Фестиваль.

      Каваки не выносил жару.       Капли пота стекали по лицу, вызывая назойливое желание постоянно вытираться. Горло пересохло, лишая способность связно говорить. Тело неприятно нагрелось. Захотелось спрятаться в прохладной комнате и выпить стакан — или несколько — ледяной воды. Даже под вечер стояла невыносимая духота.       Где-то сзади играла негромкая музыка, а на улицах Конохи не осталось свободного места; повсюду были небольшие торговые лавки и очень много туристов. — Какая красота!       Заливисто смеясь, Сарада без капли стеснения помчалась вверх по ступенькам, одними пальцами придерживая подол юкаты. Добравшись до своей цели, она развернулась и с шутливой гордостью взглянула на спутника, жестом руки подзывая к себе.  — Хватит стесняться, Каваки! Ты же еще не был здесь? — с широкой улыбкой она слегка толкнула того в плечо, словно по-дружески поддевая, и в своем привычном темпе направилась вглубь фестиваля, лишь изредка оглядываясь на приятеля. Тот, тихо вздохнув, последовал за ней.       Возможно, если бы он не потерял Боруто с Мицуки в толпе, то ему бы не пришлось бегать туда-сюда с этой шумной девчонкой. Конечно, стоило ожидать подобного поведения — он уже успел неплохо ее узнать, как и остальную часть команды, потому счастливо-возбужденное поведение Сарады сюрпризом не было. Отчасти поэтому Каваки и принял решение погулять с ней, противоречившее его устоявшимся принципам. Он обещал себе держаться от всех на приличном расстоянии, и все же не смог противостоять той волне оптимизма, что захлестнула всю команду.       Как бы юноша не старался сохранять неизменную дистанцию, не становиться больше, чем партнерами и товарищами по команде, Учиха разбила все его хрупкие преграды и теперь накрепко обосновалась там, занимая место в нише самых близких людей. Наверное, главенствующую роль сыграла ее открытость — девушке было совершенно нечего скрывать, и своим упорством она добивалась подобного и от других. Но природное обаяние и дружелюбие делали свое дело. И, если уж совсем честно, Каваки внутренне желал избавиться от рамок, навязанных прошлым.  — Эй, чего задумался? — раздался слегка разочарованный голос откуда-то сбоку.       Каваки чуть дернулся от неожиданности и посмотрел в сторону звука. Все верно — Сарада собственной персоной стояла рядом, скрестив руки на груди. Парень вздохнул и оглянулся: заплутав в собственных мыслях, он умудрился пройти весь фестиваль и сейчас стоял у берега, освещенном лишь парочкой цветных фонарей в десятке метров.  — Ничего, — неоднозначно ответил Каваки и покачал головой. — Нужно попозже сюда подойти, когда салюты запускать будут. А сейчас пошли скорее! — звонко произнесла брюнетка, схватила парня за рукав рубашки и потянула за собой, задорно, по-детски улыбаясь. Воодушевленности Сарады хватало на двоих, но когда и Каваки проникся атмосферой фестиваля, время пролетело незаметно. Учиха даже пересказала какую-то трогательную романтичную историю о празднике, но Каваки пропустил её болтовню мимо ушей, даже не помнит уже, на что именно тогда отвлекается — и вокруг слишком много всего незнакомого. Стоит им только влиться в шумный круговорот торговых рядов, как парень начинает крутить головой по сторонам, пытаясь разглядеть всё вокруг. Его, кажется, завораживает буквально всё — и ярко украшенные киоски, и громко зазывающие покупателей продавцы, и многообразие того, чем эти люди торгуют       Они неторопливо разглядывали красивые маски, рядами висевшие на витрине, соревновались в мини-испытаниях, пытаясь выиграть приз побольше, обменивались рекомендациями по поводу здоровой пищи, уплетая очередную порцию очередного лакомства, и в итоге вернулись к берегу.  — Как же тут кла-а-асно, — довольно протянула Учиха, потягиваясь, словно кошка. Ее слегка уставшее лицо все еще сияло от простой и оттого чистой радости, которой полнился сегодняшний вечер. Каваки согласился и покрепче перехватил выигранную мягкую игрушку. Что с ней делать, парень не имел понятия, но сохранить такую красоту точно хотел.  — Сколько раз ни бывала на фестивалях, этот, наверное, один из лучших! — ловко переплетая растрепавшиеся волосы обратно в привычную прическу, заметила брюнетка. Плед они расстилают подальше от основной массы народа — отсюда тоже отлично всё будет видно. Уставшие ноги гудят, и Каваки растягивается на спине, давая им отдохнуть. Слишком хорошо, чтобы что-то говорить. — И почему же он лучший? — Не часто увидишь Каваки в кимоно, не правда ли? Парень слегка покраснел, но ничего не ответил. Вряд ли смог бы подобрать правильные слова. Сарада же тем временем достала из небольшого пакета порцию такояки с шоколадом и поставила на деревянную подставочку, расположившуюся на коленях. — Угощайся, ты же их любишь, — предложила Сарада, не отреагировав на удивленное лицо Каваки. — В прошлый раз я тебе нагрубил, когда ты попросила у меня. — И что? Вспомнил, тоже мне.       Получив ожидаемый отказ, вновь голодная девушка принялась поглощать блюдо. А парень уже не хотел ни есть, ни гулять — приятная усталость разливалась по телу, и он слегка откинулся, наслаждаясь шумом моря и наконец прохладой ночи.       Брюнет посмотрел на свою спутницу, которая сегодня выглядела поистине волшебно. Освещенная мягким, приглушенным светом убывающей луны, одетая в подходящую красную юкату, девушка будто сошла со страниц мифов о каких-нибудь древних и могучих волшебницах. Алый цветок в волосах лишь подчеркивал нереалистичность происходящего — когда бы еще Сарада выглядела столь нежно и хрупко, так непривычно… и оттого чарующе? — Сейчас начнется! — радостно сообщила Сарада.       Откуда-то издали начал доносится радостный гомон, шум толпы. Раздались хлопки, и со свистом в небо взлетели фейерверки. Они взрывались, осыпая городские крыши разноцветными огнями. Снопы искр долетали аж до них. От громкого, свиста нутро сжималось от восторга. А перед глазами плясали красивые, разноцветные звезды. Среди них они видели образы животных и птиц, и еще много чего. Это захватывало дух.        Сарада хотела сказать ему, о том что, наверное, надо было найти друзей, но останавливается, когда видит, что в глазах Каваки вспыхивают какие-то новые, доселе незнакомые ей огоньки, а улыбка становится чуточку грустной и какой-то очень нежной.        Она взяла его за руку и ласковым, почти материнским движением отерла слезы, выступившие на его глазах. Каваки замер на секунду, а потом обернулся к смущенной Сараде и, будто убедившись, залился краской сам. — Красиво, правда? — спросил она тихо, смотря ему прямо в глаза и улыбаясь краешками губ.       Каваки медленно поднял руку и аккуратно заправил прядь её волос за ухо, словно отодвигая эту завесу, этот последний рубеж обороны, выставляя напоказ смущение. — Ты красивая.       Сарада вздрогнула, услышав это. Парень улыбнулся ей одними глазами и медленно приблизился к лицу. Растрёпанные волосы скользнули по щеке Учихи.       Рука осторожно легла на её талию, а другой он сильнее сжал её руку. Сарада с замиранием сердца смотрела на то, как Каваки нервно пробегает кончиком языка по губам и слегка закусывает их. Ками, как же он близко.       Каваки закрывает глаза и осторожно притягивает её ближе, пока их губы не встречаются.       Парень чувствует себя так, будто он наконец нашёл что-то, о потере чего даже и не догадывался.       Он чувствует любовь.       Каваки чуть наклоняет голову и инстинктивно делает робкое движение губами, стараясь вложить в это прикосновение хотя бы сотую долю тех чувств, что бушуют в его сердце.       Робко, неумело и по-детски. Целовал недолго, всего лишь несколько секунд. Этого было слишком мало, катастрофически мало.       Хрупкий момент, вызванный неловкостью обоих смог остаться в сердце. Каваки впервые показал ей иную сторону, не чуждую такой нехарактерной ей неловкости. Они узнали друг друга чуть лучше, и эта точка стала отправной.