если друг оказался вдруг...

Посреди традиционной концертной программы "Олег в душе" в ванную ворвалась Даша и сунула телефон за шторку: – Сережа звонит! – Спроси, чего хочет. – Спросила, говорит — тебя. Отфыркиваясь водой, Олег наскоро смыл пену и взял мобильник. – Волков на проводе! – Дашка верно уловила мысль. Хо-чу те-бя. – Серый, я посрать не успеваю, тебе уже чего-то надо. – Без пятнадцати десять, работа кипит, а ты дома? – Это у тебя кипит, планктон офисный, а у меня рабочий день не нормированный. – Па-апрашу не выражаться! Моя работа требует незаурядных умственных способностей и входит в список благородных профессий. – Ты перепутал пару букв в слове "зашкварных". На том конце цокнули и закатили глаза. И наверняка широко улыбнулись. Олег посмотрел на себя в зеркало, почесал заросшую щеку. Сережа быстро сменил гнев на милость. – Нагрянем в "Штопор"? – Не, сегодня у меня культурный вечер. – Боже. – Идем в театр. У Дашки новое платье, у меня запас терпения, так что надеюсь на успех. Завтра можешь? – Завтра я занят. И ты тоже. – Разве? – Волков, твой уровень интеллекта падает с чудовищной быстротой. Теряешь способность мыслить, анализировать и запоминать. Олег сдвинул косматые брови и напрягся. – Среда. Седьмое декабря. Ммм... Сереж, забыл. День гражданской авиации? – Я оскорблен. В ванную вломилась Дашка и вытолкала Олега в холодный коридор в чем мать родила и с полотенцем на плече. – Трусы-то дай! – почти поймал. – Не тебе, Сереж. Ну, не дуйся, я исправлюсь. Напомни последний раз. – Седьмое декабря. День рождения Марго. – Бля. Серый, я запишу. – Ты в черном списке завтрашнего мероприятия. – Искуплю, обещаю. Вышли из театра с одинаковыми физиономиями. – Мне не понравилось. – Мне тоже. То ли драматургия подкачала, то ли у них со вкусом что-то не так. Нравственный ущерб компенсировали сытным ужином в пиццерии и долгой, зябкой прогулкой по городу. Получился вечер в стиле romantic не без ложки дегтя. От блестящих на дашиных ресницах снежинок рябит в глазах и радуется душа. Олег приобнял девчонку и прижал к себе. – Как дела на работе? Олег помрачнел, но тут же натянул радость и вздохнул. – Карабкаюсь потихоньку. Лучше скажи, что на Новый год тебе дарить? – Себя подари. Отдохнувшего и бритого. – А полегче что-нибудь? Сапоги ты хотела. – Сапоги я сама себе куплю. Куплю и пойду в этих сапогах к твоему начальнику требовать сократить нагрузку. У меня такое ощущение, что ты там за всю толпу отдуваешься по доброте душевной. – Да ну, перестань. Не так уж и напрягаюсь. – Приезжать после полуночи, потом под утро срываться по первому звонку — это нормально? У тебя уже мешки под глазами переходят в хроническую форму. – Даш, я знал, куда шел. У кого-то работа детей учить, у кого-то по кнопкам тыкать. Все устают, что теперь, всем покупать сапоги и идти жаловаться? Даша поджала губы и отвернулась. Олег крепче сжал руку на ее плече и зевнул. – Мы же с тобой молодцы — отдыхаем, в театры ходим. – В следующий раз давай на балет. – Ради Бога. А завтра вообще праздник, помнишь? – Ой, еле нашла эту поилку, весь озон перерыла. Я же хотела сначала у Сережи спросить, где он покупает, а потом подумала — пускай сюрприз. – Поилку? – Да! Красивая такая, с фигуркой птички. Прямо на клетку вешаешь и она... – Ты реально запомнила, когда у пернатой день рождения? – Какой год уже отмечаем, конечно, запомнила. Пойдем к дому, холодно. Несмотря на очевидные неудобства, плюсы все-таки есть. Например, не надо продирать глаза в семь утра, чтобы выскакивать в мрачную улицу и топать на работу в ногу с остальными. Не надо насиживать геморрой от звонка до звонка и протирать брюки об офисную мебель. Олег валяется в постели до первого обеденного перерыва, бодрит себя зарядкой и контрастным душем, не спеша завтракает под ролики на youtube, а после припеваючи носится по свободным дорогам города. Чтобы получить инструкции, не обязательно лично являться к начальству, день проходит в разъездах по объектам. И круглые сутки громкость мобильника выкручена на максимум, чтобы чуть что метнуться на вызов и устранить возникшую проблему. Бредовая идея отмечать день рождения птицы не кажется бредовой, если с тем, кому она пришла в голову, вы ходили пешком под стол, и с тех пор разлучались самое большое — на год, послужить. У дома в Приморском припарковаться негде, и Олег кривовато бросает машину на обочине. В прихожей узнал дашкину шубку, почуял запах хозяйкиной кулинарии, разулся и пошел на звук. Мимо пронеслась Ира и на ходу чмокнула в колючую щеку. – С именинницей. – Иди скорей, мы уже начали! Вечно опаздываешь. Во главе стола восседает г-н Разумовский собственной рыжей, недавно стриженной персоной, и на его плече гордо чистит перышки красотка Марго. Пират-интеллигент вскинул руку, указав на пустой стул рядом с собой. – Зрасьте. Добрый вечер. О, привет туристам! Как Кипр? Душно? – Олега треплют по плечам, тискают за руку, кто-то дернул ухо. Теплая компания уже слегка поддала и, следовательно, подобрела. – Витек развелся, что ли? – Олег добрался-таки до Сережи и опасливо покосился на Марго. – Ага. Пару недель назад. – Выглядит не очень. – Странно, что еще не спился. Надо за ним присматривать, теперь-то некому. Как сам? Олег уже трескает цезарь с креветками, заедает рулетиками из лаваша и изучает содержимое многочисленных салатниц и мисочек. – Ой, Серега, не спрашивай. Готовься, будем пить. – Без тебя не начинаю. Что, тяжко? Сережа пересадил Марго на почетное место в позолоченной клетке и кивнул, улыбаясь, кому-то проходящему мимо. В дружеской атмосфере очень тянет ненадолго забыть о том, что завтра рабочий день. Страсть Разумовского к шикарным застольям с годами только крепнет, поводы не всегда значительные, но поболтать за бутылочкой приятно и полезно. Олег повесил пиджак на спинку стула, закатал рукава водолазки и, заметив Дашку на другом конце комнаты, поднял к ней бокал. Сережа пихнул коленом под столом. – Ну, что там у тебя? Выглядишь сносно, бывало хуже, – ему хорошо судить со стороны, гладкому и стильному, так и сверкающему от наведенного лоска. – Даша пугает, говорит, тебя сутками дома нет, все пашешь. – Так она ни свет ни заря уходит. Я приезжаю, она спит уже. – Манька дома — Ваньки нет, Ванька дома — Маньки нет. – Во-во, – Олег привстал и потянулся к блюду с мясом. – Ириш, подай-ка. Рулетики — фантастика. Сережа наливает еще, пока Олег усиленно работает челюстями, присматривая за тем, как Витек нарезает вокруг Дашки круги. Та хохочет и отмахивается — он, пьяненький, серьезной угрозы не представляет. – Ты понимаешь, – продолжил Олег, заедая вискарь. – Сейчас в охранке одни Рустамы и Алибеки, сплошные гости из Средней Азии. Я не расист, но, Сережа, какие они... Олег постучал костяшками по деревянному столу. – Простейшую задачу надо восемь раз разъяснить, повторить, переспросить, напомнить. И даже после этого какой-нибудь остолоп сделает все по-своему и остальных с толку собьет. Наливай, наливай, сегодня гуляем, – кто-то подошел из-за спины и пожал Сереже руку. Олег тоже отложил вилку. – Здорово, Димка. Какие новости? Компания шумела не долго. Ровно в половину одиннадцатого Сережа лично проследил за тем, чтобы Витю укутали в шарф и усадили в такси. Самые преданные гуляки разошлись к полуночи, в доме остались хозяева и несколько приближенных. Сережа с Олегом, покинув дам, поднялись в лофт, слабо освещенный огнями с улицы. После ужина Олег догнался вином, и теперь его покачивает на крутых поворотах. Он прислонился лбом к прохладному окну и прикрыл глаза, когда Сережа легко помял шею и с нажимом опустил руку по напряженным лопаткам. – Встретимся завтра? – В "Штопоре"? – На Фонтанке. Олег повернул голову, и, переглянувшись, они поняли друг друга. – В пятницу лучше. Сережа вернулся к шее, и Олег изогнулся под рукой, расплылся в полуобъятиях с длинным, облегченным выдохом. Тактильный, зависимый от простого прикосновения, по-настоящему расслабляется только в сережиных руках. – Не осуждаю, просто спрашиваю: увольняться не собираешься? Олег закряхтел и снова уперся в холодное стекло. – Да куда? По второму кругу служить не берут. – По диплому иди. – Заебись. Тренером? – Не хочешь? – Неизвестно еще, кто больше нервы треплет — таджики или подростки. Сережа усмехнулся и залез рукой в черные заросли волос. – Попробуй в кино. Такой типаж, как у тебя, сейчас в моде. Каскадером можно. – Тогда уж в цирк, чего мелочиться. Не, Серег, тут я какой-никакой начальник, платят достойно. Высыпаюсь. – По тебе не скажешь. – Да просто привыкнуть надо, режим сдвинулся. – Смотри не заглохни, пока привыкаешь. Ты мне живой нужен и желательно здоровый. От плохого сна, говорят, импотенция. И мозги не работают. Олег развернул Сережу к себе и улыбнулся, коснувшись его щеки кончиком носа. – От импотенции ты меня избавишь. Красивому поцелую на фоне вечернего Питера не хватает только легкого джаза. – Шуруйте уже домой, мне на работу к девяти, – Сережа поправил Олегу воротник водолазки и пошел за ним к лестнице, на ходу снимая рубашку. В прихожей поухаживал за Дашей, накинул ей на плечи шубку и, притянув Иру под бок, вежливо попросил Волковых убираться вон. – До пятницы, – кивнул Олег. – Опять налакаетесь? – Боже упаси, Ирочка, я женатый человек. В восемь дома, трезвый, как капля росы. – Ну да. В восемь утра, – буркнула Дашка. – До пятницы, – улыбнулся Сережа. В лифте показалось, что еще немного, и тело вздуется и лопнет, по чистому отельному зеркалу размажется сизая жижа мозгов. Напряжение похлеще, чем на атомных станциях, биология не выдерживает и сбоит. Олег ударил по сканеру белой карточкой и сгустком раздражения ворвался в номер. У порога замер, оценив обстановку: влажный Сережа в распахнутом халате, челка в маленьком хвостике, ноги — на три четверти кровати, вся красота напоказ. – Серый, – Олег чуть не расхныкался от умиления и на коротком пути до ванной комнаты разбросал черные комки своей одежды. – Я пулей. На выходе его, едва обсохшего, Сережа встречает улыбкой и минетом — легко и игриво, для раскачки, хотя Олега никогда не нужно раскачивать, у него Разумовский входит в заводские настройки основных инстинктов. Он перебирает рыжий хвостик и бросает тревожные взгляды на валяющиеся джинсы. Чуйка срабатывает на отлично, истеричный звонок рабочей симки заставляет Волкова подорваться. – Слушаю! Сережа облизывает губы и смотрит на голую спину сначала с сочувствием, потом с жалостью. Снова звонок, снова Олег рявкает на кого-то, грозно вперившись в стену, и если присмотреться, можно разглядеть, как из него сыпятся на ковер нервные клетки — несчастные жертвы трудоголизма или суицидницы, которые устали терпеть и тянуть на себе здорового мужика. Зрелище удручающее. Сережа молча протянул руку, Олег, все еще разъяренно пыхтя, отдал телефон и, подавляя волну беспокойства, проследил за тем, как Сережа выключил звук и сунул мобильник под кровать. – Угомонись. Без тебя не освятится? – Да просто совещание... – Ты должен быть там? – Нет. – Ну и все. Иди сюда. Сережа уложил Олега на подушки и пристроился рядом на боку, проскользнул рукой по груди вниз, притираясь к бедру. Олег постанывает в губы, поджимает колено, выворачивая таз навстречу ласкающим пальцам. – Кто сверху? – Мм? – Тебе нужнее. Пар выпустить, – Сережа тянет на себя, Олег уже порядком разомлел, размяк, но быстро пришел в себя, дернул рыжего за бедра. Тот смотрит из-под ресниц и гнет спину. – Ира недавно спросила, не хочется ли мне чего-нибудь новенького. Олег ведет членом между ягодиц, растирает чужую грудь, задевая соски. – Ее тоже тянет на разнообразие? – Да, наверное. Сидел, придумывал, что ответить, – Сережа вскинул брови и расплылся в улыбке, когда Олег медленно толкнулся внутрь. – Не мог же я сказать, что мне хочется трахнуть тебя у нас в спальне. Олег вошел до упора, так, что мошонка прижалась к ягодицам, и навис над Сережей, собирая с лица эмоции. – Ммм... Интересно. У нее на глазах? – Не думал об этом. Но идея хорошая. Они смотрят друг на друга, молча улыбаясь. Сережа положил руку на чужую шею. – Олег, – шепнул он. – Двигайся. Олегу ни разу не приходило в голову, что он в чем-то виноват перед своей дражайшей супругой. Вряд ли он когда-либо задумывается о том, что хорошо, что плохо — не по глупости, разумеется, а исключительно потому, что не видит ничего дурного в их с Разумовским крепкой и пламенной дружбе. Кто не любит в конце тяжелой недели расслабиться с друганом под кружку-другую пива или упаковку-другую durex? Олег любит. Серый тоже. Так почему бы и нет? Сережа красиво стонет на выдохе, с наслаждением царапает волковы мускулистые плечи и подставляется под горячие губы, не переживая о том, что позже, возможно, будет трудно объяснить. Они любят страстно и долго, меняясь местами — Сережа упирается Олегу в грудь и запрокидывает голову, скользит тазом вверх-вниз, — сдерживаясь и оттягивая, чтобы потом громко упиваться долгожданным оргазмом. Когда в комнате уже темно, оба измотанные, ошалелые; Олег приподнимается на локтях, чтобы собрать с сережиной шеи испарину, лизнуть кадык, смазано прошептать что-то и обхватить губами мочку уха вместе с металлическим колечком. Сжав чужие бока, он кончает — второй раз — с беззвучным стоном и откидывается на матрас, готовый подхватить догоняющего Сережу. Вот бы каждому такого друга, после встречи с которым нужно время, чтобы отдышаться и очухаться. – Ты знаешь, что наши девочки удумали? Олег включил поворотник и обратил на светофор задумчивый взор. – Не знаю. А может, знал и забыл. Сережа фыркнул. – Хотят в Швейцарию умотать на Новый год. – Это я бы запомнил. И нахрена? На лыжах кататься? Я не люблю. – А тебя никто и не звал. – А. Вот как? Без меня? – Волков, тупишь. Олег вывернул руль и мотнулся в сторону. – Чертовы кошки. Погоди, значит... Серый, догадываешься, о чем я думаю? Разумовский ухмыльнулся и поиграл бровями. Они подкатили к парадной, крепко пожали друг другу руки. Олег громко и мокро чмокнул Сережу в лоб. – Люблю тебя, дружище. – Ага. Не болей.