Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну

К звонку в половине четвертого утра Себ был не готов. Рингтон вырвал его из сна как армейская тревога, заставил вскочить на ноги и потянуться к одежде. И только застегнув штаны, Себ осознал, что бежать никуда не нужно. Он схватил телефон, бросил быстрый взгляд на экран и ответил сиплым голосом: — Миссис Кейл? — твою мать, какого хера происходит? Что бывшей тёще могло понадобиться от него в такую рань? Из трубки раздался судорожный всхлип, переходящий в подвывание. — Миссис Кейл? — повторил он, холодея. — Что случилось, миссис Кейл? — Басти… Басти, Эмили… — Тш-ш… — выговорил он, — тихо… скажите мне. Просто скажите. — Эмили… — снова всхлип, сухие рыдания, хрипы, — самолёт… Позвонили спасатели… Басти… Себ опустился обратно на кровать. — Когда позвонили? — Только что… Она говорила, что летит отдыхать. Мы вчера с ней… Да нет. Ну, твою ж… Просто чушь какая-то. — Басти, я не знаю, что делать… кому звонить… — Тихо, тихо. Вы правильно сделали, что позвонили мне. Сейчас… — он вцепился пальцами в собственные волосы, потянул, уронил руку, — мама с папой приедут к вам, я попрошу. Тихо, тихо, миссис Кейл. Я всё выясню. Он сбросил вызов и взял ноутбук. Чёртова машина грузилась слишком долго! А ему нужен был интернет. Срочно. Сайт BBC открывался, кажется, вечность, но всё-таки загрузился, выплюнув на Себа заголовок. Тяжело выдохнув, Себ пробежал глазами новость, выхватывая только обрывки слов и смыслов: «Каир — Лондон», «крушение», «164 человека», «работают спасатели», «… с родственниками погибших». Отставив чуть в сторону ноутбук, экран которого светил слишком ярко, до рези в глазах, он набрал цифры, указанные в конце новости. Дозвониться на горячую линию оказалось непросто, но он ждал до тех пор, пока профессионально-уверенный, спокойный голос не ответил ему. «Миссис Эмили Моран». «Да, из Каира». «Я её муж». Больше Себу ничего не потребовалось говорить — ни приветствий, ни всяких там «подскажите, пожалуйста», и, надо сказать, он был благодарен за это спокойному голосу. Потом был папин номер — он предпочитал поговорить с ним, а не с мамой. Она, конечно, будет в ужасе, а сейчас требовался здравый смысл, а не слёзы. — Сын? — у папы голос со сна тоже был хриплый. — В чём дело? — Эмили погибла в авиакатастрофе. Миссис Кейл сейчас звонила мне. Она в ужасном состоянии, нужно с ней побыть. И пап… — Что, Басти? — Маму можешь взять, но проследи, чтобы без рыданий. — Поучи ещё… Я позвоню утром. Вот и всё. Из Лондона пока больше ничего не сделать. Спустив ноутбук на пол, Себ лёг на кровать, уставившись пустыми глазами в черноту потолка. Дальше будет опознание. Он съездит, ясное дело. Похороны. В Карлайле? Скорее всего, миссис Кейл предпочтёт так. Сьюзен… Кому-то придётся сказать ей, объяснить как-то… и Себ точно знал, кто это будет. Джексон тоже, скорее всего, погиб. Так бывает, и даже часто. Хорошие люди: мужчины и женщины, — просто умирают. А те, кто остался, стоят полчаса над их гробами, слушая пастора, и уходят жить дальше. Это нормально. Жизнь такая. Просто это не должны были быть Эмили и Джексон. Не сейчас и не так. Он опять взял телефон и, отлично осознавая бессмысленность своих действий, позвонил Эмили. «Абонент не отвечает». Но вдруг бы… Себ встал, надел футболку и пошёл наверх. Сьюзен спала крепко и сладко. Себ замер, чувствуя отчаянное желание защитить её от знания и от правды. Но он никогда не простил бы кому-то подобную ложь. А Сьюзен была на него слишком похожа. Стоя в дверях, Себ не смел ни подойти ближе к постели, ни спуститься обратно вниз. Теплый воздух комнаты, которая за неделю превратилась в детскую, успокаивал. — Папочка? — сонно спросила Сьюзен, поднимая лохматую головку от подушки. — Это я, — кивнул Себ, — спи, дорогая. Несколько мгновений Сью сонно моргала, а потом спросила дрожащим голосом: — Что-то случилось? Пап… мне страшно… «Ничего, спи», — хотелось сказать Себу. Завтра он ей всё расскажет. Утром, когда она будет готова. «Херня, — подумал он отчётливо, — никогда она не будет готова». — Кажется, я тебя разбудил, да? — спросил он вместо ответа. Сью помотала головой. — Внизу какие-то разговоры… — Я говорил по телефону, — да чёрт… он предпочёл бы любую смертельную опасность этому признанию, — Сьюзен… кое-что действительно случилось. Можно я войду? Сью села в кровати, кутаясь в одеяло. В спальне было не совсем темно — в комнату проникал свет с лестничной клетки и из-за занавесок, от уличных фонарей. И Себ не стал включать лампу, прошел в комнату, осторожно опустился на постель, в ногах, протянул руку и осторожно сжал тёплую ладошку Сьюзен. — Сьюзен, — выдох, как перед выстрелом, чтобы руки не дрожали и не билось слишком часто сердце, — мама умерла. Очень редко так бывает, что самолёты падают. Её самолёт упал. Сьюзен молча смотрела ему в глаза, не мигая, только изо всех сил стискивала его руку. — Мне очень жаль, — продолжил он. Здесь нужен грёбаный психолог. Кто-то, кто найдёт правильные слова. Сью безвольно кивнула головой. — Я буду с тобой, дорогая. И бабушка с дедушкой, и другая бабушка… Мы все будем о тебе заботиться. — Это… — Себ ждал слёз, истерик, криков. Аномальное спокойствие и ровный голос сбивали с толку и заставляли переживать сильнее, — это из-за Джексона. — Нет, Сью. Джексон не виноват. О том, что Джексон тоже погиб, Себ говорить не стал. — Он её забрал, и она умерла. Как папа Эммы, — Сью начало мелко потряхивать, — почему он её забрал? Ничего не говоря в ответ, Себ прижал трясущуюся дочь к себе и принялся медленно поглаживать по спине. У него не было больше слов или способов утешения, поэтому он просто обнимал Сьюзен: сначала пока её колотило от шока, потом когда она плакала. И только почувствовав, что слёзы заканчиваются, он осторожно отстранился и сказал: — Пойдём на кухню… Нам обоим нужен горячий чай. Уговаривать Сьюзен лечь спать Себ даже не пытался. Выпив чаю, они сидели, крепко обнявшись, в его спальне. Иногда Сью начинала шмыгать носом или тереть глаза кулаком, а потом вдруг отвлекалась, осматривала комнату, в которой бывала очень редко. Казалось бы, совсем успокаивалась — и заливалась слезами, переходящими в надрывный вой. Истерика вымотала Сьюзен, и она уснула, а Себ, поудобнее устроив её голову на своём плече, смотрел перед собой, прокручивая в голове однообразные мысли. Смерть не пугала его и не шокировала. Он своё давно отплакал и отблевал. Он терял людей куда более близких, чем Эмили: друзей, сослуживцев, тех, кто спасали ему жизнь по многу раз. Его придавливало, разрывало изнутри от страха за Сьюзен. Она не могла жить с ним всё время. Господи, да это была бы худшая идея в мире. Ей нужно внимание, время, помощь психологов и комфортные условия. Не говоря уже о том, что его работа противоречила самой идее воспитания ребёнка. Но кто тогда возьмёт на себя заботу о ней? Как ему это всё устроить, чтобы, находясь в комфорте и безопасности, она, в то же время, не чувствовала себя так, словно вместе с матерью потеряла и отца? — Пап… — Сьюзен подняла голову и схватилась за ворот его футболки в каком-то совершенно инстинктивном отчаянии, — а где мама теперь? Эмма говорила, что её папа под землёй… — Я… точно не знаю, — вот что ей точно не стоит знать, так это как выглядят жертвы авиакатастроф и как их собирают по кускам, чтобы опознать, и как хранят в одинаковых гробах в морге, чтобы проще опознавать было, — но мы обязательно положим её тело под землю. А вот душа… Бабушка точно объяснит тебе, когда мы увидимся. Она знает лучше. — Зачем под землю? Надо было об этом говорить, да? Кретин. — Так… принято. Когда человек умирает, его хоронят в земле. Это правильно. Но… — он скрипнул зубами, мысленно заставляя себя собирать совершенно разрозненные и никогда не цеплявшие его представления во внятные слова, — ты знаешь… Себ не умел вести такие разговоры. Он смутно помнил, что говорили ему самому, когда умер дедушка. Кажется, что он ушёл на небо и смотрит за ним оттуда. Себа это даже пугало, потому что одно дело — дедушка, который живёт у себя дома в Шотландии и разводит пчёл, и совсем другое — тот же дедушка, следящий за ним неустанно, да ещё и с неба, откуда наверняка всё должно быть хорошо видно. Нет, этого он Сьюзен точно не скажет. — Знаешь, — с трудом подобрал он слова, — даже если человек умер, это не значит, что он нас совсем оставил. Мы её помним. И каждый раз, когда мы будем вспоминать её, она как бы будет с нами. Сьюзен смотрела на него пустыми глазами, и Себ, сглотнув, пробормотал: — Знаешь, как мы с твоей мамой познакомились? — она не отреагировала, и Себ продолжил сбивчивым голосом. — Я встретил её у наших общих друзей. Это было Рождество, мы праздновали, а она опоздала. Пришла позже всех. Она принесла своей подруге — помнишь тётю Элис? — в подарок гигантского плюшевого медведя, — Сью вздрогнула, и Себ продолжил: — Представляешь, твоя маленькая мама и огромный медведь, из-за которого её едва было видно. Она еле поставила этого медведя, всего в снегу, на пол в гостиной, сняла шапку и говорит: «Привет! Сэм меня задержал, никак не хотел выходить». Да, она дала имя плюшевому медведю. Я смотрел на этого медведя в снегу, на твою маму, тоже в снегу, — и думал, что женюсь на ней. Сью тихонько фыркнула. — Правда, твоя мама сначала была против. — Но ты её убедил? — Точно… — Себ вздохнул, — она была замечательной. И она очень сильно любила тебя. Когда ты только родилась, она не отходила от тебя ни на шаг. — Она отошла… — слабо пробормотала Сьюзен. — Это ужасный несчастный случай. Она никогда не захотела бы оставить тебя. Сколько ещё таких разговоров им предстоит? Себ подозревал, что очень много. Дальше была изматывающая рутина, изничтожающая трагедию на корню. Мама, папа и миссис Кейл приехали в Лондон, остановились в доме Эмили… который уже не был её домом, Сьюзен осталась на их попечении, а Себ отправился в Черногорию, на территории которой упал самолёт — на опознание. Ни о каких девяти днях, разумеется, не шло речи — Себ понимал, что будет удачей, если они похоронят Эмили в течение месяца, учитывая время на выдачу и перевозку тела. Главное, он нашёл её. И в тот момент, когда он собирался возвращаться обратно в Англию, позвонил Брук. Он молчал всё это время, словно бы исчез, а тут позвонил. — Трудная неделя, детка, да? — сказал он прохладно. — Сэр, — ответил Себ. — Я буду в Лондоне через три часа и готов сделать всё, что нужно. Брук тихо засмеялся. — Мне ничего не нужно. Но у меня есть подарок, Себастиа-ан. Приезжай ко мне и забери его. О, да, именно подарков Брука сейчас и не хватало Себу для полного счастья. Но он коротко сказал: — Да, сэр, — и, выйдя из Хитроу, взял кэб до Клармонт-клоуз, тринадцать. Подъезд всё так же был открыт. Лифт всё так же вонял и дребезжал. Но дверь на восьмом этаже была слегка приоткрыта, и изнутри доносился узнаваемый баритон Меркьюри. Себ вошёл, и голос буквально окружил его. Тщательно замаскированная звуковая система окутывала музыкой как коконом. Джим сидел на диване, закрыв глаза и откинув голову назад. На его лице читалось незамутнённое наслаждение — настолько явное и мощное, что Себ едва ли мог поверить, что оно вызвано только музыкой. Джим шевельнул рукой, убавляя громкость. «Мне нужно вырваться, мне нужно вырваться отсюда во что бы то ни стало», — сообщил Фредди, и Джим вырубил музыку. Не открывая глаз, протянул: — Вырваться… Да, было бы неплохо, — потом выпрямился и медленно, с явным трудом разлепил веки. Но взгляд его не был томным или сонным, наоборот, он горел совершенно безумно. — Подойди сюда, Себастьян. Себ приблизился и, повинуясь указаниям, сел на край дивана. — Сэр… — Человеческие слабости… — проговорил Джим медленно, — как они меня иногда раздражают. Но у меня есть кое-что для тебя… Думаю, ты оценишь, Себастьян. Не так-то просто это было раздобыть. Я старался. — Сэр… — Я старался! — рявкнул Джим. — И я надеюсь, что ты оценишь этот подарок. Себ промолчал. Брук выдохнул, моргнул и достал из кармана пиджака чёрный флэш-накопитель. — Ты знаешь, что в самолете была бомба? Бум. — Я не знал, — продолжил Брук. — А я очень не люблю… когда меня не зовут участвовать в таких развлечениях. Это обижает и расстраивает. Я мог бы долго подбираться к этим людям, ты знаешь… но почему бы не подарить их тебе? Пять имён, Себастьян. Кто создал бомбу, кто её заложил, кто пропустил, кто разрешил и кто задумал. Себ сжал флэшку белыми ледяными пальцами. — Скажи мне, святой Себастьян… — протянул Брук, приподнимаясь к уху Себа, — когда ты будешь выпускать пули… ты почувствуешь удовольствие? Себ встретился взглядом с Джимом и ответил совершенно неживым голосом: — Да, сэр. В этот момент он действительно обожал своего безумного босса.