Непривычное биение сердца

«Все мы разбиты. Самое главное — найти того, осколки которого совпадают с твоими…»

      Школьный суд. Место, находящееся в самой мрачной башне, острые пики которой скрывались за непроглядными, какими-то непривычно серыми тучами, подозрительно скопившимися вокруг неё.       Помещение, где восседали величественные ангелы и демоны. И там очередной раз решали судьбы виновных, идущих против всех законов и против воли самого Шепфа учеников. Они замирали перед гладким деревянным столом, где во всём своём величии и статусе сидели важные, добившиеся определённых и разных успехов ангелы и демоны. В глазах замирал жуткий страх, проникающий с самого начала, как только их поймали за нарушением самого важного закона. Крылья пойманных учеников в очередной раз вздрагивали от страха, когда суд решал их последующую судьбу.       И как только выносили приговор, неисправимый и решительный, не поддающийся обсуждению, крылья нарушителей покорно опускались вниз, принимая судьбу, возможно, слишком жестокую и смертельную для них, вечно идущих на поводу желаний. Для них, кто игнорировал правила, созданные и одобренные самим Создателем.       На их лицах замирал ужас, когда предвестники смерти в обличие внушительных стражников болезненно скручивали руки и уводили на смерть, от которой невозможно увернуться. Они отчаянно плакали, кричали, надрывая связки, пытались вырваться из крепких рук, намертво впившихся в запястья, но понимая, что ничего не получится, покорно рыдали про себя и винили во всём содеянном проснувшееся желание нарушить то, что нельзя.       Люцифер впервые стоял перед судьями, гордо задрав голову. Демону было плевать на сидящих перед ним величественных судей. Он лишь скучающе оглядывал каждого, усмехаясь своим мыслям. Его было сложно сломить на мимолётный страх, на редкое чувство сожаления, на невозможную покорность. Он был сыном самого Сатаны, самого жестокого, не поддающегося слабостям и всевозможным порокам Правителя.       Люцифер опустил взгляд вниз, чувствуя непонятное, слишком хорошо забытое чувство…       Маленькие бордовые крылья повторный раз вздрогнули, тревожно затрепетали от тяжёлого, пропитанного злостью вдоха отца. Маленький Люцифер в очередной раз не смог выполнить задание, сложное поручение, поэтому пришёл за наказанием, ожидая очередные болезненные удары по всему телу. Сатана стоял лицом к камину, в котором так и играли язвительные, огромные языки пламени. Тёмные тени плясали на грубых чертах лица Правителя, который в очередной раз был зол на сына, неспособного достойно выполнить его поручение.             — В какой раз, сын, ты разочаровываешь меня?… — прошептал Сатана низким и грубым голосом, скрывая непомерную злость. Нечеловеческий тон с хрипотой пробирал до неконтролируемых, быстро пробегающим по телу мурашек.       Маленький, уже в таком возрасте гордый демон виновато опустил голову, жмуря сильно глаза и предчувствуя что-то плохое, то, что невозможно обойти. Сатана быстро развернулся к нему, и красные глаза вспыхнули, выжигая изнутри сына очередную готовность к тому, что надоело ждать. Он пренебрежительно хмыкнул и отстранённо смотрел на сына, который всё это время боялся поднять глаз, встретиться со взглядом уничтожения.       Неожиданный, но звонкий шлёпок раздался в немой, пропитанной напряжением тишине комнаты. Люцифер отшатнулся от жёсткого удара по щеке. Сжал губы в тонкую линию, метая взглядом во все стороны и скрывая чувства, которые рвались ничтожно наружу.       Люцифер сделал маленький шажок назад, подсознательно боясь очередных безжалостных ударов по лицу. Но Сатане не понравилось это и, вцепившись смертельной хваткой в руку сына, притянул его к себе вплотную, заставляя покорно поднять голову. Люцифер через мимолётный страх, пронзивший всё тело, поднял взгляд, скрывающий бурлящие и противоречивые чувства.       Снова безжалостный удар, заставляющий отлететь в сторону. Но Сатана, продолжая крепко держать сына, притянул его к себе снова. Щека обдалась неконтролируемым огнём, до сих пор ощущая ладонь отца, и демон сжался изнутри, боясь ощутить боль снова.       — Какой же ты слабак… — произнёс Сатана, вкладывая в эти слова всё своё пренебрежение, отвращение и ненависть. — Боль — это иллюзия! Боль — лишь тренажёр силы воли и характера!       Будто впадая в неконтролируемую агрессию, Сатана снова замахнулся, и Люцифер сжался всем детским телом, ощущая болезненные хлопки на себе, безжалостные удары кулаком в живот. Демон сгибался от боли пополам и отхаркивался кровью, сдерживая рвущуюся злость, и покорно молчал, стиснув зубы до глухого скрежета.       Что бы он не чувствовал, как бы не хотел показать свой рвущийся характер, проснувшуюся силу и желание противостоять уже в таком маленьком возрасте, но не мог… Боялся и стыдился этого чувства — страха. Только со своим отцом мог испытывать эту ужасную, непомерно жестокую грань. Слишком скользкую под ногами.       — Когда-нибудь я выбью из тебя эту слабость! — схватив свирепо сына за запачканную кровью рубашку, притянул к себе, испепеляя непомерно злым взглядом на грани свирепости. — Всё, что есть в этом мире, — слабость! Запомни мои слова и вбей в свою тупую голову! — он ужасающе оскалился, и глаза вспыхнули языками красного пламени, прямо как в камине. — Если ещё раз замечу в тебе такое качество, то пощады не будет!       И с отвращением толкнул его от себя, разворачиваясь спиной, и взгляд, уже потухающий, вернулся к изучению камина, где продолжали танцевать языки пламени во всей красе. Люцифер тяжело дышал и сдерживал разрывающуюся душу. Уходя, он постоянно оборачивался в сторону отца, потерявшего полный интерес к нему. Всё постоянно повторялось: возвращался в свою комнату, тихо сворачивался на кровати и молча ждал, когда регенерация сделает своё дело…       Его спокойный взгляд, скользнув в сторону, сразу встретил серые крылышки, поджатые к хрупкому девичьему телу, которое било едва заметная дрожь. Пухлые губы Непризнанной сжались в тонкую линию, а взгляд голубых глаз, обычно погружающий в вечное спокойствие и умиротворение, сейчас тревожно устремился на судей, не спускающих с них внимательные, липкие от любопытства взоры.       Только ритмичные и негромкие постукивания пальцев сидящего перед ними Серафима разбавляла тревожность Непризнанной, быстро распространяющуюся по всему помещению. Она иногда кидала взгляды на демона, скрывая в глубине зрачков ужас, настоящий страх, который не могла сама никак преодолеть.       Неожиданный звук ножки стула, отъехавшего от стола, и на ноги встал директор школы, слегка печально посмотрев на Непризнанную. Только лишь его ангельский невинный образ заставлял Люцифера недовольно вспыхивать, ощущая силу, способную изменить его жизнь. Он ничего не сможет сделать. Ну узнали о нарушении, побурчат немного и отпустят. Как всегда.       Спокойные мысли наполняли его голову. И на грубых чертах лица расплылась уверенная, в какой-то мере победная ухмылка.       — Вики Уокер, Люцифер, — проговорил директор школы и скользнул осуждающим взглядом на сына Сатаны. — Я много раз говорил, повторял… Закон Неприкосновения — самый важный! Им нельзя пренебрегать и считать, что всё сойдёт с рук безнаказанно! — одарив огорчённым взглядом, он перевёл взор на Непризнанную, которая всё это время, опустив голову, разглядывала что-то невидимое перед собой. — Вики Уокер, как вы могли?.. Вы подвели свою мать и расстроили её…       Кроули, развернувшись на пятках, снова двинулся в сторону стола. Присел, кидая злые, пропитанные одновременно и осуждением и печалью взгляды. Непризнанная продолжала смотреть перед собой куда-то вниз. Нервно, через плотно сжатые губы вдыхала горячий воздух и молчала, не желая поднимать глаз на директора школы.       — Нарушение закона было подтверждено через воспоминания Непризнанной… — начал Серафим Кроули слишком строгим, непривычно стальным голосом, — и все мы знаем, что за такое нарушение, достаточно весомое, следует жестокое наказание…       Серафим прервался, услышав встревоженный, но настырный голос Адмирона.       — Думаю, наказание для Непризнанной не подлежит обсуждению… Но Люцифер — сын Сатаны, и только ему решать судьбу собственного ребёнка, — Винчесто кинул сожалеющий взгляд на Непризнанную, но ничего не мог сделать.       Дрожащие крылья Непризнанной сильнее прижались к спине. Она предчувствовала взволнованным сердцем, опустошённой душой что-то плохое, неспособное изменить. Впадала в заметное только для Люцифера отчаяние, сломленное невозможными надеждами.       Только сейчас Люцифер почувствовал напряжение, быстро подкрадывающееся к крепкому телу, а сердце тревожно отбивало удары в голове. Спустя долгие столетия демон впервые почувствовал страх, медленно пробирающийся через многовековые стены безразличия, запрета на ощущение такого. Но он боялся не за себя, а за девушку, заполнившую все его мысли. Настолько сильно, что приходил в смятение, непонимание.       Сидящие ангелы и демоны за столом долго шептались и постоянно смотрели на нарушителей. Только тихое цоканье часов, висящих за их спинами, било подобно тяжелому молотку по голове. Закончив, они повернулись лицом к ним, сложив руки в крепкие замки.       — Что же, мы наконец-то приняли решение… — сказал директор школы, тяжело выдыхая через рот. — Судьбу и наказание Люцифера решит Сатана, а вот Непризнанная…       Последние слова, прервавшиеся на самом волнительном, заставили Люцифера вспыхнуть, гореть изнутри, предчувствуя что-то нехорошее, то, что он не готов услышать. Ему было полностью плевать на себя, он ждал слов судей, которые могли изменить жизнь Непризнанной, так чертовки сильно задевшей его душу.       — И? — раздраженно спросил демон.       В глазах Серафима промелькнула мимолётная грусть.       — Её казнят. Отрубят голову…       Разрывающееся сердце демона забилось настолько сильно, что, казалось, в любой момент остановится. Он замер, приросший безнадёжно к деревянному паркету. Понадеялся в глубине души, что это шутка, что сейчас всё будет хорошо. Но стражники качнулись в сторону Непризнанной, всё это время хранившей гробовое молчание. В уголках глаз блеснули ее прозрачные слёзы, обещающие в любой момент потечь ручьями по щекам.       Демон не мог позволить забрать её, не мог отдать на растерзание. Шатнулся уверенно в сторону, закрывая хрупкое и дрожащее тело Непризнанной своими массивными крыльями, которые в любой момент могли вспыхнуть пламенем.       — По закону Равновесия либо казнят обоих, либо помилуют! Что за новые правила?! — глаза без страха горели, пытаясь напугать судей, но они лишь понимающе молчали.       Стражники остановились и повернулись к судьям, ожидая дальнейших приказаний. В глазах Винчесто читалось жгучее сожаление, заставляющее Люцифера внутри незаметно для других подкашиваться. Произошел безукоризненный кивок.       Через отчаянное и сильное сопротивление демона смогли оттолкнуть в сторону. Взять грубо за запястье Непризнанную, глаза которой были смирительны ко всему происходящему, но только не для демона.       Он, вырываясь, пытался высвободиться и защитить её, но не смог и лишь наблюдал, как её голубые глаза встретились с его. Немые движения губ очертили слова, болезненные и безутешно отдающие где-то внутри режущей болью.       — Всё хорошо…       Несколько пшеничных локонов приятно щекотали лицо демона, отдавая мимолётной нежностью. Он вдыхал её запах, отдающий нотками ванили, и каждый раз умирал, встречая небесно-голубые глаза, наполненные скрытой любовью и непроглядными мыслями. Она улыбалась, нежно вытягивая уголки губ, и демон в очередной раз замирал — эта улыбка сносила ему крышу. Вечное желание целовать её, ощущать на своих губах мягкие губы Непризнанной — слишком обычной, но способной переворачивать его изнутри.       Он не понимал этой странной тяги. Не понимал, как всегда ничтожные по его мнению Непризнанные могли выделяться, но одна смогла занять все его мысли. Она. Гордая. Слишком упрямая. Но уже его. Демон желал, чрезмерно хотел её видеть рядом. Но странные чувства ледяным ядом обжигали сердце, постоянно отталкивая слишком прилипчивые и странные мысли.       Пальцы против воли потянулись к милым чертам лица, касаясь мягкой и нежной кожи. Непризнанная блаженно прикрыла глаза и подавалась чуть-чуть вперёд, позволяя демону доставлять удовольствие приятными движениями. Поглаживая мочку уха, пальцы демона спускались слишком медленно вниз, очерчивая и пробуя на ощупь все линии. Властное поднятие за подбородок, и Непризнанная приоткрыла веки, встречаясь с удовлетворённым взглядом, любующимся её красотой, для него — идеальной.       Люцифер придвинулся ближе, ощущая сносящий крышу ванильный запах. Вдыхал, наслаждаясь и растворяясь в своём подсознании. Наклонил голову к милым чертам, и Непризнанная замерла, почувствовав горячие губы демона, быстро и властно накрывающие её.       Робкие, неуверенные движения, и Непризнанная поддалась, позволяя себе утонуть в его страсти, вышедшей наружу. Демон прикусывал нижнюю губы девушки и сразу зализывал ранку, отдающую кровью на рецепторах горячего языка.       Непризнанная томно стонала, и тонкие пальцы сплелись на его крепкой шее, прижимая ближе. Язык Люцифера бесцеремонно проникал внутрь и неконтролируемо страстно переплетался с языком той, которая тихими стонами выбивала из него весь воздух в лёгких.       Наконец-то демон чувствовал лёгкость и спокойствие, покрывающее бережно его тело. Впервые был по-настоящему счастлив. Ведь рядом с ним она, необычная для него Непризнанная. Сердце непривычно меняло темп, скорость биения замедлялась, чувствуя постоянно желанные губы девушки, которая тоже растворялась в его крепких руках, сжимающих и притягивающих к себе близко, непривычно близко.       Они наслаждались, питались друг другом, и волна эйфории накрывала с головой, первостепенно отгоняя мысли о запрете куда-то в сторону, самый дальний угол комнаты. Руки демона ласкали тело девушки через тонкую и прохладную ткань платья, властно проходя по всем изгибам. Непризнанная томно выдыхала, чувствуя внизу живота будоражащие мурашки.       — Почему же ты так манишь?… — прошептал Люцифер ласковым голосом, опуская горящие губы к нежной коже шеи.       Покусывал и оттягивал, заставляя Непризнанную издать жалобный, молящий выдох.       — Потому что… я твоя… — прошептала девушка, томно выдыхая, и откинула пшеничные пряди волнистых волос назад, открывая больше мест для поцелуев.       Демон ликовал внутри от срывающихся слов, открывающихся губ Непризнанной. Красные омуты довольно вспыхнули, горячий язык оставлял мокрые следы на выразительной ключице, а девушка тяжело дышала и почти не двигалась, вкушая очередных бабочек внизу живота.       Каждый раз изгибалась, как кошечка, прижимаясь к демону сильнее. Бесцеремонно, в порыве страсти перелезла на колени, удобно усевшись. Теперь она на нём — открытая телом, но стеснительно избегающая взглядов. Демон хищно улыбнулся, наблюдая за осторожными, неуверенными касаниями к себе. И наслаждался её видом, слишком невинным. Его мысли в эту секунду заполнялись безумно грешными идеями.       Он хотел её. Безумно, отчаянно и горько. Хотел ту, к которой никогда не думал испытывать будоражащих, непривычных чувств. Хотел оказаться в ней, безжалостно испытывая на похоть, которой всегда питался. Замечать в голубых глазах проскальзывающие мысли — безумные для её непорочного и ангельского вида.       Хотел слышать надрывистые крики, срывающиеся с приоткрытого рта, и чувствовать ногти, до крови впивающиеся в накаченные, покрытые изящными татуировками плечи. Ощущать возбуждение, сковывающее их тела, но боялся… Боялся, что из-за его необдуманных решений ей сделают больно. Боялся, что его Непризнанной могли сделать что-то плохое. Потаённо злился на казавшуюся слабость внутри, хотел её сразу выбить из-за себя, но не мог…       Но неожиданные звуки заставили Непризнанную, будто обожженную, спрыгнуть с колен демона, когда в дверном проёме появился Серафим Кроули, за спиной которого находились стражники, не предвещающие ничего хорошего…       В кромешной комнате, где почти не было естественного освещения, различные вещи летали в сторону, ударяясь о темно-бордовые стены, и безвозвратно разбивались, ломались. Тело демона накрывала волна агрессии — неконтролируемая, жестокая и неподдающейся смирению. Он, как загнанный в угол злой зверь, метался из стороны в сторону, сносил руками всё, что видел и попадалось. Люцифер чувствовал вину. Острый нож или кончик, медленно входящий в сердце, и бушевал, что позволил забрать её…       Позволил скрутить ей руки и увести в тюрьму, ожидая самой страшной участи для судьбы их двоих. Демон впервые осознавал свою неосторожность, желание, способное сделать другому плохо. Он не думал, шёл на поводу желаний, как и Непризнанная, погружаясь во временную нежностью между ними. И они теперь ощущали, вкушали последствия — жестокие, неисправимые.       Неожиданно резкий удар в стену, и костяшки пальцев, сильно напряженные, окрасились бордовой, стекающей по рукам кровью. Но демон не чувствовал физическую боль — только моральную, слишком больно режущую его душу, когда-то не светившуюся светлым лучиком изнутри.       И этот светлый лучик — Непризнанная. Своими красивыми, глубокими голубыми глазами, тонкими чертами лица и манящими губами околдовывала, заставляла измученное сердце демона обливаться кровью против воли, против всех отталкивающих мыслей. Он не хотел мучиться глубокими мыслями, но ничего не мог с этим поделать.       Люцифер был сломлен, но рвущая решительность заполняла тёмную комнату, давая воображаемо отталкивать всё плохое. Он запечатлел в голове тонкий запах ванили, слишком родной и болезненный. Вдыхал пылающий воздух и представлял: она стояла рядом, обнимала за крепкий торс, а его нос зарывался в мягкие локоны, щекочущую кожу. Обнимал, растворялся и лелеял рядом с ней.       Он не мог бездействовать, не мог позволить совершиться ужасному только из-за его прихоти и желания. Не мог позволить забрать то, что открыло дорогу в радостное чудо. Он собрал всю решительность, копившуюся в темных углах, и двинулся из комнаты, дверь которой с громким хлопком ударилась о стену.       Он чувствовал необходимость быть рядом, защищать от всего, что казалось опасным для жизни Непризнанной, ставшей слишком драгоценной. Ему было плевать, что Сатана получил не очень хорошую новость, было плевать, что отец ждал его для вынесения свирепого наказания за то, что демон просто впервые почувствовал к кому-то манящее, странное и неизведанное чувство.       Демон осознавал в глубине себя какие эти чувства, читал о них в очередных книгах, убивая бесконечное и скучное время. Понимал, что это похоже на любовь… И всё подтверждалось её драгоценностью для него, когда Непризнанную уводили в тюрьму ожидать свою участь, слишком глупую… Он отталкивал, не желал испытывать к ней чего-то необычного, но настоящие чувства пробивали вдребезги любого толстого стекла трещину, а маленькие стебельки обязательно появлялись наружу.       Непризнанная, которая уже долго сидела в тюрьме, окружённая пылью и холодом, жутким и пробирающим до костей, постепенно сходила с ума. Кончики изящных пальцев и щеки сильно замёрзли. Девушка выдыхала остатки тёплого воздуха, пытаясь на время согреть окаменевшие руки. Её удивлял этот холод — слишком ледяной и необъяснимый, но ничего не могла поделать. Сидя за решеткой, она не могла использовать свои силы, словно был наложен невидимый и непреодолимый запрет.       Она постоянно меняла позу, прислонившись к ребристой и холодной спине крыльями, давала болевшим местам от твёрдой поверхности отдыхать. И была почти погружена во тьму, кроме маленького отверстия, находящего в самом верху, позволяющему пропускать естественный свет и следить за безоблачно голубым небом.       Душа разрывалась на части. Она хотела лишь одного: увидеться с ним… Демоном, безжалостно пробравшемуся к сердцу, который оставил все воспоминания там, в вечной памяти. Перед глазами появлялись ужасные картинки: бледное лицо Люцифера, следящего за тем, как она смиренно стояла на коленях, а острый кинжал моментально сносил голову с плеч.       Непризнанная вздрагивала и тихо всхлипывала, чувствуя неизбежную смерть. Она не жалела о мимолётной близости с демоном, даже не винила его, просто хотела лишь одного — попрощаться с ним… Последний раз провести по грубым чертам лица, ощутить тепло его тела и запах — горькие нотки кофе, которые навсегда останутся в голове. Последний раз позволить себе ощутить его губы, медленно целующие её, и утонуть в нежности перед казнью.       Холодные слёзы, скопившиеся в уголках глаз, медленно скатились вниз, беззвучно упали и разбились на пыльном полу. Она не могла остановить себя, не могла прервать тихие всхлипы, быть сильной… Её мучила обида, несправедливость ко всему происходящему. Возненавидев все запреты и правила на Небесах, она горько усмехалась — часто и истерично.       Неожиданный шорохи, раздавшиеся где-то за решёткой, заставили ее дрожащее тело сжаться, предчувствуя свою скорую смерть. Она поползла назад, загоняя себя в угол. Уже была готова истерзанно кричать, лишь бы ей позволили увидеться с ним…       Несколько тяжелых и быстрых шагов, и Непризнанная открыла зажмуренные глаза, встречаясь со взглядом пылающих красных глаз, находящихся на той стороне. Она сразу поднялась, игнорируя боль в теле, и медленно подошла к ржавым прутьям.       Люцифер стоял прямо перед ней, лишь решетка не давала им подойти друг к другу ближе. Он замер, забыв обо всём, и не мог оторвать обжигающего взгляда от ещё живой Непризнанной.       — Ты пришёл… — произнесла девушка дрожащим голосом, почти срывающимся на истерику. Она не верила, что демон решился сам лично прийти.       Люцифер кивнул и достал из кармана кольцо с разными ключами. Несколько попыток, и он нашёл нужный, открывал дверь решетки в сторону. Непризнанная сразу прижалась к нему со всей силы, почти вдавливая своё тело в его. Он мягко отстранился и посмотрел на неё, пытаясь унять бешеный ритм сердца внутри. Крепкая рука легла на холодное лицо, поглаживая и согревая ледяную кожу, и Непризнанная, ощущая нежность в движениях, покладисто подстраивалась под его движения, прикрывая расслабленно глаза.       Над их головами неожиданно появились серые тучи, закручивающиеся в быстро набирающую скорость воронку. Люцифер уверенно сплёл пальцы с Непризнанной и потянул её за собой.       Непризнанная следила за ним и вспоминала кое-что. То, что заставляло на время ощутить приятное чувство…       Нежный, напитанный мягкой и ангельской энергией голос Мисселины раздавался в закрытом кабинете, где сидели ученики, внимательно слушающие её рассказ. Она каждый раз перед важным событием в истории Небес встревоженно подрагивала и светилам изнутри светом — самым чистым и невинным.       Возможно, так думала и размышляла только Непризнанная, внимательно слушая учительницу, зацикленную на древней истории. С улыбкой, слишком доброй и отдающей материнством, она смотрела на учеников, будто что-то вспоминая, и улыбка становилась ещё шире. Непризнанная размышляла, насколько можно быть такой доброй, открытой и слишком ангельской. От своих мыслей её губы непроизвольно растянулись в нежную улыбку.       Она чувствовала притяжение на светлую сторону и летала в мечтах, вечно занимающих озадаченную голову. Представляла новые крылья, меняющиеся на белоснежный цвет, и улыбалась ещё сильнее. Ей выпадали случаи наблюдать за Непризнанными, становящимися новообращенными ангелами. Этот долгий, продолжительный и, возможно, болевой процесс отнимал все их силы, но, повернув голову назад, они восхищались собой, изменившимися в один миг.       — Что лыбишься, Непризнанная? — бархатный голос с нотками издевки прошептал рядом. Из-за неожиданности Непризнанная дернулась и, нервно выдохнув, посмотрела на Люцифера, пристально следящего за ней. Он сидел рядом, вместе с ней за одной партой, и явно скучал. — Ты улыбаешься подозрительно странно для адекватного бессмертного.       — А тебе какая разница? — гордо задрала подбородок вверх и почувствовала тёплую краску, подступавшую к щекам. — И вообще, что ты смотришь на меня?       Демон усмехнулся, пристально оглядывая её. Непризнанная всем телом чувствовала, осязала его пристальный взгляд. И опешила, странно смотря на демона, даже не удивившегося её реакцией. Он лениво наклонился ближе, приблизившись к щеке, и обжег горячим дыханием её кожу.       — Смешно за тобой наблюдать… — Люцифер медленно отстранился, внимательно смотря в её глаза, встретившиеся с его. — На сторону ангелочков тянет?       — Возможно, а что-то не так? — она выгнула бровь, не отнимая занятного взгляда, отчего демон только усмехнулся и лениво откинулся на спинку стула.       — Да нет, ничего. Просто будет интересно понаблюдать за тобой, — будто сказав что-то лишнее, случайно слетевшее с губ, резко оборвался и перевёл взгляд на учительницу, теряя интерес к разговору.       Непризнанная продолжала смотреть на него, ожидая чего-то больше, но, осознав, что демон больше ничего не скажет и будет молчать, развернулась в сторону учительницы, которая без умолку, вдохновенно и легко продолжала свою речь.       Только сейчас в голове Непризнанной появились мысли, которые никогда раньше не блуждали там. Она встрепенулась, внимательно размышляя, но, ничего не надумав, легонько повернула голову в сторону всё это время наполненного серьезностью и деловитостью демона.       — А каково это, быть демоном? — прозвучал любопытно голос девушки, старающийся привлечь внимание демона.       Он медленно повернул голову в её сторону, явно заинтересовавшись в неожиданном вопросе. Красные омуты довольно полыхнули, но в следующую секунду потухли, явно скрывая что-то. Он вытянул руку вперёд, покручивая пальцами шариковую ручку, лежавшую на парте.       — С одной стороны кажется, что демоном быть легко и просто. А с другой может показаться невозможным и слишком сложным. Каждый имеет разный взгляд, свою мысль, но только душа сама подсказывает ближнюю сторону, — неожиданно откинув ручку бесшумно в сторону, рука демона потянулась к ладони Непризнанной, мирно лежащей недалеко от него. Он ненавязчиво сплёл их пальцы. И любопытный, внимательный взгляд девушки скользнул к его глазам. — Просто почувствуй.       Непризнанная настороженно скользнула взглядом на переплетённые пальцы, лежащие по середине парты. Она сидела спокойно, пытаясь что-то почувствовать, но ничего не было. Но в глазах промелькнул интерес, когда образовавшийся маленький огонёк между переплетёнными пальцами приятно касался ладони Непризнанной, передавая необъяснимые чувства, моментально пробегающие по телу.       Девушка ощущала силу — тёплую, плавно распространяющуюся в тельце, и улыбалась, чувствуя внутри себя душевное тепло. Только сейчас на кончике языка появился привкус, неожиданный и ярко выраженный. Вкусовые рецепторы накрыл вкус очень сладкой, сочной клубники. И только сейчас Непризнанная кинула восторженный взгляд на демона, всё это время проницательно смотревшего на неё.       — Такие неожиданно тёплые чувства… — детский, наполненный радостным блеском взгляд заставил демона безобидно усмехнуться.       Он удивлялся от её взгляда, наполненного детским и смешным блеском, но явно наслаждался улыбкой, женственной и мягко растягивающейся на милых чертах лица.       — Энергия у всех разная, индивидуальная, как отпечаток пальца. Непризнанным тяжело определиться со стороной, учитывая, если две стороны притягивают, но этот выбор очень важен… — задумчивый взгляд демона скользнул куда-то вперёд и надолго замер, не перемещаясь никуда. — Быть демоном значит быть жестоким, не слабым, горделивым и бескомпромиссным.       — Но слабость есть в каждом из нас… Мы можем чувствовать мимолётный страх, давать в некоторых ситуациях слабину. Это нормально…       Демон усмехнулся, поглядывая любопытно на Непризнанную. Облокотился на спинку стула, кидая сильно задумчивые куда-то перед собой взгляды.       — Для демонов нет, да и для ангелов тоже. Слабых всегда быстро уничтожают здесь, не дают нормально дышать. Поэтому важно быть бескомпромиссным и сильным, чтобы чего-то добиться и быть значимым.       Непризнанная поглядывала на демона, явно не соглашаясь с точкой его зрения, но уважительно молчала, понимая, что это его взгляд. Лишь улыбнулась, обнажая белоснежный ряд зубов, повернулась к учительнице, снова возвращаясь к её рассказу, на время потерянному в разговоре с Люцифером.       Непризнанная открыла глаза, всё это время прикрытые от тревоги, охватившей своими длинными ветвями всё тело. Она боялась, не хотела умирать. И только эта мысль, реальная и невыдуманная её воображением, заставляла настороженно смотреть на всё окружающее вокруг.       Тёплый, удивительно летний ветерок, наполненный морским воздухом, когда-то любимый для Непризнанной, коснулся кожи лица, приятно согревая. Мимолётное чувство радости, что теперь она могла полностью использовать свои силы, которые были на время недоступными. Тряхнула крыльями, слишком прижатыми и напряженными.       Полностью бескрайнее небо, тёмное и без единой сверкающей звёзды встретило их. Только лунный свет освещал это место, когда-то знакомое и родное, а лучи красиво игрались на воде, полностью прозрачной и идеально спокойной. Непризнанная сделала несколько шагов в сторону, проходясь босыми ногами по ещё тёплому песку к умиротворённому морю.       Демон продолжал стоять рядом, почти не двигаясь с места, и наблюдал за ней, словно высвободившиеся птицей из клетки. Он чувствовал, полностью осязал взглядом неожиданное спокойствие Непризнанной, но сердце Люцифера болезненно пульсировало, ныло о помощи.       В горле появился незнакомый ком, будто режущий острыми осколками изнутри. Он понимал свой поступок — глупый, слишком необдуманный. Понимал, что если Серафимы захотят, то в любой момент отыщут из любого места на земле. Люцифер просто не мог, не хотел оставлять его Непризнанную, ждущую почти принятую, но внутри отвергающую сердцем смерть.       Она медленными, какими-то невесомыми шагами по песку подошла к воде, почти светящейся от лунного света. Опустила ладонь и принялась плавными движениями водить в разные стороны, наслаждаясь подстраивающимися волнами под движения её руки. Демон был озадачен, не понимал, что она делала, и медленно подошёл к ней.       Присел так же, как и она, наблюдая за ней, какой-то слишком невинной, наполненной на первое время спокойствием. Она легонько улыбалась, заглядывала в бессмысленные движения, понятные в голове только для неё. Несколько прозрачных капель, собравшихся в глазах, стремительно упали вниз, смешиваясь и растворяясь в прозрачной морской воде.       — Иногда моменты, которые кажутся самыми обычными, ничего не значащими, становятся в один миг особыми и очень важными… — прошептала девушка, пытаясь скрыть срывающийся голос.       Сердце демона уже просто не могло терпеть всего это. Слишком истерзанный взгляд, когда-то уносящий в собственный мир удовольствия, где нет этой тяжелой ноши на плечах. Голос, внушительно срывающийся, тихий до невозможности. Слёз девушки, вроде самых обычных, не значащих что-то особенное, но способных перевернуть истерзанного виной сердце Люцифера только своим видом.       В глазах демона замирало тело девушки, кажущейся слишком хрупкой, беззащитной, и Люцифер хотел закрыть от всего своими крыльями, создавая кокон безопасности, вечный и только для неё. Винил себя теперь во всём, что происходило с Непризнанной. Винил себя за то, что просто хотел вкушать спокойствие и незнакомое чувство любви… Люцифер не мог наблюдать за моральным самоуничтожением Непризнанной, слишком погрузившейся в свои тревожные мысли, и заставил повернуться в свою сторону властным движением пальцев, оказавшимся на ее подбородке. Она повернулась к нему, пряча отчаянный взгляд. Не хотела показывать свою слабость.       Люцифер встал на ноги, заставляя повторить это за собой. Непризнанная послушно поднялась, но продолжала за опущенным взглядом скрывать от него все чувства, не выдерживающие внушительной тяжести. По щекам снова потекли слёзы, моментально обжигающие, и демон скривился. Ему попросту было больно от уничтоженного в необратимый пепел вида.       Он поднял подбородок выше, заставляя встретиться с непривычно открывающим душу взглядом красных глаз. И она послушно подняла взгляд на него, сжимая искусанные губы в тонкую линию. Глаза — зеркало души. И Люцифер убедился в этом, видя происходящее, весь хаос и погром во взгляде, уже потерявшем всякую надежду на спасение.       Он бережно, будто боясь аккуратным движением сделать больно, подтёр большим пальцем стекающую слезу, из-за чего девушка издала выдох, словно освобождающий ото всех терзаний в голове. Губы на одно мгновение дрогнули в измученной, но благодарной улыбке для демона, отдающей сказочным теплом.       — Всё будет хорошо. Я не позволю им забрать тебя, — неожиданное, непроизвольное движение в сторону, и девушка оказалась в объятиях демона, хранящих спокойствие.       Она прижалась, позволяя на время напряженным, скованным от страха плечам расслабиться, и была бесконечно рада тому, что он был просто рядом. Готов был быть вместе с ней, в очередной раз нарушая запрет.       — Ты так уверен в этом… А это иллюзия, они скоро всё равно найдут нас, — на последних словах голос Непризнанной сорвался на всхлип, неожиданно вырывающийся из груди.       Услышав это, Люцифер отстранился в сторону, но продолжал обнимать очень крепко, боясь на мгновение отпустить, потерять её. Девушка это почувствовала и тоже задрала голову, смотря в глаза Люцифера, пропитанные уверенностью и решительностью.       — Я не отдам им тебя. Обещаю.       Требовательный, пропитанный полной нежности порыв. Люцифер наклонился чуть ниже, ловя сильно искусанные губы Непризнанной, и бережно накрыл их. В этом поцелуе не было страсти, одна лишь прозрачная необходимость ощутить друг друга целыми и невредимыми. Демон целовал медленно, стараясь запомнить каждое осторожное движение.       Девушка прижалась всем телом, расположив слегка дрожащие ладони на тревожно вздымающуюся грудь демона, и подстраивалась под необходимые и сильно нужные движения, погружающие в собственный мир. Они наслаждались близостью, вкушали проскальзывающую нежностью, такую непривычную для демона. Но только сейчас, когда сердце отбивало тяжелые, но и лёгкие удары, демон был погружён с головой в неё.       Горячее движение языка демона по нижней губе девушки — и она выдохнула ему в рот, чувствуя лёгких бабочек внизу живота. В касаниях губ не было ни страсти, ни возбуждения, но были все чувства, которые они испытали за короткий, но самый сложный промежуток времени. И тихое место с морским воздухом дополняло все их чувства, обостряя ещё сильнее. Они чувствовали спокойствие и плевали на всё, лишь бы погрузиться в пучину любви.       Демон отстранился и посмотрел в глаза Непризнанной, чувствуя неожиданную и необъяснимую тревогу, разливающуюся по всему телу. Глаза девушки на мгновение стали чёрными, словно зрачок полностью перекрыл голубую радужку. Демон встревоженно перехватил теряющее равновесие тело Непризнанной и начал трясти.       Она проморгалась и смогла лишь прищуриться, непонимающе смотря на Люцифера. Впервые демона накрыл роковой ужас, быстро разбивая истерзанную душу вдребезги, необратимые и острые осколки. Непризнанная не понимала, что с ней происходило и откуда неожиданная усталость, но демон всё сразу понял… Хрупкое тело девушки начало трясти, и Люцифер уже не мог держать её ровно, отчего опустился на колени, погружаясь в мелкий песок, и бережно уложил голову Непризнанной на свои колени.       — Что происходит?.. — спросила Непризнанная, хрипя нечеловеческим голосом, и сразу ощутила страх, подкрадывающийся к обреченной душе. Трясущая рука девушки поднялась к губам и подтерла какую-то каплю, стекающую по подбородку. Увидев на указательных пальцах бордовую кровь, глаза в понимающем отчаянии скользнули на демона. — Что это значит?..       Люцифер, согнувшись, сидел и сильно сжимал свободную руку девушки, которая теряла силы. Ком в горле резал намного сильнее, чем раньше, отчего он сжал губы и не мог ничего сказать. Тело демона начало трясти, он полностью потерял контроль от ничтожного понимания, которое лучше было бы невозможным ведением…       Он мог лишь внутри себя истерзанно орать, метаться из стороны в сторону и молить об одном, чтоб её не трогали… Но перед ней казался полностью разбитым, навсегда истерзанным. Рука демона смогла лишь подняться в воздух, заботливо убирая пшеничный локон в сторону. Наслаждаться последними минутами взглядом и осознавать то, что не хотел, всей душой отрицал. Больше он не сможет увидеть её…       — Высшее наказание Шепфа… — прошептал демон, чувствуя, что не мог говорить в полный голос.       Девушка обречённо посмотрела на него сквозь прозрачные слёзы, но через мгновения они окрасились, становясь бордово-красными. Люцифер ничего не мог сделать, как-то помочь облегчить мучения, поэтому ничтожно наблюдал за медленной смертью той, которая смогла пробить в мутном стекле маленький лучик, ослепляющий всё изнутри.       Он не хотел верить, принимать, что из-за него она сейчас лежала на его коленях и захлёбывалась кровью, наказанием, данным самим Создателем. Люцифер в очередной раз возненавидел ангелов и готов был уничтожить их всех, но вообще не двигался, ощущая полную сломленность. Только демон приобрёл надежду, казавшуюся возможной, её сразу же забрали, оставляя навсегда в вечной тьме, присвоенной с самого глубокого детства.       — Люцифер… — через последние силы девушка, хрипя нечеловеческим голосом, вытащила демона из мыслей, больно режущих и так кровоточащую душу. — Не вини себя… Не смей…       Он наклонился вниз, сдерживая истерзанные выдохи, рвущиеся изнутри, и прижался ко лбу Непризнанной, ставшему полностью ледяным, не отдающим живого тепла. Он замечал боковым зрением пушистые серые перья, выходящие с основанием из крыльев, и в очередной раз старался сконцентрироваться на ней, последний раз слушая тихое, уже замедляющееся биение сердца…       — Почему так жестоко… Почему они забирают у меня самое дорогое?.. — демону впервые было плевать на казавшуюся ему слабость, и он позволил голосу дрогнуть.       — Потому что мы были с самого начала обречены на провал… — произнесла девушка, последними силами сплетая их пальцы. Вздохнула, стараясь сдержать истерику, но из-за этого только сильнее захлёбывалась кровью, уже ручьём текущей по подбородку.       Демон отстранился и встревоженно продолжал следить за кончиной светлого лучика, который на время смог вытащить из тьмы, но снова погрузивший теперь во вечную, никогда не высвобождающую темноту. Его душа была безжалостно изрезана ранами, слишком глубокими и не поддающиеся лечению. Он винил во всём произошедшем себя и от этого было ещё тяжелее смотреть на ту, которая умирала из-за него…       — Я люблю тебя… — последнее, что смог произнести демон перед тем, как веки Непризнанной навечно закрылись.       Навечно теперь неподвижное тело девушки озарил свет, яркий и ослепляющий всё вокруг. Люцифер закрыл глаза, прикрывая их ладонью, и чувствовал, что тело Непризнанной, лежащей бережно на его коленях, исчезло. Испарилось, как будто девушки и никогда не было в его жизни, в маленьком отрезке времени…       Демон продолжал сидеть на коленях, песчинки прилипали к чёрным брюкам, но это казалось таким мелочных на фоне всего произошедшего, его потухших чувств. Забытые слёзы, когда-то раньше, давным-давно стекающие по щекам демона из-за жестокости отца в детстве, снова появились и бесшумно упали вниз, сразу оставляя на светлом песке мокрый след.       Бессмертный хотел умереть. Хотел быть безэмоциональным, не чувствовать больше ничего. Просто хотел быть рядом с ней — девушкой, слишком сильно запавшей в душу. Чувствовать кончиками пальцев волнистые, мягкие пшеничного цвета волосы и вдыхать запах ванили, навсегда запомнившийся в голове демона.       — Ну что, хренов ты Создатель! Всемогущий, справедливый! Забрал её, так теперь забери и меня! — демон кричал непривычно срывающимся голосом. Отчаянно опустил голову, погружая в мелкие песчинки, портившие всю идеальность причёски.       Он задыхался ничтожно горячим огнём в лёгких и не мог сделать нормального вдоха. Ему было больно… Впервые он хотел умереть, не чувствовать всего того, что произошло с ним. Возненавидел себя за то, что позволил себе испытать неизведанное чувство, которое только лицезрел на страничках потрепанных книг, очень старых и древних. Позволил испытать любовь к девушке и теперь уничтожил её своими же руками.       Превратил в пепел, словно её и никогда не было. Истерзанные неизменной болью красные омуты взглянули на больно спокойное море. Он продолжал сидеть, вообще не двигаясь. Бордовые крылья, всё это время прижатые к напряженной спине, склонились вниз, теряя всю свою величественность. Они были сломлены так же, как и демон.       Люциферу было полностью плевать, что его ждало, какое наказание мог вынести совет и Сатана. Он морально умирал в прекрасном месте, где умерла приобретённая его частичка, дарившая спокойствие. Демон в очередной раз дал слабину по мнению его отца. И был пропитан болью, обволакивающей истерзанную душу и погружающую навечно во тьму…