***
2019 Ира снова надевает толстовку. Капюшон на голову. Джош за ней шаг в шаг всюду. Джош так привык ни на что не надеяться, что потерял решительность. Разве что шутит по-прежнему: — Ирин, а выходи за меня замуж? Когда-нибудь обязательно.***
Мимо них пробегает молодой человек с гигантским букетом красных роз в руках. Джош никогда не сделает для неё такого же. То, что может сделать он, совсем не для глаз. В нём нет "плохой" наглости, нет навязчивости, нет лицемерной самоуверенности. А ей нужно именно это. Чтобы Джош "брал" её измором да пылью с блестками. Прямо как врач. А не ждал, когда после расставания пройдет правильное количество времени. Ирина смотрит на искрящегося от счастья парня, проходящего мимо. И не понимает, почему тот, кто должен, бездействует. От въедливо-сладкого запаха цветов подступает тошнота. Но эффектные жесты ломают её неприступность сильнее, чем настоящие. Пока, да.***
Не успел. Опять. Он заходит к себе на кухню, не включая свет и не снимая пальто. Хватается с боков за спинку стула. Может, достаточно? Если не получается догнать поезд на ближайших остановках, то, значит, он ушёл насовсем. Но Джош бежал. Всё время бежал рядом. Не чувствуя сбитых в мясо ног. Не чувствуя усталости. Слишком долго. Так, что душевная боль стала неотъемлемой. Он должен заставить себя остановиться, потому что жизнь не равняется страданию. Даже его. Проблема только в одном. Джош хочет бежать. Он хочет только её. Его не устроит просто подходящая, даже похожая на неё не устроит.***
Ирина сначала не верит в другую женщину, пока не сталкивается с ней у дверей его квартиры. Ирина проходит мимо, и, кажется, что в мае выпадает снег. Многолетний лёд, защищающий от боли по безнадежной любви трещит так, что слышно снаружи. Сворачивает в ближайшую уборную. Ледник в груди взрывается, оглушая грохотом осколков. Не так всё должно быть с ними. Не так. Зачем-то включает воду. Руки трясутся. Смотрит на свои дрожащие пальцы. Кажется, боль доходит до самых кончиков. Черные от туши капли по белоснежному фаянсу. Плачет. Оплакивает.***
2020 Ира лезет в бардачок машины в поисках чего-то важного. И находит там, кроме прочего, крошечный засохший букет из цветов с клумбы. Самых обычных. Перевязанных обычной белой лентой. Нет, она не хранила его там. Убрала подальше от чужих глаз, а потом, в бесконечной суете, забыла. Джош любил дарить ей эти причудливые связки цветов, оборванных до размера ладони. Неизвестно, в чей палисадник он влезал ради этого, но таких букетов было всего пять вместе с последним. И все они остались у Ирины. Она третий год одна. И третий год ищет утешения от бездействия Гроте в других мужчинах. Всё бестолку. Время отвратительно-неправильных решений для них обоих.***
На следующий день Ира находит оставшиеся 4 букета. Одинаково маленьких. Перевязанных всё той же белой лентой. Первый — в ящике стола в своей же квартире. Джош принес его когда-то вместе с какими-то безделушками. Второй — в старой сумке. Вручил как-то, встречая со съёмок. Третий — в чашке вместо вазы, на полке среди статуэток. Оставил под дворниками на лобовом стекле. Четвертый (он же самый первый) — в прикроватной тумбочке в шкатулке. Ирина сидит за тем же столом, за которым они отмечали очередной конец съёмочного процесса. Перед ней 5 букетов уложенных в ряд. 5 свидетельств. Высохших от времени, но сохранившихся за важностью. Воспоминания заменяют сердцебиение. Да, Джош был таким. Он не умел впечатлять, но мог улучшить абсолютно любой день какой-нибудь совершенной мелочью. Такой, как эти цветы. Ирина, наконец, понимает — в Гроте никогда не было никакого подвоха. Кроме любви к ней. Кроме бесконечной и бескорыстной любви к ней. И пустоты тоже не было. Не хватило бы места. Складывает букеты в приготовленную коробку. Они прожили 3 года без правды. Ещё на год их просто не хватит.***
Следующим утром в почтовом ящике Джош находит "посылку" и конверт. На листке бумаги всего одна фраза. Аккуратно поднимает крышку. Выдох. Воспоминание выстрелом в лоб. Ирина сохранила каждый из этих глупых, по его мнению, знаков внимания. Достает самый свежий букет наружу, вспоминая, как она сама забирала цветы у него из рук. Воспоминания бешеным бегом по кругу. Воспоминания показывают ему каждый особый момент в их истории. Воспоминания заставляют чувствовать. Каждое её случайное неслучайное прикосновение. Каждый эпизод её ревности. Каждый её взгляд, выбивающий почву из-под ног. Каждую её фразу с подтекстом, выбитым на гранитном камне. Все поцелуи, инициированные ей. Щека через время горит её губами, а разум сказанным. Он должен был понять это раньше. В приложенном письме всего одна фраза: "Разве за нас не стоило побороться?"***
Джош хватает Ирину под руку и ведёт к своей машине. Она не сопротивляется, впервые принимая судьбу и не барахтаясь поперек. В нос бьёт запах свежего ароматизатора. И недопитого кофе, оставленного в держателе. Ловит себя на безумном желании положить ему руку на коленку. Усмехается сама над собой. — Ты чего? — Ничего. Мысли дурацкие в голову лезут. — Интересно. Обо мне? — О тебе. Его лицо смягчается. Он везет Ирину к себе. Без какого-либо плана. Вернее с одним единственным. Быть с ней. На эту ночь. На эту жизнь.***
У самых дверей квартиры Ира вдруг спрашивает его: — А как же та девушка? — С ней всё давно закончено. Я не смог притворяться. В квартире слишком светло, хотя за окном уже начинает смеркаться. — В чём притворяться? Гостья сразу проходит на кухню, повторяя привычный маршрут хозяина. Проводит рукой по сбитым следам на обоях, будто "читает" их. Джош же почти дышит ей в затылок. Тяжело. Нетерпеливо. — В том, что моей женщиной может быть кто-то, кроме тебя. Ирина задумчиво вглядывается в темноту окна, пока хозяин квартиры не встает между. Затмевая собой даже небо. Он почти наощупь находит её запястье, не целует — ставит печать. Вспышка останавливает все часы в доме. — Больше никогда не смей в себе сомневаться. Ни на секунду. — Теперь только мы? — Теперь только мы. И никаких романов назло друг другу. Печать-воспоминание. Изнуряюще страстное. Дикое. Гроте успевает оставить несколько "меток" прямо через рукав, прежде чем она утыкается в его губы. И вжимает его в ту самую стену, об которую когда-то был разбит стул. Он разом ощущает всё свое тело и пространство вокруг. Воздух вокруг будто тягучий и одновременно перенасыщенный кислородом. Из-за неё. Им нужно ненадолго побыть в этом поцелуе. Сжиться с этим состоянием. А потом Джош уводит Ирину туда, куда до этого уводил только в фантазиях. Одежда резко по телу вниз. Кожа к коже. Миллиарды точек соприкосновения. Губы бессовестно по груди и животу. Кажется, что даже луна ласкает её наготу своим блеклым светом. Она сидит на краю кровати, а Джош на коленях перед ней. Его зрачки такие огромные от возбуждения. Старшенбаум любуется им, как самым красивым зрелищем в своей жизни. Бескомпромиссно. — Я такая дура. Отказывалась от того, что делает меня живой. — Ты не дура. Ты моя женщина. И я люблю тебя. Поднимается с колен, упиваясь её губами и накрывая собой. Она расстёгивает на нём брюки. Ира сейчас здесь, в его руках. Между ними нет ни сантиметра. Её глаза — темный янтарь. Его — крепкий виски. И это воспоминание... Ярче тысячи взорвавшихся солнц. Конца которого нет. Они — одно. Точно по предначертанному.