Размытые границы

      Дорога до дома Геральта заняла немного времени. Если брать во внимание, что на протяжении всего пути старый друг ведьмака ни на секунду не смыкал рта. Он начинал рассказ о любовных похождениях с княгиней и заканчивал игрой на лютне. Сначала играл красивые мелодии, что-то бормоча себе под нос, затем начал петь. И его соловьиный голос разливался на всю округу. Энн шла рядом с Лютиком и внимательно вслушивалась в его баллады. Сейчас ей казалось, что в ее жизни не было ничего красивее, чем его музыкальные истории. Геральт же наоборот, громко выдыхал и шел впереди. Шаг его был быстрым, словно он хотел поскорее добраться до дома, лишь бы не слышать, наверное, баллады Лютика в сотый раз.       Мужчина явно не оценил того, что Энн увязалась с ними. Ведь если бы не новый слушатель для Лютика, то тот бы обошелся только чесаньем языком. Лютик не доигрывал песню, а быстро переходил к другой, торжественно объявляя название. Энн слушала его с замиранием сердца, совершенно не обращая внимания на внезапное прерывание той или иной баллады. — Энн, неужели ты не слышала их? — наконец спросил Лютик.       Девушка улыбнулась сама себе. И видимо до мужчины только спустя несколько минут дошло, что она как-то странно реагировала на его баллады. В глаза Лютика Энн заметила, что ему льстило такое внимание, даже если она слышала его баллады много раз. Самый преданный фанат. — Впервые слышу, — кивнула она, переводя взгляд на ведьмака, который остановился.       Он повернулся в сторону Лютика и закатил глаза. Некоторое время молчал, а затем сказал: — Не удивляйся, Лютик. Она расскажет тебе обо всем позже. Мы уже подошли к Корво Бьянко.       Энн взглянула на холм, где виднелась каменная арка, а за ней возвышался двухэтажный дом. Вокруг раскинулись поля с ядовито-зеленой травой, чуть в стороне аккуратные виноградные кустики выстроились в ряд и возле них бегали женщины, то ли собирая урожай, то ли ухаживая за растениями. В воздухе стоял приторный аромат цветов, который смешивался в пазухах носа, создавая совершенно изумительный запах. Энн глубоко вдохнула и улыбнулась. Здесь и, правда, было прекрасно. Спокойно. Где-то вдали перекликались какие-то птицы, и уже потом она узнала в них павлинов, в воздухе, то тут, то там слышалось жужжание пчел. Они небольшой группкой перемещались от одних цветов к другим и терялись где-то среди их пестрости.       Они шагнули на территорию владений ведьмака. Геральт спокойно проходил мимо прислуги, которые радостно приветствовали своего хозяина, и шли дальше по своим делам. Энн запнулась за выступающий камень и шагнула в сторону парочки гусей, которые бодро загаркали и бросились врассыпную. И, видимо, после того, как обратили внимание на нарушителя их «строя» — кинулись в сторону девушки, шипя и угрожающе распахнув крылья. Энн отбежала в сторону ведьмака, который разговаривал о чем-то с Лютиком, и явно с неким интересом наблюдали за сложившейся ситуацией. Птицы почти настигли девушку, когда та испуганно пискнула. Но их быстро отпугнул мимо проходящий мужчина. — Смотри, Лютик, она влипает в неприятности при каждом удобном случае, никого не напоминает? — Геральт покосился на друга и направился к главному входу в дом.       Лютик же сделал вид, что не понял намека ведьмака, и, прижав к груди лютню, почти вприпрыжку двинулся за другом. Энн же испуганно оглядывалась на гусей, боясь, что те вновь решат накинуться на нее.       Наконец-то они оказались в доме, который дышал сладкой прохладой. Девушка вздохнула полной грудью, закатывая рукава посеревшей рубашки. Она несколько раз пожалела, что попросила ведьмака с бардом ее подождать, пока она переоденется. Лютик еще некоторое время продолжал кричать за закрытой дверью о том, чтобы она осталась в полупрозрачном платье, но та наотрез отказалась. Порылась в собранной сумке той, которая сейчас не пойми, где находится, доставая оттуда коричневые брюки и серую, словно застиранную, рубашку. Натянула сапоги на плоской подошве и пожалела, что оделась так, словно на улице не так уж и жарко. Но теперь, когда она поняла, что больший остаток времени проведет в стенах прохладного дома, не пожалела, что так оделась.       Лютик по-хозяйски прошел вперед, усевшись за один из стульев круглого стола. Энн прошла вслед за ним, и более стеснительно присела напротив барда. Тот бережно поставил лютню подле себя, рассматривая лежащие фрукты в блюдце. — Геральт, Анриетта обмолвилась, что у тебя есть прекрасное вино, которое она тебе подарила? — подал голос бард, надкусывая красное яблоко.       Ведьмак показался из соседней комнаты, держа в руках увесистый глиняный кувшин. Он поставил его возле друга, и вслед за ним поставил серебряные бокалы. Лютик заинтересованно заглянул во внутрь кувшина, принюхался и одобрительно закивал головой. — Ты узнал вино по запаху? — спросила Энн, наблюдая, как ведьмак принес небольшую тарелку с сыром. — Не то, чтобы я отличный сомелье, но в винах разбираюсь, как в женщинах. Геральт, а ты с каких пор стал таким эстетом, что к вину подносишь сыр? — Это Варнава-Базиль дал, когда увидел, что я за вином пришел, — без особого интереса ответил Геральт, сев рядом с Лютиком.       Лютик, решивший поухаживать не только за дамой, но и за старым другом, налил всем по полному бокалу и встал, чтобы сказать тост. Быстро протараторил какое-то предисловие, после чего его перебил Геральт, попросив ближе к делу. Лютик недовольно поджал губы и с тихим вздохом закончил: «За знакомство!».       Энн чуть привстала, чтобы достать до бокалов мужчин, и сделала несколько глотков. Вино было прекрасное, щекочущее все рецепторы вкуса. Оно медленно скатилось в желудок, разливая приятное тепло по всему телу. Девушка поддела небольшой вилочкой кусочек сыра и тут же кинула себе в рот. Лютик вновь рассказывал что-то он княгине, и по его рассказам, Энн хотелось увидеть ее воочию: неужели она действительно так красива, как описывал ее Лютик? Или это просто влюбленный глаз барда? Она бы продолжала вслушиваться в его любовные похождения с правительницей этих земель, но он внезапно прервался и перевел взгляд на Энн. — Кажется, я совсем заболтался, — вскинул руками Лютик и осушил бокал вина до дна, — Энн, расскажи мне, что же могло скрепить тебя с Геральтом после…после выполнения неких услуг?       Она не знала, увидели ли они, что она покраснела или это был румянец от алкоголя, но на всякий случай коснулась щеки, ощущая, как та горит. И с каких пор она начала так смущаться? Энн подняла голову на Геральта, словно спрашивая разрешения на начало рассказа, а тот, будто понял ее без слов, пожал плечами и взялся за кувшин, чтобы долить всем вина.       Энн начала неохотно, с самого появления тут, когда очнулась на деревянном полу в борделе. Лютик вслушивался буквально в каждое ее слово, усердно кивал головой, и смотрел на нее светящимися от восторга глазами. И когда она закончила рассказ, Лютик продолжал сидеть с таким же выражением лица, словно ждав продолжения, но его не было. Тогда он состроил грустную мордаху и сделал пару глотков. — Ты рассказываешь все также сухо, как и Геральт. — По твоему лицу это не было заметно, — подметила Энн и засмеялась. — Знаешь, — протянул бард, — а ты что-нибудь помнишь до того, как упала в обморок?       Девушка не знала, стоило ли рассказывать вообще что-то о том мире, откуда она родом, но столь щенячий взгляд мужчины заставил ее ответить на поставленный вопрос. — Я была на соревнованиях. Только-только они должны были начаться. И перед самым ответственным моментом потемнело в глазах, и упала в обморок. Помню, я еще подумала, что, может, переволновалась? — А что за соревнования? — вновь спросил Лютик. — По фехтованию.       Ведьмак, который пил вино, захлебнулся, прыснув в бокал. Лютик удивленно перевел взгляд на друга, а затем вновь посмотрел на девушку. А она непонимающие смотрела на реакцию Геральта, который едва улыбался, словно пытаясь скрыть смех. Но улыбка также быстро исчезла, как и появилась, он уже более серьезно посмотрел на нее. — Фехтование? На мечах? — спросил он. — Нет. Рапира.       Ведьмак переглянулся с Лютиком, словно спрашивая его взглядом: «Рапира? Что это?». Девушка поняла этот взгляд, немного удивилась, что в этом мире такого оружия не существует и ответила: — Намного тоньше обычного меча. — Что ты можешь ею сделать? Погладить? — усмехнулся ведьмак. — В соревнованиях нет цели убить или покалечить противника, — насупилась Энн, — тем более на соревнованиях рапира без лезвий, и преимущественно колющее оружие. — Странные у вас соревнования, — усмехнулся ведьмак и взял парочку виноградин с блюдца.       Девушка не стала спорить. Если он ведьмак, который, по-видимому, убивает чудовищ, а может и людей, то он понимает: о чем она говорит. — Давайте продолжать пить, — весело предложил Лютик, разряжая обстановку.       Следующие несколько часов прошли без происшествий и недовольств. Все наслаждались хорошей выпивкой, которой Геральт принес из погреба. Энн по большей части слушала рассказы Лютика и Геральта, их воспоминания о, как выразился Лютик, «молодости». Искреннее смеялась над перепалкой друзей и с интересом вникала в суть их рассказов. Ближе к вечеру, когда все хорошенько напились, и Лютик едва попадал по струнам, пытаясь наиграть какую-то тихую мелодию, Геральт заметно посмурнел. Лютик пару раз спросил у него о его состоянии, но Геральт лишь отмахивался и вновь отпивал из бокала. — Это из-за Йеннифэр? — напрямую спросил бард. — Причем здесь она? — фыркнул Геральт. — Все в прошлом. Ты помнишь, что я сам виноват в случившемся. За двумя зайцами погонишься…       Лютик послал в сторону другу понимающий взгляд и даже подбадривающее похлопал того по плечу, а Геральт продолжил: — Это из-за Цири. До сих пор не могу смириться, что отпустил ее. Что так бессовестно запрещал ей и сильно опекал. А где она сейчас? Черт ее знает, — он коснулся рукой лба и затих.       Из всех рассказов, которые сегодня Энн услышала, она уже поняла: о ком говорил Лютик и Геральт. А по тому, как реагировал ведьмак, она поняла, что Цири для него была нечто большим, чем просто его Предназначение. Кажется, она начала вникать в этот мир, чувствовать его всеми клеточками кожи и души. И, несмотря на то, что они знакомы от силы день, она прониклась их историями и ними самими, словно стала их частью. Возможно, это и была суть ее будущей работы психологом. Которой, скорее всего, не будет, если она останется в этом неизведанном мире.       Еще после двух бокалов Лютик заикал и почти спал в обнимку со своей любимой лютней. Он что-то тихо шевелил губами, и струны жалобно постанывали от их движений. А потом Геральт внезапно хлопнул по столу, от чего Лютик вскочил, как ошпаренный. — Так, пошли, — он встал, покачиваясь, и указал пальцем на Энн. — У меня где-то были деревянные мечи. Посмотрим на твое фехтование. — Я не говорила, что умею сражаться на мечах, — вспоминая все моменты битв в фильмах, Энн сглотнула, — сражаться на мечах и сражаться на соревновательном оружии — это совершенно разные вещи!       Геральт нахмурился и грубо повторил: — Пошли.