Юталина.

Утро каждого дня теперь начиналось с ними. Две неумытые морды смотрели на меня улыбаясь. Мы вместе вставали с кровати, и расходились кто куда. Мы со Степой знали точно, что пока Юталина не поест, с ней лучше не говорить. Она одевалась за секунду, так же быстро красилась и отдавала свое время на приготовление завтрака для нас. Каждый день она готовила новые блюда, радуя две морды. Степа, который обычно редко завтракал, стал отдавать свое время не сборам, а еде. После приема пищи мы все вместе убегали на пары, иногда выезжая на такси. Юта была со мной всегда, а вот Степа учился в другом здании, из за чего всегда опаздывал, провожая нас. Мы с ними почти не расставались. Они поддерживали меня на играх, Степа делал нам кучу фотографий, а она просто всегда была рядом. Она была нашим достоянием, гордостью. Она радовалась, когда мы приходили домой. Ее улыбка озаряла все вокруг, когда мы целовали ее щеки. Она любила когда мы обнимали ее, когда брали в спальне по очереди. —Ты же простудишься, Лина,-ласково произнес я, когда она вышла к нам на балкон в одной рубашке. Элемент одежды свисал с нее, оголяя одно плечо. Она взмахнув волосами прошла к нам, затягивая мою сигарету, обжигая своим дыханием мои пальцы. Я любил ее необдуманные действия. Любил, когда забыв деньги, она не шла домой, а пыталась уговорить продавщицу продать нам хлеб, взяв в обмен листики с дерева. Она была ребенком днем, выпуская свою натуру ночью. Мы брали ее как хотели, когда хотели. Грубый Степа, ласковый я. Она ловила такой спектр эмоций за одну ночь, что я не испытывал за свою жизнь. Но так было всего пол года. Наше счастье не длилось долго. После сдачи сессии, все будто разрушилось. Будто исчезла магия между нами. Та легкость жизни, что была ранее. Она стала исчезать с пар, не появлялась на назначенные встречи, не приходила ночевать к нам, оставляя нас в вечном одиночестве. Степа стал уходить в себя, каждый день удаляя сотни фото с нами, с памяти компьютера. Мы стали расходиться, будто ничего не было. Будто и не знали друг друга. Я медленно перевозил вещи к отцу, она, в принципе не появлялась на пороге. Мы со Степой молчали в ожидании. Будто бы вот вот, и все будет хорошо. Мы рушили друг друга, не успев построить. Я стал забивать на тренировки, она не появлялась на учебе. Изредка, поймав ее, я спрашивал что случилось, а она улыбаясь, говорила что встретимся дома. Я верил, я ужасно слепо верил ей, идя на поводу. Она играла в цирк, была актрисой и главным режиссёром в этом спектакле. Наша дорога сплетенная такой странной любовью разошлась. Все те моменты любви, порывы страсти. Все ушло в никуда. Оставались лишь воспоминания, по которым я собирал остатки любви. —Матвей, она не появлялась дома уже неделю,-однажды позвонила ее мать,—Я даже и не знаю, где ее искать. Никто не знал где ее искать. Она была такой скрытой. Никогда ничего не отворила нам. Не доверяла никому. Даже то, что обещала рассказать, в итоге, никогда не рассказывала. Она была ужасной тайной, что мы пытались разгадать. Мы жили вместе, ожидая ее каждый день. Мы вставали утром на пары, переставая говорить, будто она все еще была с нами. А вспоминая что ее нет, мы уходили в себя, попивая покупной кофе. Позже, в новостях показали девушку, с карамельной волной волос, найденную на дне озера. А на берегу, под камнем, была записка. «Я ушла не из-за нас, а ради вас. Чтобы не рушить, а создавать. Я искренне верю не в нас, а в вас. Вы справитесь. с искренней любовь, до и после смерти, Юталина.» Она была загадкой. Недоступной ни для кого. Она была недоступной. Она была той, что навсегда будет в нашей памяти как девочка с кафе, которая согласилась на безбашенный шаг. В квартире Матвея, где теперь поселился и я, на стене в зале висит ее портрет, напоминая о загадочной девочке, и о такой красивой, жаль и не долгой, истории любви.