***
«Я слишком занят. На тебя у меня нет времени… » Эти слова не переставали звенеть в голове Наруто, когда он вышел из здания больницы и как можно быстрее старался добраться до дома. Скорее, чтобы никто не видел, как в его глазах предательски скапливаются слезы. А ведь он пообещал себе больше никогда не плакать! Все снова начнут тыкать в него пальцем и говорить, что он неудачник. Ему, конечно, давно следовало перестать обращать внимание на слова этих людей. Однако очень сложно не воспринимать слова, которые ты слышишь каждый день по нескольку раз, так что они не выходят у тебя из головы и каждый раз оставляют новый шрам на пытающемся оставаться непоколебимым сердце. Даже когда есть те, кто верит в то, что Наруто очень сильный, никогда не сдаётся и вовсе никакой не неудачник. Хотя сейчас… Сейчас Узумаки уже не был уверен, что такие люди есть. «Я слишком занят.» Наверное, они просто не говорят того, что на самом деле думают о нём, а в душе только и ждут, когда уже этот болван от них отвяжется. «На тебя у меня нет времени.» Никто не желал его видеть. Даже Какаши-сенсей больше не хотел тренировать его. «Слишком занят.» Вместо этого он будет тренировать Саске. «Нет времени.» Он был важнее. «Слишком… » Все были важнее Наруто. «Занят…» Сосущая пустота, обжигающая холодом изнутри и растущая с каждым новым шагом, становилась нестерпимой. Из его глаз начали течь слёзы. Он больше не мог держать захлестывающие с головой эмоции в себе. Слова его учителя всё ещё продолжали пульсировать в голове и сбивали с мыслей. Они пронзали его сердце насквозь так, что становилось трудно дышать. Ведь он заставил парнишку поверить в то, что тот на самом деле чего-то стоит, что он сильный, что он тоже важен. Но… Это все оказалось лишь ложью. Человек, которому он поверил, к которому он привязался, предал его. И так случалось всегда, когда он решал кому-то довериться. Сердце вновь пронзила острая боль. Наруто решил побежать в надежде быстрее добраться до дома, чтобы никто не увидел его в таком состоянии и не стал смеяться над ним. Но из-за того, что пелена слез застилала его глаза, а ноги отказывались слушаться, он споткнулся и упал прямо посреди улицы, обратив тем самым на себя внимание всех прохожих, находившихся поблизости. Он услышал, как все начали посмеиваться и открыто обсуждать его. Ну вот почему? Почему все всегда идёт не так, как нужно? Почему удача никогда не бывает на его стороне, будто сама судьба насмехается над ним? Джинчурики захотелось просто продолжать тихо лежать и плакать здесь на земле, дождавшись пока люди перестанут его замечать, забудут и пойдут дальше своей дорогой. Он был уверен, что так и произошло бы и уже решительно настроился продолжать обнимать холодную плитку, но вдруг к нему подбежала взявшаяся из ниоткуда Сакура. — Наруто? — удивилась она. — Что с тобой, почему ты… — розововолосая не договорила то, что хотела сказать, так как заметила слезы на его глазах. — Ты что, плачешь? Давай я тебе помогу, — она протянула ему руку, чтобы помочь встать. — Я… Я в п-порядке. Оставь меня, — сказал он срывающимся голосом, в очередной раз проклиная свет за то, что всё всегда происходит невовремя. Блондин крепко сжал кулаки, набрался решимости и медленно поднялся на ноги. Он ничего больше не стал говорить всё ещё стоящей рядом и смотрящей на него вопрошающим взглядом Сакуре, оставив беднягу стоять в недоумении и размышлять о том, что же все-таки произошло, и снова предпринял попытку добежать домой, продолжая перебирать не слишком солнечные мысли у себя в голове. Даже Сакура лучше него. Все были лучше Наруто, сколько бы он не старался, сколько бы усилий не прикладывал. Все равно он оставался для всех ничтожеством. Естественно, никто не захочет тратить время на такого никчемного ученика. Разве что тот тайный извращенец — Эбису, но даже он согласился тренировать джинчурики только по просьбе Какаши-сенсея. Тем более парнишка не хотел думать о том, чему такой учитель может его научить. Такой неудачник никому не нужен. И никогда не был нужен. Всегда один. В таком большом мире… Нет ни одного человека, который бы оценил его. Только он подумал, что перестал быть пустым местом для кого-то, как в его спину вонзили нож и дали знать, что это всё была лишь фантазия Наруто, и что все его надежды на то, чтобы стать нужным, стать замеченным снова провалились. Какой же он все-таки наивный. Продолжает верить людям даже после того, как его предавали бесчисленное количество раз и каждый раз разочаровывается, но по-другому не может. Не может он жить без надежды. Наконец Узумаки добрался до дома. Переступив порог и закрыв за собой дверь, Наруто начал плакать с новой силой, ведь теперь его лицо скрыто от чужих глаз и он мог не волноваться, что его кто-то увидит и вновь начнёт насмехаться. Джинчурики прижался спиной к стене и скатился по ней вниз, прикрыв лицо руками. Теперь уже сидя на полу, он упёрся головой в колени и продолжал проливать слёзы, тихонько всхлипывая.***
Сакура стояла посреди улицы и не знала, что ей делать. Она очень волновалась за Наруто. Она никогда не видела его таким… Таким разбитым. Интересно что же могло случиться такое, что заставило его заплакать. Ведь совсем недавно она видела блондина в своём обычном состоянии, когда он был решительно настроен тренироваться, тренироваться и ещё раз тренироваться, для того чтобы победить в финальном соревновании. Однако Сакура все равно была уверена в том, что победителем обязательно будет Саске. Она как раз направлялась в больницу, чтобы проверить, как он себя чувствует. Хоть Какаши-сенсей и сказал ей, что нет никаких поводов для беспокойства, Сакура хотела лишний раз в этом убедиться. Она решила, что сейчас сходит проведать Саске, после чего попытается разыскать Какаши-сенсея, и, может быть, ей удастся что-нибудь узнать. В крайнем случае, она просто сообщит сенсею, что видела Наруто не в лучшем состоянии и что она очень волнуется за него. А он уж решит, что делать. Как-никак, он был их учителем и должен лучше знать, что творится с его учениками. Так как до больницы оставалось пройти совсем немного, через несколько минут Сакура уже была почти на месте. Она присмотрелась и увидела, что из больницы выходит никто иной, как Какаши-сенсей. Он уже собирался переместиться куда-то в другое место, но Сакура вовремя его заметила. Она выкрикнула его имя, призывая подождать, и побежала к месту, где он стоял. — Какаши-сенсей! — воскликнула розововолосая ещё раз запыхавшимся голосом, когда подошла к нему поближе. — Вы были у Саске? Как он? — Да, он в стабильном состоянии. Я уже говорил, Сакура, что нет никаких поводов для твоего беспокойства, — ответил он своим обычным беззаботным тоном. Она рассердилась про себя и сжала кулаки. «Да как он может быть таким спокойным, когда его ученик недавно получил непонятную печать на шею, которая высасывала из него чакру и действовала на него очень странным образом, и сейчас Саске к тому же находится в больнице, пускай даже и в стабильном состоянии?!» — негодовала девушка, названная в честь цветка вишни. — Всё равно я хочу проведать его, — настойчиво сказала она и смерила своего учителя недобрым взглядом. Однако тут же смягчилась, когда вспомнила, зачем ещё она хотела его разыскать. — А вы случайно не знаете, что случилось с Наруто? — вновь обратилась Сакура к своему собеседнику. — Я видела его плачущим на главной улице. Он очень торопился домой и убежал, ничего не сказав, хоть я и хотела ему как-то помочь. Я очень волнуюсь за него, Какаши-сенсей, никогда ещё не видела, чтобы он плакал. Наверное, случилось что-то ужасное, раз смогло так сильно расстроить его. Я понимаю, почему он так быстро убежал и не злюсь на него, но хочу, чтобы вы присмотрели за ним, мало ли что. Меня он, судя по всему, точно сейчас видеть не хочет. Может быть, вы сможете с ним поговорить. Мне казалось, что Наруто очень привязался к вам за то время, что вы нас учили и в любом случае выслушает вас. Какаши нахмурился и прикрыл свой единственно видимый глаз. «Неужели этот парнишка так сильно расстроился из-за того, что я нашёл ему другого учителя? — размышлял он. — Не понимаю, что такого плохого Наруто нашёл в Эбису. И почему же он так не хочет заниматься у него?» Он тяжело вздохнул. «И что же мне сейчас делать? — продолжал он свои размышления. — Я не могу взять и бросить Саске в таком состоянии, ведь скоро состоится финальный этап экзамена на звание чунина, а он с этой печатью теперь не может использовать большую часть его техник. Тем более, в любой момент к нему может явиться Орочимару, и кто знает, что тогда может произойти. Нет. Оставлять его точно нельзя.» Какаши в очередной раз тяжко вздохнул. И тогда Сакура забеспокоилась, всё ли с ним в хорошо. Он ведь уже несколько минут так стоит и вздыхает. — Сенсей, с вами всё в порядке? — поинтересовалась она. Явно уже совсем забыв о её присутствии здесь, Какаши вздрогнул. — Ээ, да-а, — протянул он. — Я попытаюсь поговорить с ним, спасибо, Сакура. После этих слов он не стал ждать и, помахав рукой на прощание, двинулся в сторону дома Наруто. Сакура удивилась поведению своего учителя, ведь его редко можно было увидеть в замешательстве. «Значит, он все-таки не такой уж равнодушный и беспокоится за своих учеников», — хмыкнула она. После чего к ней внезапно пришло осознание, что ей, наверное, стоило взять с собой в больницу цветы, а не идти с пустыми руками, поэтому она решила вернуться и зайти в цветочный магазин. Какаши тем временем преодолел уже половину пути, стремительно приближаясь к дому своего ученика, но так и не придумал, что он ему скажет. «Наруто, что же ты со мной делаешь, — мысленно взмолился копирующий ниндзя. — Я никогда не хотел его ранить и становится очередным источником боли и страданий, которых в жизни этого бедного парня и так было много.» Хоть блондин и не показывал этого, но Хатаке знал, что ему было одиноко и очень тяжело жить без родителей, возвращаться каждый день домой, где тебя никто не ждёт и стоит угнетающая тишина. Тяжело видеть, как люди отворачиваются от тебя, видя в тебе монстра. И защищаются, бросая лишь насмешки в твою сторону. Он всегда поражался, как этому мальцу удаётся оставаться неунывающим практически в любой ситуации. Всегда светлый, излучающий тепло и умеющий подбодрить каждого, когда те будут нуждаться — таким человеком был Наруто. Даже Какаши, который всегда был относительно холоден к людям, успел привязаться к своему ученику. Ему становилось тепло на душе, едва он заглянет в глаза этому солнечному парню. Временами джоунину очень сильно хотелось крепко обнять его, окружить заботой и никогда-никогда не отпускать, сделать так, чтобы он светил ещё ярче, озаряя весь мир своим светом. Ему так хотелось почувствовать его тепло и поделиться с ним своим. Хотелось зацеловать его до смерти и… Сделать с ним очень много неприличных, непристойных вещей, но он всегда отгонял такие мысли. Узумаки они бы явно не понравились. Он, пожалуй, сказал бы, что он грязный извращенец и стал бы его избегать. И, между прочим, он был бы абсолютно прав, ведь Какаши и был самым настоящим извращенцем, и книги Джирайи отлично поспособствовали развитию его фантазии. А вот, кстати говоря, почему Наруто называет извращенцем Эбису, пепельноволосый от души не понимал. «Чёрт, мои мысли снова уходят не в то русло», — одернул себя Хатаке. Увлекшись своими мыслями, он и не заметил, как оказался у дома Наруто. «Ладно… — вздохнул Какаши. — Может всё не так плохо и Сакура просто немного преувеличила?» Он постучал в дверь и спросил разрешения войти. Однако никакого ответа не последовало. Тогда джоунин попробовал открыть дверь, и, на его счастье, она оказалась не запрета.***
Поначалу, только пройдя за порог и прикрыв за собой дверь, Какаши не мог видеть абсолютно ничего, он не мог разглядеть даже собственного носа, так как кругом стояла такая темень, что хоть глаз выколи. Однако копирующий ниндзя мог уловить тихие всхлипы, исходящие справа от него, совсем близко, что казалось он может прикоснуться к ним. И это было всё, что можно было расслышать. Едва различимое рыдание заполняло собой все пространство вокруг, и если бы не оно, то в доме была бы поистине гробовая тишина. Из-за этого в помещении создавалась мрачная, угнетающая обстановка, которая нагоняла неясную тревогу и страх даже на, как правило, непробиваемого ничем Хатаке. Уже тогда его сердце болезненно сжалось. Он повернул голову в сторону, откуда исходили звуки и, когда его глаза привыкли к кромешной тьме, царившей во всём доме, увидел Наруто, вжавшегося лицом себе в колени. Не оставалось никаких сомнений в том, что Сакура нисколько не преувеличивала. Щемящее чувство в груди прожигало джоунина насквозь. Видеть прежде всегда улыбающегося и уверенно идущего к своим мечтам человека, запросто сумевшего бы заменить миру солнце, таким несчастным и сломленным было очень больно. Особенно, если это ты являешься тем, кто непреднамеренно сумел ранить парнишку, которому тебе никогда и ни за что на свете не хотелось причинять боль. Её и без того было немало в его жизни. Он уже не был уверен в том, хорошая ли это была идея, и стоило ли ему сюда вообще приходить, ведь, если задуматься, то вряд ли джинчурики захочет видеть человека, из-за которого ему сейчас так плохо. Но отступать было некуда. Тогда он присел рядом с Наруто и аккуратно положил руку ему на плечо, что заставило того вздрогнуть от неожиданности, но он все ещё сидел в той же позе, давая понять Какаши, что все ещё обижен на него. — Наруто, я… — неуверенно начал Хатаке. — Прости меня. Я не думал, что тебя так сильно заденет то, что я отправлю тебя к другому учителю. Знай, мне никогда не хотелось тебя обижать. Однако я не могу взять и бросить Саске на произвол судьбы, особенно в такой ситуации, в которой он сейчас находится, поскольку ему одному с ней совсем не справиться. Ты должен меня понять, в конце концов, он ведь твой друг. Наступило неуютное молчание. Хатаке уже привык к постоянному бубнежу и восторженным крикам, которые постоянно раздавались, когда этот гиперактивный паренёк был где-то поблизости. И видеть его таким неестественно тихим и молчаливым сейчас было крайне мучительно. — Посмотри на меня, Наруто… — попросил Какаши, вновь обращаясь к нему. Джинчурики послушно поднял голову и, повернувшись в сторону своего учителя, посмотрел на него своими ставшими в темноте синими, словно бескрайнее море, и всё ещё полными слёз и глубокой печали глазами. — Послушай, мне самому неприятно то, что мне приходится так поступать, — начал говорить джоунин, смотря своему ученику прямо в глаза. — Я искренне не хочу оставлять тебя надолго одного и никогда бы не сделал этого, если бы не осознавал, что это сейчас необходимо, и другого выхода попросту нет. Казалось, эти слова немного успокоили блондина и слёзы перестали течь из его глаз, но в его взгляде все ещё читалось недоверие. — Тогда почему вы сказали, что у вас нет на меня времени и что у вас полно других забот, будто… Будто я совсем не важен и не достоин чьего-либо внимания? — выдавил из себя Наруто, позволив своему сенсею, наконец, услышать его голос. Однако по тому, как он иногда срывался даже на таких коротких фразах, можно было понять, что Узумаки был близок к тому, чтобы вновь заплакать. Какаши вовремя это заметил и решил, что нужно что-нибудь предпринять, дабы этого не случилось. В следующий момент он заключил блондина в свои объятия, отчего тот слегка напрягся в его руках и удивился происходящему, но, спустя несколько секунд, уткнулся слегка шмыгающим носом в шею пепельноволосому мужчине. Он уже слишком вымотался для того, чтобы чему-то долго удивляться и сейчас ему просто хотелось немножечко тепла. К тому же у него уже очень давно было желание вот так прижаться к своему учителю, поэтому в настоящее время он только и молился о том, чтобы этот момент длился как можно дольше. Пускай сейчас Наруто и был обижен на Какаши, но он не мог не наслаждаться своим положением, ведь обниматься с ним на самом деле оказалось очень приятно, как он себе всегда и представлял. Нет. Пожалуй, даже лучше. Однако ему становилось тоскливо, от одной только мысли, что это мог быть первый и последний раз, когда он был обвит сильными, но в то же время такими заботливо-нежными руками сенсея. — Я, конечно, предполагал, что ты, скорее всего, будешь на меня сердиться некоторое время, но я даже представить себе не мог, что это так сильно ранит тебя, — объяснял Хатаке и начал успокаивающе поглаживать Наруто по спине. — Я думал, что если ты будешь на меня сердиться, то тебе будет проще принять Эбису, как учителя, хотя бы даже мне назло. Ведь иначе, зная тебя, ты бы просто ушёл и тренировался без какого-либо учителя вообще, а это ни к чему хорошему явно бы не привело. К тому же, как я уже говорил, я не хотел, чтобы ты оставался один. Я прекрасно понимаю, как трудно может даваться одиночество и как сильно могут давить стены своего же дома. На последних словах он чуть сильнее прижал Наруто к себе на несколько секунд, после чего отстранился и внимательно посмотрел на него. — Пообещай мне, что ты дашь Эбису шанс и хотя бы попробуешь позаниматься с ним, пока я буду отсутствовать, — попросил джоунин. — Но как я могу быть уверен, в том, что сказанные вами слова не всего лишь очередная ложь и что на самом деле вы просто хотите отвязаться от меня? — вполголоса проговорил джинчурики, явно расстроенный тем, что его лишили источника тепла и выглядевший точь в точь как ребёнок, которого лишили сладкого. — Какаши-сенсей, скажите, зачем вы сюда пришли, когда у вас так мало времени и вам не следовало бы терять ни минуты на оправдания перед всего-лишь-надоедливым-учеником? «Есть ли хоть крохотный шанс, что вы пришли сюда не просто так, не из жалости, а потому что я значу для вас нечто большее, чем просто ученик?» — задал он про себя ещё один вопрос, но не осмелился произнести его вслух. Однако, похоже, Какаши смог прочитать нечто во взгляде ученика, что позволило ему и без всяких слов услышать этот неозвученный вопрос, так сильно волнующий их обоих. В джоунине проснулась надежда, что все те чувства… «Ну, может, конечно, и не все», — поправил себя мужчина. Но большая их часть были вовсе не односторонними и безответными, как ему всегда казалось. Больше всего Хатаке сейчас хотел верить в то, что он все понял правильно. У него не оставалось никакого иного выхода, кроме как проверить это. — Если тебе нужны доказательства искренности моих слов, то я тебе докажу, что всё, что я тебе сказал — чистая правда, — прошептал Какаши, наклонился к лицу своего маленького, сводящего с ума чуда, сидящего рядом и ещё не до конца принимающего, что происходит, стянул маску, чем привёл Наруто в небольшой шок, и аккуратно коснулся его губ своими. Не получив никакого знака, говорившего, что ему нужно остановится и благославив всех богов за то, что его не оттолкнули, а это значит, что все его догадки были верны, копирующий ниндзя запустил одну руку в светлые пряди джинчурики, а другой — прижал его к себе и стал покрывать поцелуями его лицо, стирая тем самым последние оставшиеся на нем капельки слёз. Кончики бровей, нос, шрамы на щеках — ничего не осталось без внимания. А затем он снова вернулся к тому, с чего начал и легонько облизнул верхнюю губу блондина. Хоть этого и не было видно в темноте, Наруто был весь красный от смущения. Он, конечно, всегда мечтал об этом и бесчисленное количество раз представлял у себя в голове картинки, когда Какаши-сенсей впервые целует его, но знаете, мечтать — это одно, а когда всё прямо сейчас происходит с тобой на яву — совершенно другое. Однако, несмотря на невероятное смущение, на этот раз Наруто уже сам потянулся за поцелуем, стараясь тоже проявлять инициативу. И Какаши целует его, впиваясь в мягкие и такие желанные губы. И ещё раз. И ещё, и ещё. И с каждым разом поцелуи становились всё более требовательными. Но как бы сильно ему не хотелось продолжить, он был вынужден остановиться, так как Хатаке не мог так подло поступить с Наруто, который вряд ли подозревал, к чему это все ведёт. Пускай знаменитый копирующий ниндзя, которого все считают приличным человеком, и был тайным извращенцем-совратителем детей, он не хотел делать джинчурики больно уже второй раз за сегодняшний день. Тем более, парнишка был ещё слишком мал, поэтому… Не сейчас, не сегодня твёрдо решил у себя в голове джоунин. Узумаки удивился тому, с какой внезапностью Какаши-сенсей прервал их последний поцелуй и подумал, что тот уже собрался уходить и дать ему снова погрузиться в тягостное одиночество, наверное, даже ещё более тягостное, чем до того, как узнал, что его чувства к учителю не остались неразделенными. — Какаши-сенсей, я обещаю вам, что позанимаюсь с Эбису, только побудьте рядом ещё хотя бы пять минут, — упрашивал блондин, уже вернувшийся к своей привычной манере говорить, постоянно громко восклицая. — М? — вопросительно взглянул на своего ученика Хатаке, всё ещё тяжело дыша и пытаясь перестать думать о своей проблеме в штанах. — Я и так ещё не собирался никуда от тебя уходить. Пепельноволосый слегка улыбнулся и эта улыбка показалась Наруто очень милой. «Какой же он всё-таки чертовски красивый», — подумал джинчурики и вновь приближаясь к лицу Какаши-сенсея коротко поцеловал родинку у него под губой. Он хотел это сделать с того момента, как только увидел её, но у него не было на это времени, так как блондин был слишком занят тем, что старался отвечать на настойчивые поцелуи, хоть у него иногда и выходило криво и немного по-детски. Но ничего, он ещё научится, у него ведь было ещё много времени. И теперь ему было с кем практиковаться в этом совершенно новом для него искусстве. При этой мысли он тоже улыбнулся и ещё раз удостоил джоунина изучающим взглядом.