Бей, беги, замри

      Несмотря на мои надежды, происходящее не оказывается какой-то иллюзией или галлюцинацией умирающего мозга, как я думала изначально. Тогда я все-таки умерла; за пару лет я сумела это осознать и даже принять — теперь я не так сильно реагирую на новые для меня вещи. А их здесь, к слову, не мало, но об этом позже.       Я действительно жива, пусть и в другом теле. Я здорова. И у меня есть полноценная, любящая семья, и это самое главное, на мой взгляд.       Видеть и ощущать, как растет и развивается мое новое тело — говорю как сущность какая-то, что обычно вселяется в людей, ей богу — несколько необычно, ведь помимо того, что я ощущаю все это, я еще и запоминаю. Вот другие люди разве помнят, например, третий год своей жизни? Или же второй? А вот я помню даже первый. И это не особо-то приятно, быть запертым с вполне зрелым разумом в маленьком теле, конечности которого слабо поддаются контролю.       Я хотела двигаться. Это я и делала. Постоянно ползала по своей комнате, под наблюдением няни, брата, или же мамы. Наверное, они уже намучились с моей непоседливостью. Однако когда я начала лепетать, а потом и относительно ясно говорить, меня начали учить читать, моим «воспитателям» стало легче. Книжки меня интересовали и в прошлой жизни, и я стала предпочитать именно их, а не активное ползание по дому.       А еще с помощью них я надеялась выяснить, где же я все-таки очутилась. Ведь, как я узнала еще три с половиной года назад, когда «родилась», я услышала от отца о «нашей планете».       Книжки, которые содержат в основном различные сказки, помогали слабо. Вполне естественно, что в них нет чего-то важного. А у брата все никак не получалось стырить какую-нибудь книгу, или, учебник, что намного лучше.       Слушая разговоры взрослых, то бишь родителей, я подцепила несколько слов, показавшиеся мне наиболее важными, и, честно говоря, я удивилась, когда поняла, что некоторые из них мне знакомы.       Например, «Корусант» и «Сенат» мелькали в разговорах чаще всего. Если второе слово более ясно, над первым я долго думала, вспоминала, что это вообще такое. Такое знакомое. И потом осознала, что оно означает.       Столица Галактической Республики из той самой Далекой-Далекой Галактики. Название из Вселенной Звездных войн. Осознавать мне это хотелось не так сильно, я все еще продолжала размышлять и надеяться, (что все же довольно глупо) что это все не по-настоящему.       Однако нередкие упоминания небезызвестных джедаев, а так же других планет, сумели меня убедить, что я оказалась как раз-таки в этой самой Вселенной.       Признаться, о Звездных войнах я знаю крайне мало. Только смотрела пару раз с дедушкой. Впервые глянула в далеком детстве, и потом, спустя пару лет еще разок, когда вышла седьмая часть, и на этом все — в подробности я не вдавалась, мне не было особо интересно.       Я не считала это очень оригинальной историей, всего-то противостояние добра и зла, слишком типично. Воспоминания о этих фильмах почти не сохранились, но я знаю, что меня, как и многих других людей, впечатлили эти джедаи, с их световыми мечами и некой Силой, да те совершенно косые штурмовики. О, а еще мне понравилась та родная планета Падме, названия, честно признаюсь, я не помню.       А из всех трилогий меня больше зацепили первые три части, где, если я правильно помню, рассказывается о Войне клонов, падении джедаев, становлении Дарта Вейдера и прочем. Третья часть меня зацепила особенно, я, кажется, в финале даже всплакнула, ведь джедаев было очень жаль.       Однако о этих фильмах я потом и не думала.       Зря, очень зря.       Ведь сейчас… сейчас я начинала жалеть, что тогда не захотела поглубже изучить эту Вселенную, потому что сейчас было бы проще. Я не знаю, почему я уверенна в этом, эти мысли просто напрочь засели в моей голове, не особо желая ее покидать.       Я даже не знаю, какой сейчас год. Насколько мне известно, на планете, где я живу, используется другой календарь, с другим летосчислением. Хотя… даже знание даты ничего мне не дало бы, я все так же не знаю даты основных событий. Так что, пока остаюсь в неведении.       Но тем не менее, я уже чувствую, что эта планета — мой дом, ведь здесь я действительно счастлива, и когда смотрю на своих близких, на свою семью мое сердце трепетно сжимается.       Невероятно приятно осознавать, что в этом доме меня любят, обо мне заботятся. Первое время я чувствовала, что сердце как-то непонятно, будто жалостливо, сжималось, а на глазах появлялись слезы. Слезы счастья и некого сожаления, что в прошлой жизни у меня не было такого. Семнадцать лет я жила никому не нужной, только дедушка всегда был рядом. И я часто думала, как он там, в порядке ли он. Я словно… оставила его, и я ощущала неясную вину. Но я понимала, что в момент своей же смерти я не могла повлиять на что-либо.       Мои «новые» родители, как выяснилось, занимают видное место на нашей планете, что имеет звучное название Амизасто. Но пока я знаю об этом не так уж и много, родители лишь пару раз говорили со мной не только о их положении на планете, но и нашей семьи в целом. В подробности меня пока никто не хотел посвящать. Именно, что не хотели, я наверняка знаю это. И оттого мне становилось еще любопытнее.       Мама, которую зовут Амая как выяснилось еще в больнице, — или где я там родилась, — сейчас нянчится со своим вторым ребенком, то есть, со мной, и потому пока не может выполнять свои обязанности. Декретный отпуск, который закончится когда мне исполнится четыре. Сейчас мне три года и семь месяцев, так что это случится уже скоро.       Луасс, мой отец, в последнее время все больше находится вне дома. Как и Изане, мой старший брат. К слову, родился он на полных шесть лет раньше меня.       Но их я ни в коем случае винить не могу, я ведь девочка понимающая. Хоть первое время и было слегка обидно. В отношении меня папа нередко бывает строгим, — что вполне нормально, — но палку не перегибает нисколько. Свою любовь он показывает по-другому, и, как многие другие мужчины, не говорит об этом прямо.       С моим старшим братом отец, однако, строг больше, — наверное, все отцы возлагают огромные надежды на своих сыновей, являющихся наследниками, и потому это, вероятно, тоже в порядке вещей, — из-за чего мне иногда становилось жаль Изане, чего вслух я никогда не произносила, знала, что ему это точно не понравится, ведь я ни разу не слышала, как брат жалуется, пусть и часто вижу, как он измотан. В такие моменты я могу лишь поддержать его, сказать несколько теплых и приятных слов, может, даже обнять, чтобы из его глаз наконец исчезла какая-то гнетущая тяжесть. Но никакой жалости.       И чему его обучают, что в свои почти десять лет он так устает?..       Моим образованием тоже занимаются. Каждый день ко мне приходят учителя и обучают меня чему-либо. В основном истории, родному языку, которым пользуются исключительно на нашей планете Амизасто, так же общегалактическому, недавно начали обучать законам и немного политике. Последнее я не полюбила особенно. И вот точно не могу сказать, по какой причине.       Физическим развитием тоже занимались, но пока не так сильно. Мое детское тело еще не окрепло для частых и загруженных тренировок. Но я тоже старалась над этим, вдруг пригодится?..       Тот факт, что я проживаю вторую жизнь, в некотором смысле упрощал мою адаптацию в этой. Мне известно о многих бытовых вещах, однако отличающихся от привычных мне, все-таки другой мир и так далее, и о чем-то я узнаю с помощью няни или же мамы, и нечасто от брата. Но при всем этом я стараюсь сильно не палиться, и вести себя соответственно своему возрасту. Но родители сильно не удивлялись моим успехам в обучении, ведь быстрое развитие детей в их мире это в порядке вещей.       В прошлой жизни, например, если можно так выразиться, я пренебрегала всякими упражнениями, даже оздоровительными, у меня едва находились силы дойти до школы и обратно домой.       К тому же, фигура у меня была и так тощей, и создавать дополнительную нагрузку на тело совсем не было желания. Я постоянно недоедала — мама никогда для меня не готовила, мне приходилось делать это самой, но не всегда получалось, ведь она всё время находилась на кухне, а видеть ее лишний раз я не горела желанием. В основном питалась я в школе в столовой, да иногда пирогами, которыми соседка меня угощала. А тратить деньги, что давал дедушка, на ежедневное кафе не хотелось.       Я решила, что буду учиться на своих прошлых ошибках, буду вспоминать опыт, так сказать, прожитых лет. То, что я не сделала тогда, воплощу в жизнь сейчас, пока мне дан второй шанс. Пусть что-то да будет отличаться.       А вот личные качества я всеми силами пытаюсь изменить, ведь мир этот невероятно отличается от моего родного, где большинству людям ты безразличен, не всем, конечно, найдутся индивиды, которые прикопаются к твоему внешнему виду или чему-то еще.       Здесь гораздо больше жестокости и насилия, чем в нашем. Есть планеты, где на каждом шагу поджидает какая-то тварь, желающая сотворить ужасы с любым, кто ему попадется. На тебе могут нажиться, особенно если ты какой-нибудь экзотической расы, имеешь красивую мордочку, или же просто можешь выполнять грязную, физическую работу вместо дроидов. Тобой могут воспользоваться. А потом вышвырнуть, как ненужную псину. В этом мире такое в порядке вещей.       И слава Богу, или кто бы там ни был, что я попала на благополучную планету. Главное не высовываться отсюда, если я хочу пожить спокойно и счастливо.       Но тем не менее, я должна, просто обязана, стать сильной.       Хотя бы морально, ведь именно этого мне не хватало в той жизни. Я была слабой, постоянно боялась, ревела, не могла толком постоять за себя, когда меня избивала та женщина, что родила меня. Называть ее матерью для меня стало невозможным.       Моя мама — Амая.       В общем, мне следует быть готовой, к чему бы то ни было.       Однако есть кое-что еще, непонятное для меня.       Это «кое-что» окутывает меня, и словно из-за угла, но так пристально, наблюдает, только не с целью навредить. А наоборот, стараясь защитить. Вот только, от чего? Вероятность какой-то опасности невероятно мала.       Я начала ощущать это с самых первых дней, и говорить маме я не решалась. Словно считала, что это так и должно быть. В чем я, тем не менее, сомневаюсь.       Сейчас, сидя на полу перед панорамным окном в просторной, даже можно сказать, огромной гостиной, я наблюдала за снежинками, что спускались с неба по ту сторону стекла.       Большую часть года здесь, на Амизасто, идет зима. Лета практически не бывает. Звезда находится на недостаточном расстоянии, чтобы хорошо прогревать планету. Полтора месяца относительного тепла, не больше. И, к слову, родилась я как раз-таки в относительно теплое время.       Как-то я задала учителю вопрос о том, почему же климат Амизасто не контролируют так же, как и на Корусанте. На меня странно взглянули, задумчиво почесали подбородок, и рассказали, какой вред экологии они бы нанесли, а так же о том, что к климату мы как бы уже давно привыкли, а если точнее, привыкаем буквально с рождения, а так же не забыли упомянуть, насколько наша планета священна. Последнее я не особо поняла, но уточнять не стала.       Но зима мне в любом случае нравится.       В прошлом мире я, кажется, жила в каком-то очень теплом городе, где мне не особо нравилось. К слову, название этого города, и даже страны, как и своего имени, (и чужих имен тоже, даже дедушки) я попросту не помню. Вот вообще никаких названий, все лишь в общих чертах.       Сейчас я думаю об этом намного спокойнее, нежели в первое время. Тогда я мысленно истерила, и нередко эта истерика отражалась на моем лице. И тогда я мысленно извинялась перед мамой, не понимающей, что со мной происходит. Но, я ведь еще совсем маленькая, и зубки там могут прорезаться, или еще что-то, что входит в список проблем ребенка.       Эта вечная зима словно сошла со страниц волшебной сказки — убеждаюсь в этом каждый раз, когда выглядываю в окна нашего дома. Здесь каждый день наполняется праздничной, такой уютной, атмосферой. Снежные покровы слепят глаза, а вечно зеленые, хвойные деревья, уходящие далеко в небо дополняют воздух особыми ароматами свежести и чего-то еще, неведомого, но такого приятного.       А те моменты, когда я, мама и Изане, если у него был выходной день, — и лишь отца рядом не хватало, — играли в снежки на улице! Правда, в такие моменты за мной очень пристально смотрели, чтобы я не ушиблась. Или же, когда после этих самых прогулок, мы вместе пили горячий шоколад на диване в гостиной перед настоящим камином (!). Вот уж не думала, что они еще остались, ведь система отопления в этом мире более развита.       Такие моменты особенно чудесны. И я понимаю, насколько сильно мне повезло переродиться в их семье.       Ход моих мыслей прерывает хлопок раздвижных дверей, выполняющих функцию входных. После хлопка раздается звонкий мальчишеский голос, наполненный искренней радостью.       — Мам, я дома! — оповещает он родительницу, а голос все приближается вместе с тихими шажками. — А где моя маленькая сестренка?       Я коротко хихикаю, не вставая с пола, что стал таким удобным и теплым из-за подогрева. Теперь я, кстати, лежу на животе, положив маленькие ладошки под подбородок.       Вдруг меня сгребают в охапку, и от неожиданности я взвизгиваю.       — Иза! Ты холодный! — лепечу я, стараясь отстраниться от брата, замечая боковым зрением, как мама, на пару мгновений взглянув в гостиную и с улыбкой покачав головой, снова удаляется на кухню, оставляя меня в ледяных объятиях.       — Лето! — подобно мне, коверкая имя, восклицает брат.       К слову, это он начал делать после того, как я научилась произносить его имя. Только вот, с ошибкой. Я говорила Изане́, а не Иза́не, из-за чего братец тогда дулся, пока мама не сказала, что, на самом деле, нет никакой разницы, как ставится ударение в его имени — оба варианта правильны. Но Изане словно в отместку стал называть меня не «Лета», а «Лето», мол, разницы тоже никакой нет.       А потом я и вовсе стала сокращать его имя, и тогда имя начало звучать И́за. Вот так вот. Немногим позже даже родители стали изредка называть его сокращенным вариантом, но чуть другим — просто Иза́н.       Но мне это даже нравилось, будто это какая-то наша семейная «фишка».       На мои глаза падает редкая отросшая челка. Я с легким раздражением откидываю светлые пряди — некоторое время назад я уже говорила маме, что ее стоит подстричь. Но она отнекивается, мол, лучше пусть отрастет, ведь мне больше идет, когда мое лицо открыто.       Заправив волосы за уши, я чуть сильнее затягиваю голубой бантик которыми был подвязан хвост, что совсем сполз вниз. Откинув белые волосы за спину, — довольно редкого цвета для жителей нашей планеты, ведь здесь все в основном брюнеты, или, в самом крайнем случае, русоволосые; но это уже не чистокровные амизастинцы; а мне и Изане достался такой цвет от отца, — я принимаюсь искать наиболее удобное положение в объятиях старшего брата. Который так любит таскать меня на руках.       — То есть, ты не соскучилась по мне? — невинно интересуется Изане, а я, наконец удобно устроившись в его руках, смотрю на него. И удивляюсь. — Это на тебя не похоже, — продолжает он, и только спустя пару секунд замечает мой взгляд и с явным недоумением спрашивает: — Чего ты так смотришь?..       Я щурюсь, а затем заявляю:       — Я тоже такую хочу!       А дело вот в чем: на лице брата, который еще не снял уличную одежду и форму академии, (и как только мама пропустила его в таком виде, одежда-то местами покрылась снегом, что уже начал таять) красуется какая-то ткань, больше напоминающую маску. От шарфа я точно могла бы отличить, ведь Иза до сегодняшнего дня носил именно его.       — Вот поступишь в академию, тогда и сможешь ее носить, — отвечает Изане, поднимаясь с пола вместе со мной.       — Почему так? — задаю я резонный вопрос, слегка нахмурившись.       — Потому что, — вполне резонно отвечает Изане, приподняв брови и коротко на меня взглянув.       Держа меня в своих руках, он направляется по коридору к гардеробной, где хранилась в основном верхняя одежда. По левую сторону от входа в помещение находится широкое зеркало, перед которым брат и поставил меня, а сам принялся снимать форменную куртку приятного сине-зеленого цвета.       — О чем задумалась? — интересуется он, присев рядом со мной на колени, стараясь слишком сильно не помять форму. Вот уж педант. Но аккуратно обращаться с одеждой у нас в крови.       Я не отвечаю. Снова убрав с глаз надоедливую челку, смотрю в отражение, сравнивая нас между собой. Родители говорят, что мы очень похожи. И я, в принципе, с ними всегда соглашаюсь. Мне нравится быть на него похожим; и не только внешне, но и характером.       Опуская голову, я гляжу себе в ноги. Пальцами потираю лоб, немного ближе к середине. На этом месте у меня, как и у отца и старшего брата, находится некий рисунок — полумесяц белого цвета.       На нашей небольшой планете власть осуществляется тремя семьями. Их называют правящими, сравнивают едва ли не с королевскими, — что мне не особо нравится, учитывая… то как я жила раньше. У каждой такой семьи — свой символ, который появился еще несколько сотен лет назад, когда планету только начали заселять.       У нашей семьи — луна, а вот что у других, я не знаю.       Только это меня больше всего удивляло во мне, и как-то даже не нравится, ведь моя нынешняя внешность слишком сильно отличается от моей прошлой. Хорошо хоть, что кожа не слишком бледная, просто светло-телесная, и полумесяц с ней не сливается. Я и так выгляжу как какая-то моль бледная.       Помимо полумесяца на лбу, у моей расы есть и другая особенность — белые отметины на лицах, иногда появляющиеся на руках. И те, и другие присутствуют в основном у чистокровных амизастинцев, то есть, если у тебя в роду будет хотя бы один представитель иной расы, то все — ты будешь похож на обычного человека; и располагаются индивидуально.       Вот у меня, например, первая линия появилась на левой стороне лица, в верхней части щеки, она — горизонтальная, и еще одна вертикальная пересекает середину подбородка, тоненькая, пока едва заметная.       — Лето-о, — напоминая о своем вопросе, тянет Изане, тем самым вытягивая меня из раздумий.       — Иза, а почему ты сегодня так рано? — после пары секунд молчания интересуюсь я совсем не о том, о чем думала, повернув голову в сторону брата. Он так же, как и я до этого, задумчиво уставился на свое отражение. — И никуда не торопишься.       Действительно, обычно Изане приходит с занятий и почти сразу уходит на другие, но сегодня он пришел намного раньше, чем обычно.       — Ты что, не помнишь? — вопросительно поглядывает он на меня, а я чуть отвожу взгляд, потому что правда не помню, что такого важного должно сегодня произойти. — Ну, ничего страшного! Я напомню: сегодня придут гости из Савро.       Иза делает небольшую паузу, и потом вкрадчиво, хотя его вид кажется строгим и внимательным, словно у учителя, продолжает:       — Ты ведь знаешь, кто они?       — Конечно, — важно киваю я. — Семья Савро одна из трех правящих Амизасто!       — Молодец, Лето, — хвалит Изане, вставая с пола. — Коротко, но ясно, — издает он смешок.       Я нахохлилась, собираясь ответить, но не успеваю, этот белобрысый — ага, как и я — опережает меня. Понимал, что историю этого клана я уж точно могу пересказать.       — Но только не надо пересказывать все, что знаешь о них! — словно прочитал мои мысли, быстро проговаривает Иза, еще наверняка надеясь, что я не пристану к нему. А я и не думала.       — Ладно, — спокойно пожимаю я плечами и только интересуюсь: — Во сколько придут гости?       — Мама говорила, что к пяти часам, — Изане снова берет меня на руки, покидая гардеробную и направляясь к маме на кухню.       Сейчас где-то около часа дня, а это значит, что скоро меня будут кормить, а потом уложат на тихий час. Вот беззаботная у меня жизнь, пока нет каких-либо проблем и тревог. Но есть вероятность того, что это спокойствие ненадолго — через пару лет я я, возможно, пойду в местную школу, а потом, где-то к девяти годам, в академию.       Вообще, для меня остается тайной, чему именно обучают в этой академии. Только знаю, что она какая-то элитная, и довольно известная в нашей системе. Я догадываюсь, что там обучают будущих политиков и государственных служащих в общем, но Иза носит форму, больше похожую на военную, и это немного сбивает с толку. Может, это вообще военная академия?       У меня еще столько вопросов, на которые желание получить ответ невероятно огромное. Остается только ждать.       Ждать невесть чего.