Тэхён - Тэхён
20 марта 2021 г. в 23:32
Прошло пять лет. Семейства Мин и Чон готовились к дню рождения детей. Если Мин Юнхо и Чон Сынгу, отмечали полноценный юбилей, то Мин Тэмин, довольствовался своим двухлетием; и за это свершившееся событие он должен был благодарить своего отца, который волевым решением в принудительном порядке отвёз Чимина на Новый год в поместье. Если один раз сработало, то почему бы не воспользоваться ещё?
Тэмин родился ровно через три года после своего старшего брата день в день — второго октября.
Семья собралась за столом. Уже были вручены подарки, произнесены поздравления; дети резвились в игровой; взрослые шумели за столом. Чимин вспомнил о том, как рожал первенца, и какие сообщения в это же время приходили ему от Тэхёна. Все громко смеялись. Тэхён улыбался. Он очень изменился в последнее время, похудел, осунулся. Объяснял он это, улыбаясь, выходом новой коллекции, которая просто все соки из него выжала. Коллекция называлась «Нуар». Её особенностью был тотальный чёрный цвет: одежда, обувь, аксессуары — всё чёрного цвета; кульминацией стало чёрное свадебное платье; модель, демонстрирующая его, была покрыта густой чёрной вуалью — сплошной депрессив. В зале был ажиотаж: кто-то искренне не понимал, кто-то вскакивал с места и аплодировал стоя, равнодушных не осталось.
За столом Юнги сидел между Чимином и Тэхёном, он временами, оглядываясь по сторонам, замечал, что Тэхён смотрит на него, и выглядит это так, словно никого в комнате больше нет. Юнги отгонял от себя эти мысли. Во время передачи блюд со стола упала миска с соусом, часть соуса пролилась на брюки Тэхёна. Юнги схватил салфетку и попытался помочь убрать следы, но Тэхён его остановил, он крепко сжал руку Юнги, и, как опять же Юнги показалось (ведь ему показалось), погладил её, а потом шепнул на ухо:
— Можно с тобой поговорить? Наедине.
Юнги кивнул. Через полчаса они сидели в кабинете Юнги. Он же начал разговор:
— Я слышал про твою новую коллекцию.
— «Нуар»? Да, это неплохо, — совершенно равнодушно произнёс Тэхён.
— Тэхён, это не моё дело, но… Как ты себя чувствуешь?
— А что? Хреново выгляжу?
Юнги пожал плечами:
— Ты хотел поговорить.
Тэхён поднялся с дивана и начал ходить по кабинету.
— Я не знаю с чего начать.
— Начни с главного.
— Ты прав.
Тэхён встал напротив стола, за которым сидел Юнги, и посмотрел ему в глаза:
— Я… — он запнулся, пытаясь справиться с волнением. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — на автомате ответил Юнги.
— Юнги, — Тэхён, не отводя взгляда, повторил: — Я люблю тебя.
Юнги посмотрел на Тэхёна, пытаясь определить направление: в какую сторону ветер дует, что мистер суета имеет в виду, но Тэхён говорил о том, что чувствовал буквально. Теперь до Юнги стал доходить смысл сказанного: речь шла не о братской и не о дружеской любви. Всё куда серьёзнее.
— Тэхён, подожди.
— Ты всё правильно понял: я люблю тебя и совершенно не знаю, что с этим делать, — его голос дрогнул, он с трудом сдерживал слёзы.
— Но как же… Чонгук, сын?
— Ты про Чимина забыл.
Зря, конечно, Тэхён упомянул Чимина; Чимин — это запретная территория с ограниченным входом для одного единственного посетителя, который по совместительству является владельцем этой территории.
— Ты же прекрасно понимаешь, что между нами ничего не будет! Никогда! — жёстко отреагировал Юнги.
— Я знаю, — с покорность и отчаянием в голосе произнёс Тэхён.
Юнги растерялся. Он, в принципе, не попадал в такие ситуации, если бы это касалось бизнеса — миллион вариантов для решения; но чувства… Как всё сложно.
Тэхён сел на диван, опустив голову. Юнги пытался подобрать слова и не мог.
— Может, тебе показалось? — наконец-то спросил он без всякой надежды на положительный ответ.
— Я столько раз себя уговаривал, убеждал. Однажды проснулся и понял, что я не люблю человека, который рядом со мной. Нет любви. Закончилась. Мне так страшно стало, — у него потекли слёзы. — Ведь ничего не изменилось, ведь он такой же, как был тогда. Такой же добрый, красивый, умный, меня любит, сына. А меня рядом с ними нет. И что делать? Остаётся только врать и улыбаться.
— И давно с тобой так?
— Год, наверное…
— Тэхён…
— Я больше не могу ни врать, ни улыбаться.
— А ты уверен? Может, показалось…
— Я люблю тебя, — Тэхён смотрел на Юнги сквозь пелену слёз. — Я только поэтому ещё держусь.
Они оба замолчали. Тэхён лукавил. Чувство к Юнги появилось давно. Тэхёну всегда нравились мужчины постарше. Когда они встретились первый раз, он был очарован, но при этом искренне верил, что нашёл защитника и опору для Чимина, потому что ему никогда не забыть, каким он увидел Чимина в лесу и какое чувство беспомощности испытал тогда.
Тэхён по складу характера был манипулятором, ему нравилось доминировать. Чонгук идеально вписывался в отношения, продуманные Тэхёном: один считал себя главным, другой позволял так думать. Встретив Юнги, Тэхён неосознанно потянулся к своей ментальной ровне: доминанту и манипулятору. Тэхён повзрослел. Тяга к старшему и опытному другу необратимо переросла в огромное неконтролируемое чувство. И это чувство, обречённое на невостребованность со стороны того, к кому оно было обращено, просто уничтожало его.
— Поезжай домой, — тихо сказал Юнги. Он не мог ничем помочь.
— Хорошо.
Тэхён ушёл. Юнги, слегка ошарашенный признанием, прилёг на диван. Послышались шаги, в кабинете появился Чимин.
— А где Тэхён?
— Уехал домой.
Чимин присел в кресло напротив Юнги.
— Юноша, — недовольным голосом произнёс Юнги, — Вы бы прекращали так хорошеть, а то я на Вашем фоне дедом смотрюсь.
— Перестань любить — и я зачахну.
— Значит, во мне всё дело?
— Кто главный — тот и виноват во всём.
— Интересно трактуешь, — Юнги с вожделением посмотрел на Чимина. — Иди ко мне.
— Встать не можешь, коленки не гнутся?
— Дерзишь? — Юнги улыбнулся. — Иди ко мне, — повторил он.
Чимин демонстративно откинулся на спинку кресла, сложив ногу на ногу. Юнги пришлось подняться. Он навис над Чимином, вдыхая его запах.
— Дверь не заперта, дети не спят, — предупредил Чимин.
— Дети с дедом.
— Не знал, что Намджун — супермен на пенсии, человек-молния.
Юнги продолжал погружаться в дебри любимого тела.
— Дверь не заперта, — повторил Чимин, пытаясь вразумить мужа.
— Конечно, — прошептал Юнги, окончательно проваливаясь в беспамятство, вызванное желанием.
Они лежали на диване, и Юнги беспрерывно чмокал Чимина в макушку, повторяя при этом: «Мальчик мой». Чимин неожиданно захихикал. За те семь лет, что они были вместе, Юнги так и не смог привыкнуть к несанкционированным приступам смеха у Чимина.
— Что́ опять? — спросил он.
— Я представил нас через тридцать лет: два старых пердуна, из которых песок сыплется, целуются и говорят друг другу: «Мальчик мой». Ой, я не могу! — и Чимин зашёлся в хохоте. Юнги засмеялся вместе с ним.
Дверь заскрипела. Юнги в ужасе начал искать, чем бы прикрыться. В кабинет заглянул Намджун и тут же выскочил, как ошпаренный.
— Юнги! Я тебя учил, что в подобных ситуациях нужно запирать дверь!
— Да, папа, извини! Ты что-то хотел?
— Я хотел сказать, что дети спят.
— Спасибо, папа, ты волшебник.
— Я обычный врач в третьем поколении, — но по интонации было понятно, что Намджуну приятно слышать в свой адрес комплимент.
Чимин недоумённо посмотрел на Юнги и прошептал:
— Вот — династия! А ты в кого такой бракованный — деловой, успешный? — и снова захихикал.
— Сынок, я поеду домой. Сокджину не здоровится.
— Опять с внуками конфеты на спор ел?
— Почти.
— Нет, папа, останьтесь у нас. Вас завтра утром отвезут.
— Ну хорошо. Тогда спокойной ночи!
Они услышали шаркающие шаги. Юнги посмотрел на Чимина, прижал к себе:
— А я хочу и через сорок лет целовать тебя и называть: «Мальчик мой».
— Сорок? Ладно, я потерплю.
Приближалось Рождество. Чимин предполагал, что Тэхён и Чонгук проведут праздник вместе с ними, но Тэхён упорно не отвечал на звонки и сообщения, а Чонгук ссылался на то, что Тэхён погряз в работе. Чимин беспокоился, хотел поговорить с Юнги по этому поводу, но тот сказал, что, возможно, Чонгук прав. Тэхён — гений, придумал что-нибудь и забыл об окружающих. Закончит свой проект и вернётся на землю.
Как он мог сказать, что буквально вчера, встретился с Тэхёном на парковке. Сначала Юнги его даже не узнал, подумал — бродяга. Знаменитость Ким Тэхён никогда не позволял себе небрежность в образе, а сейчас он выглядел так, словно «враги сожгли родную хату»: сальные волосы, опухшее лицо, пуховик, заляпанный грязью, натянут на пижаму, на ногах — домашние тапки. Самое жуткое в нём было выражение лица: абсолютное безразличие ко всему, кроме него — Юнги. Так выглядит одержимость.
— Тэхён, что с тобой?
— Юнги… Поцелуй меня… — прошептал он.
— Тэхён…
— Один раз. Никто не узнает, — и он потянулся к Юнги, обхватив его лицо, пытаясь поцеловать. Юнги с трудом оторвал его от себя.
— Ведь не полегчало? — спросил Юнги.
— Нисколько, — Тэхён сполз вниз по стене. — Совсем не хочешь? Даже из жалости?
— Перестань.
— Что же мне делать? — он заплакал.
— Садись в машину, я отвезу тебя домой.
— Нет.
— Как ты здесь оказался?
— На такси.
— Садись в машину.
Тэхён замотал головой.
— Или я звоню Чонгуку.
— Хорошо, — Тэхён нехотя поднялся и сел в автомобиль. Юнги его пристегнул.
Они молча сидели в машине.
— Да, жалко, что любовь не лечится таблетками, — наконец сказал Тэхён.
— Может, тебе уехать на время, сменить обстановку?
— Уезжал, менял.
— Представь, что я умер, — Юнги не знал, как поддержать, поэтому предлагал радикальное решение проблемы.
— А мне́ зачем тогда жить?
— Представь, что меня никогда не было. Я выдумка.
— А я Пигмалион: придумал — и творение ожило. У меня неплохое воображение: Чонгук целует, а я представляю, что это ты, он говорит, а я слышу твой голос.
Тэхён продолжал рассказывать о своих чувствах, Юнги слушал, не перебивая, он прекрасно понимал, что человеку просто не с кем поговорить об этом, ему было жаль Тэхёна; и под каждым словом, которое он произносил, объясняя своё состояние, Юнги мог подписаться, ведь всё это он сам испытывал, но только к Чимину. В конце концов, почему он должен истязать себя чувством вины за то, что любит Чимина, а не Тэхёна?
— Я уеду, — закончил Тэхён.
— Куда?
— За границу. Меня давно приглашали.
— Один?
— Но ты же со мной не поедешь. Подам на развод и уеду.
— А сын?
— Я и сына родил для Чонгука.
Автомобиль тронулся с места, на одном из перекрёстков Юнги начал сбрасывать скорость, но Тэхён неожиданно вцепился в рычаг, пытаясь выжать максимум. Юнги с трудом отпихнул Тэхёна и остановился.
— Ты нас убить хотел? — спросил Юнги.
— Если не со мной, значит, ни с кем.
— Уезжай.
— Хорошо.
Наступило Рождество. Чимин очень любил этот праздник. Он с самого утра находился в приподнятом настроении: хотелось весь мир обнять и сотворить чудо своими руками, а в случае с Чимином — помочь другим. Именно эта потребность и привела его к тому, что он уже несколько лет занимался благотворительностью. Кроме основной работы в реабилитационном центре он взял на себя ответственность за организацию ещё двух благотворительных фондов.
Чимин был дома, ждал родных. Юнги приехал с сыновьями. Они с шумом ворвались в гостиную. Младший тут же залез на Чимина и состроил ему глазки:
— Папочка, какой ты класивый!
Чимин перевёл взгляд на Юнги:
— А где вы были?
— В торговом центре.
— Интересно.
— Папочка, — продолжил Тэмин, — я хосю́…
— Он автомобиль хочет, — сдал брата с потрохами Юнхо.
— Вот в кого он такой подлиза? — спросил Чимин, имея в виду младшего.
— Не знаю, я единственный ребёнок, — ответил Юнги, отводя от себя подозрения. Чимин почему-то вспомнил про своего родного брата и промолчал.
Приехал Намджун, больше никого не ждали. Семья уселась за столом. Через полчаса раздался звонок в дверь. Чимин открыл. На пороге стоял Чонгук с сыном.
— Он уехал! — первое, что сказал Чонгук. — Понимаешь, он уехал!
— Кто?
— Тэхён.
Чимин отправил Сынгу в гостиную, взял Чонгука за руку и отвёл в кабинет.
— Теперь по порядку.
— Он уехал, — повторил Чонгук и протянул конверт.
— Что это?
— Документы на развод.
— Что?! — Чимин не верил ни ушам, ни глазам. — Вы поссорились?
— Нет.
— Куда уехал?
— За границу навсегда, — Чонгук был раздавлен, он не верил и не понимал также, как Чимин.
В кабинет зашёл Юнги.
— Что случилось?
— Тэхён подал на развод и уехал. За границу.
Юнги промолчал.
— Он совсем ничего не сказал? — продолжал допытываться Чимин.
— Вот, — Чонгук держал в руке другой конверт, — это письмо.
— Что там? — осторожно спросил Чимин.
— Он написал, что любит другого, не может больше врать и не вернётся. Никогда.
— Он уехал с ним?
— Не знаю, — у Чонгука потекли слёзы.
Чимин не знал, как успокоить Чонгука, предложил ему остаться. Чонгук отказался, только попросил оставить сына на время, пока… Он и сам не знал, что пока. И тут же уехал.
— Бред какой-то! — воскликнул Чимин. — Да не мог он.
— Ты думаешь, что хорошо знал его?
— Прекрати! Он же мой брат. И никому не сказал, даже мне. Почему?
«Полюбил другого, прости», — Чимин продолжал повторять про себя строчки из письма. Его задевало, что Тэхён не поделился с ним. Почему? Не хотел, чтобы Чимин зна́л, ну почему? Чимин изводил себя многократным повторением вопроса «Почему?» И тут его бросило в холодный пот от догадки. Как ему такое могло придти в голову — он не смог бы и себе объяснить, не то что другим. Чимин пошатнулся от ужаса и посмотрел на мужа. «Не может быть! Не может быть! Нет!» Если Тэхён скрыл от него, то только по одной причине…
Чимин подошёл к столу, продолжая глядеть на мужа.
— Ты чего? — спросил Юнги.
— Он тебе́… тебя́…?
— Тебя же не это интересует, — спокойно ответил Юнги.
Тот факт, что муж ничего не отрицал, только усугублял нарастающий тремор внутренних органов.
— Если ты здесь, — Чимин попытался выстроить логическую цепочку, трясясь от страха, — значит…
Юнги уже не мог смотреть, как мучается Чимин:
— Значит, мой ответ его не устроил, и он уехал один.
— А что ты ответил?
— Что я гурман, и таких сладких булочек, как моя, больше нет нигде.
Чимин всхлипнул от переживаний и жалости к себе, к Тэхёну, к миру и повис на Юнги.
— Булочка, — Юнги обнял свою дрожащую половину, пытаясь успокоить. — Не плачь, ведь все живы.
Чимин продолжал вздрагивать, удобно умостившись на коленях у мужа.
— И Чонгуку ни слова, — добавил Юнги, ставя точку в обсуждении возникшей проблемы.
— Я не собираюсь становиться вдовцом в двадцать восемь лет.
«Ну о таком исходе я даже не думал», — Юнги «порадовался» оптимизму Чимина и взял его за руку: — Я тебя очень прошу, не сомневайся во мне.
— В ближайшие сорок лет?
— Никогда.
Последующие две недели были неспокойными. Чонгук периодически наведывался к ним, чтобы повидать сына. Он похудел, под глазами пролегли чёрные круги от бессонницы. Он ещё надеялся вернуть Тэхёна.
Чимин тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Он переживал за Тэхёна, представляя, как его друг мается в одиночестве вдали от дома, родных… Спасали только Юнги и дети — с ними не соскучишься. У Юнги вдруг появилось свободное время, которое он тратил на свою семью, причём он старался не загружать Чимина заботой о детях, проводя с ними максимальное количество времени. И Чимин прекрасно понимал это и принимал с благодарностью; если бы не Юнги, он бы просто утонул в эмоциях и переживаниях.
Тем не менее, работа сама себя не сделает. Юнги нужно было отлучиться из дома на несколько дней. Только Чимин закрыл за ним дверь, тут же раздался стук.
— Юнги, ты ключи забыл?
Чимин открыл дверь и обомлел: на пороге сидел Тэхён. Сначала он принял его за свою потеряшку и обрадовался. Но постепенно радость сменялась нарастающей волной ужаса. Это не его Тэхён. Это его родной брат, в чём тот пытался убедить много лет назад. Чимин стоял неподвижно на пороге, не зная, что делать. Тэхён никак не проявлял активность, сидя согнувшись, обхватив руками живот.
— Господи! — вскрикнул Чимин, он только сейчас заметил, что лицо и одежда «брата» были залиты кровью.
— Тише, братишка, — просипел Тэхён, — спрячь меня.
Чимин понимал, что этого человека никто не должен видеть, особенно дети, его нужно спрятать или сдать полиции — что хуже или безопаснее для них?
— Ты откуда здесь взялся? Зачем пришёл?
Тэхён с трудом поднял голову, и Чимин заметил слёзы и такое беспомощное выражение лица, что весь его негатив сошёл на нет — перед ним сидел человек, которому нужна помощь, потерянный человек, одинокий. Чимин представил своего Тэхёна…
— Идём, — он поднял брата и повёл в сторону дома для гостей. Тэхён с трудом добрёл до пункта назначения и рухнул на диван.
— Чимин, — позвал он брата. — Я… можно… я задержусь здесь? На пару дней…
— Ты один?
Тэхён выдержал паузу, связанную с тяжёлым физическим состоянием.
— Чонгук погиб, — еле проговорил он, теряя сознание…