Дуб

      Хоть много денег собрать не получилось, однако им всё равно предстояло вскоре пойти в расход. Небольшую часть я взял у людей, с которыми когда-то были друзьями или просто хорошими знакомыми, но сейчас нас связывает не более, чем простые воспоминания. Да, такие люди вряд ли станут потом требовать денег, если взять их немного. «Раз взял даже у меня, значит — у него действительно проблемы», — будут думать они и вряд ли станут требовать их обратно, да и расспрашивать о произошедшем не возьмутся, недостаточно близки. Хоть сто или двести рублей с человека, но в моей ситуации каждая монета имеет свой вес, абсолютно каждая. Ещё одна часть, тоже небольшая, осталась с зарплаты. Экономил, как только мог, и всё же соскрёб с моего небольшого бюджета совсем уже маленькие остатки. Тем не менее всё вышеперечисленное является хоть и приятной, но совсем не играющей никакой роли мелочью на фоне собранных с продажи мебели денег. Если у меня до этого был полный дом и пустой кошелёк, то к концу дня ситуация несколько поменялась. Продать всё, конечно, не получилось, но выровнять количество финансов и примерную общую стоимость всей мебели я смог. Маленький, забитый различным барахлом, начиная с табуреток, полуразвалившихся старых книг и дешёвых гравюр, заканчивая пустыми банками из-под краски, дом стал намного просторней. В коридоре можно пройти, не сгибаясь в три погибели; чтобы достать банку кофе, тебе уже не надо разгребать весь кухонный ящик; пружинистая кровать ощущается как настоящая пружинистая кровать, ведь стоит сесть на неё, как та сразу прогибается под весом тела, а не упирается в плотно сложенный блок никому не нужных журналов. Полезное получилось совместить с приятным, это просто прекрасно. Было бы лучше, стоит признать, если те же, например, журналы получилось бы кому-нибудь сдать, отдельному ли человеку, или просто отнести на макулатуру, не велика разница, ведь звонкая монета карман мой не тяготит. Вечер навис над крышами домов. Сиреневого цвета облака поплыли по красивому оранжевому небу, света с каждой минутой становилось всё меньше и меньше. Тени, находящиеся ранее лишь в углах дома, стали постепенно расползаться по полу, стенам, потолку, ещё не проданным вещам. Я в последний раз прохаживаюсь по дому, проверяя, не забыл ли чего взять. К тому же есть хоть и небольшая, но вероятность найти что-то полезное для себя, будь то лишний коробок спичек, упаковка пальчиковых батареек или что-нибудь ещё. Осматривая в всё увеличивающейся и увеличивающейся темноте, мне вспомнились старые годы жизни с моими тогда ещё близкими друзьями. Небольшой дом, и в нём пять не самых богатых, можно даже сказать, что бедных студентов. Молодые, здоровые, сильные, высокоидейные, с горячей кровью в сердце, мы многое делали, хотя, скорее, творили в этом доме. Что только не приходилось переживать этим стенам. Да, они видали многое. Помню, как праздновали новоселье, недолго это длилось, но красочно, стоит признать. Молодым и бедным студентам хотелось в этот особенный день чего-то необычного, даже экзотичного, можно сказать. А так как все мы пятеро в этот крупный город приехали из глухой глубинки, где, кроме дешёвой водки и пива, ничего не было, да и особо большого ассортимента продуктов не наблюдалось, то мы не только могли воспринять за экзотику почти всё, но и не умели различать её. Как сейчас помню. Недолго думая, скинулись деньгами на бутылку какого-то крепкого алкоголя, пить который, согласно краткой консультации продавца и этикетке на обратной стороне бутылки, надо было не просто так, прямо из бутылки, а в виде коктейля. Написана она была хоть и не на русском, однако и мы не лыком шиты, потому, вспомнив все уроки английского, какие только у нас были, в пять голов перевели основную мысль с французского на великий и могучий родной наш язык. Но, в конце концов, если вышло бы не совсем то, чего мы ожидали, это не было бы слишком-то и страшно, стоит признать, всё равно ожидали необычных ощущений, а в таком случае их будет больше. Неожиданность нисколько не испортит грядущего, даже обостряет чувство экзотики. Домой мы шли бесформенной, вечно меняющей свою форму толпой, хоть сколько-то неизменным оставалось лишь одно — бутылка. Она всё так же находилась посередине, лишь стоило кому-то с краю взять её к себе в руки, как его тут же обступали все остальные, не желая терять ту из виду. Переходили от одного человека к другому, не переставая говорить друг с другом, рассматривали бутылку со всех сторон, вырывали друг у друга из рук, чтобы видеть её лучше. Успели за обратную дорогу не только рассмотреть бутылку с каждой стороны, но и обсудить, кто стал бы подготавливать напитки для всех. Ведь, в конце концов, каждый намешал бы себе совсем разные напитки, вкуса потом не обсудить. К тому же будем мешаться друг другу, дом далеко не самый большой. Тем более у нас был Михаил, Миша, Мишаня, добрый наш друг и хороший повар, кому поручить это важное дело, если не ему? Помню, как мы уже вошли в дом, вчетвером сели на диван в гостиной, мне же досталось место только на его ручке, но та была настолько неудобная, что предпочёл просто постоять рядом. Перешёптывались друг с другом тихо-тихо, как мыши пищат в подсобке, как трава шелестит на ветру. Очень боялись хоть как-то помешать Мише. Бутылка хоть и не самая дорогая у него в руках, но уже настроились на это, весь день ждали, готовились, было бы очень неприятно, если бы что-то пошло не так. И вот мы слышим за дверью осторожные, сопровождаемые скрипом старых половиц шаги и лёгкий звон стекла, вызванный, разумеется, соприкосновением бокалов друг о друга. Все вместе, разом, как будто по указке, притихли и стали ждать, когда всё начнётся. Сидим, смотрим на дверной косяк и просто ждём. Вот, он всё ближе и ближе, по шагам слышно, медленно подходит к двери, как будто крадётся. Так же не спеша оттолкнул ногой дверь и должен был войти в комнату, но… полетел вперёд, всё так же держа поднос с напитками на вытянутых руках. Как неудачно, как не вовремя же он споткнулся, особенно учитывая, что алкоголь он решил поджечь. Бокалы, горящий алкоголь, старый пластиковый поднос, сам Миша полетели в стену. И, если бокалам повезло, ведь те из-за своей прочности просто отскочили, попадали и покатились во все углы комнаты, то юному повару не очень. Конечно, поднос спас его от горящей стены, огонь с которой легко передался бы на его волосы, но и с разбегу удариться головой о стену не пожелаешь никому. Наш несчастный товарищ, ударившись, немного отскочил в сторону, но нас сейчас не это волновало. Обои благополучно загорелись, и пламя стремительно ползло к потолку. Чудо, сплошное чудо произошло, иначе это не описать, ведь нам удалось потушить огонь подручными средствами: нашей одеждой, песком в цветочных горшках, которые ещё не успели убрать, собственными ладонями и прочим тряпьём, которое смогли подобрать в комнате, в конце концов. К тому же в панике никто не стал тушить его водой, что могло произойти в такой опасной ситуации. Это тоже можно причислить к одному из чудес. Иначе не назвать, кроме как чудом. Всё могло вспыхнуть в один миг и сгореть чуть медленней, чем огарок свечи. Вот стою сейчас посреди пустой тёмной кухни, и сразу сама всплывает новая история.       Достаточно нетяжело было догадаться, что споткнулся Миша о старую половицу. Пол в нашем доме был настолько ненадёжный, что встань на одну доску, так либо она ощущаемо прогнётся под твоим весом, либо почему-то поднимется другая, совсем не причастная к этой доска. Остатки лишних денег было решено потратить на решение данной проблемы. В конце концов, старый, даже, кажется, разваливающийся пол принесёт немало новых бед. И следующий раз мог бы стать не только опасным, но и фатальным для кучки студентов. Но, так как достаточно много средств собрать не получилось, мы подумали расстелить линолеум. Как временная мера вполне себе подойдёт, а там дальше — как получится. Денег, правда, хватило далеко не на весь дом, только на его часть, но всей компанией было решено, что, в первую очередь, надо обезопасить кухню, как наиболее важную не только в нашем, но и во всех остальных домах, комнату. Только вот была одна проблема: какой-то умник поставил холодильник в самую середину комнаты, откуда нам пришлось бы его убирать. Нет, это надо было сделать в любом случае, конечно, но стелить линолеум становится совсем неудобно. Да и кто, вдобавок, так ставит холодильники? Бедой же, собственно, это оказалось по одной простой и далеко не самой очевидной причине: мы не могли его поднять. Да, очень смешная ситуация, стоит признать. Большие, здоровые студенты, которые готовы горы свернуть, не могут банально сдвинуть холодильник с места. А я ведь помню, как мой дед, старый уже человек, один, абсолютно один во время уборки сдвигал холодильник с места и после возвращал его обратно! То ли дед мой, несмотря на боль в левом колене, сильнее (причём намного) пятерых человек, то ли мы все вместе взятые немощные донельзя. Что в первое, что во второе никто в здравом уме верить не стал бы. Нет, через пару минут после начала наших потуг мы было решили, что тот самый гений, который как раз и поставил холодильник в самую середину комнаты, мог и привинтить его ножки к полу. Как он это мог сделать? Зачем? Нас это на тот момент несильно заботило, ведь других объяснений ситуации мы не видели. И если привинченный, прибитый, быть может, даже вдолбленный в деревянный холодильник мы хоть сколько-то можем понять, то остальные пришедшие на ум догадки выглядели совсем глупо, даже на фоне деда-богатыря и немощных студентов. Пять минут, наверное, ходили свои хороводы вокруг этого холодильника, как крабы вокруг лежащего трупа чайки. Когда снова всей толпой навалились на этого стойкого атланта, каждый из нас выкладывал все свои силы. Толкаем его в дверцу, уже нет надежды сдвинуть его, хочется банально наклонить его, всего-то. Но как будто холодильник держится за всю Землю (а, быть может, это Земля держится за него) и сдвинуть его просто невозможно. Ещё не существует в мире, во всей галактике, космосе такой силы, что смогла бы сдвинуть этот холодильник с места и не нарушить баланс добра и зла. В процессе попыток, а вернее потуг, я крепко задумался: хочет ли этого судьба? Может, данное чудо природы, находящееся в нашем доме, является опорой всего мироздания. Сдвинь его с места, как там сразу же откроется бездонная дыра. И пожрёт она весь мир, засосёт в себя всё, что только существует. Вселенная, наверное, хочет нас остановить, предостеречь от страшной и столь дорогой ошибки, она не позволяет сдвинуть нам холодильник, ведь допустить этого просто нельзя. Но пусть весь мир хоть три раза свернётся в бараний рог, наша работа стала делом принципа, и выполнить её надо обязательно. В противном случае, можно ли себя уважать, когда банально холодильник с места убрать не можешь, тем более не один, а в коллективе. Когда все отошли от холодильника и решили взять отдых, чтобы потом снова накинуться на него и, куда без этого, чтобы потуги вновь продолжались, один из нас дезертировал. По крайней мере, мы так думали первое время. Каждый испытывал глубокую неприязнь к этому низкому поступку нашего некогда товарища, и все мы осуждали его. Ворчали себе под нос, перешёптывались друг с другом и обсуждали произошедшее. Не самыми приятными словами отзывались о сожителе, далеко не самыми приятными. Тем не менее решили не звать его обратно. Пусть нас стало меньше, шансы сдвинуть холодильник поубавились, но звать дезертира никто не хотел. Все крысы с борта корабля убежали, в шторм остались лишь крепкие, преданные своему делу матросы. И, даже если нам не удастся сдвинуть этот холодильник с места, в любом случае правда остаётся за нами… да и будет на кого сбросить вину. Однако, когда уже приготовились снова толкать холодильник, когда уже ухватились за углы и проёмы, а телами прижались к его стенкам, товарищ уже вернулся и стоял в дверях кухни. Причём был он не с пустыми руками, а прихватил с собой лом, а также небольшой, но всё же достаточно толстый брусок. Все мы были не правы, конечно же, но извиняться никто не стал. А впрочем, почему он, чёрт такой, никого не предупредил, фактически, бросил нас в самый тяжёлый момент. Позволил себе опустить моральный дух своих не просто сожителей и братьев по труду, но и старых друзей! Стыдно должно было быть в первую очередь именно ему, а не нам! Тем не менее положили брус недалеко от холодильника, под который поставили лом, и уже с помощью рычага пытались сдвинуть холодильник с места. Часть навалилась на холодильник, другая же часть давила на лом. Но до сих пор ничего не выходило. Холодильник был не преклонен, а мы вновь терпели обиднейшее поражение от этой железной коробки. Пока все отдыхали, сидя в конце комнаты, оперев свои спины о стену, я прыгал на ломе. Падал и сразу же отталкивался ногами от этого стального стержня, который каждый раз придавал моему прыжку дополнительных сил, благодаря чему в какой-то момент стал доставать почти до потолка. Какой короткий, мелкий и, кажется, незначительный полёт, но сколько в нём красоты и свободы. Это чувство, когда тело хоть на долю секунды, но взмывает вверх над землёй, просто незабываемо. А сколько стоит, как дорог моей душе, тот мимолётный момент между взлётом и падением, в который тело остаётся в невесомости. Никогда моё сердце не чувствовало большей радости, чем в тот момент. А ведь помню свою детскую мечту. Как и все, хотел быть отважным лётчиком и далеко-далеко летать на своём большом, красивом самолёте. Наверное, чтобы летать и быть на высоте, не обязательно иметь всеобщее уважение и кучи поклонников. Достаточно лишь быть просто счастливым. А в чём сейчас оно состоит? В прыжках на ломе, разумеется. Так странно и… и глупо, но оно работает, в конце концов. И вот я вновь падаю вниз, вновь Солнце сквозь лёгкую пелену розово-персикового цвета облаков, а после полсекунды опять начинается полёт, мгновение невесомости, новое падение. Как интересно, ведь на этот холодильник мы потратили почти весь день! И замечаешь всё это прошедшее время, что самое главное, не в момент работы, а когда отдыхаешь, пинаешь балду, по большей части. Ведь для чего я прыгаю на это ломе? Уж точно не для холодильника, ему таких усилий совсем мало, он их банально не заметит. И, даже если мой вес окажет куда большее давление на этот лом, всё равно холодильник это не сдвинет, а только помнёт, максимум — пробьёт его днище. Но всё хорошее рано или поздно кончается: я слез с лома и вместе с отдохнувшими товарищами вновь попытались сдвинуть холодильник с места. Начался новый раунд противостояния человека с техникой. Но на этот раз мускулы постепенно начали брать верх над бездушным металлом. Он скрипит! Холодильник поддаётся! Он слабеет! С радостью грядущей победы к нам прибыли и новые силы. Каждый напрягся до самого предела и вот, наконец-то! Холодильник затрещал под напором молодых мускул! К сожалению ли, может к счастью, уже сейчас точно не скажешь, но мы не сразу заметили, что треск был какой-то неестественный пусть для необычного, но всё же металлического холодильника. Звучало всё так, будто толстая-толстая палка сгибается о колено и быстро начинает ломаться, только намного громче. Опьянённые сладким чувством победы, мы сперва не обращали внимания абсолютно ни на что, но, когда до меня начало доходить (остальные, возможно, тоже поняли, не стану говорить за них), стало уже слишком поздно. Холодильник, если так можно выразиться, в момент оторвался от пола с приличным его куском и отлетел в сторону. Мы же всей толпой чуть не упали в только что образовавшуюся после холодильника дыру, но каким-то чудом всё же смогли удержаться у её края. Хотели как лучше, а получилось как всегда. Ведь мы холодильник хотели убрать, чтобы линолеум постелить… чтобы ходить было удобнее и безопаснее, чтобы банально лучше стало. А тут даже и надеяться не надо на лучшее. Определённо, никакой линолеум не поможет, придётся менять весь пол в комнате. И лишь глубокая-глубокая дыра свидетельствует о наших благих, но до крайности неудачных попытках сделать дом лучше. И помню это, будто проходило всё буквально вчера. Сейчас стою в дверях, посреди всё растущей и растущей тьмы, смотрю на кухню, и вместо настоящей действительности перед глазами всплывают очертания прошедшего. И всё то же окно, через которое видно то закатное небо и окружающие Солнце облака персиково-розового цвета. Единственный лучик света в этом доме и немногое из тех светлых воспоминаний, которые живут в самой глубине сердца. Как же тяжело расставаться со всем этим. Сколько слов впитали в себя эти стены, сколько всего пришлось пережить мне и всем нам внутри этого дома. А сейчас, в самый трудный для меня момент, приходится бросить здесь частичку своей души, чтобы просто взять и уйти в обезнадёживающую неизвестность. Отдать всё дорогое сердцу воле судьбы и просто надеяться на лучшее. Но, как ни было бы печально, всё же придётся поступить именно так, как ни было бы не просто тяжело, даже тошно от собственных действий. В конце концов, не фортуна, но годами складывающиеся в единую большую стопку обстоятельства меня заставляют. Тяжело мне, душно, тошно. Такой важный… даже переломный момент моей жизни, а стены со всех сторон давят на меня, воспоминания перекрыли воздух, и страх вперемешку с тоской беспокоят сердце. Нехорошее предчувствие сковывает движения. Но, что бы я сейчас ни чувствовал, уже поздно пятиться. Рюкзак на плече, деньги в кармане, и сам стою перед покрытой мраком дверью. Путь начался.