снегом

паника врывается в голову резко и с криками — юнги подрывается в коридор, ищет ключи и через сырые лестницы — на улицу. снег под ногами визжит надрывно, юнги достает из карманов последние деньги, ныряет в метро и хрипит в трубку: — через полчаса на вокзале. и погодя: — ты придешь? юнги не успевает подумать, что его звать не надо, а когда в голове все-таки проносится эта мысль намджун говорит, что придет. его голос глушит шум поезда. страх ошпаривает затылок, заставляя бежать быстрее по эскалаторам, и юнги приходит в себя около главного входа на вокзал. снег идет — седьмой час вечера. намджун приходит, осматривает юнги быстро и тоже закуривает. юнги щетинится от чужого внимания, ненавидит его в этот момент. тревога от присутствия друга только сильнее бьется о ребра. это ненормально. юнги игнорирует. — куда мы едем? — это первое, что говорит намджун. юнги смотрит на расписание поездов. самый ближайший идет до места, перезвон колокольчиков. «апрелевка» через три минуты. звучит слащаво. — на эту, — кивает юнги. намджун следит взглядом, выбивает из себя звенящее у юнги в голове: — успеем? горячо, скользко дышит в шею тревога. юнги смотрит на намджуна — единственный контакт в телефоне, которому он все еще звонит. недокуренные сигареты приходится выбросить. они взлетают на перрон, когда объявляют об отправлении. юнги держит двери, едва не защемив пальцы. они вдвоем оказываются в пустом тамбуре. немного погодя заходят в пустой вагон. садятся друг напротив друга. электричка скрипит, проглатывая первую станцию в копоти и машинном масле. когда с той стороны стекла загораются огни, юнги говорит: — надо. надо было ехать одному, но с намджуном спокойнее, все в порядке, они ведь, мать его, друзья. юнги прочищает горло, он болен. — мне надо. кое-что проверить. — в апрелевке? намджун слишком быстро понимает, что ехать им до конечной. так быстро, что юнги снова страшно — откуда он знает. намджун не говорит мы не виделись два месяца, потому что ты меня избегал. но юнги глушит навязанное чувство вины, потому что он избегал не его, он избегал всех, запер себя в своей квартире. два месяца — не много для земли, города. не много для человеческой жизни. но для одиночества в голых стенах — прилично. (юнги заказывает продукты через интернет). хочется курить. юнги ковыряет пачку сигарет и смотрит в мутное окно. он замечает намджуна через отражение в стекле. кажется, что он все такой же. эти два месяца, что они не виделись — поменялось ли в нем что-нибудь? юнги хотел, чтобы поменялось. до апрелевки — час мертвой езды. пока этот час был — юнги не думал. ни о себе, ни о намджуне, только чувствовал, как его гонит все дальше от города и пустой квартиры. юнги не хочет там. не хочет здесь. он хочет между — все время куда-то дальше дальше и дальше, под стук колес погребая свое же будущее. не хочет думать, зачем он позвал намджуна. смотрит на него, и внутри ломается все построенное. слабак. апрелевка — пустырь вместо станции под стук колес электрички. юнги смотрит на лес вокруг, вдыхает серую зиму. — куда дальше? намджун совсем рядом — стоит по правую руку, говорит терпеливо так, что зубы ломает. юнги осматривается по сторонам и не видит ничего, только лес. куда дальше — визгом машин в голове, куда дальше — ебаный ты в рот, намджун. — не хочешь спросить — нахрена? — юнги сплевывает безжалостно. намджун не понимает — зачем спрашивать, если он знает, а юнги не хочет, чтобы он знал, не хочет, чтобы он стоял рядом, не хочет, чтобы брал трубку, говорил все былое, и душил, обнимал терпеливо и молча своим небезразличием. поэтому спрашивает юнги: — нахрена? — что? — намджун хмурится, и в изломе его лица юнги видит всю свою глупость. — нахрена со мной поехал, спрашиваю. на конечную, разлитую по асфальту грязным снегом. — захотел. страх подбирается ближе, душит юнги горячими щупальцами, лезет в глотку и все внутри — пузырями. лопается что-то в нем с криком птицы. — ты издеваешься? зачем намджуну хотеть, зачем намджуну быть здесь, зачем юнги его звать, когда он сам, блять, может взять и поехать куда захочет. без чужого присутствия, без взгляда и голоса, без твердого убеждения о том, что все уже решено и эти два месяца были не попыткой юнги все исправить, а его же капризом. потому что — юнги. намджун встает совсем рядом, смотрит юнги в глаза. так бывает. когда просто хочется куда-то уехать. неважно, куда именно, потому что во всяком месте не найдешь свой приют. — тебе душно в городе? — от тебя. юнги жесток. он режет безжалостно, за снежными морозами не замечая, что режет он по себе. ему было плохо в квартире из-за намджуна? намджуна ли? кажется, в глазах темнеет. — может тебе душно от себя? — говорит он. юнги отвечает: — может быть. — ну так перестань, юнги. грудь рвет тревога. — перестань убегать, — говорит он. и юнги срывается. — думаешь, это легко? что я должен тебе сказать? а? что я блять должен тебе сказать? что намджун ему нравится? что он вовсе не против? что это блять правильно? это все — просто не ври себе, — говорит намджун. — вот, чего я от тебя хочу. у юнги от мороза красные щеки. и намджун, оказывается, жестокий тоже. и тоже к юнги, как и он сам — обхватывает его лицо ладонями. намджун наклоняется и целует, целует, целует. юнги хочет зарядить ему в челюсть, но нельзя потому что намджун — друг (друзей не боятся). поэтому он стоит и терпит. терпит, а потом тоже целует. потому что юнги болен, а больные люди всегда творят хуйню. и юнги оправдывает себя, делает вид, что целует кого-то другого, но пальцами по затылку намджуна, открывает рот, облизывает губы. намджун обхватывает лицо сильнее, прижимается ближе, а у юнги горят щеки, потому что ему жарко и он заболел. намджун выдыхает на морозе горячий воздух, опаляя юнги лицо. юнги зажмуривает глаза, не хочет смотреть, не хочет понимать. он просто не в себе, просто болен, поэтому это все происходит. два месяца — юнги целует и думает нет, они были не просто так. он не запутался, он твердо идет к своей цели, как можно дальше от намджуна и его чувств. намджун перехватывает юнги за талию, целует мокро и жарко. открывает его рот, всасывает язык. в перерывах между поцелуями говорит ничего страшного, юнги, я все решу. юнги знает, что он решит. глаза обжигает холодный снег. его руки на ребрах через куртку — пятнами на коже. — поехали назад, — говорит намджун через двадцать минут. юнги пытается отдышаться, достает сигареты, намджун поджигает им с одного огня. зацелованный им юнги чувствует себя посмешищем. он шмыгает носом: — ты хреновый друг. — ты тоже, — намджун усмехается, затягивается, держит. юнги поднимает взгляд на намджуна, и забота в его глазах кажется душной. — я не хочу назад. куда угодно, но не назад. и намджун говорит, обжигая лицо: — поехали ко мне. может быть, они друг другу и не друзья. может быть, это все ненормально. может быть, юнги страшно оставаться наедине не с самим собой, а с намджуном. но электричка приходит, они возвращаются в город, и весь путь до чужой квартиры намджун держит крепко, юнги идет следом.