Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну

Что такое полночи на стуле по сравнению с тремя сутками в лёжке? Вообще пустяк. Себ просидел до утра неподвижно, ещё пару раз проверял бинты. Джим лежал как мёртвый, не шевелился, не дёргался, и, чтобы убедиться, что он в порядке, приходилось улавливать почти беззвучное дыхание. Будильник на половину седьмого прозвонил неожиданно и заставил Джима подскочить на постели с испуганным видом. Себ выключил будильник, отдёрнул шторы и бросил взгляд на бинты: выступило несколько пятен, надо будет поменять.  — Как вы себя чувствуете, сэр? Джим слабо опустился обратно на кровать и театрально застонал (уж что-то, а стон боли от кривляний Себ мог отличить).  — Я приготовлю завтрак, сэр. Не дёргайтесь, пожалуйста, если разойдутся швы, я вряд ли смогу вам помочь. И Себ вышел из комнаты. Он много о чём думал этой ночью. И у него скопился ворох вопросов, которые, однако, он едва ли стал бы задавать. Если честно, он даже не был уверен, что хочет их задать: далеко не всегда знание идёт на пользу. И всё-таки зачем Джим пришёл к нему? Зачем рассказывал свою жутковатую сказку? Хорошо, допустим, Джим и правда ему доверяет. Он сбежал от своего врача или ещё откуда-то, где его зашили и привели в порядок после ранения, пробрался к Себу в дом, потому что, как уже выяснялось раньше, в некотором извращённом виде доверяет ему. А потом боль и кровопотеря усилили приступ, и он бредил. Или нет? В случае с Джимом различить бред не так-то просто, разве что ирландского акцента во время сказки про чёрную мышку почти не было слышно. И слова не повисали в воздухе и не прерывались длинными бессмысленными паузами, как это обычно у него бывало во время приступов. Себ выставил на плиту две сковороды, высыпал в одну бекон, в другую — бобы, и принялся всё обжаривать. Закипал чайник. Нет, что сказка была не просто сказкой, Себ понял сразу. Но ему больше нравилось думать, что она порождена бредом больного рассудка, чем заниматься трактовкой. Иначе выходило совсем не весело. На бекон и бобы Себ насыпал резаные помидоры и лук, залил всё яйцами (понадеявшись, что вегетарианство Джима имеет какие-то разумные пределы), принялся перемешивать, а в голове всё крутилась история мышки. Чёрная мышка в городе белых… Чёрт его возьми. С некоторым остервенением Себ принялся резать хлеб, заглушая мысли. Не хотел он лезть в прошлое Джима, не интересно ему было, как на свет появляются такие, как он. И уж точно, ему не нужны были дополнительные факты. Не хватало ещё Джима начать опекать. Или, не дай бог, жалеть. «Он псих и чертовски опасный сукин сын, конец истории», — подумал Себ, с силой включая тостер, и в этот момент на кухню прошмыгнул Джим. Конечно, понятие приватности было не для него, поэтому он вытащил из шкафа зелёную футболку, которая скрыла бинты и повисла как на вешалке. А если бы спросил, Себ дал бы другую — размера на три поменьше.  — Оу, — протянул Джим, — мне стоило остаться в спальне, и я дождался бы завтрака в постель, дорогой? Себ смерил его мрачным взглядом, вывалил яйца с бобами на тарелку, положил рядом два тоста и поставил на стол.  — Ну, не дуйся, — протянул Джим. Однозначно, ему стало лучше. Себ расположился напротив со своим завтраком, кивнул на подставку с приборами и принялся за еду. Джим разглядывал яйца со смесью удивления, отвращения и любопытства. Примерно как сам Себ, будучи голодным, смотрел бы на жареных тараканов.  — Ты запомнил, что я не ем мяса, — наконец, сказал Джим, — я тронут.  — И что есть — это скучно, да, — кивнул Себ. — Но вы потеряли много крови, так что лучше всё-таки…  — Ох, — Джим закатил глаза, — не будь нудным, — но вилку взял и даже начал вяло жевать. Себ выдохнул. Ему хватало того, что нужно воспитывать Сьюзен. А если Джим вдруг захочет умереть от голода — это его проблемы, пусть только зарплату за месяц перечислит. Впрочем, умирать он всё-таки раздумал, а закончив с завтраком, сказал серьёзно:  — Мне нужна твоя помощь, Себастьян. Себ нахмурился. Слово «помощь» звучало необычно и подозрительно. По его скромному опыту, так называли работу, не предусмотренную контрактом.  — Да, сэр? Джим задумчиво пробежался пальцами по скатерти, как будто играл на невидимом пианино. Щёлкнул по боку кружки. Облизнул губы. Про другого человека Себ сказал бы, что он нервничает. Но Джим — нет.  — Завтра старший детектив-инспектор Грегори Лестрейд обнаружит очень неприятный труп. Мне нужно, чтобы это сделал не он. Себ сложил руки на груди, откинулся на спинку стула и попытался волевым усилием умерить взбесившийся пульс.  — Спрятать труп? Джим засмеялся:  — Ох, детка… Нет, я не прошу убивать милейшего инспектора, хотя это было бы весело. Нет, он полезен, — пульс немедленно начал замедляться, как по команде, — но его участие в расследовании нежелательно. Я хочу отправить его в больницу на недельку. Пулевое ранение в плечо, ничего особенного. Что-то здесь не то. Во-первых, снайперская винтовка — не лучший инструмент для организации таких вот нелетальных несчастных случаев. А во-вторых, если бы речь шла о выстреле, Джим просто отдал бы приказ. И наслаждался бы, наблюдая за моральной дилеммой в своей любимой манере.  — Умница, — похвалил его Джим, — ты растёшь на глазах, мой Святой Себастиа-ан. Была в этом определённая закономерность. После набившего оскомину обращения «Святой Себастьян», особенно с этим дурацким придыханием, следовал максимально неприятный заказ.  — Нет, я не хочу, чтобы ты стрелял. Всё, что нужно, это пригласить инспектора выпить. Твою мать. Джим смотрел прямо в глаза, как будто пытался пробиться в мозг, и ждал ответа. Себ собрал волю в кулак и ответил категорически:  — Нет.  — Всё пройдёт гладко. Вооружённый безумец, инспектор — герой. Выдерживать взгляд Джима было сложно, но Себ справлялся. Он точно знал, что не сделает этого. Пусть Джим катится в чертям. Подставить Грега под пулю — ни за что!  — Нет. Джим продолжал смотреть. Что-то в глубине его глаз потухло, плечи опустились. Он чуть наклонил голову и медленно отвёл взгляд.  — Хорошо, Себастьян, — сказал он спокойно, встал и вышел из кухни. Хлопнула входная дверь. Себ выглянул из окна — Джим, сунув руки в карманы джинсов и явно не замечая, что на улице всё ещё холодновато для тонкой футболки, побрёл в сторону метро. Практически без сил Себ упал обратно на стул и надавил пальцами на глаза. Он не мог ответить иначе. Грег был его товарищем, почти другом. Доведись им оказаться рядом в бою, Себ прикрывал бы его любой ценой. Позвать его в паб, зная, что через час или два его там подстрелят — это была бы подлость. Он опёрся локтями о стол и застонал вслух. Он ведь не спас Грега от этой раны. Как всегда, найдётся другой исполнитель. Если Джим захотел отправить Грега в больницу, значит, он это сделает. Сумасшедший с пистолетом в пабе или пьяный водитель — цель будет достигнута. Только рядом не будет Себа, который точно сможет оказать первую помощь и вызвать скорую. Что он выиграл в этой тупой игре в благородство? Пару минут удовлетворения от того, что у него совесть чиста? А что проиграл? Если он будет рядом, он сможет защитить Грега. Кто-то другой не станет этого делать, и несчастный случай может привести совсем к другому исходу. Джиму плевать на детектива из Скотланд-Ярда. А Себу — нет. Он подорвался с места. Заскочив в комнату, Себ схватил куртку Джима, быстро обулся и побежал. Он нагнал Джима в конце квартала. Тот шёл, всё так же держа руки в карманах, медленно и как будто совершенно бездумно.  — Сэр! Джим остановился, обернулся и посмотрел почти удивлённо. Себ протянул куртку, выдохнул, сглотнул вставший в горле ком.  — Сэр, извините, я ответил, не подумав. Джим забрал куртку, набросил на плечи, не просовывая руки в рукава и выжидательно наклонил голову. Себ не знал, что говорить дальше, но понимал, что молчать нет смысла. Выпрямился ровнее, как будто отдавал рапорт.  — Мне следовало выяснить все детали вашего плана и принимать решение, исходя из них.  — Эмоции, Басти, — сказал Джим, — они всё решают. Но знаешь, что забавно? Прикажи я тебе убить милейшего инспектора, ты бы это сделал. Они выбрали для разговора не лучшее место — середину тротуара, пусть и не очень оживлённого. Себ чуть сдвинулся, чтобы не мешать и не привлекать лишнего внимания. Ему не хотелось думать о том, как бы он поступил, если бы Джим действительно приказал убить Грега. Уже дважды он держал на прицеле кого-то, кого знал лично и кто не желал в сознании превращаться в абстрактную цель, и дорого дал бы, чтобы это не повторилось.  — Проводи меня, детка, — чуть мягче проговорил Джим, неторопливо направляясь к метро, — в этот раз я тебя прощу. Никаких обид. Себ пошёл за ним, отставая на полшага, словно охранял.  — Вам нужно всего лишь вдвоём пойти в ваш любимый паб. Ничего нового для тебя, не так ли? — Джим говорил, а Себ слушал, запоминал и пытался понять: он реально собирается это сделать? Кажется, да. Потому что реального выбора Джим ему не оставлял. Не было возможности спасти Грега от этой участи — только помочь и минимизировать урон. План Джима был прост, изящен и, откровенно говоря, не требовал от Себа никаких усилий. Учитывая, что была пятница и они с Грегом всё равно собирались увидеться вечером, Джим мог бы даже не озвучивать свою просьбу. Они пошли бы в паб, и там события развивались по сценарию, который был нужен Джиму.  — Сэр, — тихо позвал он, когда Джим договорил. — Зачем вы мне об этом рассказали? Джим запрокинул голову и засмеялся таким жутким, продирающим нервы смехом, что на них стали оборачиваться люди. Отсмеявшись, он сказал с нежностью, звучавшей особенно необычно после безумного хохота:  — Я не хочу использовать тебя втёмную, детка. Все карты на столе. Позже, собираясь в паб, Себ размышлял о том, нужны ли ему эти открытые карты. Возможно, было бы проще, если бы об исходе сегодняшнего вечера он ничего не знал.