The Mould of the Auricle

      Капли дождя, словно желуди, разбивались о грязную брусчатку; Иорвет брёл в своё скромное жилье, запрятанное за рыночной площадью, после получения щедрой пенсии, достаточно большой, чтобы обеспечить уровень комфорта, отбивающий всю его охоту к бунту. Он уже уяснил, что жить под Нильфгаардом —значит жить в достаточном комфорте, и жаловаться на такую жизнь было бы мелочно и невежливо.       Как бы он ни ненавидел об этом думать, но тепла уютного домика в Вызиме, по всей видимости, было достаточно, чтобы он не чувствовал необходимости высказывать настоящие жалобы до весны. А после, к лету, улучшенные дороги и торговые отношения принесут на рынки свежую еду, лучше, чем он когда-либо пробовал. Летом уже будет слишком жарко, чтобы серьёзно рассматривать любые мысли о мятеже, а значит, планы о заговорах будут отложены до пожелтения листьев.       К тому моменту он уже привыкнет к пенсии и дому, к мирному чтению у очага и вырезанию маленьких фигурок для местных детей. Станут привычными визиты к скоя’таэлям в отставке время от времени. Но не слишком часто, чтобы нильфы оставались спокойными.       Спокойная, тихая жизнь. Та, о которой он так часто мечтал.       Ничто из этого не радовало его, но и не раздражало достаточно, чтобы отказаться. Он не был стар по эльфийский меркам, но он устал.       Вот почему, услышав знакомый жалобный стон из переулка, он чуть было не прошёл мимо.       Но при виде трех человеческих мужчин —молодых —ставящих сапог на хорошо знакомую фигуру, Иорвет не мог не остановиться.       Самый высокий и старший, и поэтому, вероятнее всего, главарь банды, вскрикнул, когда метательный нож, небрежно брошенный Иорветом, оцарапал его ухо и воткнулся в ближнюю стену с приятным звуком.       Все трое повернулись к нему лицом.       —Еще один, —прорычал самый низкий человек. —Я говорил вам, что они путешествуют стаями. Грязные полукровки.       Полукровка?       Иорвета называли по-разному в его долгой жизни, и, чаще всего, это было что-нибудь гораздо грубее полукровки, но это было определенно что-то новое. Мало кто при взгляде на него не понимал, что он чистокровный эльф.       Более того, те, кто узнавал, кто именно из чистокровных эльфов стоял перед ними, замирали и как-то съеживались.Однако эти мальчики были молоды. Возможно, слишком молоды, чтобы помнить Иорветово царство террора, или же просто жили слишком удаленно.       Роше снова застонал.       —Слушайте, —начал Иорвет. —Это, —он указал на тяжело дышащий куль на земле, —Вернон Роше, и единственный, кому позволено раньше времени уложить его в могилу, это я.       Возможно, они не узнали Иорвета, но имя Роше, кажется, их затормозило. Они зашептались между собой, слова “Роше” и “полукровка” были единственными, которые уловил Иорвет.       —Пожалуй, я не достаточно ясно выразился, —продолжил Иорвет, на этот раз громче. —Я буду рад прикончить вас, чтобы добраться до него, и я более чем горазд на это.       Это, наконец, возымело желанный эффект.       Мальчишки переглянулись и, кивнув друг другу, кинулись в другой конец переулка.       Они могли бы пробежать и мимо Иорвета. Он не собирался их останавливать.       Осторожно Иорвет углубился в переулок. Несмотря на то, что он только что разыграл, по ощущениям, впечатляющее геройское спасение, он знал, что лучше бы ему не рассчитывать на избавление от вероятности оказаться не на том конце клинка Роше, если вдруг командир окажется в настроении убить его сегодня.       Роше опять простонал, переворачиваясь лицом к Иорвету, его неизменный шаперон валялся в футе от его головы, в грязи.       … а это значило, что его мягко заострённые уши были выставлены на всеобщее обозрение.       Полукровка.       Об этом говорили мальчишки, не так ли?       Роше не дотягивал до уровня полукровки. Может четверть, подумал бы Иорвет. Достаточно, чтобы с прикрытыми ушами это мало кто заметил.       Но теперь, когда Иорвет знал, он видел —и это было очевидно. Это было в его глазах, драматическом изгибе скул, его стройном телосложении, вопреки солдатской службе; естественность, с которой он растворялся в тенях, когда хотел.       Сейчас, когда Иорвет знал, было невозможно не видеть.       —Вот блядь, —выругался Роше, хватая свой, теперь уже грязный, шаперон и нахлобучивая его на голову.       —Ты эльф, —выплюнул Иорвет, слишком шокированный открытием, чтобы делать что-либо ещё, кроме как пялиться.       —Иди к черту, Иорвет, —прорычал Роше, более или менее вернув шляпу на место. —Я не просил тебя о помощи.       —Если ты расстроен из-за того, что тебя больше не пинают, я рад буду помочь, —ответил Иорвет.       Но он не хотел. На самом деле нет. Потому что Роше внезапно оказался эльфом.       Вопросы множились в голове у Иорвета как кролики по весне.       Как?       Ладно, он знал как. Когда человек и эльф сильно любят друг друга...       Или чаще всего, когда человек платил эльфу —или не платил —и природа брала своё. Итак, отец Роше...       Нет, его мать. Его не просто так звали сыном шлюхи, не так ли? Его мать была полукровкой. Недостаточно человек для людей, но и для эльфов недостаточно эльфка. Тот типаж, что чаще всего оказывался в...       Роше вырос с ушами, достаточно заострёнными, чтобы это было заметно.       Но...       Это меняло всё. Это... Роше ненавидел эльфов, ненавидел их свирепо.       —Но ты эльф, —повторил Иорвет. Эта мысль все еще заполняла его разум, выталкивая все другие. Роше был эльфом. Роше был эльфом, и он так их ненавидел.       —Едва ли, —фыркнул он, поднимаясь, скулы его были окрашены красным, то ли от усилия, то ли от смущения, либо от того и другого.       Он протолкнулся мимо, задевая Иорвета плечом.       На секунду Иорвет был слишком ошеломлен, чтобы отреагировать.       В следующее мгновение он прижал Роше к стене переулка, и, пользуясь своим преимуществом, удерживал руками за плечи, пристально уставившись на него с открытым ртом и широко распахнутым глазом.       —Отвали от меня, —прорычал Роше, но те парни оставили ему достаточно травм, и он был не в форме, чтобы сражаться с противником в полную силу. Он зашипел, сопротивляясь —ребра в синяках или трещинах, —подумал Иорвет, —а затем, наконец, ссутулился.       Иорвет поднял дрожащую руку, вновь стягивая шаперон Роше. Он всегда задавался вопросом, для чего тот. Точно не потому, будто Роше думал, что он ему идёт.       Теперь это обретало гораздо больший смысл.       У Иорвета перехватило дыхание, когда он прикоснулся кончиком пальца к кончику уха Роше: шок от ощущения чего-то столь теплого, столь настоящего и такого знакомого ошеломил его на мгновение. К счастью, Роше, не воспользовался возможностью для побега.       Зачарованный, Иорвет провёл пальцем вдоль ушной раковины, по привычке надавливая на самые чувствительные места. Когда по телу Роше пробежала дрожь, он остановился, опомнившись.       Как бы ни выглядели его уши, он не был другом, к которому позволительно было прикасаться с этой болезненной привязанностью.       —Ты закончил? —спросил Роше раздражённо, пока Иорвет всё еще обрабатывал информацию, сознавая её.       Иорвет не закончил. Он не закончил от слова совсем, ему надо было присесть на подольше и залить в себя бутылку Темерской водки, прежде чем он будет готов даже начать осознавать.       Когда он встретил взгляд Роше, оказалось, вдруг, что он смотрит в глаза другому эльфу.       Каждый раз. Каждый раз, когда он останавливал свой клинок, или ему не удавалось сделать удачный выстрел, он говорил себе —это всё потому, что всем им будет лучше с живым Роше. Лучше дьявол, который им уже знаком; лучше подслушивать остаток встречи, чем преждевременно оборвать ее убийством; лучше не подвергаться риску отмщения за смерть фаворита Фольтеста.       Иорвет застал смерть Фольтеста скорее, чем смерть Роше.       И теперь он задавался вопросом, было ли это потому, что что-то глубоко внутри него знало, что он смотрит на одного из своих, и не мог этого сделать.       Иорвет еще не убивал других эльфов и не планировал начинать сейчас.       —Как? —спросил он.       —Я знаю, пропаганда гласит, мол, эльфы вымирают, потому что слишком тщеславны для того, чтобы трахать друг друга, но я даже не думал, что это правда.       Да уж. Задай глупый вопрос.       С таким же успехом можно было спросить, всегда ли он был эльфом.       —Иорвет, —резко, но негромко сказал Роше. —Отпусти меня.       Просьба была такой мягкой и такой усталой, что Иорвет, не задумываясь, повиновался, отступив назад и наблюдая, как Роше уходит, обхватив себя рукой поперек тела.       Выживет. Он видел вещи и похуже.       И каким-то образом, тот оказался эльфом.              ***              Прошло слишком много лет с тех пор, как Роше ещё обращал внимание на свои уши, но сейчас, ополаскиваясь в маленьком тазу у окна, он не мог прекратить их трогать.       Точнее, прослеживать пальцами путь, что проложили пальцы Иорвета.       Он кашлянул, рёбра отозвались протестом. Дождь барабанил в окно, вспышка молнии осветила всё небо меньше, чем на мгновение, прежде чем снова исчезла.       То, что Иорвет был здесь, стало неожиданностью. Не было сомнений в том, что он ушёл жить в леса, чтобы... играть на своей флейте весь день или что-то вроде того? Чем бы там настоящие эльфы ни занимались.       Но нет, конечно, нет. Конечно же боги сочли нужным проклясть Вернона Роше. Они и раньше никогда не были добры к нему, зачем начинать сейчас?       Выражение лица Иорвета всплыло в памяти, его удивлённое восхищение, момент… чего-то. Что-то, что Роше не мог описать, чего не видел раньше, тем более на лице Иорвета, да, впрочем, и на любом другом лице, которое он мог припомнить.       Что-то потрясающе мягкое и глубокое.       Он отбросил эту мысль в сторону и разделся до белья, чтобы осмотреть темные синяки в потускневшем зеркале, что досталось вместе с комнатами. Прощупав себя, он пришёл к выводу, что рёбра были лишь ушиблены, треснуты, возможно, но не сломаны. Пару дней, неделя максимум, и он вернётся к нормальному состоянию.       Хорошо, нет. Теперь нормально уже не будет, не тогда, когда Иорвет знал. Эта информация была оружием, которым Иорвет мог воспользоваться точно и смертельно метко. Прятать уши уже было недостаточным.       Резкий стук открывающегося окна вырвал Роше из его мыслей, он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как промокший Иорвет выпрямляется после падения через оконный проем, капает на пол и держит…       Бутылку. Темерской водки.       Роше созерцал это несколько долгих секунд.       —Какого, —начал он, —черта, —он сделал паузу, пытаясь сформулировать вопрос, который помог бы ему получить наиболее дельный ответ, —ты лезешь в мое проклятое окно?       Иорвет явно не собирался убивать его, так как —Роше был вполне в этом уверен —он был бы уже мертв, или, по крайней мере, его бы держали на острие клинка, пока Иорвет злорадствовал бы по поводу того, что, наконец, победил, и размышлял о возможности забрать его ухо как трофей.       —Ты бы закрыл передо мной дверь, —сказал Иорвет, пожимая плечами.       Роше моргнул.       Он не был неправ, но по сути это не было ответом на заданный вопрос.       —Почему ты здесь? —попытался он снова, сдерживая желание прикрыться как испуганная девица.       Не помогало и то, что Иорвет его разглядывал.       Он остановился, поставил бутылку у таза, в котором Роше умывался несколько минут назад, и похлопал себя по одежде. С победным звуком он достал маленькую, приплюснутую баночку и протянул её Роше.       —Известное эльфское средство. Для твоих ребер.       Роше сузил глаза.       —Зачем?       Иорвет снова пожал плечами.       —Показалось невежливым врываться дом с пустыми руками, —ответил он. —А если я сам выпью всю бутылку, —продолжил он, кивая на нее, —то шансы получить ответы, которые я хочу, уменьшаются вдвое. Поэтому мы разопьём её вместе.       —Я ничего тебе не должен, —сказал Роше, чувствуя себя двенадцатилетней шпаной, попавшей в неприятности за беготню или драку на рыночной площади.       —Нет, —согласился Иорвет. —Не должен. Но, готов поспорить, у тебя есть вопросы. Были всю твою жизнь. А у меня могут быть ответы на некоторые из них.       Между ними воцарилась тишина.       Иорвет с тихим стуком поставил баночку рядом с бутылкой, но уйти не пытался.       Роше с опозданием понял, что он, вообще-то, не настаивал на том, чтобы Иорвет ушел.       —Ладно, —сказал он даже раньше, чем принял какое-либо осознанное решение. По крайней мере, ему нужно было прощупать, насколько сейчас Иорвет представляет для него угрозу. —Но перестань заливать мне пол.       Иорвет на мгновение замешкался, но затем снял верхнюю одежду и кинул ее на табурет, который Роше спрятал под стойкой с тазом, оставаясь в тонкой хлопковой тунике с вырезом таким же глубоким, как у Бьянки.       Конечно, это было преувеличением, но вырез заканчивался достаточно низко, обнажая изящные, резко выделяющиеся ключицы Иорвета.       Роше потянулся рукой к собственным, невольно сравнивая их телосложения. Он не был так сухощав, как Иорвет, а скорее более мускулист, менее обманчиво хрупок. Но в то же время у него не было ни мощного телосложения чистокровного человека, ни широких плеч, ни сбитого тела. У него была слишком тонкая талия, и в целом он был более лёгким. Полезные качества. Это сделало его другим, и это другое пригодилось.       От вора до шпиона —это давало ему преимущество перед другими.       Но не над Иорветом, который, как говорили люди, был одним из последних настоящих эльфов. Незапятнанный человеческой кровью или жизнью под властью людей.       Иорвет, который в данный момент устраивался на кровати Роше, вытянул перед собой длинные ноги, скрещенные в лодыжках, и откинулся назад, упираясь головой в стену. Глаз его был закрыт, а лицо расслаблено.       Мысль о том, что Иорвет обращается с ним, как с кем-то неопасным, взбесила Роше.       Он мог убить его. Здесь и сейчас, он мог бы убить его, и у него были бы доказательства того, что Иорвет залез в его окно, и это сошло бы ему с рук. Даже при правлении Нильфгаарда.       Но тогда не будет ответов.       Иорвет был единственным эльфом, которому Роше мог бы довериться.       Ирония горчила на корне языка, но он проглотил ее и забрал резко пахнущую мазь и бутылку водки, усаживаясь достаточно далеко от Иорвета, чтобы они случайно не коснулись друг друга.       —Прекрасно, —сказал Иорвет, даже не открывая глаз. —Что ж. Я открытая книга. Спрашивай в своё удовольствие.       —Сколько тебе лет? —спросил Роше.       Иорвет, насколько он мог судить, материализовался после второй нильфгаардской войны и как будто не существовал ни мгновение до этого. Так гласили документы. Их вел кто угодно, но не эльфы.       —Не могу сказать точно, —ответил Иорвет, но это не было уклонением от ответа. Тихое признание, произнесенное с видом давно хранимой тайны. —Потерял счет времени. Что-то около двухсот человеческих лет. Не старый для эльфа.       —Говорят, продолжительность жизни эльфов может быть в три раза больше человеческой, —произнес Роше, открывая бутылку. Виски обжёг горло, но не так сильно, как кое-что из того пойла, что он пробовал в своей жизни.       Он передал бутылку Иорвету, который обхватил горлышко своими длинными мозолистыми пальцами, даже не взглянув на неё.       Роше задумался, было ли это от того, что он эльф или потому, что привык не видеть.       —У полуэльфов может, —сказал Иорвет. —Некоторым эльфам тысячи лет. Или им было тысячи. Наша продолжительность жизни заметно сократилась после столкновения с людьми.       —А на одну четвёртую? —спросил Роше.       —Квартерон, значит? —ответил Иорвет.       —Да. Насколько мне известно.       Его мать, как он знал, была полукровкой. Его отец не смог бы её себе позволить, если бы не был человеком, и не снял бы её, если бы был эльфом.       Так что эльф на четверть.       Больше человек, чем эльф. Но всё ещё недостаточно для человека.       Иорвет хмыкнул.       —Ты можешь встретить своё стопятидесятилетие.       Роше застонал при этой мысли. Его сорок с лишним лет и так были достаточно тяжелы. При мысли о том, что ему осталось пройти вдвое больше, у него заныли зубы.       —Или тебя могут снова ограбить, и в следующий раз меня не окажется рядом, чтобы спасти тебя.       Роше фыркнул.       —Они бы ушли, как только я отключился, —сказал он, хотя и не был уверен, что это было правдой.       Иорвет отхлебнул из бутылки и отдал ее обратно.       —Фольтест знал? —спросил он.       —Фольтест знал, —подтвердил Роше. —Он был тем, кто предложил шаперон.       Иорвет выругался себе под нос на незнакомом Роше языке. За все годы охоты на эльфов он выучил только несколько слов из Старшей Речи.       Самых скверных.       Роше отпил из бутылки еще один глоток, в кои то веки не в настроении спорить с Иорветом.       —Никто другой не был заинтересован в том, чтобы помочь мне, —сказал Роше. —Уж точно не эльфы.       —Знаешь, почему чистокровные эльфы не любят полукровок и квартеронов? —спросил Иорвет.       У Роше было много вариантов, но он хотел услышать ответ от Иорвета.       —Вы напоминание о том, что мы однажды исчезнем. Что в мире, полном людей, мы размножаемся слишком медленно, чтобы состязаться с вами. В один прекрасный день чистокровных эльфов не станет. Тысячи лет истории будут стёрты только потому, что человеческие члены немного больше.       Роше проследил за тем, как Иорвет отпил из бутылки, откидывая голову назад, открывая длинную, бледную шею, как его адамово яблоко двигалось вверх-вниз, когда он делал глотки.       —И это говорит эльф, который отчаянно хотел поиметь дракона...       —Я никогда не был в отчаянии. И, веришь или нет, ей нравятся краснолюды.       Роше фыркнул.       —Я не уверен, что краснолюды вообще... ну, ты знаешь... —он неопределенно взмахнул руками, сомневаясь, хочет ли вообще об этом разговаривать с Иорветом, но совершенно точно осознавая, что он никогда не будет это обсуждать с кем-либо еще.       —О, поверь на слово, —сказал Иорвет с мученическим видом. —Будь благодарен, что ты этого не видел.       —Понял, —ответил Роше, хотя его воображение быстро подкинуло пару вариантов.       —Знаешь, поэтому люди не любят эльфов. Секс. В конце концов, все дело в сексе. У кого-то он есть, у кого-то нет.       —Ну, у меня его точно нет, —пожаловался Роше, вновь отпивая из бутылки. Они выпили не так уж много, чтобы вести разговоры на такие темы.       Впрочем, Иорвет был ближе всех к тому, кого Роше мог бы считать старым другом.       —У меня тоже, —признался Иорвет. Пальцы, забиравшие у Роше бутылку, скользнули по коже.       —О чем мы говорили?       —Человеческие члены? —предположил Роше.       —До этого.       —Фольтест.       Иорвет поморщился:       —Полагаю, мне не следует говорить о нём плохо, ты меня вышвырнешь.       —А ты так хочешь остаться? —спросил Роше.       Иорвет пожал плечами:       —На улице дождь.       Дождь и правда все еще шел —падал вниз, словно наконечники стрел, как и всегда это бывает зимой в Темерии, —но Иорвет пришел сюда, когда дождь уже шел. Дождь ему не помеха.       С другой стороны, Иорвет, сбросивший ботинки, что приземлились с двойным глухим стуком, казалось, полностью ответил этим на вопрос. Прямо сейчас он не собирался уходить.       —Почему ты здесь? —спросил Роше.       —Пытаюсь справиться с потрясением от вида твоих ушей, —сказал Иорвет, наконец взглянув на него.       Роше не прикрыл их, и он знал, что кончики торчат между прядями волос.       —И что теперь будешь делать с тем, что узнал?       Иорвет наклонил бутылку, чтобы отпить еще несколько глотков, вытер рот тыльной стороной ладони и протянул бутылку обратно.       —Пытаюсь осмыслить, почему ты всё еще жив, например. Никогда не мог убить тебя.       Роше вспомнил лес во Флотзаме, Иорвет, приставивший клинок к горлу, срывающий с него эмблему.       Но не убивающий его.       Он задумался, сколько раз его щадили только потому, что Иорвет просто не смог завершить начатое, по причинами непонятным ему самому.       —Ты не знал.       —Я не знал, почему не мог этого сделать, —сказал Иорвет. —Но я знал, что не мог, каждый раз, когда пытался. Ты был у меня на прицеле десятки раз, но я никогда не спускал тетиву. Я предупреждал других держаться подальше. Говорил им, что только я могу убить тебя.       По позвоночнику Роше пробежала дрожь. В переулке Иорвет тоже это сделал. Заявил свои права на жизнь Роше, точнее, на его скорую кончину.       И все же он всегда отдавал приказ: взять Иорвета живым или не трогать вовсе. Так что, возможно ...       Возможно, в этом что-то было.       —Я ни разу не убил эльфа, —сказал Иорвет.       —А я эльф? —спросил Роше. Раньше он не был. Недостаточно эльф. Недостаточно человек. Навсегда застрявший между двумя мирами.       Иорвет без колебаний кивнул.       —Тебе это может не нравиться. Я даже понимаю, почему тебе это не нравится. Но все, что не является полностью человеческим, перестает быть человеческим, не так ли?       Роше обдумывал эту мысль, прокрутив бутылку, пуская остатки виски стекать по стенкам; поднёс горлышко к губам, позволяя нескольким каплям скатиться по языку.       Эльф.       Он старался им не быть. Всю свою жизнь он пытался быть кем угодно, быть кем-то нормальным.       И все же слышать, как Иорвет —последний из чистокровных эльфов, как говорили люди, —произносит это ...       Что-то внутри него поддалось. Что-то, за что он цеплялся слишком долго.       —Да, —согласился Роше. —Да, всё так.       Он, будучи не человеком, так усердно боролся с этой правдой, что даже охотился на нелюдей, пытаясь что-то доказать, и всё это было бессмысленно—Иорвет сидел в нескольких дюймах от него, делился бутылкой виски и говорил, что он нелюдь, и от этого никуда не деться.       Роше настолько сильно устал, что просто согласился.       —Собираешься использовать это против меня? —спросил Роше, вспоминая свои опасения.       —Нет, —просто ответил Иорвет. —Моё желание идти против тебя испарилось. Уж прости. Придётся тебе упиться до смерти вместо этого.       Что ж. По крайней мере, это будет очень по-эльфски.       Даже сейчас мысль о смерти не принесла радости. Не было даже мрачного веселья. Просто грусть. Печаль обо всем, что он потерял, чего никогда не было и никогда больше не будет.       —Если бы тебя хоть немного заботили эльфы, ты бы перерезал мне глотку и покончил с этим, —сказал Роше. —Было бы милосерднее, чем… это.       —Сожалеешь? —спросил Иорвет.       Роше отпил из бутылки, пробегая языком по зубам.       Да. Сожалеет.       Давно заштопанная дыра открылась у него в груди в момент, когда Иорвет назвал его нелюдем в самом прямом смысле этого слова. У Роше скрутило живот.       —Пошёл нахер, —прорычал он, пихая бутылку Иорвету в руку.       Иорвет усмехнулся, опустошая бутылку и отставляя её в сторону.       —Спорим, тебе даже уши никогда не трогали правильно, —сказал он.       Роше посмотрел на него и на его самодовольную ухмылку, так и просившуюся, чтобы её скусали прямо с лица.       —Правильно, —произнес он, перекатывая слово на языке, как будто это поможет ему понять, что Иорвет под этим имел ввиду.       —Правильно, —повторил Иорвет, в мгновение сдвигаясь так, что он уже больше с Роше соприкасался, чем просто сидел рядом. —Не говори мне, что никогда не пробовал.       —Пробовал что?       Раздраженное рычание Иорвета могло заставить более трусливого человека вздрогнуть. То, как он без предупреждения протянул руку, вынудило бы кого другого уклониться, но уверенность Роше в том, что Иорвет больше не желает ему навредить, была столь абсолютной, что он просто ждал касания.       Резкая дрожь удовольствия вспыхнула в момент, когда мозолистые пальцы Иорвета коснулись нежной кожи за его ухом.       —Правильно, —промурлыкал Иорвет. Он поднялся на колени, смещаясь, и Роше замер, внутренности скрутило… что-то.       Не страх. Предвкушение.       —Вот так, —добавил Иорвет, на этот раз задевая еще более чувствительное место, послав разряд удовольствия прямо к члену Роше, вырывая неожиданный стон.       Иорвет остановился как вкопанный, всматриваясь в лицо Роше с напряженностью, какую не ожидаешь от одного единственного глаза.       Момент растянулся до невыносимой бесконечности.       Роше судорожно выдохнул в рот Иорвета, когда они столкнулись друг с другом в поцелуе, в котором было слишком много зубов и недостаточно языка, который в любом случае не должен был происходить.       Краткая борьба за господство закончилась тем, что Роше позволил Иорвету взять —взять все, что он хотел, взять на себя вину, стыд и боль —и уложить его на матрас. Ловкие мозолистые пальцы стягивали одежду, грубо, но деловито. Все эльфы занимаются таким?       Острые зубы Иорвета впились в нижнюю губу Роше, достаточно сильно, чтобы оставить след, в то время как его длинные пальцы обхватили их обоих, задерживаясь, чтобы сплюнуть в ладонь для лучшего скольжения и зарываясь носом в плечо Роше, глубоко вдыхая.       От Иорвета пахло виски, дождем, лесом и домом, осознал Роше с непонятным ощущением в животе. Но это чувство не было чувством отвращения, хотя должно было быть им, и знание об этом было заложено глубоко внутри. Прикосновение его руки, ритм его дыхания, и то, как его дыхание касалось чувствительной кожи уха Роше, всё это ощущалось хорошо.       Сильный укус и низкое рычание Иорвета, когда тот кончил, через мгновение подтолкнули к краю и Роше, ослепляя, удовольствие притупило и страх, и стыд, и сожаление на один яркий, великолепный момент, прежде чем удовольствие от оргазма сошло на нет, и усталость утянула его в бархатно-черный сон без единой осознанной мысли.              ***              —Я не эльф, —сказал Роше, поворачиваясь на бок, подальше от Иорвета, перебиравшего пальцами его короткие волосы.       —Увы, это так.       Иорвет не был уверен, что вчера вечером получил все ответы, которые хотел. Животрепещущий вопрос, который он так и не задал, всё еще щекотал горло.       Зачем?       Но, конечно, он знал, что вопрос этот был оскорблением. Мало кто из эльфов проявил бы к квартерону какую-либо лояльность, сострадание или что-нибудь, помимо презрения. Как и выплюнули в его сторону те мальчишки, он был полукровкой. Для большинства из них —ни эльф, ни человек.       Иорвет прожил достаточно долго, чтобы понять, что для людей совершенно неважно, что кто-то вроде Роше по большей части был человеком. Им нужно было все или ничего.       И если эльфы собирались противостоять этому, они должны будут принять тех, кого человечество не хотело. Или всех нелюдей, или никого.       Даже Роше.       Роше творил ужасные вещи, но и Иорвет не был невинным. Не ему судить или мстить.       Так что же им осталось?       Сожаление, кажется так.       —Не хочу быть эльфом, —пожаловался Роше, и это была жалоба ребенка, который устал от того, что другие дети насмехаются над ним.       Того, кто чувствовал боль от эльфского существования, без других эльфов, которые могли бы защитить его.       Да, Роше творил ужасные вещи. Но, Иорвет не сомневался, ужасные вещи делали и с ним. Насилие порождало насилие, и цикл продолжался. Это был их шанс прервать его. Не полностью. Если гладить Вернона Роше по волосам и лежать с ним в постели до тех пор, пока солнце не поднимется достаточно высоко, чтобы пристыдить их и заставить встать, это всё равно не разрушит противостояние людей и эльфов.       Но это спасет двух очень уставших людей —двух очень уставших эльфов, нравится это Роше или нет, —от самих себя и друг от друга.       —Я тоже не особо хочу, —сказал Иорвет. —Но я не могу решить эту проблему, просто надев шляпу.       —Почему ты все еще…       —Здесь?—спросил Иорвет. —Не уверен, —честно сказал он. —Но я думаю…       Это было слишком. Так сильно, и было бы невозможно, и, наверное, он лгал сам себе и Роше, и каждому эльфу, чистокровному, полукровке, квартерону или любому другому.       —Я думаю, ты застрял со мной, —мягко сказал он. —Потому что в моей жизни нет никакого смысла без тебя, и ты...       —Без Иорвета не существует и Вернона Роше, —сказал Роше. —Мы вроде этих. Которые «приходите вдвоем».       —Мм, —согласился Иорвет. Это было смелее, чем он мог бы выразиться, но, тем не менее, это правда. —Как твоя Старшая Речь?       —Ограничена твоими оскорблениями в мою сторону, —сказал Роше.       Иорвет усмехнулся. Когда тот не был занят попытками его убить, с Роше было весело.       Так по-эльфски. Очень по-эльфски. Иорвет должен был заметить раньше.       —Тогда начнём с них.       И, возможно, когда пройдет достаточно времени, они оба найдут для себя немного покоя.