Цветы смерти.

Невысокий парень в шляпе медленно, держась за стену, продвигался по коридору. Навстречу шёл кто-то с ярко-красной макушкой. Он приветливо помахал рукой и произнёс слова приветствия. Парень в шляпе быстро выпрямился и в свойственной ему манере, чуть надменно ,произнёс. — Привет, мальчик цветка-персика. -Чуя… Вот всегда ты так — Дазай растроенно поспешил дальше. Ведь там его ждёт сам Акутагава-сэнсэй! Ждёт и даже не догадывается об этом. Чуя облегчённо выдохнул и зашёлся в приступе кашля. Пол вокруг окрасился кровью вперемешку с лепестками кувшинок. Раньше они нравились поэту, но сейчас он ненавидел их всем сердцем. Наконец кашель прекратился. Стараясь не обращать на жжение в груди, Чуя пошёл дальше, молясь, что бы никто не появился в этом коридоре. Его молитвы не были услышаны. По коридору шёл Шимадзаки. И судя по виду он никуда не спешил. Чуя, стараясь не дышать, прислонился к стене и сделал вид, что о чём-то думает. Шима, сдержанно кивнув, пошёл вперёд, погружённый в свои мысли, на мгновение задержав взгляд на поэте. Наконец парень в шляпе достиг заветной двери. Кое-как зайдя внутрь, он закрылся на ключ и рухнул в кровать. Всё. Он наконец дошёл. Этот путь ему казался длиннее китайской стены. Забравшись под одеяло и обхватив себя руками, он возвратился мыслями к тем событиям, которые произошли дни назад. Образ красивой девушки появился из неоткуда. Он был ослепительно прекрасен. Настолько великолепен, что даже пугал. Он никогда не видел ничего красивее. Появившись на пару мгновений, он исчез. Когда Чуя спросил Шигу, который стоял рядом с ним, о той девушке, великий критик посоветовал ему меньше пить, даже если саке ненастоящее силу самовнушения никто не отменял. Постаравшись выкинуть этот образ из головы, поэт продолжил заниматься своими делами. Вечером, засидевшись в зале, Чуя поднял голову и чуть не закричал от неожиданности. Перед ним стояла та самая девушка. Она чарующе улыбалась ему. Поэт протянул руку и попытался схватить её, но образ опять исчез. Чуя поставил книгу (Танизаки Дзюренчиро,,Наоми,,) и пошёл в комнату. Утро было отнюдь не добрым. Что-то тяжёлое давило на лёгкие. Что-то мешало дышать. Зайдясь в кашле он с удивлением обнаружил на руках кровь и лепесток белого цвета. Подумав, он решил никому об этом не говорить и разобраться во всём самому. Весь день он искал какое-либо упоминание об этих цветах из лёгких. Ничего не найдя, он вернулся в комнату. Никто особо с ним не разговаривал, поэтому не удивительно, что ещё ничего не заметили. Ночь прошла мучительно тяжело. Приступы кашля в конце-концов окрасили его кровать в красный цвет. Почти везде были разбросаны лепестки, а иногда и полноценные соцветия. Девушка больше не появлялась. Сейчас же, лёжа под одеялом он вспоминал легенду, которую когда-то, где-то услышал. О цветах, которые прорастают в сердцах безответно влюблённых, о том, как человек, одержимый этой болезнью умирает. Его мучали не только цветы, но и вопросы. Кто эта девушка? Почему она так странно появилась и исчезла? Почему она больше не появляется? В дверь постучали. Послышался голос Анго. — Чуя? Ты спишь? Конечно ему ничего не ответили. — Ну конечно же он спит… — послышались удаляющиеся шаги. Чуя, стараясь сдержать рвущиеся цветы наружу всё это время, согнулся пополам и на пол полетели новые бутоны и лепестки. Заснуть он смог только под утро. Он не слышал, как Анго опять начал стучать в дверь и, обеспокоенный тишиной начал барабанить со всей силой. Он не слышал, как литераторы, привлечённые громким стуком вышли из своих комнат. Он не слышал, как всё же дверь открыли. Не слышал как его трясли и звали по имени. Не видел, как Дазай, сквозь слёзы держал его и старался вернуть к жизни. Не видел, как Анго держал в руках бутылку саке, которой хотел поделиться с поэтом. Не видел той самой девушки, которая уже не улыбаясь стояла в углу комнаты. Не слышал… Не видел… И больше не услышит… И не увидит…