Возьми меня за руку

      Вэш, конечно, имел привычку идеализировать, верил в любовь до гроба, но и сексуальный опыт у него был. На Гансмоуке ему встречалось много добрых и хороших девушек, с ними тайфун не брезговал разделить постель. Однако, каждый раз происходило ужасное - он ничего не чувствовал. Может девушка и вызывала у него симпатию, физически он ощущал лишь пустоту. Сначала было неловко, потом он научился симулировать, а в какой-то момент и вовсе ограничил себя в близости.       Хотя, для последнего была ещё одна причина — его сущность и небольшая случайность. Единственный раз, когда он ощутил истинное удовольствие, неосознанно прикоснувшись к очередной даме и слившись с ней, но тут же поплатившись за это. Такой вид близости пугал людей, это он уяснил раз и навсегда.       — Эй, треугольная башка, сделай лицо попроще, — грубо огрызнувшись, Вульфвуд вырвал стрелка из своих мыслей. Он был мужчиной. У Вэша, конечно, не было никаких предрассудков на этот счёт, но это было непривычно. Он был груб, что снаружи, что внутри. И непривычно податлив, даже ласков. Всё это время сидел на бёдрах Вэша, мягко оглаживал покрытую шрамами грудь, стремясь принести удовольствие. Но, судя по серьёзному лицу, Ураган не оценил. — Хватит придуриваться, говори, что случилось, — попытки Урагана улыбнуться и "промычать от удовольствия" были быстро прерваны священником, уже слезшим с любовника, но только чтобы устроиться у него под боком.       — Ну, Вульфвуд, солнце моё, я говорил, что больше люблю доставлять удовольствие, а не получать его, — тайфун нежно провёл по загорелой спине, тут же целуя вредного и упёртого волчару в лобик. Но тот от этого только больше возмутился и, к сожалению для Вэша, ничуть не успокоился.       — Настолько не любишь, что делаешь многострадальческое лицо во время процесса, — священник явно обиделся, хоть и ненадолго, расслабился он совсем скоро, чтобы вновь с невероятной нежностью коснуться губами чужой шеи. — Разве мы это не обсуждали, если тебя что-то волнует, говори об этом напрямую, я не стану осуждать.       Таким способом на Урагана подействовать легко и он поддаётся на уговоры. Но, для начала, он заваливает любимого на кровать, нависнув над ним.       — Хорошо, я покажу. Только это может быть неприятно для тебя, так что скажи, если захочешь закончить.       В ответ Николас лишь кивает, а стрелку и этого достаточно. Мягкие поглаживания шеи перерастают в нежные поцелуи, а через пару минут на смуглой коже багровеют несколько свежих засосов.       Смазки Вэш как обычно не жалел, перед тем как начать пальцами растягивать священника, выливал едва ли не половину тюбика. Как-никак удовольствие и комфорт важнее денег. Вульфвуд всегда стеснялся своих стонов, оттого на мягкие движения внутри и поглаживания простаты отвечал лишь тихим мычанием и вздохами. Но его тело гораздо более красноречиво, под умелыми ласками оно страстно выгибалось, несколько мешая процессу. Зато как они возбуждали Урагана.       Когда Ник наконец был достаточно разработан, руки тайфуна перекочевали на бёдра, раздвигая их шире. Торопить события не хотелось: слишком уж соблазнительно священник дышал, нетерпеливо елозя по постельному белью, даже несмотря на предыдущий разговор, кончиками пальцев поглаживая израненное тело тайфуна. И дальше растягивая время, он подложил пару подушек под спину любимого и навис над его губами, щекоча лицо свисающими волнистыми волосами.       Губы Паникёра обожгло горячее дыхание, священник под ним впился пальцами в бледные плечи, исходя на протяжный, но всё так же смущённо приглушённый стон. Вэш входил внутрь быстро, едва не рывком, но делает это с всё той же присущей ему мягкостью, благодаря которой Николас не чувствовал боли, лишь томящее наслаждение.       Стрелок входит насколько можно глубже и, благодаря обхватившим его сильным ногам, там и остаётся. Медленные движения быстро перерастают в стремительные толчки, сводящие Вульфвуда с ума, отнимая единственный шанс сдерживать себя. Срываясь на громкие высокие стоны, он всем телом напрягается и не выдерживая одной рукой выпускает Вэша из объятий и спускается ниже, чтобы собственной дрожащей и сбивающейся с ритма рукой больше удовлетворить себя.       — Вульфвуд, — тайфун зовёт его абсолютно спокойным голосом, так не подходящим моменту. Николас не отвечает ничем, кроме очередного сладостного стона. — Солнце, возьми меня за руку, — такая странная просьба, её священник выполняет не сразу, будто с трудом отрывая и вторую руку от шеи любовника и вкладывая её в мягкую ладонь.       По всему телу Вульфвуда будто пробегают электрические импульсы, усиливая и без того приятные ощущения, от чего волосы даже на руках встают дыбом. Невероятное наслаждение заставляет выгнуться в спине, и священник не сразу понимает, что сдавленный сладостный стон принадлежит вовсе не ему. И осознаёт это лишь когда Вэш полностью останавливает движение, упираясь лбом ему в грудь и тихо постанывая.       "Ах, боже, Вульфвуд!" — слова проносятся в голове Ника, создавая странное ощущение, будто стрелок пробрался ему в голову: "Чёрт возьми, это оказывается так приятно." "Что происходит?" — священник не произносит эти слова вслух, но почему-то получает ответ: "Это то, о чём я говорил. Чтобы хоть что-то ощущать, мне нужно слиться с человеком. Я чувствую то же, что и ты. И это невероятно, Вульфвуд."       Николас опускает глаза на их руки, теперь будто сросшиеся, с проросшими из них маленькими пёрышками. Был бы он обычным человеком, уже упал бы в обморок от происходящего, но долгое знакомство с Ураганам возымело свой эффект. "Хей, солнышко, скажи что-нибудь," — Вэш, подняв голову, смотрел на любимого абсолютно белыми глазами, излучающими мягкий тёплый свет. Было бы рядом зеркало, Ник узнал бы, что у его самого глаза выглядят точно так же. На просьбу он не отозвался, однако мягкое прикосновение к щеке гораздо более красноречиво передало его чувства.       Вульфвуд притянул Вэша к себе. Ласки губ никогда ещё не приносили такого удовольствия, и дело не только в повышенной чувствительности. Раскрасневшееся лицо стрелка напротив, его нетерпеливые ответные движения губ и языка, тихие стоны сквозь поцелуй — всё это было так ново, так необычно и так невероятно приятно.       Скольжения внутри священника возобновились, заставляя обоих парней разорвать поцелуй и простонать. В головах то и дело проносились ласковые прозвища, имена друг друга, заводящие ещё больше. И в момент пика своего наслаждения, оба поняли, что держаться более невозможно.       — Мог бы сразу сказать, что ты так умеешь, это же офигеть как круто.       — Вульфвуд, фьюз это не игрушка. Я не знаю, к чему может привести частое его использование. — Ураган строго глянул на лежащего у него под боком священника, но гладить не перестал. — Тем более на человеке.       — Да ладно тебе, зануда, у меня может никогда в жизни такого секса не было. Не лишай удовольствия. И себя тоже. Сам же сказал, что без фьюза ничего не чувствуешь.       — Почти ничего, — поправил тайфун. — Я не собираюсь пренебрегать твоим здоровьем, моя сексуальная жизнь того не стоит.       — Ну ты и занудище.