Луна завила узлы

Мы родились на земле широких равнин, золотистых полей, бесконечной войны. Смерть всяко легче тяжёлой вины, что в моём сердце застыла свинцом. Эта вина мной не движет. Я встречу тебя на крыше. Когда вспыхнет твоё лицо, я застыну, как поражённая, тысячей вихрей сожжённая, простреленная тысячей пуль, что однажды я извлеку на бумагу, волью в строфу свою кровь из открытых ран. И однажды с тобою в храм я войду, поклонюсь сенсею, который не знает, где я. Покажу тебе целый мир в обкромсанных руках. Принесу тебе целый мир на саблях и на штыках. На жезлах и на мечах. И оставим для нашего тихого мира пентакли и кубки. Грубо рву предрассудки. Забываю на миг, кто я есть, чтоб назвать в твою честь эти горы, покрытые лунной вуалью. Ты мне станешь огнём и дичайшей тяжёлой печалью. Я тебя буду дико хотеть задушить и спасти твою душу, разрушать, убивать и крушить, чтоб в итоге разрушить, и создать, воскресить, напоить из рук талой водою. До чего ж мы близки. До чего ж мы похожи с тобою. Потанцуй в моих бледных руках. Предо мною бежит и бежит золотая река. Ступай за мной следом в разбитую лодку, и мы уплывём. Мы с тобой родились, отмеченные огнём, Сатурном и общим Марсом. Ты — предмет всех моих медитаций, я желаю, чтоб ты остался. Забытое чувство меры отразится в тонкости твоей безнадёжной Венеры. И твоей самой светлой Луны. Мы пришли из миров войны, только ты больше знаешь о страстном желаньи покоя. Я могла бы с тобою и в пламя безумства войти и в сады первозданного рая. Где я более не побываю. Я в раю не была никогда. Я из тёмных и страшных, кровавых миров прорастаю. Потому в диком вихре восстаний я опять повстречала тебя. Чтобы светлое счастье впустить в себя и не бояться. Ты струишься по сломанным пальцам алым вихрем святого огня, и я чувствую остро, что ты выбираешь меня. Этот путь трансформаций начинается с лавовых брызг. Испытанье любовью. Падение кубарём вниз. Путь наверх по ступеням покоя и тихого счастья. Сколько раз ты ещё спасёшь меня, венерианский сын? Мы родились на Марсе, и Луна завила узлы так, что их разорвать не сможет даже призрачный боже, которого ты клянёшь, в которого ты не веришь. Пройдя сквозь огонь потерей, сквозь память о стёртом прошлом, что кажется невозможным, но входит ножами в рёбра и бьёт пред глазами стёкла, мы снова столкнёмся, только разбитыми на обломки. И мы не умрём, сплетаясь огнями и прорастая. Но лунного взгляда хватит, а с ним и богинь объятий, чтоб в сердце моём посеять любовь и заставить верить. И жить, продвигаясь дальше и светом, и острой сталью. Мы вихрем огня не стали за пару секунд до смерти. Мой путь был огнём очерчен, всё будто назло случилось, чтоб стёрлось в огне, забылось. Но вспомнилось, разгорелось, вливаясь неоном в вены. И боль, и тоска, и горечь, и тысячи звёзд над морем. Я помню, что было раньше, не знаю, что будет дальше, но свет твой даёт мне силы, которых я не просила.