Дневник Большого Медведя

Двинулись дальше. Шагающие мимо нас дома выглядят такими одинаковыми, словно между ними уже давно царит диктатура. На небольшой площади, далее от того места, где мы останавливались, стоит фонтан. Вокруг него – лавочки, свисающие ветки деревьев. Нашли аптеку: взяли бинтов, йода с зелёнкой, просроченных обезболивающих таблеток. Похоронили неизвестного мужчину. Лежал на дороге, простреленный в голову и живот. Сначала копали руками снег. Потом Степан сообразил поискать в округе лопаты или что-то в этом роде. К полуночи, передавая друг другу две заржавевшие, погнутые лопаты, положили беднягу за кустами. Чтобы другие меньше видели нашу топорную стариковскую работу, завалили снегом и ветками. Думал: писать не смогу. Руки трясутся, но ничего. Стеклянные безжизненные глаза, прямо смотрящие в небо, всё ещё маячат в голове. Когда мы спускали его в яму – не поворачивается язык назвать то могилой – сквозь одежду чувствовался холод тела. Даже сейчас, пока я сижу в комнате, пальцы стынут от близкого дыхания смерти. Жалко бедолагу. Умер, как скотина, а об этом даже родственники не узнают. Неужели со всеми так будет? Это общая наша судьба? Ночевали недалеко от места захоронения. Идти было уже поздно. Впервые почувствовал, как болит всё тело. В ноги будто вставляли мелкие иголки до упора и медленно вытаскивали их, снова втыкали, ещё более яростно, и снова вытаскивали, ещё медленнее. При каждом вдохе рёбра стонали и плакали. От каждой буквы ноет рука, другая притворяется, что с ней всё в порядке, пока я ей не пошевелю. На щеках замерли слёзы.