С уходящим Старым годом!

Джейми Форест доедал остатки консервированного горошка с теплой говяжьей котлетой. Близился праздник, а к нему необходимо было тщательно подготовиться. Опустошить холодильник — один из важных этапов. Джейми всегда очень ответственно подходил к традициям. Теперь, когда он живет один, праздновать стало гораздо проще. Раньше же приходилось выкручиваться, чтобы не пересекаться с домочадцами. То жена в гостиной сидит, то дочь шумит. Да… Теперь проще. Заварил чай или какао — тут уж кому что нравится, — выключил все, что может помешать, то есть, и телевизор, и музыку, и телефон, и даже свет, а потом глядишь в окно. На улице снег. Редкие птицы. Быстро темнеющее небо. Этот день следовало проводить в одиночестве. В мыслях об ушедших днях, подводя итоги очередного прожитого года. Джейми любил этот день. Весь город сумасшедших шумных психов наконец-то успокаивал свой бешеный темп и погружался в тишину. Форест наслаждался ею. В праздновании Старого года люди нашли гораздо больше смысла, чем в праздновании Нового. Это был траурный праздник. Целый день, посвящённый самоанализу и внутренним не навязанным потребностям — работало лучше любого психолога. И в новый год люди вступали по-настоящему обновленными. Вот и Джейми вступит в новый год совершенно без сожалений о прошлом. Джейми планировал отпраздновать этот день, как и во все предыдущие годы. Наслаждаясь каждым мгновением, каждой секундой ускользающего времени. Поэтому утром тридцать первого он проснулся гораздо раньше обычного. В 6:00 он уже чистил зубы. В 6:30 кормил кота. В 6:45 варил ароматный кофе. В 10:00 неспешно завтракал. Все пошло под откос ровно в 11:00. На лестничной площадке вдруг раздался громкий детский крик. Впрочем, может, это коты дерутся. Иногда не отличишь. Вот только коты точно не умеют членораздельно кричать человеческими словами: — Кто-нибудь! Пожалуйста! — голос принадлежал то ли мальчишке, то ли девчонке. Форест вскочил с насиженного кресла. Неслыханное дело — кричать в такой день на лестничной площадке. Он осторожно выглянул за дверь. И, похоже, единственный додумался до этого. Это, видимо, не осталось незамеченным, потому что сквозь маленькую щель он увидел, как девочка бежит прямо к нему. Нет. — Пожалуйста, мистер, помогите! — закрывать дверь вмиг стало поздно. Джейми мысленно вздохнул. — Хэй, ты чего здесь шумишь? Ты из какой квартиры? — и это были только самые основные вопросы, крутившиеся у Джеймса в голове. — Не из какой, — отмахнулась девчонка. На вид ей было не больше двенадцати. Короткие волосы, длинная рубашка в клетку, будто не по размеру. И огромные напуганные глаза. — Помогите. За мной гонятся. — Что? — сморщился Джеймс, как будто съел кислый лимон. Это звучало слишком сюрреалистично. — Кто? — Потом объясню! — девчонка буквально ворвалась в квартиру. — Эй! — и Джеймс выставил бы ее вон, если бы в следующий момент не заметил на руке девчонки большое темное пятно крови. *** — Как тебя зовут, хоть? — поинтересовался Джеймс, отмывая рану на руке девочки, пока та шипела. — Лили, — буркнула та. — И как же ты так умудрилась, Лили? — усмехнулся он, накладывая повязку. — Поцарапалась, — односложно ответила она. — Ясно, — кивнул Джеймс. — Да, — подытожила Лили. — И кто за тобой гнался ты не скажешь. — Нет. — И откуда ты, тоже не скажешь. — Именно. — И где твои родители, мне знать не положено. — Точно. — Знаешь, откуда мне знать, может, ты воровка и мне стоит позвонить в полицию? — голос Фореста приобрел металлические нотки. — Нет! — вся наглость испарилась и обнажился по-детски наивный, напуганный и кроткий взгляд. — Я не воровка! Честно! — А почему тогда «нет»? У тебя есть причины бояться полицию? — Джеймс только усилил напор. — Может ты маленькая наркокурьерша, а? Из тех, кто закладки прячет? И потому бежала от полиции? Может, мне прямо сейчас стоит тебя выдать? — Нет! Нет! Нет! — Лили закрыла уши руками и в истерике замотала головой. — Почему нет?! — не отставал Джеймс, он обхватил ее руки и встряхнул легонько. Он не очень-то умел ладить с детьми. — Я расскажу, — хныкнула Лили. — Пожалуйста, только не выдавайте. Обещайте, что не выдадите! Я расскажу! — Тише-тише. Обещаю. Никому не выдам, — Джеймс тут же перестал ее провоцировать. Он отпустил ее тоненькие запястья и внимательно заглянул в глаза. Потом даже подал стакан воды, чтобы она успокоилась. Усмирив дыхание через несколько долгих минут, Лили все же начала свой рассказ. — У меня нет родителей. Я сбежала из детского дома. Знаете, в эти праздники нас оставляют одних. Все стремятся посидеть в своем одиночестве, и никому нет до нас дела. Я и воспользовалась этим. Только охрана потом все же спохватилась. Пришлось бежать. Об острый край забора я и порезалась, когда перепрыгивала через него. Забрела в открытый подъезд. И вот я здесь. — Как трогательно, жаль что неправда, — с равнодушной усмешкой ответил на эту душещипательную историю Джейми. — Вы мне не верите?! — Лили была в шоке. — Ты меня совсем за лоха держишь? — Знаете что? Ну и не верьте! — вспылила Лили. — Я ухожу! — она решительно поднялась с места. Но тяжелая рука Джеймса придавила ее обратно к стулу. — И куда же ты, интересно, пойдешь? — строго спросил он. — Не ваше дело, — надулась Лили, скрестив руки на груди. В этот момент ее живот предательски заурчал. От смущения она надулась еще больше. *** Джейми пришлось повозиться, прежде чем он придумал, чем же накормить голодного ребенка. Проблема была в том, что все запасы по традиции к празднику он съел, и ни один магазин, по традиции же, не работал. Так что он с трудом откопал из глубин шкафа немного ячневой крупы, сварил из нее кашу, щедро полил это дело сливочным маслом и вишневым сиропом, и подал к столу. Лили уплетала кашу с таким аппетитом, будто это было самое вкусное, что она вообще ела. — Хорошо, что не макароны, — довольно произнесла она вместо «спасибо». — Вас что? Одними макаронами кормят? — удивился Джеймс. — Ага. Такими противными. Липкими, разваренными. С какой-то котлетой из мясных отходов. Джейми дурно стало, только он это представил. — И куда ты направляешься? — Хочу найти маму. После этих слов возникла неловкая тишина. Джеймс еле удержал язык за зубами, чтобы не сказать что-то вроде: «Думаешь, есть шансы? А какой смысл?» Лили будто прочитала его мысли. Потому что в следующий миг рассмеялась. Как-то громко, истерично и немного горько. Или так просто показалось Джеймсу. Но она сказала: — Вот не надо! Я большая девочка и все уже понимаю. Не настолько я наивна. Просто… хочется узнать, кто она и как, — несмотря на непринужденный тон, с которым Лили произносила это, на последней фразе голос ее дрогнул. Джейми кивнул и промолчал. Он устремил взгляд в окно, за которым уже так быстро начинало темнеть. Время улетело. А он даже не поразмышлял о прошедних днях в этом году. Он подумал о них только сейчас. И вдруг понял. Он в этом году даже не жил. За этот год не произошло ничего. Абсолютно. И только эта девчонка, ворвавшаяся в его жизнь в последние часы уходящего года принесла шквал новых эмоций. Молча он поднялся, стал греть молоко. Лили тоже молчала, и лишь с любопытством поглядывала, пока Джеймс варил какао. — Пойдем, — сказал он вдруг. — Зачем? — Лили подняла недоверчивый взгляд, но все же направилась следом. Джеймс снова повернул кресло к окну. Придвинул к нему второе. За окном совсем стемнело. Свет фонарей ловил пушистые снежинки. — Будем провожать Старый год, — сказал Джеймс и усадил девочку на соседнее кресло. Передал ей дымящую кружку ароматного какао. Лили смотрела на все это с интересом и непониманием. Джеймс сел в свое кресло. — Будешь учиться отпускать прошлое. С уходящим годом тебя, Лили.