Броквен. Город призраков

В нос ударил еле уловимый запах крови, что смешался с цветами. Светло-синие хвостики развевались на призрачных волнах, белые, уже не горящие огнём жизни глаза смотрели на козленка, что продолжал покусывать мяч тупыми зубами. Сомнений не было. Перед нами стояла та погибшая девочка. — Ядрен батон... — Эйдан придвинулся ко мне. — Смотри, у неё в груди осколок. Тот самый. Я сглотнула, собирая в кулак рыхлую землю. — Я уж вижу, — побежали очередные мурашки. — Думаешь, точно она? Не похожа чего-то... — Та ты взгляни только, у неё цепь только на ноге, а не на талии. И той слизи нет... И правда. Девчонка свободно передвигалась, не хныкая и не обращая внимание на свои оковы. Казалось, такое расположение цепей держало её только на земле, а не на своей местности. К слову, благодаря цепям призраки Броквена могут существовать только в том месте, где они умерли. Дальше своей местности они не могут уйти. Никуда и никак. Кандалы нужны ещё и для этого... — Ай-ай-ай, прекрати жевать мою штанину! Вдруг я услышала панический недовольный крик Эйдана. Повернулась и увидела, как голубой маленький козел жевал штанину Тайлера и попутно блеял, словно стараясь привлечь его хозяйку. Эйдан пытался отодвинуть хулигана, хныкая и вздрагивая. — Елена, помоги мне, ради Христа! Мысли о кандалах покинули мой разум, и я принялась аккуратно прикрикивать на животное. «Брысь, брысь, маленький козлик» — кричала я, в то время как Эйдан вертелся как маленький ребёнок. — Юнок, а ну-ка, к ноге!!! Я увидела ту девочку: она яростно притопывала ногой, посвистывая. Несмотря на свою молодую внешность, похожа была на строгую маму. Даже призрачные волны её сторонились, моя магия и Эйнари оплетали только кончики пальцев, а про оранжевый дым вообще не буду говорить. Козлик, тихо хрюкая, сразу же отскочил к девочке, так и не оторвав кусок ткани. Очухавшись, Эйдан вновь перевёл свой взор на призрака, а та в свою очередь посмотрела на нас. Наши лица были похожи на камни. Удивленные камни. — Привет?.. — девочка принялась острожно плыть к нам, заставляя цветы на асфальте скрючиться. Заметьте, цепь даже не натягивалась от её движений. Осколок в груди все так же продолжал сверкать изумрудным и красным. — Привет, — сказала я, слегка помазав рукой, — не бойся нас. — Мы тебя не тронем, — продолжил Эйдан, разводя ладонями. — Мы, можно сказать, свои. Девчушка подплыла к нам вплотную, встала на ноги. Она аккуратно, даже нежно коснулась моей щеки, провела до косы. Её прикосновения были похожи на мягкую траву, в которой мы с Эйданом лежали недавно. Затем девочка пальцами прошлась по выпирающим венам Тайлера на ладони. Тот поёжился, поджав напухшие губы. Да, девчонка была безумно холодной. Мертвецкий холод пронизывал насквозь, хотелось даже куртку надеть. Казалось, от него дрожали даже дома в этом тихом, не украшенном всякими гирляндами квартале. Хотя это даже не удивительно, ведь все в Броквене - в прямом смысле парящие мертвецы. — Вы живые... — произнесла полушепотом девочка, придерживая козлика. — Такие тёплые... глаза блестящие и кровь по венам бежит... О, и сердце стучит. Тук-тук, тук-тук. Её картавость и воодушевленный голос не напрягали, а наоборот, выбивали из колеи, заставляли успокоиться и выдохнуть. Вспоминая печальную гибель девочки, хотелось её обнять. Видела войну, трупы и лужи крови... Но все равно держалась до последнего. Впервые меня так распирали эмоции рядом с призраком. Глаза непроизвольно заслезились. Все-таки дети войны — действительно могут быть особенными. — Да-а, давно я не видела живых, — уста девчушки образовали улыбку, по-настоящему искреннюю, — наверное, со дня своей смерти, ха-ха! — она захлопала в ладоши, отпуская козлёнка. — Живые, вы действительно живые! Поверить не могу, те старухи предсказательницы из Силенту действительно не врали! А я-то думала, что на озерной гуще невозможно ничего предугадать! Я и Эйдан улыбнулись в ответ. Силенту... уже знакомое по названию место. Мы должны посетить его последним. И... озерная гуща? Серьезно? Никогда о таком не слышала. — А что там предугадали? — поинтересовался Тайлер, уже без страха подпуская к себе козлика. — А вы не в курсе? — девочка присела около нас, поправляя сарафан. — Все только и говорят о двух человеках, которые «вот-вот нагрянут в город». Вам не рассказали по пути? Мы покачали головами. Девчушка распахнула очи, но потом успокоилась, многозначно хихикая. Наша магия стала посмелее и уже огибала все её холодное тело. Волны взяли мячик и отдали в руки девочке. Она начала играться с ним, звеня золотым колокольчиком. — Точно, совсем забыла. Здесь же, в этом Этисе правду никогда не скажут, ни чем не поделятся. Самое главное в свою радужную блевотню затянуть, заставить забыться и оставить тут навсегда, не предпринимая никаких мер. Эх, трусихи... — Что ты имеешь в виду, детка? — я почувствовала, как от Тайлера повеяло напряжением. Непроизвольно мне вспомнились поколотые тарелки с пустой похлебкой и переваренной куриной ногой. К горлу подобралась тошнота от мысли о том, что Эйдан и правда съел это подобие еды. — Ну, иметь в виду тут можно только одно, — девчонка лукаво повела бровями, подмигнула, указывая на оживлённые улицы Этиса. — Этис - это иллюзия, о-о-о-очень большая! Сохраняет это место свою форму только благодаря красному пузырю, — она заглянула нам прямо в душу, чуть привстала и развела руки поодаль от себя. — Только вот, достань иголочку метров пять, проткни и Этис превратится в такую же развалюху, как центр призрачного Броквена. Видели же, да? Жуть жуткая, и как там только люди живут? Как вы поняли, особенность Этиса именно в его якобы искренней детскости. Жаль только, что это чушь собачья. Мы с Эйданом слушали девчонку очень внимательно. Она активно жестикулировала, пока козлёнок уже болтался у неё в ногах. Крутя мячик в ладошках, девчушка то сжимала его, то разжимала, когда говорила не об Этисе. Казалось, это место ей не нравилось. Думаю, теперь нам тоже. Свет, исходящий от колеса обозрения вмиг стал для меня противным. Все-таки иллюзия... Да-а, это очень жёсткая галлюцинация, раз даже Эйдан поддался ей. Фу. — Так что вот... Подождите-ка, а я вообще назвала вам своё имя? — девочка остановилась, опять сжимая мячик и надувая озадаченно щеки. Мы отрицательно покачали головами. Девчушка шумно шлепнула себя по лбу, обзывая саму себя. Давая игрушку козлёнку, она протянула свою ладонь, наигранно кашлянула, словно какой-нибудь светский дед. — Телагея Марати, — призрак уверенно ухмыльнулась, ставя другую руку в бок. — Можно просто Телагея. Ну, или Тела, а для извращенцев ещё и Гея. Тетушка Жаклин говорила, что самое главное - помнить своё имя и дату рождения, а остальное на ходу! А вас как зовут? — Елена Гостлен, — я пожала руку Телагее. — Это Эйдан Тайлер, мой друг и напарник. Мы пришли в город призраков, чтобы спасти его и людей. Мы ищем пять особенных призраков для того, чтобы пойти на озеро и выполнить ритуал, с помощью которого призраки освободятся. Кажется, ты первый особенный призрак. Тела совершенно не удивилась моим последним словам: она, продолжая улыбаться, кивнула, с удовольствием пожимая мою потную ладонь. Слегка грязноватым потертым пальцем призрак указала на осколок, что блестел в груди. — Я в курсе, — Телагея нервно хихикнула. По бледным вискам потекли капельки пота. — Эта штука появилась у меня спустя... где-то сто семь лет после гибели. Долгое время я не понимала, для чего она нужна, но потом появились слухи о вас. А ещё этот мерзкий туман появился. М-да. Представляете, как больно видеть постепенно сходящихся с ума призраков, с которыми ты общалась только вчера. У меня нет этой странной сопли на цепи, а у них... Кажется, скоро все окончательно погибнут во второй раз. Марати, характерно хмыкая, раздвинула нас по сторонам, а сама плюхнулась посередине, обнимая за шеи. Козлёнок, высовывая белый язычок наполовину, улёгся в ноги девочке. — При жизни я была талисманом нашего приюта. Все солдаты приходили к нам, чтобы я показала им своё выступление: спела песню под арфу или станцевала. Как же меня ещё называли люди? Хм, я совсем забыла... — Телагея смешно надула губы, брякая по ним пальцем. Эйдан вдохнул через зубы воздух, поглаживая девчонку по ладони. — Ты похожа на полярную звезду, — прыснул Тайлер. В белесых глазёнках Марати показались искорки. От неё исходил светло-светло голубой свет, освещая заброшенные дома. — Точно! Точно, точно, точно! — Тела, точно давнего друга, потрепала Эйдана по взлохматившейся голове. — Меня называли звездочкой! Да, люди говорили, что я настолько вдохновляю и мотивирую их, что становлюсь в глазах окружающих настоящей яркой звездой! Вдруг я почувствовала, как от туши Марати начало исходить тепло. Такое легкое, ненавязчивое: оно впитывалось в кожу, казалось, что кровь в венах вот-вот превратится в солнечную пыльцу. Пускай заместо почти багровой капны волос были темно-голубые локоны, а вместо ярких жёлтых очей пустой белок, все её существование, тело и душа казались такими светлыми и мерцающими. Несмотря на то, что сердечко призрака давно не билось, я и моя магия чувствовали, что у неё большое сердце. — Я догадалась, что являюсь Особенной, — Телагея выдохнула, поднимая взор на синих рыб в небе. — Только ко мне не липла эта дрянь, мои кандалы находятся лишь на щиколотке, что позволяет мне передвигаться по всему Броквену, да и туман меня пока не тронул. Знаете, Эйдусик и Еленусик, это всего лишь мои догадки, но, кажется, судьба сделала меня Особенной не просто так. Я хочу закончить начатое. Какой бы я не была, — живой или мертвой, я все ещё хочу поднимать людям настроение. Хочу, чтобы призраки радовались искренне, испытывали настоящие, положительные эмоции, не пляса под чью-то неосязаемую дудку. Это была моя мечта с начала войны, и остаётся по сей одинаковый, кошмарный тяжелый день. Вам же ведь тоже хочется, чтобы люди Броквена были счастливы? Чтобы никакие войны и кошмары не будили их по ночам? Вы тоже желаете искренности и мира? Конечно, мне всего десять лет, я даже читать и писать не умею, и вы наверняка подумаете, что это всего-то несерьезный детский лепет... Но разве это не простая мечта каждого человека? Видите, призраки Броквена да и люди зарыли хотя бы малейшую надежду на какое-то спасение! Мне это ужасно не нравится! Хочется устроить выступление и проорать о том, что все будет хорошо! Телагея была права: ей десять лет, совсем ещё малышка, жизни не поведала. Но какие умные мысли она говорила, какую истину доносила. Тела сидела в этом Этисе много лет, не набираясь опыта. Эта девочка ещё раз напомнила нам, как важно сохранять мир и гармонию на своей родине, да и на всей планете. Её слова действительно мотивировали на подвиги, на новые и опасные приключения во имя мира. Она и вправду казалась Особенной. Ни один ребёнок и даже взрослый не говорил таких вещей, не подбадривал меня, как единственную надежду этого прогнившего насквозь города. Вот что значит — ребёнок войны. — Я бы и рада была сразу пойти и всех спасти от отчаяния, но... боязно мне что-то, — Телагея указала на электростанции, окутанные тем мерзким туманом, откуда словно проглядывала злобная ухмыляющаяся гримаса. — А вдруг эта белая гуща и меня поглотит, или сумасшедшие призраки нападут по дороге. Я ж до озера не доберусь живо-мертвой! Блин, ведь даже никак себя не назвать, тьфу ты! Не удержавшись, мы с Эйданом издали короткий смешок. И правда, ей ни к каким себя не притеснить — не живая и не мертвая, а умереть второй раз не сможет. Черт, это звучит несколько забавно. — Ну, теперь у тебя есть мы, команда будет! — улыбнулся Тайлер. — Умирать - так с песнями! Телагея засмеялась, подвигая нас к себе и сжимая в объятиях. Козлик радостно заблеял и заскакал вокруг нас троих. Даже в одном из домов сверкнул огонёк от света Марати. Неискренний Этис вдруг на секунду приобрёл оттенки настоящего добра. — Вы такие классные!~ — пропищала Тела, притопывая пятками. — Впервые мне повстречались люди с такой силой духа! А-а-а, меня просто распирает от радости! Девчонка вмиг взмыла в воздух, чуть звеня оковами. Оглядев местность вдалеке, она спустилась, касаясь носочками туфлей земли. Попутно Марати ещё отбивалась от приторно пахнущей оранжевой дымки, сплёвывая пыльцу из неё. — Полагаю, нам не нужно терять ни минуты! — воскликнула Телагея, беря под подмышку козлёнка. — Этого комочка, кстати, Юнок зовут. Кажется, вы ему понравились! Вставая, я легонько толкнула Эйдана в бок, пока тот закреплял Эйнари. — Тебя напоминает, когда ты чипсы вперёд горячего хочешь, — насмешливо прыснула я. Тайлер поредел до ушей, руки его задрожали. Начиная идти вперёд, к нашей новой, слава Богу, адекватной подруге, он недовольно забурчал: — Будешь так шутить — про помолвку что-нибудь ляпну. Тела ехидно захихикала, приближаясь к Эйдану. — А вы ещё и с чувством юмора, мо-ло-дые люди. Хорошие вы друзья! Тайлер до крови прикусил губу, прогибаясь под лукавым детским взглядом, моим хищным взором и дружелюбным блеянием Юнка. Один призрачный листик, что оторвался от трухлявых ветвей, впечатался прямо Эйдану в нос. — А вы, я погляжу, уже спелись, — хмыкнул глухо через лист друг, — хорошими подругами станете. Сняв листик, мы увидели красное надутое лицо Тайлера. Какой раз он уже краснел за наше путешествие? — Не смотрите так на меня, — дрожащим голосом произнёс он, а Телагея шумно прыснула. — Пойдёмте, молодые леди! Трясём помидорами! *** Когда мы вышли в центр Этиса, на нас не смотрел только ленивый призрак. Заблудшие души пожирали нас своими прозрачными глазами, улыбка была меньше. Это выглядело жутко, аж горло сводило, в воздухе стоял смрад пота. Телагея была единственной, кто не улыбался: она лишь оглядывала призраков в ответ. В больших, влажных очах читалась жалость, некое угнетение. Думаю, Тела в который раз осознавала печальное положение призраков. Их улыбки и впрямь выглядели неискренне, а бледно-тошнотворно-зелёная слизь, похожая на зелье, смешанное с соплями, заставляли сжаться. Лично я, повидавшая за свою молодую жизнь и смерть, и кровь, все равно чувствовала себя некомфортно, паршиво. Несмотря на то, что моя магия, которую я ещё не начала развивать больше, защищала от этих взглядов и гримас, хотелось прилепиться к локтю Эйдана. Взбухшие на лбу желваки и холодный взор выдавали напряжение, но в целом держался он бодрячком. Было навязчивое желание прильнуть к тёплым щекам и повиснуть на юношеской шее, но мне гордость не позволяла. Чувствовала себя дамой в беде и это задевало мою твёрдую натуру. Пока мы с Эйданом проходили между батутов, множеств ярких лавок и оркестровых ям, тихо болтая о чём-то непринужденном, Телагея, сопровождаемая бирюзовыми и призрачными волнами, мимолетно подплывала к другим душам. Она что-то взволнованно, почти слезно шептала группам проходящих призраков, слегка хлопала в ладоши и старалась криво, но улыбнуться. Военным Марати отдавала честь, прислонив бледную руку к груди. Казалось, грудь её часто пульсировала, словно маленькое сердечко светилось ярким светом от любви к людям. Телагея будто готова была вскрыть грудь и бескорыстно вырвать своё сердце, освещая путь людям, как Данко из русской легенды. От маленькой девочки исходило даже больше голубого света, чем при первой встрече. Оглядывая свои тяжелые оковы, призраки на миг лишались улыбки, губы искривлялись. Они что-то шептали отдаленными голосами Телагее, а та кивала, указывая пальцем то на туман, то на нас и жезл Эйнари. Призраки со временем расслаблялись и уже не сверлили взглядами. Они смотрели на свет, что оставлял дорожки на пути, и фарфоровое, круглое, вселяющее какую-то прозрачную надежду лицо Телы. Серые ленты Марати на волосах развевались на встречном ветру, так напоминая нам с Эйданом маленькую пионерку. Звезда... и правда, маленькая звездочка, амбициозная и, как бы это странно не звучало, горящая жизнью. Наконец, завернув в один из последних углов в Этисе, мы в прямом смысле выкатились из столь чудесного места детства. Выход ощущался ужасно: проходя сквозь красную, почти стеклянную оболочку, все тело ломило. Ноги становились ватными, язык неистово заплетался, сам произнося какие-то отдельные фразы. Из сердца этот щит будто высасывал всю кровь, лопал все сосуды. В отличие от Телагеи нас с Эйданом знатно так помотало, Тайлер еле смог подавить рвотные позывы. Спертый воздух города призраков казался нам просто блаженным, свежим и ободряющим. Даже фантасмагорическое небо с призрачными рыбами, птицами и насекомыми значительно успокаивало. Синие сверкающие цветы на поляне ласкали мочки ушей, оплетали корнями ноги. Правда, когда мы прикатились к Этису, этой полянки с чудными цветами не было, также как шума воды. — Г-где мы? — я скривилась от собственного голоса, чей тон больше походил на старческий. — За пределами Этиса, — Телагея нависла надо мной, беззаботно улыбаясь, — только мы вышли немного с другой стороны. — Мама, я хочу на море-е-е, — по ту сторону простонал протяжно Эйдан, сминая кучу цветов под ним. Тела вздрогнула, вновь надула губы и хрюкнула: — Погодите, сейчас я прийду! Я невольно закрыла глаза, когда услышала вой деревьев и частое колыхание воды. Эйдан продолжал что-то невнятно бормотать, медленно перекатываясь ко мне. Видимо, у нас была какая-то общая галлюцинация или шок. Я и Эйдан заорали во всю глотку, когда на нас обрушился поток холодной, пахнущей тиной воды. Она попала в ноздри, рот и, судя по резко отрезвившемуся рассудку, прямиком в мозг. Я приподнялась на локтях, позвоночник хрустнул, а на лбу Телагеи наверняка появится шишка. Эйдан откатился от меня, выкрикивая вперемешку с кашлем скверные слова. — Тела! — я пыталась отдышаться, обнимая себя за плечи. Промокшая блуза облепила руки и грудь, просвечивая бюстгальтер. Стало холодно, но и вместе с тем свежо и приятно. Слава Богу, Призрачная брошь не пострадала. — Простите, простите, простите! — прокричала она, махая руками. — Если бы я этого не сделала, то вы бы так и прибывали в послеэтисном шоке! Эта стоялая вода спасает от галлюцинаций, между прочим! Так стоялая вода, которую мы видели в городе - лечебная? Интересная тут магия... Эйдан сплюнул мутноватую воду, поднялся на ноги и завертел головой. Все капли с его темных каштановых волос полетели на траву, а та принялась увядать. — Спасибо, конечно, — проговорил сипло Тайлер, отряхивая рюкзак с жезлом. — Но ты хоть в следущий раз предупреждай! Телагея кивнула, подставила миниатюрную худую ручонку к правому виску. — Как скажете, товарищ Тайлерр! — картавила бодро Марати. Эйдан усмехнулся, потрепал её по голове, а затем подошёл ко мне, протягивая влажную руку, которую обдувал ветер. — Ты в порядке, Елена? — в глазах друга читалась тревога. Встряхнув мокрой головой, я, поправив просвечивающиеся лямки лифчика, кивнула, подавая руку. — Неожиданно, неприятно, но спасло, — ухмыльнулась я, глядя на Телу. — Как я понимаю, там?.. — Да, здесь проходит Акилесса, — подтвердила Телагея, подхватывая скачущего навстречу Юнка, что только недавно вышел из Этиса. — Нам ведь дальше в Кабак-Кабачок? Мы с Эйданом кивнули, оглядывая темную хлюпающую реку. Что-то суден там никаких не было. — Верно, — сказал Тайлер, — нам сказали, что тут можно поймать судно... Марати втянула через зубы воздух, почесала затылок, водя носком по призрачной дымящейся траве. Осколок в груди часто замигал. — Как бы это вам сказать... — Тела озадаченно улыбнулась, — ээ, ну-у, это, как его... — она хлопнула в ладоши и указала на пустующие воды Акилессы. — В общем, я настолько вам растянула своё чисто сердечное признание, что мы пропустили единственное судно, которое проплывает мимо побережья Этиса! Поздравляю, я сглупила! Я прерывисто выдохнула, подошла к сгнившему причалу. Опустила кончики пальцев и провела по водной глади. Вода оказалась ледяной, переливалась она перламутровым. Но была такой тягучей, словно глина. В моих руках она не спешила разливаться; вода облепливала поблескивающие от прилива магии пальцы, тяжелыми каплями плюхалась в течение. Казалось, что она хотела впитать в себя мою силу, слиться с ней воедино. Даже голубые искорки в этой почти чёрной жиже проскакивали, будто пытаясь принять облик моих волн. Магия вокруг меня вдруг затрепетала, начала проходить по темной глади туда-сюда. Я, конечно, не моя бабушка, но... — У меня, кажись, созрел план, — я повернулась к встревоженному Эйдану и помрачневшей Телагее. Они оба вмиг оживились, глаза стали кошачьими. — Телагея, ты не сглупила, — продолжила я, поправляя брошь, — ты гений. Марати часто заморгала, указывая на себя. — Гений? А это кто? Эйдан ойкнул, вновь трепля малышку по голове. — Ну, это тот чувак, который крутые идеи подаёт, — объяснил просто Тайлер. Телагея раскрыла рот, произнесла длинное «а-а-а». Но они все ещё смотрели на меня. А я в это время вновь отвернулась, сжала пальцы, призывая магию. — Так что за план? — спросили ребята в унисон. Я взглянула боковым зрением, чуть повернула голову. Юнок беззаботно блеял на руках у Телагеи. — Зачем тратить деньги на призрачное тухлое корыто, если можно сделать своё? Думаю, за то время, что вы были со мной, вы уже научились понимать мои прозрачные намеки. Я кое-что вспомнила из раннего детства. Пока бабушка была жива и могла ходить, она учила меня создавать вещи с помощью магии из броши. Инструкция всегда казалась для меня довольно простой. Когда мне снились кошмары, и чудилось чудовище, стоящее в углу комнаты, я пользовалась этой причудой. Чтобы создать что-то осязаемое и подвижное, я должна встать на носочки. Голова должна быть абсолютно пустой, слух притупиться, а нос потерять обоняние. Поначалу было трудно, но с каждым разом получалось все лучше впасть с своеобразную кому. Однажды представив небытие, пустое и бесшумное, у меня получилось. В голове была темнота, не слышалось ни одного шороха, не чувствовалось ни запашка. И я начала тогда представлять медведя, большого и доброго. Сначала я не могла руками найти связь с волнами, но позже увидела, как одна магическая дорожка превратилась в этом мраке в светящийся овал. Искорки её образовали шерсть. И тогда пошло-поехало: еле ощущая собственные пальцы, я принялась создавать сильного мягкого медведя. Одна нога, вторая, уши, нос и две передние лапы. И, представляете, получилось. На некоторое время, после переезда я забыла об этой причуде, но сейчас, думаю, она будет как нельзя кстати. Сейчас я снова представила небытие, заставила мрак вновь забрать меня в свои объятия. Приказала шуму деревьев и реки умолкнуть, тяжелому дыханию ребят пропасть. Я мысленно задержала дыхание, ограждая нос от пресного смрада стоялой воды. Выкинула из мыслей облик Филсы, тяжелые оковы со слизью и слащавое пристанище детства. Я оказалась в полной темноте, сделалась абсолютно пустой внутри. Ощущала только волны, что скопились вокруг тела, и чуть-чуть свои пальцы. Глубоко вдохнула пустой воздух. Ну, погнали. Поманила волны во мрак, старалась заставить их заблестеть. Наверное, все тело моё покрылось потом, ведь после столь долгого перерыва сделать это было непросто. Я сжала зубы, ласково призывая магию помочь мне. Нам нужна помощь, помощь, помощь. Я нуждаюсь в тебе, сейчас и здесь. Я напрягу своё тело, вырву из грудной клетки сердце, лишь бы ты помогла нам. Этот город нуждается в моей помощи, а я нуждаюсь в твоей. Судно, плывущее по темной реке, гудящее и твёрдое, ударяющееся о мелкие волны. Бирюзовые корпуса с синим креплением. Шумящий блестящий двигатель, несущий через Акилессу. Твёрдая палуба, из голубого дерева. Острый конус. Появись же, заискрись в этой чёрной глади! — Вестники гастрита, охренеть! — голос Эйдана вдруг повысился. Телагея воодушевленно завопила, яростно захлопала в ладоши, а Юнок заблеял ещё пуще, будто улыбаясь. Облегченно выдохнув и кашлянув, я показательно поклонилась, все ещё напрягая пальцы, чтобы то, что сейчас билось о причал, не исчезло. Да, вы правильно поняли: я смогла сделать из своей магии маленькое, но ни менее практичное суденышко. Я и сама была в шоке: не использовала это заклинание семь лет, а все-таки смогла! Даже почувствовала, как грудную клетку разрывала прилившая сила от броши. А у меня начинает неплохо получаться! — Она даже осязаемая?! — вопросил удивленно Эйдан, подходя к бирюзовому судну и ощупывая его ногой. — Вот это ты, конечно, забабахала! Горжусь тобой, Елена, горжусь безумно! А ведь кто-то говорил, что не великая эта ваша Елена Гостлен! Я почувствовала, как кожа стремительно покрывалась пятнами, очень горячими и красными. Удивительно, но Эйдану впервые удалось смутить меня. Кислая поганка, чтоб его. Но я лишь невнятно отмахнулась, смущенно хихикая. Телагея вместе с Юнком подошла к судну, осторожно заходя на дымчатую палубу. Она попутно расхваливала меня, располагаясь на тесной, но уютной лодочке, разлегшись по палубе. Возбужденные крики Эйдана и Телы все сопровождали меня, пока я заходила на судно и активировала магический двигатель. Пару движений фаланг заставили мотор заработать, с бешеной скоростью унося нас в сторону второго места — так называемого Кабака, пристанища бандитов, богачей и всяких оторв. Темная Акилесса пенилась от юрких движений лодки, поднимался ветер, снося гнилые листья с деревьев на побережьях. Мы неслись мимо высоких призрачных гор, от которых несло дымом, голубым и пахучим. Над нами возвышалось сотни электростанций, таких же серых и искрящихся, как и призраки Броквена. Провода проходили через горы, леса и остальные дома призрачного города, что виднелись вдалеке. По ним все так же бегали искры электричества, синие и жгучие. Они освещали и так посветлевшие со временем небо. В серо-сиреневых облаках еле виднелся тонкий, острый полумесяц. Он сливался с облаками, его почти поглощал небосвод. Шум пресных вод и ветер, безжалостно хлеставший по лицу, чуть успокаивали, выбивали из колеи нескончаемых мыслей о будущем. Что за слизь, где Филса, что подготовило для всех озеро Бэддайнилэйкер, и какого Отца все-таки боится весь призрачный Броквен? Вопросов накопилось много, как слюны во рту, а ни одного ответа не прибавилось, как извилин в мозгушке козлика Юнка, что так и норовил выпрыгнуть из цепких объятий Телагеи прямиком в тягучие воды Акилессы. Плохи наши дела, все думала я, еле касаясь рукой холодной воды. Как же успеть разгадать все? Как вообще окончательно не сойти с ума от галлюцинаций Броквена?! — Дамы и козлы, мы, кажется, прибыли! — воскликнул Эйдан, завидев на горизонте... заброшенные обгорелые дома? Что-то новенькое. Лодка принялась останавливаться, медленно подплывая к причалу. Даже зелёная обугленная трава колыхнулась, а здешняя дымка заиграла с нашей магией. Тела лязгнула цепью, поднимаясь над лодкой. — Точно Кабак! — крикнула Марати нам сверху, пока я и Эйдан вместе с козлом, жующим его штанину, выбирались из бирюзовой шхуны, что постепенно исчезала, стоило мне только расслабить мышцы. — Я, конечно, понимаю, что алкоголикам роскоши не надо, — хмыкнул Тайлер, беря Юнка на руки, — но это и впрямь Кабак? — Кабак, Кабак! — заверила Телагея, пролетая между заброшенными домами. — Тут просто нужно выбрать нужную рухлядь, чтобы выйти к нему, таковы правила этого чудного места! Ударение именно на первую «о», хех! Моя воображаемая чудо-лодка окончательно исчезла, растворяясь в бирюзовом дыме, от которого разило фейерверками. Пропал двигатель, узорчатые корпуса утонули в глубине вязких вод Акилессы. Мы вышли на очередной луг с выцветшей травой и постепенно увядающими цветами. Шумно капала со светящихся лепестков зелёная слизь, что поблескивала на свету худого полумесяца. Я старалась обходить небольшие лужицы сей странной субстанции, сохраняя в голове мимолетную мысль о том, что цвет и конституция напоминали трупные пятна на телах сумасшедших призраков. Эйдан же активно размахивал жезлом, давая светлым голубым волнами водопадом литься из чрева Эйнари. Он убирал большую часть слизи, уступая нам двоим дорогу. Заброшенные обгорелые дома стояли в ряд, напоминая деревню; были и дряхлые колодцы, и заборы с колотыми банками, а также сараи, толчки и множество пугал, на чьих ветвях повисли ошмётки трупов воронов. К слову, темно-синие призрачные птицы с кандалами на лапках сидели на каждом дому, обклевывая гнилую древесину. — Гиблое место, — бросил Эйдан, с интересом всматриваясь в окна домов. Пускай они пустовали, мне все равно казалось, что из окон на меня кто-то смотрел и противно ухмылялся. — Наверняка хорошая деревенька была в прошлом. — Да-а, хорошо, наверное, тут было, — закивала оживленно Телагея, высматривая на крышах что-то. — Юнку здесь нравится! А если Юнок одобряет, значит, и правда хорошо!~ Юнок проскочил мимо меня, виляя хвостиком и ушками. Тоненькая цепочка на его хвосте даже не звенела. Зато как стучали копыта по глиняной земле и траве, как проходила тушка по голубым волнам! — Кажется, за горизонтом ничего не видно, Тела, — Тайлер потянулся на носочках. Его веснушки осветил полумесяц, хитро выглядывающий из крыш и юбки Марати. — Может, нам в другую сторону? — Если я не обучена грамоте и мертва, это не значит, что мозг у меня сгнил, товарищ Тайлер! — весело хохоча, ответила Телагея, плавно прыгая от землянки к землянке. Её перелёт напоминал танец бабочки. — Хоть и была в Кабаке я около ста лет назад, глазёнки помнят нужный дом. Он просто в самом мягком месте мира! Ещё пару километров мы шли молча, разглядывая здания и заросшие сорняками грядки. Тела плыла чуть впереди нас вместе с козлёнком, напевая веселую балладу военных лет. Строчки из припева: «Враг злой наш падет, Солнце песню нам споёт; о реках и озёрах, о родных просторах, о тепле материнских рук, о том, как горит в Аду недуг! Там каждый злодей наш горит, чёрная дева с рогами кнутом их телеса палит!» Марати чеканила так четко, что даже мы порою содрогались от столь твёрдого пения, хотя сама Тела была спокойна, носочки вытянуты, а белые глаза мечтательно смотрели вдаль. Её песни и короткие подбадривающие фразочки разжигали огонь внутри, возбуждали интерес к победе над неизведанной аномалией. Никогда бы не подумала, что дети войны так вдохновляют... — О, смотрите, вот он! — заверещала на всю округу Телагея. Она указывала на большой дом: он был так же заброшен, но отличался от остальных построек своим размером, большим и широким. Узкие окна были выбиты, в кое-каких местах отвалились доски. На крыше возвышался своеобразный купол с часами, которые остановили свой ход, показывая без семи минут полночь. Массивные двери гостеприимно распахнулись, давая узреть просторное здание изнутри. Правда, там все завалено барахлом и мало чего интересного можно увидеть. Но... походу, именно через эту постройку можно было выйти в Кабак. Многообещающе. — Отлично, — Эйдан впервые за эти минуты улыбнулся, — главное, не отходим друг от друга. — Верно подметил, Эйд! — Тела спустилась на землю и подошла ко входу в здание. — Вход в Кабак ещё найти надо среди всех этих обломков, так что не расслабляемся. Я и Тайлер кивнули, напряжённо переглядываясь, и для надежности взялись за руки, что обе вспотели. Когда зашли в дом, толстый слой пыли, что дремал на деревяшках, вдруг поднялся от наших тяжелых шагов. Половицы заскрипели, а нос защекотало, и послышались тихие чихи. Парадный заваленный вход освещали призрачная дымка и все тот же темный свет ночного неба. Алмаз Эйнари служил нам фонариком, показывал все паутины и старые книжки. Мои волны принялись исследовать каждый уголок дома, каждый стеллаж и стол, да быстро суетливо так. Сердце моё забилось сильнее, я с трудом сглотнула огромный комок слюны, скопившийся в горле. Когда магия так спохватывалась определенного места и, самое главное, ярко светилась, это было не просто так. Сила, находившаяся в броши, реагировала так на особенные места, кои пропитала недавняя, родная магическая аура. Например, волны светились в пекарне дяди Синамона, на улице, где раньше жила моя бабушка. Магия вспоминала все то, что совершала ранее, находила свои оставленные сгустки. Моя нахлынувшая тревога заключалась в том, что в этом месте я с роду не была, да и незнакомо оно было даже по рассказам бабули. Но брошь так рьяно пульсировала на груди, что, казалось, бирюзовый покров реликвии вот-вот разобьётся. — По-моему, нам наверх, — сказала настороженно Телагея, удерживая Юнка, что хотел проследовать за моей магией. — Там находится какой-то чудной архив, вот между стеллажами и вход в Кабак. Эйдан почесал затылок, ступая на хлипкую ступеньку. — Наша магия ведёт туда, — подтвердил он, — значит, все верно. Я коротко кивнула и вновь взялась за ладонь Эйдана. Телагея поплыла за нами, звеня цепями вместе с Юнком. Живот болезненно скрутило, только волны наверху стали ещё ярче, ещё проворней. Они переворачивали каждую книжку, каждую колотую старую рюмку, просачивались в щели между полов. Магия явно учуяла что-то. Упаси Боже. Поднявшись, мы узрели архив:здесь было на удивление более менее чисто, ничего лишнего. Только множество стеллажей с книгами и большой круглый стол с семью стульями. Он проглядывал между полок, стеллажи странно окружили этот стол, что переливался оттенками изумрудного и синего. Нашей задачей было рыскать между стеллажей до тех пор, пока не найдётся вход в Кабак, пока чертова избушка на козлиных ножках не повернётся к Кабаку задом, а к нам передом. Выбора, к сожалению, у нас не было. Телагея не знала других способов войти в Кабак, поэтому мы и делали то, чем занимались все прихожие призраки — ходили вокруг да около. Периодически зевая, мы с Эйданом терлись о полки, раскрывали старые книги, читая какую-то несусветицу. Страницы рукописей иссохли, а чернила смазались, поэтому нам почти не удавалось разобрать двадцать страниц. Тела вместе с Юнком ощупывала полки и деревяшки, провоцируя силу второго аномального места впустить нас. Марати говорила, что надо топтать местность сильнее, так Кабак сможет почувствовать присутствие чужих. Мы это и делали. Пинали стеллажи, осторожно топтали деревянный пол, раскрывали окна. Повторяющиеся хаотичные действия вгоняли в тоску, клонили в сон. Ноги подкашивались, а мозг уже на автомате топтал чертов скрипучий пол. Пока Эйдан время от времени легонько ударял жезлом потолок, читая размытую книжонку, я смотрела между полок на стол. Долго, даже не моргая, рассматривая свои ярчайшие волны, что кружили вокруг стола. Можно сказать, я спала с открытыми глазами. Так ску... — Подумай и разжуй эту идею ещё сто раз в голове, Эрнесс. Меня будто ударило током. Я встрепенулась, чуть не стукнувшись о косяк. Помотала головой и посмотрела по сторонам, проверяя, не сказал ли это Эйдан или Телагея. Нет. Они все так же занимались нудной рутиной, даже не дыша. — Коллеги, вы меня немного не понимаете. Я протерла глаза. Клянусь, между книг, за столом я увидела людей. Настоящих людей, не призраков. Они о чем-то оживлённо беседовали. Любопытство мигом взяло верх, я сглотнула, затаила дыхание. Чтобы лучше слышать и видеть персон, я пододвинула все книги в одну сторону и максимально просунула голову меж полок, навострила слух. За столом сидели семеро человек: пятеро сидели по бокам, длинные экстравагантные плащи свисали на пол, шуршали брюки из дорогой ткани, звенели золотые бляшки ремней на ногах и торсах. На груди у всех искрилась эмблема... Броквена: два голубя над каметой, падающей в вечно-зеленые деревья. Из пятерых сидело две женщины, — кудрявая, рыжеволосая пышно-грудая дамочка со сверкающими в полумраке глазами, и худощавая дева с чёрными волосами в белой фетровой шляпке. И три мужчины, — с двумя пистолетами под ремнём парень, русоволосый мужчина в очках и пухлый старик. В центре стола расположились особенно отличающиеся люди. Довольно высокая девушка лет двадцати восьми была одета в такую же по фасону форму, но состоящую из красного переливающегося бархата. Чёрный корсет слегка оголял изящное декольте, а на шее блистала темно-бирюзовым... Призрачная брошь! Богом клянусь, семейная реликвия была закреплена чёрной лентой на шее, от неё исходили бирюзовые волны, оплетая каждого члена совета! Пепельные короткие волосы развевались от некой зеленой дымки, а пронзительные голубые очи прожигали мужчину лет тридцати. Он сидел напротив этой дамы с моей брошью, сложив руки замком и воодушевлённо улыбаясь. Волнистые каштановые волосы были заплетены в хвостик, изумрудные глаза отдавали легкой возбужденностью, а аристократическая кожа блестела на лунном свету. Он шуршал коричневым плащом и серебристыми ремнями на чуть оголенном торсе. На груди поблескивало что-то зеленое, я пока что не могла разглядеть. — Сабо, крошка, — голос мужчины был таким бархатным и глубоким, что внутри становилось горячо, его тон казался сладким мёдом. — Ты же знаешь с самых юных лет, что я никогда не ошибался, что мои идеи в итоге помогали обществу. — Да, — произнесла хрипло, строго и скептично... Сабо. — Но твои идеи не были связаны с гранью между жизнью и смертью. В них не было и доли паранормального, каждая идея не включала в себе наши особенности. Мужчина всколыхнулся, сверкнул глазами. — Почва на этой земле особенная, Сабо. Я чувствую, что мои силы могут изменить мир вмиг, сделать его лучше! Я могу создать формулу и влить туда... весь свой дар, лишь бы люди не знали горя и были вместе с теми, кого уже не вернуть! Леди озадаченно потёрла переносицу, глухо простонала. Пятеро людей заметно напряглись, опуская глаза в пол. Зашуршала одежда. От прерывистого дыхания зеленоглазого мужчины несмело дрогнул огонёк свечи на залитой воском подставке. — Во-первых, как ты это понял вообще? — британский акцент придавал Сабо ещё большей твердости. — Два месяца назад, как только мы нашли эти земли и нам сшили эмблемы, твой кулон ничего не чувствовал. Не может быть ложная тревога, а, Эрнесс? — Когда оживил иву, — отрезал уверенно... Эрнесс. — Ту, которая стоит на красивом склоне средь леса. Зелёная такая, помните? — он повернулся к рыжеволосой даме. — Ты же ведь сама заметила её увядание, Антонина. Когда я прикоснулся к корням этого чудесного дерева, его кора отлила нашей энергией, Сабо. От неё запульсировала вся земля тогда, я прямо почувствовал, как сила воскрешения переходила ко мне в руки. Это было поистине завораживающие зрелище и начальное для моих исследований. Это невероятное открытие, коллеги! — В чем заключается эта невероятность, старик? — нагло вопросил юноша с пистолетами. Эрнесс принялся постукивать накладкой из медных костей у него на кисти. — На этих землях, в самых недрах почвы, в самом чреве заключена гармония. Я нигде такого не чувствовал прежде. Здесь, прямо в самой земле слились две ипостаси, — сила вечной жизни и сила смерти, что держит первую мощь в узде. Сабо, ты же знаешь, по всему миру нет наших сил вместе, только твоя, коей и так мало. И только здесь... в самом центре Орегона она существует! Её так много! Кажется, мы нашли исток древней магии наших предков. Я видел, что внутри она соединена в большой круг, отдаётся по всем путям. Возможно, в нашем мире есть ещё такие места, просто мы ещё на них не натыкались. Но это и хорошо, ведь мы попали прямо в точку, друзья! Людей покрыл пот. Они напряглись ещё пуще, зрачки сузились, а сердца слышно забились. Казалось, они и рады были такой новости, но что-то их смущало, останавливало и вгоняло в сомнения. Отойдя от безмолвного шока, Сабо спросила: — Что ты хочешь этим сказать, Эрнесс? Мужчина улыбнулся как-то странно, глаза будто полезли на лоб. — Я хочу облегчить всем жизнь. Если я выкачаю всю силу воскрешения из этой земли, распространив в небо, то не только ты сможешь видеть умерших, Сабо. Их смогут видеть все. Сначала эта сила распространиться по нашему будущему городу, а потом и... по всему миру! Представляешь, мы сможем сломать эту гнусную гармонию, и никакие рамки больше не будут ограничивать связь с умершими! Никому не придётся ждать девяти дней, не придётся отправляться в Рай или Ад. Все люди так и смогут дальше жить на земле, вкушать сладкий плод жизненных радостей! Такой диагноз, как депрессия исчезнет из людского бытия, ведь причин для затяжного горя не будет! Мы сможем изменить мир в лучшую сторону, Сабо. Старая гармония падет, появится новая. И город мы назовём в честь сломавшейся гармонии! Эрнесс встал. Он так возбужденно размахивал своими длинными руками, что мне стало видно то, что отливало ярким зелёным цветом за краями плаща. Лучше бы я этого не увидела. Миниатюрный кулончик прямоугольной формы. Сделанный из изумруда, он болтался на чёрной ниточке. В центре блестел темно-зелёный цветок с искрами. Я бы соврала, если бы сказала, что эта побрякушка мне ничего не напомнила. Это же... кулон Возрождения Филсы.