Он больше не может видеть Его.
Он слышит голос, что так отчаянно зовёт его. Он усиливается, он сливается с волной, вбивается в самое сердце и заставляет обернуться — и только яркий золотистый свет, в котором спряталась невысокая фигура, свидетельствует о том, что это не было очередной галлюцинацией. Он часто их видел — яркие пятна солнечного света, приобретающие очертания знакомого Человека. Единственного, кто остался в его жизни. «Обещай мне, что...» Тепло крепких ладоней опутывает худые, ссутулившиеся от боли плечи, будто пытаясь удержать и не дать упасть. Тёмная макушка немного поднялась — сощурились глаза, стараясь высмотреть того, кому принадлежал мутный крик.Все ещё не видит.
Он отворачивается, сбрасывая руки и отходя назад. И чем больше его шаг, тем сильнее становится эхо, тем сильнее становится боль в груди и нарастает пустота, вырывающая сердце и оставляющая от него только неумолимую в ненависти дыру. Он идёт дальше, ускоряет шаг, бежит, бежит, сливаясь с ветром и стараясь скрыться от сопровождающего его тепла. «Обещай мне, что ты не...» Он останавливается, его ноги подкашиваются и он с гулом падает на колени, держа белые ладони на лице. Прозрачные узлы вен вспухли от сжатия — болят глаза. Болит сердце. Болит тело. Он сходил с ума. Ему хотелось громко кричать, срывая голос, пока он не исчезнет, забрав с собой все муки. Он так обессилел. Он так устал. Он отверг свет, который всегда сопровождал его. И после бега осталась только пустота. Он склонился, впиваясь мокрым лбом в землю и потерся о природную прохладу — хотел успокоить сердце, но, спустив руки, почувствовал только отверстие. «Тогда почему мне так больно!» «Почему оно болит?» «Почему я хочу избавиться от того, чего не существует?» — Почему ты не можешь просто оставить меня! – он кричит, его голос перебивается сипотой и дрожью, а слёзы закатывают ослепшие глазницы, забирая последнюю возможность что-либо разглядеть перед собой. Он мотает головой, трётся о землю, снова кричит и давится захлестнувшим его кислородом, начав глухо кашлять и закрывая губы руками. «Потому что ты — мой друг» Он замер. Вновь градины заполонили горло и щёки, выжигая красные дорожки на белой коже. Не в состоянии дышать, он вновь размыкает губы, беззвучно выдыхая уже давно покинувшим лёгкие кислородом: — Почему...Ты не оставил меня в покое... – он плачет, вновь и вновь возвращаясь к этому вопросу, подобно цикличной программе. «Ты стал для меня братом, Саске» Протяжное скуление, всхлипывание, и плечи почти соединились перед грудной клеткой, пряча постыдную дыру в сердце. Ещё немного, и он не выдержит. Уничтожит себя. И его поломанное сознание знает это. «Обещай мне, что ты не отвернешься от меня вновь...» Лёгкий стук шагов где-то позади. Он испуган, но у него больше нет сил, чтобы оторвать колени от земли. Ему настолько страшно, что он может только повернуться — и тут теплота чего-то знакомого опутывает его, подобно мягкому бархатному одеялу. Он попал в объятия того Света, от которого всегда хотел сбежать. Он не был способен больше увидеть Его, но отчетливо в голове отпечатался пряный запах, смешанный с мёдом. Он был очень похож на цветок. — Обещай мне, что ты не отвернешься от меня вновь, Саске, – голос, полный родного покоя. Звучный, уверенный, и такой непривычно серьёзный. Брюнет поднимает подбородок, пытаясь уловить хотя бы короткий миг, когда ему удастся в последний раз запечатлеть в отвергающем его разуме светлый образ. Аквамариновые глаза, мягкость которых чувствовалась на коже и избавляла от слёз, будто исцеляя ожоги. Он склоняется обратно, обессиленно падая в чужие руки внимая запах, который его усыплял. Цепляется израненными руками в спину, прижимая тепло к себе и вновь разрываясь от эмоций. — Добро пожаловать домой, Саске, – говорит он, укладывая ладонь на спутанные жёсткие волосы и оглаживая их, успокаивая и забирая боль. Слёзы ушли, а грудь объяло умиротворение. Он провел носом по шуршащей одежде, поджимая колени и прячась под тенью обнимающего его Блондина.«Я обещаю тебе»
End.