Академия "Высшей магии". От ненавести к любви

Головокружительное перемещение и в нос ударил запах леса и свежего, морозного воздуха. Холодный ветер пробрался под школьную форму и ледяной ладонью касался кожи. И вот вопрос, куда мы перенеслись, что в ещё достаточно тёплую осеннюю пору холод пробирает до костей. И вопрос о переносе всё ещё не раскрыт. Алмир явно являлся очень сильным магом, тем более, раз он закончил боевой факультет. Но он явно ещё не является магом уровня магистра, так как магистрами становятся лишь после тридцати, а ему явно не больше двадцати семи. Что самое интересное, хоть мои зубы уже начинали стучать от леденящего ветра, но мозг отчего-то работал в разы лучше. Оттого мою умненькую головку и посетила мысль о том, что я мало что знаю о своём…муже. И правда, уж на правах то законной жены имею право знать, что из себя представляет мой супруг. Кулон, что весит на его шею, прямо-таки излучает из себя магическую энергию и если мы догадки верны, то это артефакт. А конкретно – артефакт переноса. Мои плечи окутало тепло, тёплый плащ обернулся вокруг меня, а крепкие объятья придавили к сильной мужской груди, мне в спину отдавалось мерное биение сердца. Всё это время я стояла с закрытыми глазами. Сперва закрыла их из-за страха перемещения, а после не хотелось открывать и смотреть, куда этот деспот нас перенёс. А уж когда меня обняли по собственнически и согрели, мир вообще оказался не тем, что сейчас хотелось бы видеть. Стало тепло и уютно, и ветер напоминал о себе лишь песней, что неслась куда-то вдаль. Но когда мне на щёку упало что-то холодное и тут же растаяло, мои глаза непроизвольно открылись сами. Лучше бы не открывались. Мой крик разнесся по округе, спугивая притаившихся где-то в деревьях птиц, что теперь уносились от моих воплей в совершено другом направлении. А я продолжала вопить, но не делала никаких попыток пошевелиться, так как оказаться размазанной по земле, что проглядывалась с высоты, не было целью моей жизни. Мы стояли на самом краю высоченной скалы, настолько высоченной, что даже примерно прикинуть их высоту мой мозг не мог. Или не хотел. А вокруг всё белым-бело, снежная пурга замела соседние склоны, макушки деревьев, что проглядывалась где-то с лева, блестели снежными шапками. И одинокие снежинки в каком-то незатейливом танце кружились в воздухе, и медленно оседали на поверхность. - Аааа-а-а-а…, - мой вопль уже больше был похож на сипение, чувствую, кто-то посадил себе связки или же простудил горло. А мой милейший супруг молчал и не предпринимал никаких попыток меня заткнуть. И только эта мысль пронеслась в голове, как меня развернули, и поцеловали, подавляя крик. Поцелуй был напористым и жадным, но в тоже время не лишенный нежности. И сразу в жар бросило, и мысль о том, что целоваться вот так вот на краю обрыва очень опрометчиво, билась где-то на границе разума. Даже холодный ветер уже не казался таковым, а он оторвавшись от меня, взглянул своими потемневшими глазами в мои, широко открытые. И если до этого была мысль вновь кричать, то почему-то под этим взглядом быстро стушевалась, как это обычно бывает, стоит ему на меня посмотреть. - Успокоилась? – до чего же усталый у него голос и эти тёмные круги под глазами вблизи кажутся ещё темнее. Но в остальном, он всё тот же самоуверенный, напыщенный лорд, что предъявил на меня свои права. На его вопрос то я кивнула, а вот вся эта легкомысленность после поцелуя слетела навзничь. Теперь сердитый взгляд моих зелёных был направлен на муженька и мне хотелось отодвинуться, а ещё лучше отойти, но так как за него пройти не является возможным, а идти с обрыва к смерти в объятья как-то не хочется, приходится стоять в кольце его рук и смотреть хоть куда, лишь бы не на него. Развернувшись в кольце его рук, мой взгляд стал блуждать по местности, отмечая всё, что могло бы указать на наше место пребывания. Но мы явно находился далеко от Инфириса, там нет поблизости гор и скал. И уж тем более нет ещё снега, а ту он явно лежит не первый день. Да и местность была незнакомка вообще, деревья слишком высоки и разнообразны. Близ границ города есть леса, но их в основном составляют лиственные растения, да и лесами их назвать сложно, очень уже малы. А единственный хвойный лес, что граничит с Инфирисом на западе, имеет в наличии лишь сосны да ели. Здесь же названия многих деревьев мне было не знакомо. Недалеко от обрыва на котором мы стояли, росло высоченное дерево, напоминающее кедр, правда хвоинки были не зелёные, а иссиня-черные. И что самое интересное, оно такое одно единственное стояло посреди лесной чащобы и на контрасте с белым снегом очень явственно выделялось. - Arbor Mortis, - обжигая ухо горячим дыханием, прошептал сзади. Но я ничего не поняла, поэтому спросила: - Мортис что? Тихий смех заставляет затаить дыхание и непроизвольно вслушаться. Тихий и бархатистый, с нотками устали, но такой искренний. Его нос утыкается мне в шею и трётся об неё, отчего кожа покрывается мурашками. - Не Мортис что, а Арбор Мортис, дословно, Дерево Смерти. И вновь мой взгляд, уже заинтересованно-любопытный обратился к дереву. Чёрные иголочки росли по направлению вниз, будто броня вокруг ствола. И не будь на ветках снега, я б подумала, что хвоинки всего-навсего тёмно-зеленого цвета, но контраст со снегом выдавал их истинный цвет. - А почему Дерево Смерти? Сзади хмыкнули и как-то крепче обняли, утыкаясь лицом мне в макушку. - Любопы-ы-ытная, - как-то по издевательски это звучало, отчего нахмурилась. – Не сердись, - и как он все это замечает? – Деревом Смерти его прозвали ещё очень давно, а все потому, что из его хвои готовят сильнейшие яды. И противостоять таким ядам могут лишь единицы противоядий, зачастую о которых не знают даже опытные целители и маги. Но яды из хвои Дерева Смерти под огромным запретом и редки, решившие нарушить закон прощаются с жизнью мгновенно. За последние лет пятьдесят не было замечено самоубийц, что были хоть как-то связаны с этим природным даром. Недоуменный взгляд был брошен на Леру через плечо, но его голова покоилась в моих волосах, так что все что удалось увидеть - его плечо. - Почему ты называешь Дерево Смерти природным даром, если из его хвои изготавливают запрещённые яды? Ветер с усиленным рвением дунул, будто пытаясь опрокинуть нас с края обрыва и предоставить в объятья самой смерти. Но сзади меня крепко держали надёжные руки и сейчас казалось, что это самые надёжные руки во всем мире. - Всё потому, что из хвои можно изготовить не только яд, но и противоядие, что сравнимо второй жизни. Смерть – зарождение жизни или же её новое начало. Для кого-то смерть милосердна, для кого-то она сравнима прохождению семи кругов ада. Для кого-то она желанна, а кто-то её боится, как своего злейшего врага. Даже бессмертных можно убить, смерть всегда забирает жизнь, но дарует нам новую. И мурашки по коже от его слов. Путники часто говорят о смерти, как о чем-то прекрасном. Даже умирая, многие счастливо улыбаются, будто ждали это все свою жизнь. А о том, что душа перерождается, нам рассказывают с самого детства. Это то, во что верить каждый житель Аурэлию, в независимости от своей расы и религии. У многих народов разные боги, но в жизнь после смерти верят все. - Но иногда, - его рука медленно поглаживала мой живот, вырисовывая незатейливые узоры, - смерть далеко не милосердна. Если ты совершал ужаснейшие поступки в своей жизни, то душа твоя может попасть за грань Хаоса и там она попадёт на растерзание тёмным тварям. Будет там до тех пор, пока душа попросту не испариться и не развеется в тёмном пространстве. Те, кто попали в Хаос, не имеют пути назад и не имеют право на перерождение. Если верит сказаниям, то сама Смерть толкает гнилые души за грань и наблюдает, как те падают в чёрную пропасть. Не один ныне живущий не может сказать, правда ли все то, о чем вещают легенды, о чем говорят сказания и свитки. Но каждый уверен в том, что после смерти его ждёт новое начало, новая жизнь и верит, что та будет лучше и счастливее предыдущей. Не было ещё того прорицателя, что мог поведать о жизни после смерти. И думаю, всех нас пугает будущее. - Где мы? – вопрос заданный шёпотом, но меня прекрасно слышали. - На горах Тэроу. Тело в момент столбенеет и не знаю отчего больше: от страха или удивления. Именно в горах Тэроу был портал из Хаоса на Аурэлию. Именно здесь по сей день тёмные существа обитают и ведут скрытный образ жизни. Горы находятся на севере, в нескольких тысячах километров от Флэймгорда, но при этом здесь почти всегда лежит снег. Лишь изредка снег в летний сезон тает и даёт немного прогреться земле, но все последующие времена года здесь холодно и заснежено. Никто не даёт конкретной причины, отчего здесь времена года идут совсем по-другому. Когда в Флэймгорде всё цветёт и пахнет, в горах Тэроу продолжает царствовать зима. В тишине лишь слышно вой ветра, но до слуха доносится отчётливый звук передвижения маленьких ножек. Он становиться громче и уже напоминает стрекотание. Звук нарастает, а паника начинает зашкаливать, но Леру, чёрт бы его побрал, стоить и не предпринимает абсолютно ничего. Из-за ближайшей ели прямо на меня смотрят чёрные, как само пространство Хаоса, глаза. В них нет зрачка, а если он и есть, то средь иссиня-черных белков тех самых зрачков не видать. Он медленно двигается в нашу сторону, переставляя чёрные мохнатые лапы по белоснежному покрывалу. Безобразное длинное тело столь же мохнатое, как и все его конечности. В глазах нет никакого проблеска сознания, лишь звериный голод и жажда убивать. Что сдерживает мой крик? Сама не знаю. Никогда не видела ничего подобного в близи и вероятно, сейчас я просто прибываю в полнейшей шоке. Крик застрял где-то в горле, а это мохнатое нечто приближалось и когда между нами оставалось расстояние в полтора метра, со стороны леса послышался шорох. И резкими, равными движениями стригл убежал в том направлении. Из моих лёгких вырвался судорожный выдох, всё это время я не дышала, боясь, что он нападёт. А сзади в немом смехи содрогалась грудь напыщенного лорда, которого вся эта ситуация забавляла. - Это истерический смех или тебе правда весело? Если второе, то я тебя сейчас поколочу. И теперь слышалось тихое хихиканье, а меня это всё разозлило не на шутку: -Слушай, - даже резко обернуться в его объятьях получилось, - у тебя что, с головой проблемы? Нас только что мог сожрать стригл, а тебе смешно!? Да он же был буквально возле нас, а ты стоял и ничего не делал! Попыталась отойти от него, так как мы уже стояли чуть дальше от обрыва. Но он держал крепко, а после моей попытки освободиться и вовсе сжал сильнее, создавалось ощущение, что у меня ребра сейчас треснут. - Ну во-первых, как ты выразилась, он бы нас не сожрал, потому что будь ты внимательней, заметила б защитное поле вокруг нас. Молчу. - Во-вторых, меня забавляет твоя реакция. Вместо того, чтоб выставить хотя бы щит или сказать мне : «Ал, нас сейчас сожрут, сделай что-нибудь», - ты промолчала. Потупив глазёнки продолжаю молчать. - Ну и в-третьих, - пауза, после чего, глядя на меня своим проницательным взгляд, продолжил: - Ты настолько мне не доверяешь, раз действительно подумала, что я позволю ему к тебе подойти? Теперь виновато смотрю на носки своих туфель и молчу. Меня шатнуло в сторону, мир накренился и через мгновенье мы оказались в его кабинете. Занавески в цветочек всё так же продолжали занимать свое место на ректорском окне. Он отходит от меня и присаживается на край стола, при этом разглядывая меня с ног до головы. Под таким пристальным взглядом мне хочется сделать две вещи: сжаться и спрятаться, либо дать ему по наглой моське. Не знаю даже, что предпочтительнее. Наши взгляды встречаются. Он делает движение рукой в мою сторону, желая, чтоб я подошла. Продолжаю стоять на месте, а напряжение между нами растёт и глаза его словно темнеют. А мой недавнишний страх и паника откатили в сторону, им на смену пришло злость и немножечко язвительной весёлости. И та-а-ак захотелось напакостить. - Мышка, - его голос был хриплым, а взгляд голодным, - подойти. Ага, щас, разбежалась. На столе стоял графин, наполовину полный. Вода переливалась под лучами вечернего солнца. И такая нехорошая мысли поселилась в моей русой голове. Сама не заметила, как с губ слетели слова: - Вол-латура. Надо было видеть какие эмоции отразилось на лице уважаемого ректора. Сперва недоумение, глаза недовольно прищурил. А потом ему на голову вылилось пол литра прохладной воды и его взгляд стал удивленным и немного растерянным. Мокрые волосы прилипли ко лбу и из-за воды казались темнее на несколько оттенков. Мокрая рубашка облегала накаченное тело, давая в подробностях рассмотреть каждый мускул, а смотреть было на что. Под ногами и на штанах образовалась лужа. И выглядело это очень двусмысленно. И именно в этот момент дверь открывается и на порог заходить очаровательная проректор Эйн, но не доходит и до середины помещения, застывает на пороге. Её взгляд сперва был обращён на меня, после слегла растерянно она посмотрела на Леру, а у того на щеках уже играли желваки. Глаза её опускаются ниже, видят мокрые штаны и лужу, отчего её взгляд становиться ещё более не понимающим. А меня уже распирает от смеха. - А что тут происходит? – после некоторого молчания и обследования комнаты, вопрошает проректор Эйн, явно растерянная и потрясенная уведенной картиной. И все молчат. Проректор смотрит то на меня, то на Алмира, ожидая хоть какого-то ответа. Леру смотрит на меня испепеляющим взглядом и откровенно звереет. А я… рассматриваю занавески на окнах. - Да оказывается, наш уважаемый ректор страдает недержанием, - и оба уставились на меня. Ректор с изумлением и немым шоком, а проректор… сдерживает смех. Её плечики мелко трясутся, а улыбку она прячет за стопкой бумаг, что держала в руках. И её потеху заметила не одна я. - Дорогая Эйн, не могли бы оставить нас наедине с адепткой Майер-р-рс, - мою фамилию он буквально прорычал и мне стало немного некомфортно. А когда проректор уже не скрывая смеха положила бумаги на тумбочку и скрылась за дверью, то осознание того, что натворила, накатило как-то стремительно. Миг и он рядом. Доля секунды и меня зажали между стеной и мускулистым телом. Теперь и моя одежда стала намокать от такого соседства. С его мокрых волос капелька упала на моё лицо и скатилась по щеке и подбородку. Он пальцем провел дорожку до той самой капельки, но не остановился там же. Его рука продолжала медленно спускаться к скромному декольте формы. И дышать я перестала, только сердце стало быстро биться. А он дразнящими движениями прошёлся по контуру платья и поднялся вверх по шее, а там и очертив контур губ прошептал, наклоняясь настолько близко, едва ли не касаясь губами кожи : - Поверь, моё недержание может стать правдой, вот только он будет совсем другого характера. К щекам приливала кровь, а с моих губ сорвался вздох. Его запах…он не давал мне трезво мыслить. Но и у страха глаза велики. А он едва касаясь губами моих губ шептал хриплым голосом : - Мне ничего не стоить сорвать с тебя одежду и заставить стонать подо мной, - он сжал одну руку на моей талии и коснулся губами мочки моего уха. – Но я хочу, чтоб это желание было обоюдным и после ты не боялась находиться со мною рядом. Я слышала его и понимала, что ещё не готова к столь близким отношениям. А ещё прекрасно понимала, что будь на его месте любой другой лорд, в первый же день после свадьбы ждала бы нас ночь любви и страсти, и моё мнение бы там ничего не значило. Даже как-то стыдно стало, он ко мне со всей душой и не принуждает, а я… я его… с графина и…. Всхлипнула так, чуть-чуть, за что получила встревоженный взгляд, он же даже не злился больше. - Ну маленькая, ты чего? - бережно подняли на руки. Сам он сел на край стола, а меня посадил к себе на колени. - Ну, просто стыдно как-то стало, - промямлила ему в плечо, боясь глядеть ему в глаза. - Вот оно что, - усмехаясь, он провел рукой по моей спине, - ну тогда я возьму свои извинения сам. Не успела даже осмыслить и понять, как он жадно впился в мои губы страстным поцелуем. Если раньше он как-то осторожничал, то сейчас он не сдерживал себя и его рука блуждала по моей спине. Через пару секунд я была перекинуть на стол, а его язык проник в мой рот. Между нами происходило что-то необыкновенное и о ужас, мне не хотелось, чтоб это прекращалось. Ткань одежды затрещала и именно это заставило меня замереть, но под таким напором ты и не можешь ничего сделать. Пытаясь отчаянно выбраться из-под его тела, рву чулки, но он ласкает мою шею и что-то рычит, а я не слышу. Мне страшно, как же… не можем же мы сейчас. Он остановился. Поднял на меня затуманенный страстью взгляд и хрипло прошептал: - Останься сегодня у меня, - и такая просьба звучала в этих словах, но глядя в его голодные глаза, мне становилось страшно оттого, что может произойти в его спальне. – Пожалуйста. Смотрим друг другу в глаза и между нами магнитное притяжения. Мы уже не можем спокойно дышать друг без друга, жить. Он – как глоток свежего воздуха. Честно, уже надоело, но мир вновь качнулся и на несколько секунд погрузился в темноту, что после увидеть стены незнакомой комнаты. Большая комната, похожая на гостиную, посередине стол из красного дерева, а рядом несколько кресел в мягкой обивке. В камине трещат поленья и наполняют комнату теплом. Небольшое окно и невысокий комод. Справа виделась дверь, она была открыта и оттуда проглядывалась спальня, а слева дверь, вероятно, ведущая в ванную. Он исчез со словами: «Я скоро», - так что мне ничего не оставалось, как пойти на разведку. Ничего примечательного в спальне ректора не было, слово тут никто и не жил. Необжитая и лишенная всякого уюта гостиная, думаю и спальня такая же. Никаких книжек или портретов, да даже безделушек нет. Перед камином лежал мягкий беглый ковёр, на котором я и устроилась перед камином. Он появился через пару минут с бутылкой вина в руке и с бокалами в другой. Обнимая колени, смотрела на него немного со страхом и удивлением. Он что, решил споить молодую адептку? На мои слова он возразил: «Не адептку, а жену». И что от этого меняется? Факт того, что именно напоить он меня планирует, не отрицает. Мне предоставили длинную черную рубашку, что при моем не самом высоком росте доставала мне до колен и сходила за сорочку. Сперва категорически отказывалась одевать его рубашку и щеголять перед ним в таком виде. Но после слов, что в форме, которую нужно теперь зашить, он на кровать меня не пустить, а на голенькую меня он не оказывается глянуть, рубашку я взяла. Переоделась в ванной, а когда вышла, к вину прибавилось блюдо с фруктами. Сам же Алмир сидел на ковре перед камином, с растрепанными волосами, такой же чёрной рубашке и чёрных брюках. Даже залюбовалась. Наверное, целый час мы сидели и пили вино, разговаривали ни о чем и кидались виноградом. Никогда мне не было так легко и спокойно рядом с мужчиной, тем более, что в моём окружении мужчинами являлись только отец, профессора и братья Кайрен. Мы обсуждали учёбу и профессоров, перемыли косточки каждому. Ал рассказывал истории из жизни, о том, как сам учился в Академии Раскат Грома, о местах, где успел побывать. После первого выпитого бокала мир немного стал крениться в сторону, а уж после второго передо мной сидело два Алмира. - По-моему-у…ик… мне уже хва-а-ати-ик, - ещё и икота накатила, а язык еле шевелится. Он выругался. Тихо, но так забористо, что я даже удивилась. Он что-то говорил о том, что зря он мне налил и вообще, почему меня так унесло с двух бокалов. Ну, вероятно потому, что это первые бокалы в моей жизни. Не доводилось мне выпивать, да и не стремилась пробовать. Кровать после посиделок у камина казалось холодной, а руки мужа очень горячими, отчего я прижалась к нему сильнее. Он посадил меня поверх покрывала, моё тело тут же откликнулись на притяжение и я уже лежала. А где-то рядом что-то перемещалось и шуршало одеждой. Когда сзади меня притянули и укрыли прохладным одеялом, вздрогнуть мне не дало тёплое тело, прижимавшее меня крепко. Сон быстро стал брать вверх и где-то, когда моё сознание уже было в мире снов, до меня донеслось тихое : - Люблю тебя. Не знаю откуда нашлись силы что-то сказать, да и оно как-то само, но с языка сорвалось: - И я тебя… Мир канул во тьму. Лес. Туман распознаётся по невысокой траве, а деревья даже не колышет ветер. Тишина. Мертвая тишина. Столь оглушающая, что собственное дыхание кажется громким. Темнота. Она окружает все вокруг, что я вижу лишь на расстоянии вытянутой руки. В какой-то момент туман приходит в движении и словно ведёт в темноту, и не имея сил сопротивляться, я иду. Иду. Долго иду, а лес не кончается. Кривые ветви деревьев нагоняют жути, словно чьи-то руки тянуться ко мне. А туман вдруг замирает и я снова стою на той поляне. И кроме тумана и леса вокруг нет никого и ничего. Какой-то звук со стороны заставляет меня обернуться и я опять вижу его. Тёмный силуэт стоит каменным изваянием в метрах трехсот, но его глаза… они светятся. Точнее что-то светиться там, где предположительно должны быть очи. Бедно-серое сияние на месте глаз – всё, что видно у стоящего. Как и в прошлый раз он начинает медленно двигаться в мою сторону, но у меня вновь не выходит сдвинуться с места. А сейчас… Да, появляется Алмир и всё повторяется, как и в прошлый раз. Он умирает у меня на руках, истекает кровью, а я ничем не могу помочь. Но сон не прекращается. Кровь липнет к рукам и стекает по коленям, а он хрипло дышит и издыхает последний воздух в лёгких. На моих глазах слезы, но всхлипы так и остаются в горле, словно ничто не смеет нарушать тишину этого места. На секунду прикрывая глаза, чтоб с махнуть слезы, меня окутывает холод. И когда веки поднимаются, уже нет тела Алмира и даже огромной лужи крови, в которой я сидела. Руки были чисты, как и колени, а пейзаж леса сменился тем самым мрачным замком. Но в этот раз я сижу у самой его лестницы, а не стою в отделении, в окружении жутких деревьев. Из приоткрытой двери веет холодом и пахнет очень странно. На негнущихся ногах преодолевая несколько метров, прежде чем дверь с глухим стуком позади меня закрывается. И моё внимание привлекает дверь, что вела в огромный бальный зал. Среди пыли и разрухи в самом центре ко мне спиной стоить человек, женщина. Но стоило ей повернуться, как появились сомнения к её расовой принадлежности. Представительница народа фэ. У неё были длинные золотистые волосы и темно-зелёные глаза, взгляд таких глаза наверняка обращал врагов в бегство. Заостренные кончики ушей торчали из под светлых порядок, именно они и смутил меня. Да и немало заметные клыки давали о себе знать. Она рассматривала меня, как что-то эдакое и когда наши взгляды встретились, она едва заметно улыбнулась. Пробуждение было не самым лучшим в моей жизни. Голова болела, а конечности ломило, словно по мне прошлись несколько пар ног. Запах хвои и кофе дразнили, но головную боль не затмевали. Так, глаза открыла и немного не поняла происходящего. А собственно, что вчера было то? Картина вчерашнего вечера виднелась смутно, последнее что помню – меня унесли в ректорские апартаменты. Ага… А ректор где? На кровати я была одна, да и в комнате тоже. Шторы из плотной материи задвинуты, так что какое сейчас время суток – неизвестно. - О, доброе утречко, - бодрый тон ректора раздался со стороны двери и он вошёл в одном полотенце на бёдрах. Мокрый… в смысле из душа только вышел, вот! Подошёл, поцеловал опешившую меня в губы, да так, что голова закружилась и пошёл обратно в гостиную. Буквально через минуту вернулся с чашкой чего-то горячего и тарелочкой с аппетитным пирожным. Да что там аппетитным, оно выглядело как произведения искусства! В песочной корзиночки возвышалась кремовая башенка, обильно политая шоколадом и с какими-то ягодами, а внутри наверняка какая-нибудь начинка… И если пирожное хотелось тут же слопать, то налитое в чашке не вызывало доверия, как минимум из-за своего специфичного запаха. - Пей-пей, - заметив мой сомнительный взгляд на это варево, поговорил Ал, - от похмелья поможет. - Похмелья? Чую, многое моё сознание попытались от меня укрыть, зато Леру говорил всё без утайки и с таким энтузиазмом: - А то, ты вчера так нахрюкалась, что на ногах не стояла. Щеки предательски обожгло и как же стыдно… Ну так я ж… это самое… первый раз… - И кто б знал, что ты в нетрезвом состоянии такая сговорчивая, - продолжал он, а пить я перестала, внимательно его слушая, ну он и продолжил: - Так ты ж сама ко мне в постель и вся такая раскрепощенная. И всё лезла целоваться, так ещё и на что-то большее намекала, - у меня глаза на лоб полезли. Ага, глаза на лоб, а я под одеяло. - Ты такая: «Алмир, миленький, я так тебя хочу», - а я тебе: «Сара так нельзя и вообще, я с пьяными ни-ни». Мама-а-а… Больше я не пью, никогда в жизни. - Так вот, - продолжал он, глядя на меня пунцовую, - хотелось бы мне, что всё было так просто, но увы, - он печально вздохнул и развёл руками, - ты лишь свалилась в мою кровать, заняла большую её часть и спала без угрызений совести. Из-под одеяла раздался полный облегчения вздох, а после и полностью злая я смотрела на этого ухмыляющегося негодяя. Издевалс-с-ся, гад. - Ты пей, не отвлекайся, - копаясь в вещах на полках высокого шкафа, говорил он. И если я уже хоть чуть-чуть отошла, то в следующий момент кружка с горячим напитком едва не оказалась на моих ногах. Полотенце медленно спало с его бёдер и если бы он смотрел на меня, то я б наверняка отвернулась, а так… С видом человека, повидавшего в своей жизни многое, рассматривала упругий зад собственного ректора. И мускулистую спину, мощную шею с маленьким шрамом. И взгляд опять вернулся к пятой точки ректора. Потом ниже по массивным ногам, по которым спускалась капелька воды… - Ай-яй-яй, как не стыдно, адептка Майерс, - и резко подняв голову на ректора встретилась с его синими глазами, что ехидно так посмеивались. А если он ко мне лицом, то там… и взгляд непроизвольно опустился ниже живота, а он не оделся ведь, зар-р-раза… Быстро встала с постели и вылетела в гостиную, уже оттуда до меня донесся смех Алмира. Мои вещи нашлись в ванной, причём целые и аккуратно сложенные. Быстренько оделась и пока он не очухался, вылетела из его покоев на поиски своих собственных. А точнее нужно найти выход и в общежитие, как можно быстрее. Хватить с меня таких посиделок! И пока бежала в своих мыслях, чуть ли не нос к носу столкнулась с профессором Кайрен! Мать моя женщина… Она смотрит на меня недоуменно и возмущённо, и прежде чем она успевает что-то сказать, я быстро говорю : - Доброе утро, профессор Кайрен, не подскажите, как выйти в учебное крыло? И она смотрит на меня долго и внимательно, а после почему-то её взгляд опускается куда-то вниз и она ошарашенно взирает. Мне не остаётся ничего, как обратить внимание на шокирующий профессора объект. Татуировка! Пиджак висел у меня в руке, так что мои запястья были открытыми и совсем не скрывали то, что другим лучше не видеть. Она указала направление, но опередив её вопросы, я лишь быстро выговорила: - Спасибо! – И умчалась, надевая пиджак. И надо ж было забыть, что была то я в общежитие профессоров, куда адептам заходить запрещалось. И почему верные выводы до меня доходят так поздно? До комнаты бежала так, словно за мной гонится стая озверевших саламандр. Радовало, что утро было раннее и все ещё спали, так ещё и суббота делала свое дело. Вот что миссис Кайрен делала так рано утром вне своей комнаты? Что ей не спалось? Суббота… Первый выходной после изматывающей недели, чем бы заняться? Мой взгляд привлекло письмецо, лежавшее на тумбочке с красивой красной печатью. Печать принадлежала семье Кайренов, неужели неприятности настигнут меня прямо сейчас, не дав перед смертью отдышаться? Мои опасения были напрасны – братья Кайрен звали прогуляться по городу, Джен тоже приглашена. Ну ладно, до встречи осталось два часа, можно перевести себя в порядок, а то на голове бедлам. Тридцать минут выделила на душ и теперь я пахла не вином и чужой постель, а сиренью. Ещё двадцать чтоб тщательно просушить волосы, а после очень долго стоял выбор в одежде. Можно было бы и в форме пойти, но она и так мозолит глаза каждый день. Из платьев у меня было всего три, теперь. То, что подарила Джен, то, в котором я была на показе и мамино, но для прогулок оно никак не подходило, как и все остальные. По итогу одела классические темно-синие брюки и белую рубашку с серебряной вышивкой. Волосы оставила распущенными, лишь передние пряди заколола на затылке, чтоб в лицо не лезли. Буквально через пятнадцать минут за мной зашла Джен и вместе мы отправились в город, там мы должны были встретиться с Каем и Коллом в кафе «После дождя». Мы часто там сидели после длительной недели или же шли гулять по парку около центральной площади. В кафе нас все знали, да и владелец данного заведения был славным приятелем Элис, так что нас за счёт заведения угощали мороженым. Мы проходили мимо местного рынка, откуда тянуло пряными ароматами и конечно же, мимо мы пройти не смогли. Там было шумно и людно, каждый пытался продать выгоднее свой товар, а мы брели вдоль лавок с выпечкой. И столь разнообразной она была, что глаза разбегались. И когда добродушный продавец подавал мешочек с пряниками в глазури, мне отчего-то стало зябко. И складывалось ощущение, что кто-то пристально смотрит мне прямо в спину. Обернувшись увидела кого-то в чёрном плаще и накинутым капюшоном, он стоял в узком проходе между домами, прислонившись к стене. Жутко то, что глаза его светились и взгляд их был направлен на меня.