Коронованный убийца

— Доктор, он очнулся. — сообщил Леон, смотря на Онеста, что стал очухиваться. — Уже?.. А я думал, у меня будет больше времени подготовиться. — притворно расстроился Лео, перебирая свои "инструменты" и те, что нашлись в дворцовой пыточной (а тут было где разгуляться). Онест стал приходить в сознание: голова нещадно болела, в ушах звенело, а в глазах был сплошной туман. Он хотел потянуться, но не смог даже двинуть рукой; не понимая, что происходит, он стал дёргаться, за что получил по морде. — Добрый вечер. Туман в глазах исчез, и Онест смог разглядеть лицо Леона и Лео. Он чётко вспомнил всё, что произошло, сразу попытался позвать стражу и вырваться, но ничего не получилось — руки и ноги были прикреплены к кандалам, а во рту находился кляп. Леон ударил уже бывшего министра в живот, и тот сразу успокоился. Хоть тело Онеста и было модифицировано, силы парня было достаточно, чтобы причинить тому боль. — Так, я готов! Можем приступать! — торжественно сообщил Лео и хотел было начать, но решил уточнить. — Сыворотку вводим сейчас или для разогрева немного помучаем? Леон повернул голову и куда-то взглянул, ожидая ответа. Онест попытался повернуть голову, но даже это действие он не мог совершить, чтоб узнать, на кого тот смотрит. — Разогревайтесь, доктор, мы не торопимся. Но главное, следите за тем, чтоб он не помер раньше времени. — Вас понял, генерал! Лео взял маленький нож и полил на него непонятную микстуру. Как только мужчина стал подходить к Онесту, тот снова начал дёргаться, глаза бегали в поисках помощи, а изо рта пытались вырваться крики о помощи. Нож вошёл в плечо, и Онест почувствовал ужасающую боль: ощущение будто мышцы растворялись в кислоте, проделывали внутри дыру. Лео неспешно стал вести нож от плеча до самой кисти руки, наблюдая, как из глаз главного чудовища Империи текли слёзы, а ведь он только начал, хоть и пошёл с козырей. «Не думал, что этот человек будет настолько жалок. А ведь его боялись…» — думал Лео, смотря на мученика. — Ну… продолжим! Следующие десять минут Лео мучал Онеста. Леон тоже помогал, но в основном всё делал доктор — вырывание ногтей, сжимание пальцев специальным инструментом, ломание конечностей, медленное сдавливание головы обручем и т.д. Из-за модифицированного тела Онест не мог так просто умереть, и прямо сейчас он проклинал себя за это — хотел жить долго, а жрать много, но вышло так, что ему приходится сидеть в дворцовой пыточной и терпеть пытки. — Хватит, доктор. Думаю, он уже готов. — остановил мужчину Леон. — Да, пожалуй, вы правы. — согласился Лео, достав шприц. — Поможете? Леон кивнул и, зайдя за спину Онеста, схватил того за голову, чтоб тот ей не дергал, а Лео ввёл сыворотку прямо в шею. Онест резко ощутил, как ему стало легче. Боль пропала, появилось ощущение покалывания по всему телу, а затем его накрыло чувство эйфории. — Теперь точно готов. — сообщил Лео, вынув кляп из рта Онеста наблюдая его расслабленное и довольное лицо Онеста. — Хорошо. — кивнул Леон, встав перед Онестом. — Как вы себя чувствуете, господин Онест? — П-превосходно… — Медленно проговорил он. — Это замечательно, но не могли бы вы ответить мне на пару вопросов? — А?.. Что?.. Конечно-конечно… — Прекрасно. Первый вопрос: кто для вас император? — Этот мальчик… он моя послушная марионетка… он будет делать всё, что я ему скажу… и ничего он мне не скажет против… — просто и честно ответил Онест. До него СП-22 использовался и тестировался на заключённых, а также и на его сыне Шуре, каждый после введения сыворотки начинал бездумно говорить, отвечая на любой задаваемый вопрос. — А что насчёт Империи? — Империя?.. Пока я премьер-министр… я могу делать с ней всё, что захочу, и никто не будет мне возражать… а если кто и возразит, то я просто избавлюсь от него… как от Шоуи и его жёнушки… — залился он безумным смехом под конец. — Разве этого хотел предыдущий император? Мне казалось, он хотел более мирной и светлой участи для своей страны. — Этот мягкосердечный идиот?.. Что он вообще понимает?.. Он был слишком большой проблемой… поэтому я и убил его… Повисла тишина, причём мёртвая. Все, кто на данный момент слушал Онеста, лишились дара речи, тот же Лео просто выпал из реальности и с выпученными глазами смотрел на министра, который с расширенными зрачками пускал слюни и сознавался в своих грехах. — Вы убили его? — прямо спросил Леон. — Да~… медленно и методично подкладывая яд в пищу… — Тогда и императрица… не совершала суицид, следуя за своим лордом? — Она совершила суицид?.. — с неким удивлением перепросил Онест. — Хотя… если под "суицидом" имеется в виду то, когда я силой влил ей яд в горло… а затем позвал всех и сообщил, что она отравилась… Тогда да, почему бы и нет?.. — И вы не чувствуете никакого угрызения совести? Онест залился смехом, да таким, что его могли даже уловить во дворце, а затем уже ответил: — А почему я должен чувствовать вину?!.. До тех пор, пока император следует моим словам, я уверен, что прекрасно о нём позабочусь… — и снова залился этим безумным смехом. В этом человеке отсутствует хоть что-нибудь человеческое, если и есть в мире демон в человеческой шкуре, то он находился прямо перед Леоном. Позади Леона послышались шаги. Обернувшись и увидев, кому они принадлежат, юноша вместе с доктором отошёл в сторону, дав юному правителю пройти. Онест, увидев перед собой Макото, продолжал так же затуманенным взглядом пускать слюни, а на его лице застыла широкая ухмылка. Он даже не осознает, что, а главное при ком сказал. Эмоции мальчика было очень сложно понять. С виду он сохранял лицо как император, но внутри кипело горе, ужас, а больше всего — гнев. Макото выхватил из кобуры Леона пистолет и навёл на человека, которому доверял. Парень среагировал в тот же момент и отвёл пистолет в сторону, но мальчик успел совершить выстрел, и пуля задела глаз Онеста, отчего тот закричал от боли. — Немедленно отпустите! Я убью его!!! Я убью его лично!!!!! — кричал Макото, пытаясь выхватить пистолет, но Леон был намного сильнее. Мальчик не собирался успокаиваться, его лицо ярко показывало ярость и одновременно печаль, а на глазах собиралась влага. Чтоб привести императора в чувство, Леон дал ему пощёчину. Макото упал на землю и приложил к месту удара руку. Вернув пистолет в кобуру, юноша посмотрел на императора, который был слишком удивлён таким действием, из-за чего забыл про гнев. — Я понимаю, что вы чувствуете, ваше величество. — сказал Леон, наблюдая, как мальчик смотрит прямо на него. — Но неужели вы хотите даровать этому человеку быструю смерть?.. — Нет… — ответил Макото, поднявшись с пола. — Генерал Вольков. — Да, ваше величество? — Дайте мне тот документ… — Может, стоит… — Немедленно дайте мне тот документ!!! — не выдержав, прокричал Макото, не желая больше тянуть время. Вольков, достав из внутреннего кармана свёрнутый лист бумаги, быстро протянул императору манифест. Почти вырвав бумагу из рук генерала, мальчик достал ручку и подписал документ. Макото уже читал его и знает, что там написано и какие условия поставлены, поэтому даже не вчитывался в него. — Всё… — сказал Макото, вернув документ обратно в руки Волькова, после чего, не говоря ни слова, пошёл к выходу. — Леон, присмотри за ним, а мы со всем разберёмся. — Хорошо. Леон последовал за императором, в то время как Вольков собирался выплеснуть весь накопившийся гнев на Онеста. — Даже не думай, что это конец! — почти прорычал мужчина. *** Макото был внешне похож на живого мертвеца. Следуя за мальчиком, Леон понял, что тот даже не идёт в какое-то конкретное место, он просто бродит по замку. Император даже не обращал внимание на разруху, творящуюся во дворце после его штурма — кровь, осколки брони, гильзы и следы от пуль на каждом шагу… Он был слишком подавлен, чтоб обращать на эти мелочи внимание. Но когда они дошли до внутреннего двора дворца, Макото всё же решил заговорить: — Генерал Леон, прекратите за мной следовать… — Я не могу выполнить вашу просьбу. — Я хочу побыть один… Разве я о многом прошу? — Тогда ответьте… всё ли с вами в порядке? — Я потерял отца и мать… а человек, ответственный за их смерть, всё это время был рядом со мной… Думаете, я могу быть в порядке? — Неважно, как много вы потеряли… вам не остаётся ничего, кроме как продолжать жить дальше и учиться на ошибках прошлого. — сказал Леон, присев на одно колено, чтоб быть на одном уровне с императором. — Да что такой человек, как вы, может понимать?! Откуда вам вообще знать, что я чувствую?! — сорвался Макото, схватив Леона за воротник. — С тех пор как отца и мать убили, я хотел сделать всё, чтобы сохранить Империю, построенную Первым Императором! Но я никогда не был уверен в своих решениях… И к чему это всё привело?! Мой народ страдает от голода, в стране гражданская война, а большая часть чиновников погрязла в коррупции… Что вы вообще можете понимать?.. — как только закончилась гневная тирада мальчика, в его глазах стала собираться влага и единственная причина по которой он ещё не заплакал, было то что он хотел сохранить своё лицо как император. Леон положил свою руку на руку Макото и мягко улыбнулся. Посмотрев в единственный глаз юноши, мальчик с шоком отпустил воротник и отошёл назад. — Вы?.. — с осознанием произнёс Макото. — Я не знаю, каково это — быть императором. Но я знаю, каково это — терять всех своих близких, быть преданным теми, кому доверял, и каково это быть чьей-то марионеткой. Однако… я всё ещё продолжаю жить. И за это время я встретил людей, которых могу смело назвать своими товарищами, друзьями, дорогими для себя людьми. Иногда жизнь бывает очень несправедлива, но даже так, это не повод опускать руки. — встав с колена, Леон поклонился. — Раз вы действительно хотите просто побыть один, я вас оставлю ненадолго. «Значит… вы тоже?» — думал Макото, смотря в спину уходящего парня. Зайдя за угол, Леон встретил Анну. Рука девушки всё ещё была перебинтована, а сама она, несмотря на ранение, была более-менее в приподнятом настроении. — Вас со стороны послушаешь, и появляется ощущение, будто вы родственные души. — Может, так и есть, но не стоит об этом сильно задумываться. Как самочувствие? — Рука отделалась лишь шрамами, это очень радует. — Рад слышать. — Знаешь, Леон… Я впервые за столь долгое время чувствую, будто с меня спал груз, что висел веками. Я наблюдала, как эта страна рушится, и жила с мыслью, что когда-нибудь я смогу всё это исправить. Что мои руки будут наконец развязаны, и я смогу очистить страну от всей той гнили, что в ней собралась. Но они были развязаны лишь благодаря твоей помощи, Леон. — Я же говорил, что буду следовать за тобой. — Говорил. — кивнула девушка. — И ты превосходно выполнил приказ. — Нет. — не согласился с этим утверждением Леон. — Приказ ещё не выполнен, у нас ещё осталась работа. — Да… работы предстоит ещё много. — согласилась Анна и, перестав опираться об стену, встала и поправила свою фуражку. — Не будем больше зря тянуть время, лучше сразу приступим к делу. — Согласен. *** На следующий день после подписания императором манифеста начались массовые аресты и казни. В основном под нож попадали аристократы, влиятельные торговцы и некоторые высокопоставленные офицеры. Некоторые поняв всю нынешнюю ситуацию пытались сбежать, используя канализации или тайные проходы в город, но таких быстро перехватывали и казнили на месте, чаще всего со всей семьёй. Дворцовая пыточная в кратчайшие сроки была переполнена. Из каждой камеры можно было услышать что-то в духе: «Выпустите меня, вы не имеете права меня здесь держать!» или «Я дам денег, просто скажите, сколько, и я вам их дам!» (для Анны подобные мольбы были как симфония для ушей). Затем наступил тот самый долгожданный день — по всей Столице были расклеены и раскиданы листовки, на которых было написано объявление: «Сегодня в Имперском Колизее состоится казнь бывшего премьер-министра Онеста». Стоит ли говорить, что на это шоу собрались смотреть чуть ли не все жители Столицы. Колизей просто не вмещал в себя столько народу, из-за чего большинству граждан пришлось толпиться вокруг стен и оттуда слушать объявление глашатая. Для разогрева народа, сначала были казнены бывшие коррумпированные чиновники, затем министры и под конец людям был представлен и сам Онест. Его прикрепили к столбу, а затем, к удивлению людей, на арену вышел сам император, который и поджёг хворост под Онестом. На протяжении нескольких часов этот человек орал как не в себя, ну а народ ликовал, а некоторые пытались попасть в него камнем. Под конец казни Макото выполнил данное собой слово и сделал официальное заявление о передаче власти в руки Нового Правительства Империи, тем самым превратив абсолютную монархию в конституционную. Он мягко признал собственную вину, после чего объявил, что передаёт власть военным и народу, а сам отныне остаётся верховным гарантом и судьёй. Граждане Империи праздновали этот день так, будто выиграли мировую войну. Они пели, плясали, собирались в барах, поздравляли друг друга, плакали от счастья. Ведь теперь, когда Онеста нет, Империю, вероятно, будут ожидать светлые времена. Новым премьер-министром был назначен Александр Вольков, как человек, который знал, что стране нужны решительные перемены. Но во дворце до сих пор решались вопросы нынешних проблем, а именно вторжение армии Запада и Революционная Армия. На данный момент, если верить докладам с фронта, Запад несёт огромные потери и уже начал отступать обратно к своим границам. В случае с Революционной Армией всё сложнее: они вступили в бой с армией Будо, понесли меньше потерь, чем ожидалось, и при этом они смогли отступить. Дальнейшее наступление было остановлено приказом возращения войск в Столицу и вестью о том, что Император был возращён во дворец. Будо торопился как можно скорее вернуться в Столицу, чтоб принести императору свои глубочайшие извинения, и был готов принять любое наказание. Но он даже не догадывался, что ожидает его по возвращении… *** Пройдя в тронный зал, Будо тут же заметил странности: помимо него в зале присутствовали министры и генералы Империи, но это были уже совершенно другие люди, что были на посту до этого. Первая мысль, посетившая его — это то, что Онест сменил некоторых министров после его ухода. Но стоило ему поднять голову, чтобы взглянуть на императора, как на месте Онеста он увидел Волькова, который смотрел на него с некоторой досадой и в то же время недовольством. И теперь Будо полностью перестал понимать, что происходит, но догадывался, что скоро он об этом и так узнает. Преклонив одно колено и опустив голову перед императором, Будо ждал, когда ему разрешат говорить. — Генералиссимус Будо. — обратился Макото к своему "защитнику". — Да… ваше величество. — Не хотите ли вы мне что-то сказать? — Мой император… за то, что допустил ваше похищение, я могу просить только ваше прощение и ожидать наказание. — Это всё? — спросил его император. В поведении юного правителя Будо заметил странность… будто император повзрослел и говорил только от себя. — Да, ваше высочество. — Тогда, премьер-министр Вольков, я прошу вас озвучить обвинения в сторону генералиссимуса Будо. — Вас понял, ваше величество. — сделав поклон, Вольков перевёл взгляд на Будо и, сделав глубокий вдох заговорил, — Генералиссимус Будо, вы обвиняетесь в допущении убийства предыдущих императора и императрицы, а также в похищении его величества Макото. — Что?!.. — Будо резко поднял голову, озвучив свой вопрос, при этом ему никто не давал слова. — …Это какая-то ошибка! — Никакой ошибки. Онест был взят под арест, и во время допроса тот сознался в том, что отравил предыдущего императора и императрицу. — эти слова прозвучали для Будо словно эхо… и теперь он чётко понимал всю ситуацию; сейчас он мог только опустить голову и ожидать… — И вы… как член рода, поклявшегося защищать императорскую семью и Империю, допустили то, что убийца всё это время управлял страной через Императора, что и привело Империю к упадку. Можете ли вы сказать что-то в своё оправдание? — Нет… — сейчас Будо ощущал, будто его придавило горой… это был позор на весь его род… он не имел никакого права оправдываться и поэтому покорно ожидал своей участи. Все присутствующие смотрели на Будо с неким разочарованием. Этот человек не лез в политику и не прогибался под Онеста как большинство других генералов, но даже так, он всё равно был виновен во всех тех бедах, что свалились на Империю. — Ваше величество, я прошу вас лично вынести приговор. Кивнув, Макото поднялся с трона и встал в полный рост, смотря прямо на Будо. — Поднимите голову. — Будо сразу поднял взгляд на императора, в этих глазах так и читалось раскаяние. — Хоть вы и допустили убийство моего отца и матери, в то же время я не могу забывать, что сделал ваш род для всей императорской династии. Поэтому я выношу следующий приговор: Будо лишается звания главнокомандующего армией… но при этом и дальше остаётся защитником короны! — объявил Макото, смотря в расширившиеся глаза Будо. — Надеюсь, отныне вы не совершите подобных ошибок, теперь, когда полностью сосредоточитесь на защите императорской семьи. — Я-я… Я не подведу вас! — с честью, преданностью и радостью сказал Будо, который уже был готов расплакаться. После окончания суда люди стали расходиться. Хоть изначально и предполагалась ликвидация Будо, Макото решил лично определить его судьбу. Лишить звания главнокомандующего, но при этом сделать его верным телохранителем. Этот вариант устраивал всех. Леон и Анна тоже присутствовали в зале во время суда и не были удивлены подобным решением. После переворота, как и большинство офицеров, они были повышены в звании до маршалов. Вольков быстро стал продвигать на высокие посты доверенных ему людей, как в случае с чиновниками. — Что ж… на это было интересно посмотреть. — сказала Анна, идя вместе с Леоном по коридору. — Откуда ты знал, что император примет такое решение? — Я не знал. Лишь догадывался об этом, всё-таки он не держал на Будо зла. Ты знаешь, кто будет назначен на пост нового главнокомандующего? — Отец, кто ещё. — Премьер-министр и главнокомандующий. Не слишком ли много он на себя взял? — Много… но свои обязанности как главнокомандующего он разделит между другими генералами. — То есть, между нами? — Да. Он понимает, что один человек не должен обладать абсолютной властью, поэтому он эту власть поделит. — В этом он прав… человеку нельзя доверять абсолютную власть. — сказал Леон и заметил, что его подруга отстала и смотрела куда-то в окно. — Что там? — А ты сам взгляни. Подойдя к окну, Леон посмотрел в него и увидел, как ко дворцу приближается дракон, и юноше не понадобилось даже секунды, чтобы понять, кто это. — Если спросит, скажи, что я в покоях. — сказал Леон и вмиг переместился. *** Переместившись в покои Эсдес, Леон уселся на стул, снял фуражку и положил её на столик рядом. Внешне комната девушки нисколько не изменилась, разве что шкафу не было вещей и отсутствовала одна ваза с цветами. Дверь в комнату отворилась, и, повернув голову, Леон увидел Эсдес, стоящую в дверном проёме. И судя по её эмоциям на лице, она была, мягко говоря, недовольна… первые секунд пять, а после, когда увидела Леона, сразу подобрела и, подбежав к парню, впилась в его губы. И в тот же момент приморозила его руки к подлокотникам. — Вот теперь можно и поговорить… — сказала девушка, отстранившись от парня. — Давно не виделись. — сказал Леон, смотря на свои примороженные руки. — И как мне это понимать? — Леон~… — ласково протянула девушка. — Ты мне ничего не хочешь объяснить? — Что именно? — Не прикидывайся, будто не понимаешь, о чём я! — вспылила девушка, сжав плечи Леона. — Представь мою реакцию, когда я уже почти разбила армию Запада, и тут приходит новость, что Онест арестован, как собственно и все чиновники. — Думаю, ты была сильно удивлена… — Мягко сказано. Я даже не сразу поверила, но убедилась в этом, когда пролетала над Колизеем. — Он всё ещё горит? С момента казни прошло пару дней, но труп Онеста из-за скопившегося жира и сала до сих пор горел, а люди продолжали на него смотреть. — Да. Но мы уходим от темы. — Эсдес, если честно, я не совсем понимаю твоё недовольство. Да, Онест и его приспешники казнены, но тебя это ведь несколько не коснулось? — Ошибаешься. — на это заверение Леон приподнял бровь. — Понимаешь ли, Леон… При политике Онеста, Империя часто разжигала войны, а из-за тяжёлой жизни и сурового времени она порождала сильных людей. Другой страны я и желать не могла, ведь она могла долго обеспечивать меня сражениями с сильными противниками. — Эсдес аж оскалилась. — Но теперь Онест и его люди мертвы. Вольков, как я узнала, стал новым премьер-министром, и я более чем уверена, что он сможет привести Империю если не к золотому веку, то к лучшим временам. Но проблема в том, что хорошие времена создают слабых людей, когда суровые времена порождают сильных. И мне как той, что ищет кровавых битв и сильных противников, очень не хотелось бы хорошего времени. Теперь-то ты понимаешь моё недовольство? — спросила Эсдес, уткнувшись в нос парня. — А что, собственно, изменилось? — Что? — переспросила Эсдес, отстранившись от лица парня. — Что изменилось? Может, в самой Империи и закончатся суровые времена, но кто сказал, что она прекратит борьбу? Вся новая верхушка знает, что революцию спонсировали и подталкивали соседние страны, и новая власть не собирается об этом забывать, поэтому новая война — это лишь вопрос времени. Но перед этим она должна прекратить гражданскую войну и покончить с теми революционными войсками, которые не захотят добровольно расформироваться. Поэтому борьба в стране закончится не скоро. И вспоминая твои слова про сильных людей… неужели ты думаешь, что жизнь преподнесёт тебе более сильного оппонента, чем я? Много ли ты встретила людей, которые смогли сражаться с тобой на равных? — задавал вопросы Леон, наблюдая, как девушка загипнотизированно на него смотрит, а её руки на его плечах стали сильнее сжиматься, указывая на переполняемые её эмоции возбуждения. — Какие бы времена ни наступили, сильнее нас с тобой уже никого не будет. И если так случится, что один из нас превзойдёт другого, это лишь будет побуждать становиться сильнее, чем прежде. Разве не этого ты хочешь? Соперника, равного тебе по силам? — Ты прав. — с оскалом ответила Эсдес. — Мир мне уже не даст кого-то сильнее тебя или меня. Но тебе придётся сильно постараться, чтоб утолить мою жажду боя. — Сомневаешься во мне? — Нисколечко. — Значит, конфликт улажен. — Леон хотел уже встать, разломав лёд, который сковывал его руки, но Эсдес, надавив на плечи, усадила его обратно, после усевшись на парня в позе наездницы. — Эсдес?.. — Мы с тобой давно уже не виделись, и я сильно скучала. — особо ярко выделила последние слова девушка, сняв свою фуражку и отложив её на стол. — Поэтому я хочу наверстать упущенное. — прошептала она на ухо, после чего она вновь впилась в губы парня. *** [Тем же временем. Дворцовая тюрьма.] Анна шла по длинному коридору тюрьмы, не обращая внимание на крики и мольбы заключённых в ней людей. Подойдя к камере, которую охраняли двое солдат, те, отдав честь, пропустили маршала внутрь. — А я всё думала, когда я смогу с тобой встретиться, Надженда. Девушка, сидя на кровати, подняла голову и посмотрела своим единственным глазом на Анну. Ещё когда она очнулась в этой камере, она поняла, что с ней собираются разговаривать. Это была своего рода камера класса люкс: имелись кровать, письменный стол, ковёр… по сути это больше номер среднего-такого отеля, чем тюремная камера. — Чего тебе надо? — Зачем так грубо? Ты должна, наоборот, быть рада, что с тобой разговариваю я, а не Эсдес, которая, кстати, не в курсе что тебя поймали. — Ну спасибо… — Так-то лучше. — сказала Анна и, подвинув стул, уселась напротив Надженды. Достав пачку сигарет, Анна молча предложила одну, на что Надженда согласилась. — Прежде чем я начну говорить, ответь, что с моими подчинёнными? — Они все в порядке. Следуя договору, подписанному с Акаме, мы просто отняли их тейгу и отпустили на все четыре стороны. Та блондинка… Леоне, верно? — Надженда кивнула — Она в бедном районе празднует смерть Онеста с остальными людьми. А вот Лаббок… вроде заперся в своём магазине. Он, к слову, любит тебя, ты хоть в курсе этого? — Да… война худшее время, чтобы строить отношения. — Согласна… — кивнула Анна, выдохнув дым. — Ладно, перейдём к делу. Ты знаешь, почему ты здесь? — Тебе что-то от меня нужно? — Верно. Знаешь, мне всегда казалось, что мы с тобой похожи. — Чем же? — Мы патриотки. Всё делаем ради страны и народа, отодвинув в сторону отношения и личную жизнь. Но вот… наши методы отличаются. Ты решила сражаться и уничтожить прогнившую власть, устроив в стране гражданскую войну. А вот я… долгие годы готовилась и ожидала момента, когда смогу совершить переворот и устроить быструю смену власти. В итоге у нас одни цели, разные способы и один победитель. — Я рада за тебя, но как это касается меня? — Ты же любишь свою страну? — Да. — Ты хочешь светлое будущее для неё? — Естественно. — Тогда я хочу, чтобы ты помогла мне покончить с гражданской войной. Ты не последний человек в Революционной Армии, и твоему призыву прекратить борьбу и разойтись прислушаются многие. — Раз революционеры всё ещё хотят бороться, значит, у них есть причины. — Есть. И это истинные лидеры революции — "Шахматисты". — Кто? — Соседние страны, что спонсируют Революционную Армию. Ты девушка умная, хоть твоя миролюбивость, пацифизм, доброта и сострадание даже к врагам сильно мешают тебе как генералу. Я ведь вижу, что ты прекрасно понимаешь, что эти страны всем сердцем желают, чтобы Империя исчезла с карты мира и что они помогают революционерам лишь для того, чтобы ослабить страну гражданской войной, а затем и вовсе уничтожить. И как же вы собирались налаживать с ними отношения? Предложить мир и забыть старые обиды, которым примерно… тысяча лет? — План был в том, чтобы также ослабить эти государства, втянув их в эту войну. — ответила Надженда. — Тогда бы у нас было время, чтоб поднять страну с колен и окрепнуть. — А дальше, за столом переговоров налаживать с ними отношения, а в крайнем случае… — Война… — закончила Надженда. — Что ж, признаю… план неидеален, но хорош. Вот только сейчас он бесполезен, теперь, когда Онест мёртв, власть сменилась, а у народа пропала причина вступать в ряды Революционной Армии. Но проблема вот в чём: "Шахматисты" продолжат поддерживать остатки Революционной Армии, пока она может ослаблять Империю, а большинству революционеров, возможно, уже стали пудрить мозги, что Новое Правительство не лучше Онеста. Поэтому я и прошу тебя, Надженда, как маршал, который хочет сохранить страну: помоги мне прекратить гражданскую войну. — Что если я откажусь? — Тебя будут судить. А твоих преступлений хватит на несколько десятков смертельных приговоров. — Если соглашусь? — Помилование и возможно… Возможно, — отметила Анна. — восстановление в должности генерала Империи. — Хм~… Мне нужно подумать. — Не советую долго думать, у тебя не сказать чтоб слишком много времени. Но я уверена, ты сделаешь правильный выбор. — сказала Анна, собираясь уходить. — У меня есть ещё один вопрос. — Спрашивай. — Почему Акаме предала Ночной Рейд? — Лучше спрашивать об этом её саму. Но я считаю, что она предала только революцию, ведь если бы она предала Рейд, то тебя бы в живых уже не было. Анна покинула камеру, а Надженда, расположившись на кровати, уткнула голову в подушку. — Значит, уверена, что я сделаю правильный выбор?.. — повторила слова Анны девушка.