i can't tell you how i ♡ you

Тэхён знает о сингулярности, о том, что пространство вокруг Солнца искривлённое, о том, что чёрные дыры ни черта не похожи на воронки. Впервые узнав о том, что когда звезда наконец догорит, она превратится в чёрную дыру, создаст сингулярность в самом центре и будет тащить в себя всё, засасывая пространство, пока не останется ничего, Тэхён испытал необъяснимый страх. Но то, что он ощущает в данный момент, просто глядя на жующего картошку фри Чонгука… Это в сотню, в тысячу раз страшнее. — Хён?.. — приподнимает брови младший, заметив испуганный взгляд Кима. На Чонгуке надет простой светлый свитер крупной вязки. Тэхён не видит его ног, но он знает, что те обтянуты синими джинсами. Серый рюкзак, с одним-единственным значком, сделанным в виде еловой веточки. Значок — символ братства, к которому Чонгук принадлежит. Боже, ботаника. Насколько бы Тэхён ни был бы умён, он всё равно не понимает все те штучки с росянками и мимозами стыдливыми. Он может подсчитать примерный вес звезды, её возраст, но никак не может осознать свойства фотосинтеза. И то, что Чонгук во всём этом настоящий знаток — слишком горячо. Боже, он такой умный... Тэхёну нужно бы подтереть слюни, которые он распустил, прожигая в младшем дыру. Но разве он знал, что учась в университете встретит такого замечательного парня? Даже круглые очки не дадут соврать: Чон Чонгук — самый суперсексуальный умник. — Эй, выходи за меня, — выдыхает Тэхён, жамкая несчастную салфетку в кулак. Чонгук давится воздухом, округляя и без того огромные глазищи, вытаращившись на Кима. — То есть, я люблю тебя. Щёки младшего быстро розовеют, а Тэхён ужасно хочет оказаться ближе к центру Земли. Та фишка с гравитацией, которая замедляет время, должна ему, блин, помочь насладиться моментом. Не думал он, что астрофизика натолкнёт на такие мысли. — Я люблю тебя, — повторяет Ким, поднимая руку, когда Чонгук пытается что-то сказать. — Хён… — Нет, послушай, я правда тебя люблю. Очень сильно, знаешь? Я не уверен... Дело ли в магнитных полях, в приливах и отливах, но меня так тянет к тебе, что я вот-вот превращу нас в человеческий бутерброд. — Боже, хён, — усмехается Чонгук, нервно приглаживая волосы на затылке. — Не знаю, понравится ли тебе быть сладкой арахисовой пастой, но я точно буду хрустящей корочкой хлеба, — разглагольствует Тэхён. — Ты — чёрная дыра, а я — глупышка-планета, летящая в её глубину. Чонгук откровенно смеётся, потянувшись к его руке, чтобы сначала накрыть своей ладонью, а потом мягко переплести пальцы. — Как моллюски? — сымитировав их пальцами створки, а потом игриво двинув бровями, спрашивает Чон. — Фу, но да, — приходит черёд Тэхёна улыбаться. Они поддерживают зрительный контакт до тех пор, пока Ким не начинает ощущать в груди давление. Можно было бы спихнуть на накативший приступ астмы, но всё, что Тэхён чувствует по-настоящему — огромную всепоглощающую любовь к человеку, который сидит напротив него. — Я приколирую тебя к себе, хён,— заявляет Чонгук. — Ты что?.. — Привью к своему абрикосовому дереву твоё. — Оу, разговор плавно превращается в чересчур приватный, — смеётся Тэхён, бросая взгляд на студентов, развесивших уши и поглядывающих в их сторону. — Давай не будем их разочаровывать. Чонгука упрашивать не приходится, он тянется через весь столик, чтобы сладко чмокнуть его в губы. — Ох, этого слишком мало, — причитает Тэхён, не давая ему усесться, дёрнув за свитер так, что младший теряет равновесие, приземляясь руками в тарелку. — Эй, ну хён… — успевает пискнуть Чонгук, прежде, чем Тэхён вовлекает его во влажный жадный поцелуй. — Вы посмотрите на них, опять сосутся, — звучит голос со стороны, и оба виновника прекрасно знают, кому он принадлежит. — Юнги-хён, ты всю романтику портишь, — ноет Тэхён, выпустив наконец Чонгука из своих объятий. — А вы мне аппетит портите, так что — 1:1. Тут и не поспоришь. Тэхён дуется немного, но глядя на ярко-розовые щёки смущённого Чонгука, расслабляется. И словив его взгляд, одними лишь губами говорит: «Я люблю тебя». Усилившийся румянец становится его наградой.