***
— Вот Хёнджин дело говорит, — щелкает пальцами Уджин, кивая так, что голова, кажется, сейчас отлетит далеко и надолго. — Слышишь, вещь, как ты вообще смеешь говорить? — хохочет Феликс, толкая коленом брюнета. — Я не вещь, — шипит Уджин и уже было встает со своего нагретого на полу места, чтобы вписать красивой пизды, как стопа Феликса ложится на его плечи, опуская вниз. — Сиди и смотри. — Комментировать можно? — Позволяю, страстный поклонник Сынмина, — поморщил носс Феликс, будто последнее вымолвил уже через силу. Честно говоря, то, что Уджин вдруг стал ярым болельщиком Сынмина, его никак не радует, от слов «в смысле блядь?». Нет, конечно, Феликс не хотел, чтобы брюнет ставил на него, но постойте — он не знает на каком этапе он выбыл и о его отношениях с Минхо в настоящее время. И знать точно не будет, пока не придет время, пока он сам не осознает всю абсурдность своего мышления. Все карты сейчас Феликс точно не намерен раскрывать.***
— Я очень коммуникабельный, хоть и интроверт, — на этот раз ответил на попросил ответ ведущего Джисон. «Интроверт? — переспрашивает Феликс. — Я, конечно, спорить не буду, но какой он к черту интроверт? Если он интроверт, тогда я… — блуждает глазами по комнате, в поисках лучшего примера, — родной брат Чанбина!» — Я стрессоустойчив, — саркастично ухмыляется Сынмин, наконец-то проснувшись от долгих раздумий. — В каком смысле? — Чун Мён ожидающе поворачивается к парню. — Поживите с нами хотя бы день и поймете все сами. Парни весело улыбаться, понимая, о чем идет речь. Жизнь всемером — это самая худшая и самая веселая вещь в одночасье, которая когда-либо случалась со всеми участниками. Вот только не хватало одного компонента, чтобы взорвать этот дом к чертям — Ли Минхо собственной персоной. «Сынмин не подружился с Чанбином, — хохочет Джисон, отмахиваясь от салфетки, которую кто-то подает ему за кадром. — Ну, а я что? Только рад такому исходу дел. Чанбин — мой юрист, охранник и телохранитель в одном лице. Я счастлив, что вообще отхватил его раньше других.» — Моей сильной стороной является мой разум, — с умным, начитанным и вообще лицом гения вдруг выдает Чанбин. Чонин от смеха свалился с места, хохоча так, что мама не горюй. Хватается за руку Чана, как за спасательный круг, но и та не очень помогает — тело все содрогается от нового приступа смеха. Чанбин и разум? На каком камне он это прочитал? Или ему мама сказала? А может он просто биологию в школе не учил и теперь думает, что чем больше мышц, тем разумнее? В любом случае, разум и Чанбин параллели, а параллельные прямые никогда не пересекаются, сколько бы их не продолжали. «В тот момент я даже не знал плакать мне или смеяться, — саркастично закатывает глаза Феликс. — Разум. Поясните кто-нибудь значение этого слова Чанбину. Кажется, он во многом заблуждается.» — Чонин, какая твоя сильная сторона? — кидает взгляд на синеволосого Чун Мён. — Умение молчать, когда это нужно, — весело усмехается, — и не нести чушь о разуме, трезво оценивая свои умения. — Кажется, кто-то тут силушку свою переоценил, — фыркает Чанбин. — Соглашусь, — кивает Чонин, закусывая губу. — Сегодня сплю с закрытой дверью. — Надеюсь, что на следующей недели увижу всех живыми, — подает голос ведущий, озадаченный такими дружелюбными отношениями между парнями. — Жаль, что докторишка не прошел, — наигранно грустно вздыхает Чан. — И то правда, — улыбается одними уголками губ Чун Мён, обводя всех парней взглядом. — Но давайте перейдем к сути, — держит интригу. — Минхо хочет встретится с теми, с кем не успел пообщаться на первой церемонии. Кто это? Двое парней, что как раз сидят рядом, поднимают руки вверх, привлекая внимание остальных. Вот они — темные лошадки всего шоу, которые вот-вот должны открыть свои карты… или запутать еще больше.***
— Неплохой ход, — как знаток всех реалити-шоу и не только, констатирует Уджин, коротко зевая. — Я бы поступил так же. — Наивность — твое второе имя, — хохочет Феликс, нагибаясь, чтобы положить ладони на теплую шею парня. — Может развлечемся, пока идет реклама? — кидает многозначительные взгляды, которые брюнет вряд ли увидит — сидит спиной к нему, но блондин не перестает надеяться на его периферическое зрение. — Реклама началась сразу же после того, как показали лицо Сынмина, — наигранно невинно хлопает ресницами, часто дыша. — Феликс, прости, я не могу предать его. Услышал ли Уджин как заскрипели зубы младшего — загадка века, но почувствовал точно. Феликс, как и Минхо, собственник — не потерпит чужого вмешательства в отношения, даже если это нереальный мужчина из реалити-шоу. Блондин вгрызается в шею парня, терзая кожу зубами, выгрызая из него крики о помощи вперемешку с громкими всхлипами. — Кого ты предавать не хочешь? — мычит Феликс где-то в районе шеи. Уджин не сразу улавливает смысл сказанного, не зная даже от чего больше — из-за своих воплей или из-за мгновенно затуманенного сознания, которое все больше и дальше проваливается в темноту, пока блондин продолжает проделывать с его шеей безумные вещи. Брюнет пытается вырваться, но все его попытки оборачиваются только более сильной хваткой зубов на коже — он обречен. — Тебя, Феликс, тебя, солнце, — хнычет Уджин, но боли больше нет — лишь неприятное жжение от языка блондина, который, кажется, пытается стереть следы от зубов, зализывая раны. — Ты настоящий дьявол. — Будешь засматриваться на Сынмина — и не такое будет, — оставляет совсем нежный поцелуй на раненом месте и возвращается на диван, как ни в чем не было.***
Солнце уже было нырнуло за горизонт, когда Хёнджин и Сынмин вышли из дома, укутавшись в легкие пуховики. Ночь встретила их неприятной прохладой, но настроение это никак не испортит — вот-вот они должны встретится с Ли Минхо и отправиться на первое в этом сезоне свидание. Операторы уже заняли свои места в небольшом дворе, чтобы не упустить ни секунды их «первой» встречи. В тусклом свете лица парней выглядели еще более идеальными, чем когда-либо — будто ангелы, что только что спустились с небес для первой миссии, вот только не белые, как их описывают в сказках, а настоящая чернота, что заполняет их сущности с ног до головы. — Ли Минхо на площадке, — доносится до парней слишком громкий голос режиссера. Хёнджин мнется, переступая с ноги на ногу, из-за чего-то сильно волнуется, пока им не дают сигнал и они не ступают на встречу русоволосому. Плечи расправляются сами по себе, подбородок слетает вверх и от смущенного длинноволосого блондина остается только смазливая внешность. — Привет, — ярко улыбается обоим Минхо, когда подходит ближе. Сынмин зеркалит улыбку русоволосого, протягивая ладони к парню, чтобы заключить того в самые крепкие объятия, а Минхо и не против — сам тянется к младшему, мурлыча что-то на своем, как мартовский кот. Хёнджин смотрит на это с высоты своего «эго» и скалится, чувствуя прохладный ветерок на своей коже, что приносит с собой неприятное чувство ревности. Да, он говорил, что Минхо не вещь и хорошо это помнит, но как же хочется уебать печаткой по лбу холостяка, чтобы оставить одну большую надпись: «занято Хёнджином», чтобы больше никто даже смотреть в его сторону не смел. Длинноволосый глухо выдыхает, когда Сынмин все же отлипает от Минхо. Смотрит как-то неуверенно на русоволосого, хотя черт его знает он это или его двуличность рвется наружу, и сам тянет свои загребущие лапки к парню. — Пахнешь замечательно, — шепчет на ухо Минхо, а тот от такого краснеет до кончика носа — у него слишком чувствительные уши, впрочем как и он сам, к таким комплиментам. — Спасибо, — отвечает так же тихо и отходит на шаг назад, чтобы рассмотреть парней. Оглядывает их с ног до головы, подмечая, что стиль у них чем-то похож, как и фигуры — крепкие широкие плечи и мускулистые ноги, которые выглядят очень даже эффектно. Жаль, что рассмотреть полностью нельзя — пуховики все скрывают. Минхо и сам закутывается в куртку ещё больше, когда прохладный ветер задевает оголенные участки кожи на шее. — Какие у нас планы на сегодня? — заинтересованно спрашивает Хёнджин, сверкая глазками. — Страйкбол, — Минхо складывает ладони вместе, хитро улыбаясь, потому что знает, что в этом, в отличие от парней, стоящих сейчас перед ним, он силен.***
— Эту неделю я решил посвятить азарту и развлечениям, — русоволосый на экране самодовольно потирает ладони. — Конечно, это будет здоровый азарт, — поднимает руки вверх, будто сдается перед кем-то. — Никаких казино, лотерей и так далее — только то, что мне нравится. — Может нам тоже сходить на страйкбол? — предлагает вдруг Уджин, отпивая из жестяной банки немного пива. — Я никогда не держал ружье в руках, — пожимает плечами Феликс, — но научится никогда не поздно, правда ведь? — Именно поэтому я предлагал тебе пойти на военную кафедру, — брюнет потягивается, зевая. — Спать так хочется. — Ложись на меня, — блондин подсаживается поближе, выпрямляя ноги, чтобы Уджину было удобней. Брюнет ухмыляется, улыбаясь во все тридцать два, и все же пользуется предложением Феликса, устраиваясь головой на бедрах парня, чувствуя, как мышцы под ним напряглись, приятно подрагивая время от времени, когда Уджин шевелиться. — Парни же не приехали дружить, правда? — Минхо с экрана будто заглядывает в душу, ища ответ на своей вопрос. — Это только первая неделя, но никогда не стоит забывать о цели этого проекта. — Он эгоист немного, — мысли вслух от Феликса. — Но тебе же понравился, — как-то грустно выдыхает Уджин, не отрывая взгляда от русоволосого на экране, в который раз оценив его взглядом. Если раньше это было просто реалити-шоу, в котором принял участие его друг, то теперь нет — это место, где Феликс так или иначе влюбился, и не факт, что это чувство не держит его до сих пор. Блондин знает, что слова Уджина чистой воды провокация, поэтому молчит — решает не отвечать. Они все еще не встречаются, поэтому его не должно волновать это. Пока что не должно.***
Парни подъезжают к большому зданию, которое расположено на окраине города. Вокруг нет почти ничего, кроме заправки и какого-то небольшого бара, что, кажется, держится на соплях — тут почти не бывает людей, ведь жилые дома находятся в нескольких километрах отсюда. Надежда только на трассу, что расположилась рядом. Хёнджин выходит из машины первым, помогая вылезти Минхо. Его куртка кажется слишком большой для него, поэтому передвигаться, по мнению блондина, наверное, сложновато. Длинноволосый на автомате снова поворачивается в машине, протягивая по-джентельменски ладонь, но, как только до него доходит смысл движений, быстро одёргивает руку, смиряя Сынмина пристальным взглядом. Светловолосый, что как раз вылезал из машины, капризно фыркнул, показывая всем своим видом, что роль главного мужика этого вечера точно не будет принадлежать Хёнджину — пусть радуется, пока может. — Мы приехали сюда не случайно, — привлекает к себе внимание Минхо. — Страйкбол — это любовь всей моей жизни, — самодовольно закатывает глаза, вспоминая что-то. — Позади меня парк развлечений, — отвлекается на оператора, — что предлагает несколько крутых локаций для безопасной игры. — Вау… — громко выдыхает Сынмин, обводя взглядом огромное здание. — Когда-то это было наше с папой тайное место, — русоволосый тепло усмехается, — но теперь я хочу показать его и вам. — Не терпится увидеть все изнутри, — щурится Хёнджин, пытаясь рассмотреть хотя бы что-нибудь сквозь открытие двери. — Тогда пошли, — Минхо довольно хлопает в ладошки и шагает вперед — остальные за ним позади. «Я ружье никогда в руках не держал, — разводит руками Сынмин, смеясь. — О чем он вообще говорит? Какое стрелять?» Парни в сопровождении операторов заходят в большое здание, оглядываясь по сторонам. Для Минхо это уже как второй дом — место, где он может быть собой, где не кричат на каждом шагу о его присутствии, потому что хорошо знают, что ему это ужасно не нравится. Русоволосый здоровается с мужчинами, которые выходят ему на встречу, с улыбкой разглядывая их наряды. — Зачем было надевать костюм? — искренно смеется, прикрывая ладонями рот. — Выглядите ужасающе. Мужчины переглядываются, поправляя воротники белых рубашек и пиджак, не понимая причину смеха Минхо. Эта одежда не присуща им — спортивки куда удобнее, но их же покажут на национальном телевидении — выглядеть нужно официально. — Шучу я, — уже более тихо добавляет русоволосый, видя непонимание в глазах мужчин. — Вам очень даже идут костюмы, но мне немного непривычно — никогда не видел вас в таком стиле. — Должны выглядеть сегодня потрясающе, — улыбается. — Кстати, меня зовут Джимён, — тянет ладонь к парням, которые сразу же сжимают ее. — Хёнджин. — Сынмин. — А я Хёк, — мужчина оглядывается через спину, чтобы удостовериться, что его снимают — смешной. — Сегодня Джимён и Хёк помогут нам с имитацией битвы или другими словами — со страйкболом, — Минхо становится между мужчинами, объясняя их роль в сегодняшнем дне. — Играть вы будете друг против друга, — начинает Джимён, хитро улыбаясь. — Это будет что-то типа квеста, но до конца дойдет только один или же никто — этот вариант не исключен. — В конце вас будет ждать сюрприз, — продолжает сразу Хёк. — Но сначала вам нужно переодеться в специальную форму.***
— Квесты? — переспрашивает Уджин, устраиваясь в объятиях Феликса поудобнее. — Ага, — кивает блондин. — Первая неделя далась для всех с трудом, — как-то слишком грустно вздыхает, удаляясь куда-то в свои мысли. — Ты тоже ходил на свидание на первой неделе? — вдруг догадывается брюнет. — Слышишь, Уджин, — бьёт легко в плечо. — Меньше знаешь — лучше смотрится. — Вижу тебе не терпится поспать на диване, — хмурится брюнет, надувая свои пухлые губки. И это становится последней каплей для Феликса, потому что в следующую секунду Уджин уже под блондином, а его губы в плену страстного поцелуя с примесью боли и ревности. И кто тут еще собственник? Брюнет сам отпустил Феликса на шоу, а ведь блондин спрашивал, ждал пока тот передумает, но время шло — заканчивался период подачи заявок и откладывать на потом не было смысла.***
— День выдался плохим? — присаживается парень, глядя сверху вниз на Минхо, который вовсю пытается улыбаться, но выходит очень скупо и дешево. — Терпимо, — тяжело вздыхает, протягивая пальцы к своей пассии, обнимая того за спину и притягивая к себе. — А ты что весь день делал? — Скучные фотосессии для скучных журналов, — пожимает плечами. — Но, когда освободился, решил приготовить нам ужин, — ярко улыбается, поворачивая голову к русоволосому. — Что меня сегодня ждет? — заинтересовано спрашивает Минхо, вдыхая полные легкие, пытаясь словить хотя бы какой-то запах еды, но все тщетно. — Я проветрил комнаты, — хитро ухмыляется, улавливая движения русоволосого. — Не дурной же. — Вот поэтому ты сейчас около меня, — весело щебечет, зарываясь пальцами в уже немного длинные волосы. — Ты так и не постригся? — Нет, — мотает головой, от чего волосы разлетаются в разные стороны, затрагивая щеки русоволосого. — Ты же просил… — Почему ты такой сладкий? — Сладкий? — удивленно переспрашивает. — Да, — кивает головой, оставляя на висках парня мимолетные поцелуи. — Потому что я… — не успевает договорить, потому что непослушный язык вторгается в владение его рта, пытаясь заткнуть парня. — Не называй своего имени, — тихо шепчет прямо в губы, кусая нижнюю и оттягивая вниз. — Вдруг кто-то услышит…***
Хёнджин хнычет, рассматривая себе в большом объёмном зеркале. Бесформенная военная форма, в которой его подтянутое тело кажется полностью утонуло. С плеч и бедер все свисало — огородное пугало. Радовало только одно — Сынмин выглядел не лучше. Фигуры у них, как на зло, похожи — выделится за счет этого Хёнджин не мог. Оставалось только одно — прекрасная смекалка и безупречный ум, который время от времени барахлит как старый заезженный плейстейшен, которому давно уже пора было бы съехать на мусорку, но жаль выкидывать. — Вид ужасный, — грустно вздыхает Сынмин, становясь радом с длинноволосым. — Не поспоришь, — закатывает глаза Хёнджин. — Я бы с ножницами тут проделал что-то, но этот Хёк сразу предупредил, что форму назад сдаем. — Включай свое обаяние на полную силу. — Кстати, — Хёнджин поворачивается на пятках к Сынмину, подходя почти плотную, — ты… — утыкается указательным пальцем в грудь парня напротив, — забудь о нашей договорённости — тут только соперничество и ничего личного. — Буду помнить, — робко отвечает светловолосый, отходя на шаг назад, — Хёнджин, — имя длинноволосого слетает с его губ слишком враждебно, от чего последний морщится. Парни еще раз смиряют друг друга взглядом, скаля зубы как озлобленные псы, но, когда за дверями слышится приближающийся голос Минхо, светлые улыбки снова появляются на их лицах. — Только не переходи границу, — шепчет Сынмин, когда двери открываются и перед ними предстает русоволосый во всей своей красе. Форма у него такая же, но на размер или даже два, меньше, поэтому сидит почти прекрасно, если не думать о том, что его прелестных бедер почти не видно. — Простите, что так выходит, — чешет затылок. — Тут только безразмерные формы, потому что никогда не угадаешь какой посетитель придет. А эта, — указывает на свою одежду, — моя личная. — Тоже куплю себе форму, если понравится, — качает головой Хёнджин, пытаясь сравнить свой вид и Минхо — лучше бы этого не делал. — Давайте выходите уже, — подгоняет их русоволосый. — Стартовать будете здесь, — Джимён указывает на открытую дверь. — Но я должен вас предупредить — вы враждуете не только друг с другом, но и с разными ловушками, уловками и так далее — за этой дверью есть все, что может придумать ваш разум. Мы продумывали эту локацию годами, добавляя снова и снова что-то новое и крутое, поэтому будьте осторожны. — Если с вами что-то случится — свяжитесь с нами через рацию, — помогает засунуть устройства в специальный кармашек на штанах. — Удачи вам, — Минхо посылает обоим парням воздушный поцелуй. — Жду вас на финише, — добавляет уже тише, наигранно наивно хлопая ресницами. Звучит сигнал, обозначающий старт, и парни исчезают в открытой двери. На них маленькие переносные камеры, которыми напичкана и вся локация. Минхо спешит к мониторам, чтобы следить за каждым действием парней — он был на этой локации и знает, что она сложная, но искренне надеется, что парни окажутся не слабаками. Хёнджин и Сынмин хоть и разбегаются в разные стороны, но игровой пистолет держат в ладонях крепко, сжимая чуть ли не до боли в пальцах. Краска — это не настоящая пуля, но все же адреналин в крови приближается к точке «изрядно для одной жопы». К счастью, Хёнджин когда-то ходил на охоту с дедушкой и ружье уже не так страшно для него, но с Сынмином все похуже — потными от волнения ладонями не очень удобно держать рукоятку пистолета, но гордость не позволяет опустить его ни на секунду. Длинноволосый, для шкафа метр восемьдесят в высоту, ловкий, даже слишком. Минхо удивляется, когда видит, как тот перебирается через развалины дома и обходит несколько незаметных ям, в которые даже он сам не раз попадал. Хёк и Джимён почти что отдали свои голоса за него, если бы их внимание не привлек Сынмин, который нарисовал карту локации на камешке и пытался продумать каждый свой шаг, хотя видел эту же карту от силы 5 минут. Как? В голове не укладывалось ни у кого, но этот парень смышлёный. Хёк даже выражает свое желание поработать с Сынмином и сделать его лицом бренда, чтобы привлекал красивых женщин и мужчин к ним, на что получает от Джимёна сочный подзатыльник и угрюмый вид. — За что? — наигранно обижается, поглаживая ушибленное место. — Он потенциальный муж Минхо, а ты свои мыслишки распускаешь, — шипит Джимён, не оставляя Хёку даже шансов на свою революцию гордости, что так и грозится вырваться наружу. Сынмин на грани — еще несколько тупых ловушек и его терпение не выдержит. Знание карты — это очень круто, но еще бы немного ловкости и умения избегать неприятностей точно не помешало. Самообладание вообще за гранью реальности. Сынмин обещает себе, что напьется так, что в глазах звезды гореть будут, если вернется в дом живым, здоровым и со стальными нервами. Бин кажется уже не таким страшным, как эта локация, за поворотом которой каждый раз новая уловка. До ушей вдруг доносится хруст, и парень останавливается, приседая, чтобы никто и ничто его не заметило. Хёнджин шипит, когда нога застревает в какой-то непонятной штуковине, которой он даже не придал значения, когда рассматривал место своего нахождения. Пытается снять ее, но та только больнее сдавливает кость, отчего длинноволосого будто молнией пробирает. Мысленно обматерив уже пол мира, Хёнджин еще раз пытается снять железку, но та поддается очень слабо. Растерянно оседает на пол, от чего хрустят ветки, что, так не кстати, разбросаны именно тут. Что дальше? Звать кого-то на помощь по рации или попытаться еще раз? Пальцы зарываются в блондинистые волосы, оттягивая их в разные стороны. — Думай, Хёнджин, — бубнит себе под нос, даже не замечая движение позади. Еще секунда и дуло чужого пистолета оказывается около его виска. Блондин облизывает губы, грустно улыбаясь. Поворачивать голову нету смысла — он знает кто позади и это не радует. — Попался, — самодовольно бормочет Сынмин, а у Хёнджина внутри буря эмоций от одного слова. Длинноволосый напрягается всем телом, пытаясь даже не двигаться, чтобы не получить краской в лицо, ведь это будет значит только одно — он проиграл, а этого никак нельзя допускать. Хёк объяснял и показывал куда можно стрелять, чтобы ранить и обезвредить на несколько минут игрока, и куда, чтобы выкинуть его полностью из игры. И Хёнджин сейчас не в лучшем положении. — Мы же… — запинается блондин, — друзья. — Кто-то говорил, что наша договорённость аннулируется к концу этой игры, — удивляется Сынмин, но пистолет вниз не опускает — преимущество над Хёнджином и ему это нравится.***
Парни зевают, по очереди отправляясь спать, пока на кухне не остаются только двое, которые в ближайшее время ложится точно не хотят. День выдался трудным, а прошлая ночь так вообще щекотливой и каверзной для их нервишек — нужно выпить и побыстрее. Хёнджин переворачивает бутылку, вливая в свой бокал немного коньяка, и, как опытный дегустатор, расплескивает его по стенках, чтобы почувствовать приятный аромат алкоголя. Сынмин следит за этим с нескрываемым интересом, повторяя движения блондина. — Чувствуешь дубовый аромат? — спрашивает Хёнджин, поднимая взгляд на светловолосого. — Немного, — кивает Сынмин, соглашаясь. — Теперь обхвати пальцами бокал, чтобы он немного согрелся. Сынмин следует примеру старшего. Выглядит сбоку смешно — двое парней в почти кромешной тьме, окутанные в пледы, пытаются надышаться ароматом коньяка. Кажется, церемония в голову попала, и мозги отшибла немного. — Теперь можно почувствовать аромат табака и фруктов, — Хёнджин снова подносит бокал к носу. — Черт, я выпить уже хочу, — хмурится Сынмин, вдыхая аромат, но, кажется, ничего не чувствует, поэтому решает, что это не его и все же опрокидывает бокал. — Хорошее, — делает вывод и наливает себе еще. — Ты совсем нетерпеливый, — фыркает Хёнджин и подсовывает к парню свой бокал. — Налей мне тоже. — Сорян, — пожимает плечами. — Я умею только пить. — Кем ты работаешь? — неожиданно задает вопрос длинноволосый, вспоминая, что светловолосый единственный, кто так и не открыл секрет своей профессии. — Обязательно говорить? — неловко спрашивает Сынмин, отдавая бокал назад. — Чувак, мы как бы тут все вместе за одно дело боремся, — дергает подбородком Хёнджин, заговорщически улыбаясь. — Если не вдаваться в подробности, то я айтишник, — оживленно нагибается над столом, чтобы достать до бокала Хёнджина и чокнуться. — За это прекрасное шоу? — И за наши нервы, — добавляет Хёнджин, но выпить не спешит. — Айтишник значит? Ты? — показывает пальцем на парня напротив, вытаращив глаза. — Да, — кивает Сынмин, уже было поднося бокал к губам, но вопрос длинноволосого остановил его. — В моем представлении айтишник — это заросший мужик с пузом или другими словами — прыщавый задрот, — ошарашенно говорит Хёнджин, осматривая парня. — Ты совсем не… — Я работаю над своим телом, — перебивает светловолосый, все же опрокидывая бокал. — Это так странно? — морщится от горького вкуса крепкого алкоголя. — Немного, — отвечает Хёнджин. — Ты красивый, — вдруг договаривает после того, как его бокал опустошается. Смысл сказанного доходит до длинноволосого, как и до Сынмина, не сразу, но двое сразу же краснеют, отводя взгляд в сторону. Что хотел этим сказать старший? И вообще для чего? Остается загадкой для обоих, но алкоголь не терпит неловких моментов — смех заполняет гостиную. — Будем союзниками? — робкий вопрос со стороны Сынмина застает Хёнджина врасплох, хоть и всего лишь на несколько секунд. — Только если выведешь всех из игры как семью Пак, — воодушевленно отвечает длинноволосый и тянет ладонь к парню, который сразу же сжимает ее. — Кроме меня, конечно. — Договор заключен.***
— Стреляй, — злится Хёнджин, хватая Сынмина за запястье, готовясь к брызгам краски по лице. Светловолосый усмехается, наклоняя голову в бок и рассматривая смиренное лицо длинноволосого, пока тот с закрытыми глазами заранее пытается смириться с проигрышем. — Не горячись, — дуло пистолета опускается вниз, а ладони Сынмина ложатся на ногу Хёнджина, поглаживая. — Давай снимем эту штуковину — тебе, наверное, больно.