***
Мальчик годов семи-восьми сидел на голове четвёртого Хокаге и наблюдал за кроваво-красным закатом, горячие слёзы медленно стекали по его щекам. Разные и далеко не самые приятные мысли витали в его голове. Среди них самая выделяющаяся на фоне всех остальных — это желание умереть. Он устал от такой жизни: вечно занятый отец, куда-то пропавшая мать. О нём всегда забывали и продолжают это делать! Мать никогда даже не интересовались, как у него дела, но она прибежала сразу же, как узнала, что её чадо пробудило Шаринган! Жалкая лицемерка!!! Душа ребёнка желала смерти, блондин устал! Он устал от всего этого! Мальчишка хотел всего лишь одного… чтобы мать обнимала его так же тепло и крепко, как Хината обнимает Боруто или же Химавари, он хочет так же весело смеяться в кругу семьи, как его брат и сестра! Но он не может! Всю свою жизнь он не получал даже капли тепла и внимания. Да уж… желание умереть не появляется просто так, и Сатоши является живым примером этому, это самое желание приходит от такого наплевательского отношения со стороны родителей! Кроваво-красные облака так и кричали ему спрыгнуть и освободить душу, подняться на небеса, и, наконец, успокоить душевную боль, терзающую его уже продолжительное время. Душа Сатоши отвечала на зов облаков, и он сделал это. Он шагнул вперёд. А затем шаг! Ещё один! Третий! Ещё один шаг — и он отправится в свободный полёт. Какой-то жалкий шаг отделяет его душу от освобождения! Ещё один жалкий шаг — и боль исчезнет, всё то, что он копил! Всё то, что он прятал глубоко внутри себя! Всего лишь шаг!!! Прыгай! Давай!!! Чего же ты ждёшь?! ПРЫГАЙ!!! ДАВА-А-А-АЙ!!! Внутренние голоса так и кричали! Они говорили ему прыгнуть! Он слышал все эти чёртовы голоса! Сатоши готов сделать его, но он стоит и почему-то не делает заветный шаг, разделяющий его от неизбежной смерти. Он с большой высоты наблюдает за землёй, люди ходят туда-сюда… каждый занят своими делами, некоторые дети играю друг с другом с улыбками на своих ликах, молодые мамочки с уже заметно выпирающими животиками гуляют, еле заметно поглаживая эти животы… Но вот он видит Хинату с Химавари и Боруто. Тяжёлые воспоминания больно ударили в голову, а прожитые дни больно пролетали перед глазами точно так же, как и месяца с годами. Отчаянно пытаясь найти хотя бы каплю светлого, способного разубедить его, но… нет! В его жизни нет ничего светлого, он никому не нужен. Он один, он всегда один! Он родился один и так же уйдёт один! — Ненави-и-и-и-ижу-у-у вас все-е-е-е-е-ех! — кричит он со всей силы, пытаясь хоть так унять эту боль в сердце. Вместе с вылетевшим из уст криком по его щекам побежали слёзы. Слёзы душевной боли. Он окончательно решился, больше ничто не может остановить его, но ноги предательски дрожат, сердце вырывается из груди, разгоняя очередную порцию адреналина по крови. Сердце хочет, мозг отказывается. И всё же, ему надо прыгать, так будет лучше для всех. В первую очередь для него самого. — Один шаг, — говорит он вслух, дабы суметь успокоить себя, — всего один маленький шаг — и все трудности в прошлом. Один шаг — и сердце больше не будет заливаться кровью и болеть… Всего один шаг. Один шаг, но такой тяжёлый… Мысли так и играют в его голове. Большинство из них так и кричат… Прыгай! Ты никому не нужен! Собственная мать от тебя отказалась! Давай же, прыгай! Мы единственные кто знаем все! ДАВА-А-АЙ! Тебя бросила собственная мать! АХА-ХА-ХА-ХА!!! Ты думаешь, что после такого хоть кому-то нужен?! Но среди всех этих голосов иногда показываются и другие, твердящие обратное: Ты делаешь ошибку, Сатоши! Твоя мать любит тебя! Она просто занята! Твой отец Хокаге! У него много работы! Не делай этого! Они все тебя любят! Просто вернись! Не нужно до этого доводить! Пожалуйста, Сатоши! Не нужно! Не… НУЖНО!!! Душа Сатоши разрывалась. Мысли разрушали его разум, и он окончательно запутался. Запутался в своём выборе. Голоса его собственного разума кричали, нет, они орали на него! Они ему надоели! — Отстаньте от меня, — кричал он, пытаясь заставить голосам в голове заткнуться. Но они предательски продолжали говорить и мучить его разум, — Нет, я им не нужен! — крикнул Сатоши, сделав шаг вперёд. Он хотел прыгнуть и успокоиться. Успокоить боль в душе и голоса в голове. Решение принято: шаг сделан, осталось только дождаться блаженства. Глаза закрылись и Сатоши почувствовал холод ветра, слёзы горячими каплями слетали с его лица, как и он сам, из глаз начала литься кровь, кровавые слёзы слетали так же стремительно вниз, как и он сам. Ему казалось, что он летит вниз. Тело против воли блондина задрожало и готовилось почувствовать последнюю физическую боль. Но этого не случилось, и Сатоши открыл глаза. Он думал, что уже находится на облаках, что он встретит своих предков в виде дедушек и бабушек, но увиденное показалось ему адом. Он снова тут, на голове четвёртого Хокаге, на голове своего дедушки, а перед ним — шестой Хокаге, держащий его руку, попытавшись вырвать свою руку, он почувствовал острую боль на запястье. Какаши заметил мальчика, когда находился на кладбище около могил своих друзей и сенсея, от него исходил еле заметный запах алкоголя. К сожалению для Сатоши, Какаши его спас, чему сын богов шиноби был явно недоволен, что и отразилось на его лице. — ОТПУСТИ МЕНЯ! ДАЙ ЗАКОНЧИТЬ НАЧАТОЕ!!! — только и сумел прокричать Сатоши. — Сядь, Сатоши, — ласковым голосом произнёс Какаши, что было совершенно не свойственно для Хатаке. — НЕ ХОЧУ Я САДИТЬСЯ, ОТПУСТИ МЕНЯ! — вновь прокричал блондин и даже нанёс пару ударов по руке Какаши, но всё было бесполезно. Вместо так желанной свободы, боль на его запястье лишь усилилась из-за хватки копирующего ниндзя. Наблюдая за ребёнком двух своих учеников, сердце Какаши обливалось кровью. В глазах этого мальчика он видел всю боль. Все то отчаяние, что так и плескалось в глазах этого ребенка… Он видел себя в его годы. Хатаке так и не понял, как подобное смог допустить Наруто, но, выдохнув пару раз, он более-менее успокоился. — Садись, — более строго произнёс Какаши, после чего ребенок послушно сел, сверля тушку шестого Хокаге двух томойным шаринганом. — Рассказывай, почему ты решил свести счеты с жизнью. — Спокойно приказал, нежели попросил Хатаке, после чего мальчик буквально исчез с того места, где только что был. Это значило лишь одно… Гендзюцу. — Кай! — Сложив печать, Какаши развеял Гендзюцу и увидел, как Сатоши вновь спрыгнул. В эту секунду как будто призрак из прошлого толкнул его, не желая видеть гибель сына спасителя его души. Прыгнув следом за ним, Какаши в два прыжка заново его поймал, и они вновь оказались на горе четвертого. — Если ты мне сейчас ничего не расскажешь, то у тебя появятся большие проблемы, в первую очередь с Наруто, а потом уже и с Сацуки, — Холодно произнёс платиноволосый, заставив ребёнка в прямом смысле закричать. — ДА КТО ТЫ ТАКОЙ?! КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБЫ Я ТЕБЕ ЧТО-ТО РАССКАЗЫВАЛ?! БЫТЬ МОЖЕТ, ТЫ МНЕ МАМОЧКА?! ИЛИ ПАПОЧКА?! ПРОСТО ДАЙ МНЕ ЭТО СДЕЛАТЬ, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ! — Прокричал Сатоши. С глаз мальчика брызнула новая партия слез, как доказательство его боли и желания умереть. Посмотрев на Сатоши еще раз, с губ Какаши вырвался усталый выдох. Он помнит эту ситуацию… Как она похожа. Притянув к себе Сатоши, Какаши аккуратно приобнял его и стал поглаживать по голове. — Я понимаю твои чувства… — подняв взгляд в небо, произнес шепотом Какаши. По телу Хатаке прошла еле заметная дрожь. Следствие неприятных воспоминаний, нарисованных фантазией, — … когда я был маленьким, мой отец повесился… он… он оставил меня одного. Мне тогда было четыре года… — несколько слезинок стали стекать вниз по его щекам, тем самым пропитывая маску находившуюся на лице. Он вспоминал тот день. День, когда он впервые почувствовал запах крови родного человека. А дрожь все усиливалась.— … он сделал это из-за гнета жителей деревни, он спас своих товарищей вместо того, чтобы выполнить миссию. Как только я нашел труп отца, я решил… решил, что всегда буду отдавать предпочтение миссии, чтобы подобного не произошло со мной, но… Обито… Обито Учиха изменил меня. На одной из миссий нашу подругу схватили шиноби Ивы на третьей мировой. Я тогда хотел её бросить… а он тогда мне сказал… он сказал, что уважает моего отца и еще одну фразу… фразу, по которой я живу всю свою жизнь. Тогда я впервые последовал за ним, и… и мы смогли спасти её… — мелкая дрожь снова прошлась по телу Какаши, Сатоши больше не пытался вырваться из хватки ниндзя. Он ощутил… Он ощутил тепло и понимание, которого ему так не хватало. Такого… такого родного тепла. А Какаши продолжал свой рассказ, незаметно смахивая слезы. Душа Хатаке рвалась на части от воспоминаний. Как же он хотел поменять историю и спасти всех. Но, он на это… Не способен. — … только вот, мой друг он погиб… почти… в тот день он подарил мне свой шаринган, я пообещал ему, что буду защищать Рин. Защищать… но вместо этого… вместо этого я убил её. Я… я пробил ей грудь. Она… она умирала на моих руках… я обещал Обито. Обещал, что буду защищать её. — Ноги медленно подкосились, пока Какаши не упал на колени, не выпуская Сатоши из своих объятий. Фантазия продолжала мучить его сознание, рисуя картины прошлого. Он видел, как медленно рука пробивает грудь Рин. Видел, как капли крови брызнули во все стороны, в том числе и на его маску. ОН как-будто снова почувствовал металлический вкус крови Рин… Ужасы человек видит не только во снах. — А потом… потом все так завертелось… смерть последних дорогих для меня людей… Минато-сенсея и Кушины-сан. В день рождения Наруто я потерял все. Все, что я имел… я хотел… я так же хотел умереть… но… но у меня был один друг. Гай… он не дал мне упасть полностью во тьму, но и он не смог меня постоянно сдерживать. Но потом третий Хокаге поручил мне команду номер семь… и я… возможно, мне даже стало лучше. Но теперь, смотря на тебя, я вспоминаю себя, расскажи мне, расскажи, что тебя беспокоит? — Шепотом закончил свой монолог Какаши, напоследок смахнув горькую слезу, напитанную болью, с глаз. Сатоши не сдерживая слез. Он плакал, ему было больно. Он понимал, через что пришлось пройти этому человеку и от этого в груди щемило еще сильнее. Но он так же прекрасно понимает и свою боль… Боль предательства. Собственные родители его предали… Отец постоянно пропадает на работе, мать хер пойми куда отправилась: «Исправлять ошибки прошлого», тем самым кинув собственного ребенка… — Я… я не…знаю. Я… я…устал, — Прерывисто ответил мальчик. Слезы будто градом лились с его глаз нескончаемым потоком. Какаши, видя это, слегка улыбнулся, приобнимая ребенка крепче. Багровый закат так и бросался в глаза. — Я не хочу быть один… я устал быть один… Отец постоянно пропадает на своей работе… мама… мама меня вовсе бросила. Она ушла… она сказала, что это ненадолго, и в итоге она ушла… я устал… я так больше не хочу… — Шепотом произнес Сатоши. Душа ребенка разрывалась на части, как и осознание собственных слов. Все, что он говорил, — реальность. Не ужаснейший кошмар, ни какая-то иллюзия… А самая, что ни на есть, реальность… — Так позволь мне стать твоим другом, — Так же тихо произнесла Шестая Тень Огня, поглаживая мальчика по голове… Сатоши отпрянув от Хатаке, посмотрел ему в глаза, в которых он не видел никакой злости, раздражения… безразличие. Заместо этого, там была в какой-то мере ласка и родительская забота. — Правда? — Спросил мальчик, в ответ все пространство стало искажаться и в следующий миг вместо Какаши стояла его мать — Сацуки Учиха. Она холодно смотрела на своего ребенка, секунда, и её глаза приняли неестественную форму. И снова этот холод и боль, терзающие его душу. — Нет, — Слетело с её уст. Еще одна секунда и голова Сатоши улетела вниз… с головы четвертого Хокаге…***
— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! — Громко закричал подросток, резко вскакивая с кровати. Он стал быстро озираться по сторонам, пытаясь унять тягучую дрожь по всему телу. На глазах начали появляться слезы, руки мелко подрагивали. — Сон… это просто сон. — Устало выдохнув, произнес юноша, присев обратно на край кровати. С разговора с каге прошло всего ничего. Буквально день. Вчера он, как и было сказано, спустился вниз на первый этаж и передал тот клочок бумаги секретарше. Она внимательно прочитала и куда-то ушла. Спустя несколько минут она пришла с небольшой папкой бумаг, как позже выяснилось, это теперь уже новые документы Сатоши. Из всех бумаг там было лишь несколько важных и уже готовых: первая — это паспорт, ему еще пришлось идти фоткаться, чтобы прикрепить фотографию к этому документу. Далее был документ на недвижимую собственность, если быть точнее, то однокомнатную квартиру, так же пустая медицинская карточка, которую ему нужно будет заполнить позже, еще один документ, подтверждающий принадлежность мальчика к деревне, так же несколько направлений: первое в школу шиноби, и второе в больницу на полное обследование. И еще пару документов, подтверждающие, что он сирота, допуск к использованию оружия и как вишенка на торте, доступ в библиотеку, находящуюся в селении. Одним словом — демократический идиотизм. По другому это не назвать. Более менее придя в себя, Сатоши встал с кровати и прошел в ванную. Собственно, ванная комната из себя ничего особого и не представляла. Довольно старая ванная, зеркало, раковина и унитаз. Все это было в таком плачевном состоянии, что Сатоши хотелось просто напиться и уйти в беспамятство, лишь бы не видеть таких необходимых атрибутов ванной комнаты. Впрочем, подобное происходило и в остальных комнатах. Мебель держалась буквально на последнем издыхании, как и сама квартира. Сатоши вообще не понимает, как подобные сооружения продержались столь долго. Да и к тому же, что послужило причиной такому аварийному состоянию деревни? — Хаааа… — Выдохнул Намикадзе, уставившись в свое еле видное отражение в зеркале. Вообще, зеркалом это можно назвать с бОООльшООй натяжкой. Открыв кран, Сатоши умылся нормальной, что было странно для такого места, водой. После чего вышел из ванной и одел свою одежду, в которой он и был до этого. — «Думаю, стоит пойти осмотреть место, в котором я буду временно проживать. Да и одежда? Может стоит поменять? Нет… тут я лучше неё ничего не найду. Как же много вопросов… » — Размышлял подросток, закрывая дверь квартиры на ключ. После того, как дверь была заперта, Сатоши подал немного чакры в ноги и с помощью неё оттолкнулся от земли, тем самым отправившись в недолгий, но свободный полет. Приземлившись на крыше какого-то здания, Сатоши предстал вид деревни. — «А в этом есть свой некий шарм» — Проскочила мысль в голове блондина. Его глазам предстал вид на довольно бедную, по меркам Конохи, деревню. Но люди, проживающие в ней, были, наоборот, счастливы. Буквально пролетая над крышами зданий, Сатоши осматривал всю деревню параллельно с людьми. И у большинства людей были улыбки. Дети веселились, играя в различные игры. Взрослые же хмуро наблюдали за детьми. А вдруг потеряются? Некоторые люди принимали участие в играх своих детей, так же веселясь, как и дети. Помимо них, Намикадзе заметил далеко не мало людей, трудящихся на благо собственной деревни, будь то транспортировка каких-либо товаров на своей спине, или же присмотр за малой живностью в виде кур или же свиней. Забравшись на самое высокое здание, Сатоши стал осматривать деревню под совершенно иным градусом. У деревни была и другая сторона — в нескольких переулках, несколько мужчин избивали каких-то подростков. В еще одном какой-то шиноби насиловал девушку. В третьем несколько мужчин угрожали какому-то старику расправой, забирая последние копейки йен. В еще одном… мужчина поедал ребенка. — У всего есть обратная сторона медали… деревня голодает, настигает гражданская война. Все на нервах… Из-за этого такое и происходит в деревне, — Позади Сатоши послышался незнакомый его ушам голос. На слух, этому человеку можно было бы дать лет восемнадцать-двадцать. Переведя свой взгляд с деревни, блондин наткнулся на спокойный взгляд подростка годов пятнадцати, а, возможно, и шестнадцати. Он смотрел на всю картину со стороны, не собираясь даже вмешиваться в то, что происходит в этих злосчастных переулках. — Это ужа… — Не успел закончить Намикадзе свою мысль, как его прервал этот мужчина. — Не надо притворяться, тебе же плевать на этих людей. Если с нашим… — мужчина сделал двумя руками кавычки, — …каге и с этим придурком Оканое в первый раз прокатил этот фокус с амнезией, то это не значит, что это прокатит со мной. Я видел, как ты передвигался по деревне, и это довольно быстро для пацана потерявшего свою память. Не так ли? — Нагло усмехнулся он, после чего продолжил свой монолог, — Но мне абсолютно плевать на это, ты обвел вокруг пальцев идиотов, которые думают, что они какие-то боги, на подобии того же Хаширамы… — ненадолго он остановился, но уловив заинтересованный взгляд мальчика, этот парень продолжил. — знаешь такого? Хе-хе… вообще, как я и говорил, мне плевать на то, как ты там кого-то обвел вокруг пальца. Я предлагаю тебе поработать на меня. — Спокойно закончил свой монолог этот парень, под конец сев около меня и свесив ноги с крыши. — Что я получу взамен? — Спокойно поинтересовался Намикадзе. Данное предложение, как не погляди, очень выгодно. Так он сможет хотя бы разобраться с тем, что происходит в мире. — Информацию, деньги, женщин. Все, что захочешь, — Так же безразлично ответил пацан, небрежно махнув рукой. — Я подумаю, — Бросил Сатоши, и, встав, он собирался уже уходить, как за руку его схватил этот парень. Обернувшись, Намикадзе вопросительно посмотрел на него, после чего получил ответ. — Мне нужно твоё решение через три дня в это же время, в этом же месте. — Проинформировал блондина юный шпион, после чего Сатоши спрыгнул вниз с этого большого здания. Наблюдая за удаляющейся блондинистой макушкой, парень смог спокойно выдохнуть. — Король будет ждать… ну, а теперь слежка. Её, увы, никто не отменял, — Произнес этот неизвестный, исчезнув с места.***
Лежа на кровати у себя дома, Кугору Оканое невольно задумался о будущем деревне. О том, через что ему предстоит пройти в будущем. О том, что же его ожидает дальше. Выгорит ли идея с этим пареньком? Или все пойдет крахом? На кон было поставлено слишком много, в том числе и жизни Сайраорга и Кугору. — «Деревня не окрепла после первой войны… а тут надвигается вторая? Как быть дальше? Я… я не понимаю. Да и король? Почему все проблемы валятся на мою голову… в любом случае… моя задача — подготовить Сатоши. Пока он ничего не вспомнил, у меня есть возможность привязать его к себе, и уже дальше можно будет обыграть все в нашу пользу, где-то надавить на жалость, где-то на какие-то его личные проколы и он будет наш» — Хмуро уставившись в потолок, размышлял мужчина. Этот Намикадзе — единственная надежда деревни, которая свалилась буквально с неба, но и так просто опускать факт того, что мальчишка при первой попавшейся возможности не свинтит, — нельзя. — «К тому же гражданская война. Тсукикаге удавалось её оттянуть до последнего момента, но времени нет. Месяц, максимум два, и весь остров Луны накроет гражданская война. Что бы там не было дальше, что бы не делал этот мальчишка, но в гражданке он участвовать будет. А потом… а потом, я, может быть, буду уже и мертв» — Медленно поднявшись с койки, мужчина повернул голову в право и стал наблюдать за тем, как протекает жизнь за окном в деревне. — «К тому же… мне нужно готовить еще и Иссея вместе с Саэко» — Тепло улыбнулся мужчина, и, встав в полный рост, сложил несколько печатей, после чего исчез в небольшом водовороте воды. Появившись недалеко от кабинета Баела, мужчина без стука вошел в кабинет. В самом помещение царила атмосфера мрака и неприятного давления, будто бы воздуха стало резко не хватать. За столом как обычно сидел каштоноволосый каге и разгребал очередную стопку документов. Нагло пройдя до дивана, Оканое развалился на нем и так же принялся рассматривать потолок, ожидая, что ему скажет каге на подобные выходки с его стороны. — Узнал что-то нового? Или появилась какая-то информация о нем? — Не отрываясь от документации, спросил своим будничным, ничего не выражающим голосом мужчина, сидящий за столом. Кугору на подобное лишь усмехнулся. Стоит ли ему что-то говорить? Или докладывать по поводу уже собранной информации на этого пацана. Да… за такой короткий срок он поднял все свои связи, отвалил немереную сумму денег, чтобы узнать хоть что-то об этом парне, но… но пустота. Такого парня не было зарегистрировано ни в Конохе, ни в другой из пятерки великих стран. Однако, имеется… один интересный клан. Очень интересный. — Нет. Он невидимка. Я не нашел о нем никакой информации, в Конохе такого и вовсе не существовало. Суна — неизвестно пока что… Кумо, Кири, Ива, не было такого. Есть только два предположения — он с Узушио, на что указывает его форма, но отрицает его протектор. Либо он с Суны, но это невозможно ничем подтвердить, так как нет прямых доказательств этому, ровно как и наоборот. Так же… вообще, обстановка в мире накаляется. Несколько лет… нас ждет новая война. Ну и вишенка на торте… — Кугору хитро улыбнулся, смотря на заинтересованного каге, которые отложил свои бумаги и смотрел неотрывно на джоунина. — …на границе между Суной и Конохой был замечен интересный клан. Клан кочевников, клан Намикадзе. — Закончил свой доклад единственный разведчик деревни. Как только Тсукикаге услышал последнюю часть доклада, глаза главы деревни неестественно увеличились в размерах. Его мозг стал активно обрабатывать полученную информацию, пытаясь предугадать вариант развития, при котором деревня будет только в плюсе. — Есть какие-то сводки по этому клану? Отличительные черты? Способности? Сила? Хоть что-то? — Мрачнея с каждой секундой, с нотками стали произнес мужчина. В его голове выстроились далеко не самые радужные мысли. Ведь деревня сейчас очень сильно ослабла, а если этот клан будет еще и с такими же моральными устоями, на похожие Узумаки, то это выльется в огромную проблему, которую устранить он будет не в силах. Кугору ничего не ответил на это, все так же молча сверля потолок. Он сам прекрасно понимает, что может произойти. Но из имеющейся у него информации, известно лишь название. Ни силы, ни отличительных особенностей, ничего… лишь название. Однако идентичность названия клана и фамилии их будущего оружия уже вызывали море вопросов. — Никакой информации нет. Ты собираешься отправить мальца на обучение в школу шиноби? А потом уже непосредственно и ко мне в команду? — Чуть промедлив с ответом, сказал Оканое. Он понимает, что так и будет. Потому как он не может доверить кому попало шиноби, имеющего все шансы стать полноценным оружием… — Да… к тому же? Саэко и Иссею осталось немного учиться. А насчет парня, я думаю, ты и так знаешь какую игру он затеял? — Хмыкнув, сказал каге.***
Прошло уже несколько часов с того момента, как нашему герою попался тот странный парень. Он все никак не мог уйти из головы Сатоши. И дело даже не в том, что он его раскусил, хотя и это в частности тоже, но реальная причина в том, что при общении с этим человеком, Намикадзе показалось, будто он его видит насквозь, будто он знает о нем все… Он напомнил Сатоши об одном человеке… о его матери. — «Манера речи, такое же безразличие… он был похож на… мать» — Проскочила мысль в голове мальчика, из-за чего настроение вмиг испортилось. — «Нет. Она мне не мать. Она перестала ей быть. Перестала…» — Мрачные мысли витали в голове подростка. Он давно стал считать себя сиротой при живых родителях, окончательно звание сироты закрепилось за ним в тот день, при сражении с Момошики Ооцуцуки… Однако в его жизни остался один человек, не безразличный для Сатоши. Этим человеком является Какаши. Бесцельно бродя по деревне, блондин все больше и больше изучал обстановку. Подобная атмосфера ему очень даже нравилась, но вот ужасное состояние деревни оставляло не очень радужное впечатление. Но все же в этой деревне было то, чего не было у Конохи, когда в ней жил Сатоши… в ней была вера. Вера в любовь… в Конохе подобное исчезло давно… но здесь Намикадзе наблюдал эту веру, надежду на лучшее будущее. — «Дома меня никто не ждет, кроме Какаши… да и вообще? Где я нахожусь? За эти два дня я ничего не выяснил. Быть может, Какаши вообще тут нет?! И что тогда?! Что тогда будет, черт побери?! А тут у меня есть шанс начать все с начала. Но хочу ли я этого? Я… я просто хотел, чтобы меня любили…» — Намикадзе остановился по среди улицы, и медленно поднял свою голову к небу. Высоко в небе плыли несколько белых, словно пух, облаков. Пара соленых дорожек слез стекали по щекам мальчика. — «…но вместо этого… вместо этого, на меня забили, меня забыли, меня предали… чтобы было, не приди Какаши в тот день, в тот момент? Я бы был мертв? Я бы прервал свое жалкое существование? Что бы было? Я бы успокоил свою душу? А дальше? Дальше… с-с-сука…» — Переведя свой взгляд с неба на ближайшую крышу, он в один прыжок оказался на ней, и медленно сел, в последствии чего полностью лег на крышу. — Чего я хочу от этой жизни? Чего, мать твою, я хочу?