New Game

Румпельштильцхен не ответил торговцу, хотя слышно было, как он завозился, принимая фляжку с вином. Хасим посидел ещё немного рядом. За следующий час к нему подошла только одна женщина - взяла немного специй. Можно было и пообедать. Он развязал тряпицу, извлёк кусок свежего хлеба и соразмерный ему кусок сыра, завёрнутые в зелёный салатный лист. Отложив снедь, второй такой «набор» извлекать не стал - наоборот, завернул понадёжней в ткань, завязал углы, предварительно всыпав внутрь ещё горсть засахаренного миндаля, которого и сам понемногу таскал время от времени. Свёрток отправил в ту же щель, что и флягу, внимательно проследив, чтобы не испачкать ковры. Негоже портить товар, но держать гостя голодным? К тому же Хасим искренне рассчитывал, что забота окупится сторицей. С улицы донёсся какой-то шум. Недовольно фыркнув - «Поесть не дают!» - Хасим решил пока не обращать внимания. Не вор, не пожар - и ладно, пять минут подождёт. Румпельштильцхену, между тем, снились большие белые холмы. Мягкие, должно быть, решил он, вкусные, как свежий хлеб. Но стоило попытаться откусить, как женский визг заставил в испуге поднять глаза и увидеть искажённое болью, огромное человеческое лицо. Белль! Это были вовсе не холмы, а её груди, а он, Румпельштильцхен, почему-то стал совсем крошечным и сидел в лифе её платья! В следующее мгновение кто-то схватил человечка грубыми пальцами, кости Румпельштильцхена затрещали. Жалобно закричав, он услышал в ответ чей-то торжествующий возглас: «Ура! мы нашли нечистого колдуна! Казнить его, сейчас же!» и... проснулся. Лавка... Ах да, он же скрывался от погони... Лампа, от которой исходило слабое свечение магии, никуда не девалась, к счастью. Обнаружив рядом с флягой с вином ещё одно подношение, Румпельштильцхен торопливо развернул его и, не задумываясь, проглотил хлеб с сыром с жадностью голодного зверя. С утра он ничего не ел, не до этого было, но сейчас почувствовал, как сильно голоден. Миндаль Румпельштильцхен тоже не обошёл вниманием, и под конец снова приложился к фляге с вином. Много он старался не пить - это когда могущество бурлит в жилах, спиртное не действует. А сейчас только опьянеть не хватало - в своё время простому прядильщику Румпельштильцхену много не требовалось, чтобы язык начал заплетаться, а разум стал не таким ясным, как обычно. Впрочем, тогда он и пил лишь по праздникам - не охотник был до этого дела, в отличие от прочих деревенских парней. Тёмный маг снова начал подавать признаки жизни. Хорошо, а то Хасим даже заволновался - вдруг так и околел, когда магия ушла? Некоторые колдуны после этого в пыль рассыпаются, если сказкам верить. А этот ничего так, бодро держался. Торговец доел снедь, прислушиваясь к рыночному гомону: тот изменился. Из задорного стал... тревожным? Когда сосед напротив задрал голову, он не выдержал и тоже вышел посмотреть. Небо приобрело зловещий зеленоватый оттенок. Солнце затянуло тучами, и на их фоне где-то над Волховским кварталом в небе летал череп со змеёй. Последняя извивалась весьма угрожающе. Хасим недоуменно посмотрел на светопреставление, потом его осенило, и он зашёл обратно в лавку. - Слушай, как ты это делаешь? - спросил он, сделав вид, что перекладывает вещи в глубине помещения. - Но дело хорошее, продолжай - они все идут туда! - Что... продолжать? - Румпельштильцхен даже замер на месте от такого заявления. Он ничего не понимал. - Как что? Внимание отвлекать. Череп в небе над Волховским кварталом - очень убедителен, жутко, до печёнок пробирает! - поделился Хасим. Потом озабоченно переспросил: - Это ведь ты делаешь, о могущественнейший? Череп? Какой ещё череп? Румпельштильцхен судорожно провёл рукой по лбу, задел ранку в присохшей крови, поморщился. На всякий случай промычал нечто, могущее означать как подтверждение, так и отрицание - в зависимости от того, как хотел понять собеседник. Колдун ответил что-то невразумительное - Хасим не расслышал, что именно. Покачав головой, он отодвинул отрезы и приподнял крайний ковёр. - Что, говоришь? Не волнуйся, всем не до тебя сейчас. Можешь даже выбраться, только на свет не выходи, - распорядился он. - Очень уж ты заметный, уважаемый. Ладно у меня тут, но как на улицу выглянешь... Хоть паранджу одевай. - Торговец снова поцокал языком. Потом посмотрел налево, на полку, где лежала стопка хиджабов различных цветов и с интересом поинтересовался. - Есть ли у тебя ещё золото, или мне придётся поверить твоему слову? - Есть. И раз уж вначале речь шла об утвари, я хочу купить у тебя вот эту лампу, - Тёмный выскользнул из закутка, стараясь двигаться бесшумно и легко. Лампу он держал в руках. - Говоришь, заметный... Боюсь, этот серый плащ я оставлю тебе, а ты взамен мог бы дать мне что-нибудь... другое. Я слышал, в пустыне люди закрывают всё, кроме глаз - такой одежды у тебя нет? Глаза я могу и рукой прикрывать - будто бы от солнца. - Это очень дорогая лампа! - Хасим довольно разулыбался и подставил руку ладонью вверх. - Посмотри, вся покрыта золотыми узорами! И чёрная - знаешь, уважаемый, какие они редкие? Сокровище, а не лампа! Она точно тебя дожидалась. Пять нитей за такую не жалко, да? А про одежду правду говорили: в пустыне солнце злое, куда злее, чем здесь. Только целиком себя закрывают женщины, чтобы уберечь свою нежную кожу от жары и чужих взглядов; мужчины же - лишь слегка прикрывают лицо в песчаные бури. Впрочем...- он оглядел Тёмного с головы до ног, - на тебя непременно что-нибудь подберём! - Пять так пять, но не больше, - не стал спорить Румпельштильцхен. Ему всё ещё хотелось спать, да и вино притупляло ощущения, и о черепе в небе, означавшем, судя по всему, появление ещё какого-то сильного Тёмного мага, он подумает позже. Сейчас бы уйти, как-нибудь добраться до своего замка, хотя бы пешком, а там уже... Замка. Внезапно лёгкое опьянение, всё-таки постигшее Румпельштильцхена, исчезло, на смену ему пришёл страх. Не попытаются ли светлые маги, собравшись, взять штурмом Тёмный Замок? Взломать защиту, которая теперь стала значительно слабее, пусть и присутствует? Белль! Нужно спешить к Белль! Хасим даже немножко обиделся: такой страшный колдун - и совсем не торгуется. На его месте он бы не дал больше одной-двух золотых нитей и пригрозил страшной карой, на своём - спустил до четырёх и не меньше, сошлись бы на трёх, но нет - похоже, «чудовищу» было не до игр. - Хорошо, уважаемый, лампа твоя, - вздохнул торговец. - Но одежда у меня из лучших тканей, и мне больно отдавать её, не торгуясь. Условимся так: я одолжу тебе её на время, но ты взамен дай мне слово, что вернёшь её, когда будешь достаточно силён, чтобы выбирать здесь диковинки без лишней спешки! По рукам? - А если не смогу вернуть? - криво усмехнулся Румпельштильцхен. - Давай так: семь нитей за всё, и я мирно проследую своим путём, - говоря это, он уже торопливо залез свободной рукой за пазуху, чтобы проверить, а захватил ли он, собственно, столько золотых нитей. Помимо желаемого, маг нащупал там же недавний контракт с Марьей. Марья... Умей она перемещаться в пространстве, он прямо сейчас позвал бы и попросил её защитить, на всякий случай, Белль. - Значит, возьмёшь что-нибудь другое, - пожал плечами Хасим. - А лишнего я не возьму. Что мне сиюминутная выгода? Покупатель, который может жить так долго, мне дороже золота! Он полез на полки. Через короткое время в лавке стоял закутанный во всё белое бедуин. За счёт головного убора Тёмный даже, казалось, стал выше. Хасим сложил руки и поклонился ему. - Счастливого пути, господин! Приходите ещё! - Счастливо оставаться, - Румпельштильцхен даже расщедрился на пожелание - а затем вложил в ладонь хозяина золотые нити и направился к выходу, бережно придерживая драгоценную лампу одной рукой. Нити были, правда, гораздо короче той первой, но ведь о длине никто и не говорил. Оставшись один и разглядывая плату, Хасим невольно смешливо хмыкнул. Тёмный всё-таки оказался не так прост: в общей сложности длина пяти нитей примерно была равна трём таким, как первая. Аккуратно свернув, он сложил золото в мешочек, потом спрятал в сундучок, закрыл на ключ, а ключ повесил на шею, скрыв под рубашкой. В этот момент его окликнула женщина, державшая за руку дочку, и попросила показать красные бусы. Торговец поспешил к ней, передал ей украшение, рассыпался в комплиментах, улыбаясь, вручил малышке сладкий финик. Жизнь шла своим чередом. *** Чтобы привести своё новое жилище в порядок, Миле и Белфайеру понадобилось около трёх часов. Вся пыль и паутина из углов была выметена, грязный пол отскоблён, а печь тщательно вымыта. Возле одного из двух окон теперь стоял старенький, но добротный стол и четыре табурета - все, которые оставались в доме. В углу между печкой и стеной повисла найденная на заднем дворике шторка, а за ней расположилась не очень удобная, но всё же пригодная для спанья скамья. Возле второго окна поставили забытый хозяевами, вполне мягкий тюфяк (Мила упорно пыталась отдать его Бэю, но мальчик настоял на своём - спать на нём должна более хрупкая женщина). А в самом дальнем углу так и остался стоять шкаф - его они не смогли сдвинуть даже совместными усилиями. В шкафу даже лежало небольшое количество какого-то тряпья, часть из него ушла на тряпки, но то, что было целее, решили оставить для использования в качестве скатертей или простыней. Гордо оглядев чистый и более уютный теперь дом, Мила крепко обняла сына, который за прошедшее время уже успел рассказать ей всё, что произошло с ним с тех пор, как она ушла от них. - Прости меня, сын, что я оставила тебя на столь долгое количество времени. Обещаю, такого больше не повторится! - Бэй что-то неразборчиво промычал, глядя в пол. - Но не будем просто так болтать. Я так полагаю, что ты голоден? И не пытайся возражать! - Мила строго посмотрела на попытавшегося было возразить мальчика. - Я схожу в лес и поищу чего-нибудь съестного, может, узнаю у кого про работу... - она потрепала сына по макушке и вышла из избы. Проводив её взглядом, Бэй решил пойти проведать Церулеуса, уже расположившегося в небольшом дворике за домом. Церулеус дружелюбно оглянулся на Бэя, словно приглашая сесть и устроиться рядом. Пока мальчик с матерью убирали свой новый дом, любезно указанный котом Мурлыко, дракон успел хорошенько выспаться, и настроение у него было недурное. Белфайер сел на траве прямо возле тёплого драконьего бока. - Давно же я не был так счастлив, Церулеус, - довольно выдохнул он, разглядывая безоблачное синее небо. - Да, здесь хорошо, - немногословно ответил тот. Как раз в это время до них донеслись какие-то выкрики на соседней улице. Церулеус вдруг резко поднял голову. - Ты слышишь, Бэй? - Ммм? Что? - мальчик поднялся на ноги и выглянул через забор. По улице бежал какой-то мужчина с вилами. - Эй, люди, выходите! Тёмный силы своей лишился! Отомстим же ему за всё зло, что он нам причинил! Мальчик широко раскрыл глаза. «Это он что, о Румпельштильцхене говорит? Отец магии лишился? Да его же растерзают!» Бэй подскочил обратно к дракону. - Церулеус, кажется, нам надо спешить! Отец снова в какие-то неприятности вляпался... - Залезай на спину, - Церулеус мгновенно поднялся, расправив крылья. И увидел в небе какой-то странный знак. Кивнул Бэю: мол, а это что? Видел когда-нибудь такое? Белфайер нахмурился и забрался на спину дракона. - Не знаю, что это, но надо слетать и проверить... Толпа, собравшаяся на призывы мужчины, тоже заметила знак в небе и поспешила туда, по дороге подбирая кто что мог: вилы, лопаты, дубины - всем хотелось отомстить Тёмному. Церулеус молча взмахнул своими крыльями и взлетел. С каждым днём дракон становился всё больше и грозней на вид, да и характером менялся - обретая большую суровость и жёсткость. Иными словами, Церулеус становился таким же, как все его собратья. Вот только одно оставалось неизменным, несмотря на жизненные перемены: привязанность к тому, кто его вырастил, и к его семье. На Соборной площади собралось великое множество народу. Не все заметили, что в небе над площадью появилось ещё кое-что, кроме черепа. Точнее, кое-кто: Церулеус с Белфайером на спине. Дракон зорко всматривался в толпу, отметил странное существо в чёрном, на которое, видимо, и ополчились собравшиеся, но бывшего хозяина нигде не видел. Он вопросительно оглянулся на Бэя - дескать, летим дальше, ищем нашего Тёмного?.. Бэй бросил лишь один короткий взгляд вниз - этого хватило, чтобы понять: это не отец, горожане не тот след взяли. - Летим дальше, Румпельштильцхен не здесь - эти люди ошиблись... Тем временем несколько бравых детин с дубинами переглянулись - и вдруг кинулись на существо в чёрной мантии с кличем «Бей колдуна!» Однако не тут-то было: из палочки, которую маг держал в руке, вылетела зелёная искра, и громилы повалились мёртвыми. Церулеус без единого слова полетел прочь. Он видел, что внизу творится что-то страшное, но до этого ли сейчас? *** Перейдя с базара на улицу, Румпельштильцхен зашагал быстрее. На него уже никто не обращал внимания - осталось лишь нырнуть в безлюдный переулок, сделать то, что намеревался... И тогда можно сразу очутиться дома, убедиться, что с Белль всё в порядке. Румпельштильцхен не мог сейчас думать ни о чём другом. Он свернул на другую улицу - и его словно сковало холодом, невзирая на тройной слой одежды. Прямо перед ним стоял средних лет человек в сером, полный и лысый, и мелькнула мысль - где-то я его уже видел. Человек ухмыльнулся, глядя, как Румпельштильцхен в панике пытался пошевелиться, но не мог. Даже говорить - и то был не в состоянии, будто что-то мешало. - Нейтральная магия, Тёмный. Мы со светлыми при помощи зеркал узнали, что ты прячешься в лавке. Шума только поднимать не хотели... Ты что же, меня забыл? Как же, - он вскинул руку, подражая любимому жесту Румпельштильцхена, - ты с моим братом сделку заключал! Напомнить, что ты с ним сделал, когда он твоё условие не смог исполнить? Румпельштильцхен услышал за спиной быстрые шаги ещё двоих человек. Парализующая магия стоявшего впереди медленно, но верно улетучивалась: пусть ещё языком поболтает. Хоть чуть-чуть, мысленно молился Румпельштильцхен, сам не зная, кому. - Ты убил его! - прошипел незнакомый маг. - Убил моего брата! Я всё ждал, пока смогу тебе отомстить и, наконец, дождался! Что, всё ещё не помнишь? Румпельштильцхен ничего не хотел вспоминать. Его тело уже начинало оживать: вражеская магия почти улетучилась. Ещё миг, и, собрав всю свою небольшую, но всё же силу, Тёмный ударил бы по окружающим энергией и сбежал бы, пока они в растерянности. Но этого мига ему не дали. Удар последовал сзади, палкой по ногам, и Румпельштильцхен упал на колени. Ещё один удар, по голове - сознание едва не помутилось, но лампу Румпельштильцхен не упустил, так с ней и повалился на землю, прикрыв собой. Лысый маг и его помощники накинулись на Тёмного с кровожадностью диких зверей, били ногами, куда попало. С него и Хасимову одежду сорвали, и собственный камзол наполовину стащили... видимо, чтобы лучше ощущались удары. Или для чего-то другого? Румпельштильцхен смутно расслышал слово «плети» среди окружавшей его боли - и перед мысленным взором появилось лицо того человека, за которого его брат хотел отомстить. Он бил плетьми своего ребёнка и думал, что об этом никто не знает... Кольцо на пальце трижды повернуть Румпельштильцхен так и не успел. Нападавшие так увлеклись избиением, что даже не заметили тени на небе. Когда в следующий момент мощными ударами драконьих лап были отброшены сразу двое, лысый маг опомнился и с воплем кинулся прочь. А затем на нём загорелась одежда, и, визжа, он покатился по земле, пытаясь потушить на себе огонь, пока Церулеус сел на землю рядом с бесчувственным телом Румпельштильцхена. Бэй соскочил со спины дракона и склонился к отцу. На Румпельштильцхене места живого видно не было. Мальчик давно не видел его в таком состоянии - никто не осмеливался выступить против могущества Тёмного. С болью посмотрев на заплывающий из-за разбитой скулы глаз, Белфайер тихим дрожащим голосом позвал отца по имени. - Не слышит он, - кратко и яростно обронил Церулеус, и, вновь кинувшись на пошевелившихся врагов, ударил ещё раз по каждому. Если они от этого умрут, так и поделом. Дракон развернулся к Бэю: - Поднять его, уложить на меня - сможешь? В замок его надо. Или я его возьму, как добычу? - он имел в виду, что понесёт бывшего хозяина в лапах, если требуется. - Нет, - покачал головой мальчик. - Это может ему навредить. Я его смогу поднять, - уверенно ответил он - Румпельштильцхен и человеком весил не так уж и много, за счёт невысокого роста и хрупкого телосложения. Бэй же за три сотни лет в Неверленде, может, и не подрос, но окрепнуть успел. Стоя на коленях, он осторожно просунул руки под голову и колени отца, медленно поднимая на себя. Тёмный весил даже меньше, чем ожидалось. Голодом его морили, что ли? «Наверное, - вспомнил привычки Тёмного Бэй, - безвылазно сидит в своей лаборатории, забывая про еду». Подойдя к дракону, Белфайер аккуратно переложил отца на его спину и, забравшись следом, надёжно придерживал голову Румпельштильцхена от малейших колебаний. - Полетели в замок, - мрачно сказал Бэй, мысленно ругаясь последними словами на зверей, сотворивших такое с Румпельштильцхеном. Церулеус отметил загадочную лампу, которую даже в бессознательном состоянии Румпельштильцхен продолжал сжимать за горлышко. Видать, что-то важное. Затем молча взмахнул крыльями и взлетел, с мрачным удовлетворением бросив последний взгляд на три неподвижных тела в пыли.