулся. – Приходиться, когда половина отделения отсутствует. – Миронова посмотрела в сторону Господина Клюева. Проследив за ее взглядом, Яков Платонович увидел, как молодой мужчина ей улыбнулся. Вернув свое внимание девушке, он обнаружил, что она улыбается тому в ответ. Когда ее глаза вновь встретились его, она слегка нахмурилась. Такая резкая перемена настроения не осталась незамеченной следователем. – Главное, что лучшая половина всегда готова отважно сражаться за благое дело, несмотря на доброе количество поклонников. – Горькая улыбка тронула уголки его губ. Анна оценивающе осмотрела его лицо, словно пытаясь найти там того человека, которого когда-то знала. Ему непременно нужно было сказать что-то колкое. Даже когда их встречи были такими редкими. – Люди стали говорить, что вы снова в своем духе «по-английски» покинули нас, Господин Штольман. – Ее тоном можно было заморозить мировой океан. – Что же это за люди такие? Хотят оклеветать стражников правопорядка? – Мужчина внимательно посмотрел на нее. Миронова промолчала. Ее взгляд привлекла трость, на которой беспокойно отстукивали неведомый ей бой длинные пальцы. Штольман опустил глаза и тихо произнес: – Анна Викторовна, нельзя сказать точно, как скоро мне придется покинуть эти земли, но не сомневайтесь - Уставшие, серые глаза встретились с ярко-голубыми. – я всегда буду рядом с Вами. – Он опустил взгляд на ее руки. Потянувшись к ним, Яков Платонович взял ее ладонь в свою и медленно, слегка касаясь губами, поцеловал. Девушка растерянно смотрела на него. Какая-то необъяснимая тревога закралась в ее израненное сердце. Осторожно высвободив свою руку, она кивнула и, не торопясь, пошла вниз по улице, оставив его одного. Штольман стоял на месте и смотрел в свою ладонь, которая все еще ощущала ее тепло. Медленно выпустив дрожащий вздох, он обернулся ей вслед. Клюев, внимательно наблюдавший все это время за их непродолжительной беседой, быстрым шагом пересек улицу и подошел к Мироновой. Она вздрогнула от неожиданности и вымученно улыбнулась. Андрей Петрович хмуро оглянулся на следователя. Предложив даме свою руку, он повел ее обратно на ту сторону улицы, на которой находилась ресторация, куда они собирались пойти до этой выбивающей встречи. Проводив взглядом девушку, занимающую все его мысли, Штольман посмотрел на смеркающееся небо, где уже можно было разглядеть несколько ярких звезд. Солнце постепенно заходит, уступая место звездам и луне, и через полчаса нельзя будет сказать, было ли оно когда-то вообще. И в этом мире, где нет ему места в ее жизни, и в ином. «Я всегда буду рядом с Вами. Я никогда снова не покину Вас»