❄❄❄
Снегопад усиливался, отчего следить за дорогой приходилось с особым тщанием. Машины ползли с минимальной скоростью, создавая пробки. Чонгук то и дело посматривал на часы — профессиональная привычка, видимо: бояться опоздать к положенному часу, даже если твой пассажир спит пьяный в дрова, понятия не имея о том, что едет на симпозиум. Да какой ему симпозиум вообще? Ежегодный слёт пьянчужек? Это даже не смешно. Однако Гук выполнит свою задачу добросовестно: доставит по указанному адресу, выгрузит у нужного здания. Может, даже попробует разбудить. Что будет дальше — его не касалось. Из магазинов тут и там была слышна музыка, зазывалы кричали через громкоговорители, информируя о новогодних акциях и скидках, автомобили сигналили друг другу, наполняя улицу своеобразной мелодией предпраздничной суеты. У Чонгука же в салоне — тишина и спокойствие. Радио убавлено на минимум, и лишь стандартные фразы из навигатора периодически нарушали блаженное безмолвие, сообщая, что через триста метров нужно повернуть налево. Пассажир мирно сопел, растянувшись сзади. «Ха, а он и правда беспроблемный», — подумал Гук, ухмыльнувшись самому себе. — «Всё же не зря я согласился отвезти его». Но счастье длилось недолго — будто Вселенная услышала Чонгуковы мысли и решила подшутить: сделать всё наперекор и поставить крест на этой размеренной и безмятежной атмосфере. Не прошло и двадцати минут, как горе-доцент начал подавать признаки жизни. Гук настороженно свёл брови к переносице, прислушиваясь. Хотелось верить, что причиной пробуждения послужили не какие-либо естественные процессы пьяного организма, после которых Чонгуку придётся отмывать салон. Пассажир активно вошкался, мыча что-то неясное. Гук держал пальцами стаканчик с остывшим кофе, другой рукой контролируя руль, и не отводил взгляда от дороги. Конечно, в тишине ехать гораздо приятнее, чем под аккомпанемент рёва пробудившегося от спячки медведя, но чего уж жаловаться — за всё время работы таксистом он слыхал и не такое. «Лишь бы закончить маршрут без приключений», — теперь это было единственным желанием. Бесформенная кучка на заднем сиденье, обозначенная как «Тэхён-и», продолжала интенсивные — в меру своих возможностей — телодвижения, кряхтя и перекатываясь с бока на бок. Неразборчивые звуки становились всё громче: следом за первыми признаками жизни прорезался и дар речи. — Ми… хаэль!.. — неожиданно пробасили за спиной, отчего водитель вздрогнул. — Миха… эль! «Боже мой, оно говорящее», — удивился Гук, покачав головой. Для него всегда оставалось загадкой, зачем люди напиваются до такой степени, да ещё и перед важными мероприятиями. — Михаэ-э-эль! «Да что тебе не спится?» — таксист вздохнул, никак не реагируя на отчаянный зов. Какой такой Михаэль ему нужен? Может, это белая горячка? Или его друзья тайком затолкали в машину ещё и Михаэля? После долгих усилий пьяница всё-таки принял сидячее положение, и из клубка перепутавшейся одежды высунулась голова. — Эй! — гаркнул он с новыми силами, откинувшись на спинку и обмякнув — видимо, успел порядком утомиться, пока вёл неравный бой с ремнём безопасности, сковывающей движения тканью и собственным телом, живущим сегодня отдельной жизнью. Трое против одного — страшно несправедливо. — Шумахер! «А-а, так вот какого Михаэля он звал», — Чонгуку даже забавно стало на секунду, когда он понял, что обращались всё это время именно к нему. — Это вы мне? — с улыбкой ответил, мельком глянув в зеркало заднего вида. Поддерживать беседу нужно всегда, даже если пассажир напоминает человекообразное существо лишь очень отдалённо. Это тоже профессиональная привычка. — Какой же я Шумахер? Я ведь больше сорока километров в час ещё ни разу не разогнался. Ответа не последовало, зато возобновилась возня, сопровождаемая периодической икотой и мычанием под нос. Глаза пьяного страдальца до сих пор не поддавались открытию, поэтому приходилось действовать наощупь — очевидно, он что-то искал, шаря руками по сиденью и своему пальто. — Огоньку… не найдётся? — внезапно выдал, с огромным трудом выговаривая каждую букву. Чонгук снова кинул взгляд в зеркало: доцент так и сидел с закрытыми глазами, а в губах оказалась зажата сигарета — правда, она была сломана пополам, но это его, видимо, не смущало. Гук снисходительно выдохнул, потерев лоб пальцами. Вот же причудие! — Простите, но вы находитесь в салоне такси. Здесь не курят. Конечно, не было стопроцентной уверенности в том, что неудавшийся курильщик способен в этот миг в полной мере воспринимать родную речь, но Гук всё же верил, что в нём ещё жива хоть одна-единственная жалкая капля здравого рассудка. Стараясь не нервничать и мысленно настраивая себя на благополучный исход поездки, водитель расслабленно попивал кофе, остановившись на светофоре. Ничто не предвещало беды, как вдруг вновь раздался громкий голос пассажира, в очередной раз ожившего от состояния полусна: — Куренье зло, бухло отрава. Сосите хуй — совет Минздрава! — чётко выкрикнул каждое слово, будто он — активист на митинге. Только транспаранта в руках не хватало… От неожиданного заявления Чонгук подавился воздухом — сделанный секундой ранее глоток кофе вылился через нос, разлетевшись брызгами вокруг. Он ошарашенно таращил глаза и старался прокашляться, торопливо обтираясь салфеткой. А пассажир-то с сюрпризом… Отставив стаканчик в сторону, таксист покосился на развалившегося за его спиной шутника, что тянул пьяную лыбу — видимо, очень довольный собой. М-да, вот вам и доцент Сеульского университета… А по факту — просто забулдыга и матерщинник. — Михаэль! — снова пристал. Ну что ему неймётся? — Финиш скоро? А то вот хочется на воздух… — Вам плохо? — мгновенно среагировал водитель. — Мне?.. Мне пиздец как хорошо! — И выразительно заржал, откинув голову назад. Просто нескончаемый позитив на двух ногах… Чонгук мельком глянул в карту навигатора — ему и самому хотелось поскорее закончить этот маршрут… — До финиша ещё минут тридцать, — оповестил. — Вот же прекрасно как! И… замечательно! — бессвязно замямлил пассажир, распевая слова. — А чего это ты мне выкаешь? Нехорошо! Какой же я тебе… вы? — «Зелёный змий» по-прежнему крепко держал его в объятиях, мешая полноценно раскрыть глаза. Он случайно повалился на бок, запутавшись в мишуре, и, ругнувшись, пытался вернуть непослушное тело на место. — Скажи-ка вот что, Михаэль! — Не унимался, гонимый, видимо, внезапно проснувшейся жаждой общения. — Ты стихи любишь? Гук закатил глаза. В принципе, пусть болтает, что хочет. Лишь бы не буянил и не блевал… — Послушай-ка, что я сочинил, — не дождавшись ответа, продолжил незваный собеседник и, прокашлявшись, расправил плечи, выразительно произнося: — Вот уходит старый год — ну и хуй с ним, пусть идёт! Долбоёбов, что мы знали, пусть с собою забирает! По салону разнеслась новая волна смеха — новоиспечённый поэт заливался так, будто ничего потешнее в своей жизни не слышал. Сам пошутил, сам посмеялся — идеально… — Или вот ещё, — добавил он, отдышавшись после уморительного хохота. — Мальчик сунул в жопу шарик, в самый затолкал конец. То ли шарику пиздарик, то ли заднице пиздец!.. Чонгук аж рот приоткрыл, едва руль не выпустив из рук. Тематика стихотворений явно свернула куда-то не туда… А так называемый доцент опять кувыркался по сиденью, держась за живот, словно на сто баллов из ста оценил собственный юмор. Наблюдая за ним, водитель сам невольно усмехнулся: давно ему не встречались такие невозмутимые весельчаки. М-да, произведения великих поэтов безусловно даже рядом не стояли с этими «шедеврами» литературы… «Какого-какого, нахрен, университета он доцент?» — подозрения множились, и Гуку всё больше начинало казаться, что друзья этого парня — просто какие-то жестокие шутники, а сам он — никакой не уважаемый преподаватель, а обыкновенный беспробудный пьяница. Кого же из них в результате разыграли? Дорога становилась свободнее, наконец удалось набрать скорость, и Чонгук с облегчением посматривал на часы — он успевал доехать как раз к назначенному времени. Вдоволь нахохотавшись, доцент ненадолго затих с видом глубокого мыслителя. Поэтический порыв сошёл на нет, заменившись любопытством к происходящему вокруг — он уткнулся носом в стекло, разглядывая меняющиеся локации. За окном всё ещё валил снег, разбавляя серую картину сеульской трассы нотками волшебной атмосферы. Тишина, увы, длилась недолго. Через пару минут до слуха водителя снова донеслась невнятная речь: — Вот же красотища какая, да, Михаэль? — бормотал заплетающимся языком, подперев ладонью подбородок. — А мой мужчина почему-то никогда не любил зиму. Может, оно и к лучшему, что он бросил меня неделю назад? Чонгук натурально оторопел, решив, что ему послышалось. Чего-чего? Мужчина?.. Машинально обернулся, в упор вылупившись на пассажира. О чём это он там толкует? Вот уж точно удивительно: не каждый день в Корее встретишь человека с нетрадиционной ориентацией, что так невозмутимо рассказывает о ней первому встречному таксисту. Доцент сидел, не двигаясь и медленно моргая, пока водитель, пользуясь остановкой на перекрёстке, пристально разглядывал его, ведомый внезапной вспышкой интереса. Шапка утеряна где-то на сиденье, опухшее после алко-марафона лицо безнадёжно помято, волосы всклокочены так, будто в них ночевала стая птиц, а к оттопыренной в напряжённом мыслительном процессе нижней губе прилипла блестящая нить от мишуры. Чонгук моргнул в недоумении и оказался неожиданно пойман за своим занятием. — Чего смотришь, Михаэль? — Объект внимания растянул глуповатую лыбу. — А ты милашка. «Чего не скажешь о тебе…» — таксист резко вернулся в прежнее положение, уставившись сквозь лобовое стекло. Почему-то стало неловко — щёки порозовели так, будто это он тут кричит налево и направо о своей ориентации. Ну уж нет, Чонгук о подобных вещах предпочитал помалкивать в тряпочку. Это слишком личное. — Почему же вы расстались? — Неловко кашлянув, решил поддержать разговор, дабы разрядить обстановку. Доцент многозначительно вздохнул. — Он променял меня на какого-то сопляка. — Очень грустно. А долго были вместе? — Четыре года. — Водитель удивлённо присвистнул. — Ничего грустного, Михаэль. Жизнь продолжается! Я посвятил ему стихотворение… «Только не это…» — Чонгук только сокрушённо покачал головой. — Я хуй большой клал на тебя! Тебя любить хуй буду я, — с выражением зачитывал доцент. — Хоть весь Сеул переебёшь — таких, как я, ты не найдёшь! Снова заливистый смех. Гук тоже на автомате потянул уголок рта вверх, искренне удивившись такому позитивному настрою. Четыре года… Страшно представить. Чонгук бы сошёл с ума от горя на его месте — и это как минимум. — Ну а ты? — послышалось сзади. — Что я? — Ты встречаешься с кем-нибудь? — Да. — Чонгук кинул взгляд в зеркало, встретившись с чужим — заинтересованным. Доцент пялился. Было как-то не по себе от этого. Гук тихо сглотнул. — Почти год. А вот о поле своей пары он отчитываться не собирался — к чему это? К счастью, никаких уточняющих вопросов не раздалось — собеседник снова отвернулся к окну, что-то бормоча под нос. Это и хорошо — в подробности вдаваться Чонгук точно не планировал, как и рассказывать безрадостную историю о том, что его любимый человек исчез накануне новогодних праздников, попросив время о чём-то там подумать. В очередной раз вспомнив сей безрадостный факт, таксист поник плечами. Время, проведённое без Донсу, напоминало бесцветную тягучую массу, и Чонгука пробирал ужас от одной только мысли, что их отношениям рано или поздно может прийти конец — вот так же, например, как у этого пьянчужки и его мужчины. Ну уж нет! Донсу обязательно вернётся — по-другому и быть не могло. Гук даже думать не хотел, что возможно какое-то там «по-другому». Ведь они любят друг друга, разве нет? — Знаешь, милашка-Михаэль, — вновь завёл беседу пассажир. Видимо, его состояние вышло на новый уровень: после приступа стихоплётства затуманенную отголосками алкоголя голову одолели философские порывы вперемешку с неистовым желанием излить душу. — Иногда отношения — это тяжкий труд. Вот мне, к примеру, постоянно приходилось мириться с его заскоками и требованиями, постоянно угождать и перешагивать через свои собственные взгляды. Водитель невольно поразился: да у этого чудака разгон от матерных прибауток до заумных рассуждений — ровно пять секунд. Даже заслушался незаметно для себя, всерьёз задумавшись над его словами. А тот продолжал, развивая тему: — Вот представь: туда не ходи, это не делай, с этим не общайся, то не покупай… Тут не так помыто, там не так побрито… О-о-о, — протянул, всплеснув руками и даже привстав, — а здесь вообще отдельная тема! Всегда поражался этой лютой дискриминации — у меня, значит, всё должно быть гладко выбрито и блестеть как у принцессы — разве что бабочки вокруг не летают. А у самого-то что? Безрадостное положение вещей, мягко говоря. Думает, ополоснул в раковине — и сойдёт? Даёшь равноправие! Никому не нравится жевать залежалый валенок… У Чонгука едва глазные яблоки не выпали из орбит — прямо на колени. Сумбурная речь неизбежно оседала на коре головного мозга, смысл сказанного фильтровался и распознавался, отчего шок рос в геометрической прогрессии. Таких подробностей он точно не ожидал услышать, но чересчур общительный пассажир на раз-два выложил все пикантные детали, будучи не в силах сдержать нескончаемый словесный поток. Руки словно намертво приросли к рулю, а сам Гук впал в ступор на десяток секунд, отключившись от реальности. — Михаэль! Михаэ-эль!.. — прозвучало где-то на периферии сознания, и водитель резко вздрогнул. — А?.. — Я говорю, а у тебя с этим как дела обстоят? — С чем? — Ну, бреешь свои причиндалы? — поинтересовался доцент — легко и беззастенчиво, будто спрашивал о погоде. — Или ходишь таким, каким создала тебя мать-природа? Это просто поразительный чудак, ведь зачастую было невозможно разобрать, где он шутит, а где говорит серьёзно. Боже, Чонгук почему-то всегда думал, что вопросы подобного характера не задают посторонние друг другу люди в первый же час знакомства… Смущение стремительно проступало на лице. Почему неприличные вещи спрашивал собеседник, а стыдно стало Гуку, который вообще молчал? Как-то не привык он обсуждать с пассажирами, что там у него ниже пояса… — Я… я… — заикнулся, не решившись глянуть в зеркало, откуда на него безотрывно смотрели чужие развесёлые глаза. — Я… за гладкость. — А что насчёт партнёра? Любишь, когда парни бреются? — Люблю по-разному, — выдохнул таксист, зажмурившись от стыда. Доцент сзади громко хлопнул в ладоши и едва ли не приплясывал на сиденье, хитро сощурившись. — А ты, Михаэль, значит, тоже по мальчикам, — довольно протянул. — Я так сразу и подумал. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека… А у Чонгука волосы встали дыбом — на всех небритых участках тела. Подловил, бляха-муха! Облапошил, как последнего дурачка, вытянув за пять минут все бережно хранимые тайны! Вот же хитрый пьяница! Это уму непостижимо… Ну нет, просто невозможно!.. Что тут ответить? Гук помалкивал, будто проглотил язык безвозвратно, и мечтал слиться с сиденьем воедино. К счастью, в неловкую беседу очень вовремя вклинился механический голос из навигатора, сообщив, что через триста метров нужно будет повернуть налево. Водитель от этой приятной новости обмяк, слегка отпустив напряжение. — Мы почти на месте, — оповестил пассажира, стараясь держаться непринуждённо. — Кстати, а куда мы едем? Кстати, да. Отличный вопрос. Инструкция для тех, кто внезапно проснулся в такси: расскажите матерные стихи, посмейтесь до упада, поведайте о своих отношениях со всеми подробностями — вплоть до того, кто что бреет и с какой частотой; обязательно расспросите таксиста, а как у него обстоят дела между ног? Ну а потом… Потом можно и поинтересоваться, куда он, собственно, всё это время вас везёт? — Кажется, вам нужно на симпозиум. — Я тебе не вам! — Хорошо, тебе. — Чонгук с утомлённым видом закатил глаза. — Тебе нужно на симпозиум. — Симпозиум? Чего? — Пассажир сначала захохотал, но следом изумлённо ахнул: — Чего-о?! Таксист пожал плечами — мол, он только выполнял то, что было велено. — А какое сегодня число? — Двадцать девятое. — Михаэль, скажи, что это шутка! Но «Михаэлю» было вовсе не до шуток: он уже парковался у большого здания, по виду походящего на учебный центр, которое располагалось по указанному пьяными господами адресу. Маршрут окончен! Хвала небесам! В рабочем приложении такси как раз всплыл новый и очень удобный заказ — буквально с соседней улицы. Чонгук не раздумывая принял его, искренне радуясь, что уже совсем скоро эта смущающая поездка подойдёт к концу, и он отправится за следующими пассажирами (хотелось верить, что они будут трезвыми и не засыплют его откровенными вопросами). — Мы на месте. Тем временем позади него происходило невообразимое: паникующий пассажир что-то судорожно искал в карманах своей одежды, а потом и в портфеле, выворачивая всё его содержимое на сиденье. Очевидно, даже пьяная часть его личности была предельно напугана — ничуть не меньше, чем трезвая. Он бормотал под нос проклятия, когда несколько бумаг в файлах улетели вниз — на автомобильный коврик, где рассмотреть что-либо было чрезвычайно сложно ввиду плохой освещённости. Гук устало потирал пальцами веки. Ничего не оставалось, как выйти из машины и отправиться на помощь несчастному, открыв дверцу с его стороны. — Михаэль, — прошептал тот голосом, полным отчаянной безысходности. — Мне никак нельзя сейчас на симпозиум. — Я то же самое сказал вашим… то есть твоим друзьям, но они заверили меня, что ты обязательно должен там быть. — Я должен. — Доцент кивнул, вылупившись в неопределённую точку, словно верить не хотел в происходящее. — Я действительно должен. — И с надеждой заглянул в лицо таксиста, будто тот был способен чем-то ему помочь. — Но я не могу. — Не знаю, как тут посодействовать. Моё дело — лишь довезти пассажира до пункта назначения. — Гук ещё раз пожал плечами и наклонился, чтобы собрать разлетевшиеся бумаги. — Не стоило так напиваться перед важным мероприятием. — Так мы пили, казалось, всего пару часов. — Страдалец схватился за взлохмаченную голову, нервно качаясь на месте. — Когда же успело пройти так много времени?.. Чонгук мельком кинул взгляд на поднятый бейдж на шнурке. «Ким Тэхён, спикер», — успел прочесть начало текста, удивлённо взметнув брови. Неужели пьяницы-друзья не солгали, и сидящий перед ним человек действительно чего-то стоит в этом обществе? Но тот не дал развить мысль и получше рассмотреть надпись, мигом выхватив найденную вещь из рук таксиста и глянув на неё с разочарованием. — Это всё не то! — взвыл и отбросил бейдж на сиденье. — Мне нужна отдельная бумага в файле с программой симпозиума! — Вот эта? — Гук поднял один из документов. — Симпозиум «Конвергенция знаний»… Боже мой, я даже слов таких не знаю… — Да-да! — радостно закивал доцент, торопливо заглянув в текст. — Революция и эволюция: модели развития в науке, культуре и обществе. Ну надо же, — продолжал читать Чонгук. — День первый: двадцать девятого января в шестнадцать ноль-ноль… — Он медленно перевёл запнувшийся взгляд на пассажира. — Я не понял… А что значит — января? — То и значит! — Горе-спикер симпозиума продолжал безостановочно метаться в отчаянных думах, что же ему делать дальше и как спасти свою многострадальную голову от жестокой расправы начальства. Он лупил мутные глаза в свой мобильный в наивных попытках его реанимировать, но тот, судя по всему, был наглухо разряжен. На ошарашенного водителя, что внезапно застыл как памятник на площади, он даже не смотрел — было вообще не до него. — Так сейчас декабрь! — наконец вскрикнул тот, всплеснув руками, отчего листок приземлился на колени к сидящему. — Сейчас декабрь, а не январь! Сука! — В смысле… — Доцент заморгал в ответ. — Уже декабрь?.. — Ещё! — Чонгук начинал сердиться. — Ещё декабрь! Он сделал глубокий вдох. Спокойно, спокойно… Это как же нужно было нажраться, чтобы перепутать месяцы? До какой степени нужно было упороться всем четверым?! — А я ведь подозревал, что что-то здесь не так… — с облегчением откинувшись на сиденье, пробубнил доцент, растянув искренне-довольную, но всё ещё не до конца трезвую лыбу. — Вот же напугал ты меня, Михаэль… Получается, вся компания напилась до синих соплей, и те трое, кто ещё был способен сохранять вертикальное положение тела, по ошибке отправили поверженного зелёным змием четвёртого — который уже ни на что был не способен — на симпозиум, перепутав месяцы в дате его проведения. Как говорил один чудак: вот же прекрасно как… и замечательно!.. Больше и добавить нечего. А Гук по воле случая оказался вовлечён в эту нелепицу, прокатившись через весь город зазря. Хорошо, один плюс здесь нашёлся: ему хотя бы заплатили. Теперь же единственным ощутимым желанием было поскорее распрощаться с горе-пассажиром и в спокойной обстановке продолжить рабочий день. — Я искренне рад, что для тебя всё решилось наилучшим образом, — спокойным, но уверенным тоном проговорил Чонгук. — А сейчас мне пора ехать за следующими пассажирами. Выходи поскорее, иначе я сильно опоздаю. Реакция собеседника — лишь горящий в полумраке салона взгляд, пусть и недостаточно ясный, но актёрски выразительный. Это не глаза даже, а просто два бездонных колодца непонимания. — В каком таком смысле — выходи? Куда же я пойду? «Это уже не мои проблемы!» — хотелось тявкнуть в ответ, потому что раздражение начинало конкретно щекотать нервы, но Гук умело сдерживал свои порывы. Стрессоустойчивость — ещё одно немаловажное качество для таксиста. — Откуда же мне знать. Свою обязанность я выполнил — довёз тебя до указанной точки. — Но что мне теперь делать в этой точке? Мне домой нужно! Я никуда не уйду из машины. — В подтверждение своих слов доцент отодвинулся подальше от открытой двери, набычившись с серьёзным видом. Чонгук очень медленно набрал в лёгкие воздуха и точно так же — без всякой спешки — выпустил его. Кажется, у него начинал дёргаться глаз. Нужно сосчитать до десяти… — Я должен продолжать работу, — пытался объяснить, рассчитывая хоть на крошечную каплю адекватности в пропитанном алкоголем сознании собеседника. — Меня ждут пассажиры. — Я тоже пассажир, и я тоже жду! Один, два… — Ты пассажир, который уже приехал. Если же ты хочешь сделать новый заказ, я могу вызвать другое такси. — Я не хочу другое такси. Я поеду с Михаэлем! Три, четыре… — Слушай, парень. Это уже не смешно. — Чонгук буквально физически ощущал, как у него начинало повышаться давление. Серьёзно, он уже достал! — Пожалуйста, выйди из машины. — И не подумаю! — Доцент отвернулся, безапелляционно скрестив на груди руки. — Если тебе так надо везти других пассажиров — вези. А я посижу тут и подожду своей очереди. — Да ты шутишь! Я не могу приезжать за пассажирами с посторонними людьми в салоне! — Разве я займу много места? Пять, шесть… — Повторяю: в салоне такси нет места для посторонних людей, пока я обслуживаю заказ! Ни много, ни мало — вообще нет! — А как же клиентоориентированность, Михаэль? Чонгуку нестерпимо хотелось кричать и топать ногами. Казалось, спорить с упёртым пьяницей было бесполезно — он оккупировал машину и покидать её, судя по всему, не планировал. А Гуку просто необходимо ехать по следующему адресу, где его уже ждали! Да и желание поскорее распрощаться с полоумным пассажиром очень ярко ощущалось внутри. Собирая остатки терпения в кулак, водитель предпринимал новые и новые попытки достучаться до благоразумия упрямца. — Пожалуйста, выйди и дождись другое такси. Я уже принял заказ. Меня ждут люди. — Так отмени. — Меня оштрафуют! — Ничего страшного. Семь, восемь… Дыши, Чонгук, дыши глубже. Спорить дальше не было смысла. Для доцента, очевидно, дело принципа — сделать всё наперекор. Такое ощущение, что его это даже забавляло! Трясущимися пальцами таксист вызволил из кармана свой телефон с целью связаться с диспетчером и вызвать на текущий адрес ещё одну машину. Отойдя на пару метров в сторону, дабы слегка остудить пыл, он и не заметил шума за своей спиной, увлечённый попытками дозвониться по нужному номеру. Но, стоило лишь обернуться, и несчастный водитель едва не выронил мобильный, ахнув от увиденного. — Что ты творишь?! В два прыжка вернувшись к автомобилю, Гук узрел неописуемую картину: багажник его такси каким-то образом оказался открыт, и оттуда виднелись торчащие в разные стороны ноги одного до боли осточертевшего пассажира. Чонгук пару секунд беззвучно открывал рот, давясь возмущением и шоком, и в порыве паники всплёскивал руками, кружась около открытой задней дверцы. Доцент забрался внутрь, скрючившись пополам, и широко улыбался, видимо, чертовски довольный своей изобретательностью. — Если в салоне для меня нет местечка, я полежу здесь, — невозмутимо щерился, пока растерянный водитель носился вокруг с глубоким отчаянием на лице. — Ты ненормальный! Как ты открыл багажник?! — Очень просто — на кнопочку нажал. Чонгук метался туда-сюда, не зная, что делать. Вытаскивать его прямо вот так — голыми руками? Без сомнений, это будет отнюдь не просто. Настрадавшийся таксист от всего сердца проклинал тот час, когда его угораздило связаться с этим сумасшедшим. Он шагал из стороны в сторону, всё ещё наивно полагая, что сможет каким-нибудь чудесным образом избавиться от навязчивого попутчика. — Чокнутый! — Гук покрутил пальцем у виска, наклонившись к распластавшемуся доценту, что с блаженным лицом обнимал лежащую рядом шину-запаску. — Я сдам тебя полиции, тебя накажут за хулиганство! — О да-а, я тот ещё хулиган!.. — Тот попытался изобразить загадочный и томный взгляд, но, откинув голову назад, ударился затылком о пластмассовую аптечку, тут же взвыв от боли и скорчив кислую гримасу. — Последний раз говорю: вылезай немедленно! — Последний? Ну наконец-то. А то уже надоело слушать этот трёп. Раз ты всё сказал — закрывай багажник и не мешай мне отдыхать. До чего же шумные нынче пошли таксисты… — С этими словами пассажир закрыл глаза, устроившись щекой на шине. — Тебя разве не ждут пассажиры? Вот и хватит верещать, будто в попу укушенный. Глянь, уже люди смотрят. Гук боязливо заозирался по сторонам, резко вспомнив, что они до сих пор находятся посреди улицы, и заинтересованные прохожие действительно уже начинали оборачиваться в их сторону, пока он несдержанно кричал возле машины. Вот чертовщина! Так и к ответственности могут привлечь за нарушение общественного порядка, хотя Чонгук ведь ни в чём не виноват, он просто жертва обстоятельств! Ему и так довольно на сегодня неприятностей. Отчаявшись окончательно и бесповоротно, он с силой захлопнул дверцу багажника, трясясь от злости. Какой-то невыносимый пьяница просто смеялся над ним! Девять, десять… Тут хоть до миллиона считай — не поможет! — Ну и чёрт с тобой! Лежи там, пока не окоченеешь! — злобно выкрикнул напоследок. Из багажника доносилась лишь неясная возня. Гук даже не помнил, как добирался до горящего в приложении адреса — преодолел пару минут пути на автомате, всю дорогу пытаясь усмирить свой пыл и невольно рисуя в воображении ужасные картины: а что будет, если в его багажнике обнаружат человека? А что, если его остановит полиция?.. Обтирая о колени взмокшие со страху ладони, Чонгук решил, что при случае расскажет всю правду как есть — что пьяный неадекватный пассажир сам забрался туда и напрочь отказался вылезать. Очередными клиентами оказались пожилые супруги. Несмотря на то, что такси прибыло с приличным опозданием, они совсем не бранились на водителя, а наоборот — поприветствовали его с весьма добродушной улыбкой. Гук был как натянутая струна поначалу, ожидая подвоха со стороны багажника: вдруг мстительный доцент начнёт шуметь, дабы обозначить своё присутствие и тем самым покрыть позором многострадальную Чонгукову голову и запятнать его светлое имя таксиста? Но никаких посторонних звуков не раздавалось, потому водитель смог немного расслабиться, заслушавшись рассказами стариков об успехах их внуков в школе и о рыбном пироге, приготовленном на прошлых выходных. И всё было прекрасно — даже удалось забыть на пару минут, что Гук везёт с собой нежелательный «груз». Но, увы, без позора всё же не обошлось… «За что мне это?» — думал измученный таксист, покраснев до цвета переспелого помидора. Вселенная снова подложила ему свинью, и та самая свинья… начала выразительно храпеть. На всю машину. Боже мой, какой стыд… Конечно, не услышать эту «песнь» из глубины души мог только беспросветно глухой на оба уха человек. Чонгук заметил, что пассажиры начали вопросительно переглядываться, прервав череду рассказов, и краснел с каждой следующей секундой всё интенсивнее. — Такое ощущение, что я слышу какой-то странный звук, — произнесла пожилая госпожа, беспокойно оглядываясь по сторонам. Её супруг закивал, тоже озираясь. А у Гука присутствовало острое желание выброситься из машины прямо на ходу и убежать без оглядки, лишь бы никак не комментировать происходящее. — Да это я сегодня… кажется, переел, — нервно улыбаясь и запинаясь, нёс совершенную ахинею, но на ум ничего более правдоподобного не шло. — Вот в животе теперь ураган. Простите за неудобства. Интересно, что же такого он должен был съесть? Судя по звуку, наполняющему салон, нужно было проглотить целого бегемота, не меньше. Чонгук старался об этом не думать, прибавив музыку погромче и просто чистым огнём запылав от стыда. Ну а что, собственно, он должен был сказать? Что в их такси проходит акция? «Закажи машину и получи бонус — алкаша в багажнике — совершенно бесплатно!» Пфф… Так себе идейка. «Через пятьсот метров поверните налево», — указал навигатор, и Гук сильнее нажал на газ: ещё совсем немного, и маршрут будет завершён. Ещё чуть-чуть… Дотерпеть, дотянуть…❄❄❄
За один только этот вечер Чонгук устал больше, чем после целой суточной смены за рулём. Чокнутое нечто, свалившееся на его голову, заставило по полной выбиться из сил — больше морально даже, чем физически. А это, как известно, ещё хуже. Высадив пожилых пассажиров по названному адресу, он так и остался стоять во дворе их многоэтажки, будучи не в силах даже выехать на улицу. Ощущая себя выжатым лимоном, он позволил телу и мозгу пару минут отдыха в одинокой тишине: сидел на родном водительском кресле и бесцельно прокручивал ленты в соцсетях. Злость давно улетучилась, заменившись абсолютным смирением и полным бессилием. Со стороны багажника доносилось выразительное сопение — очевидно, Тэхён спал как настоящий ангелочек (только пьяный), совсем не страдая от скрюченной позы и не слишком-то высокой температуры в «кровати». «Точно сумасшедший, — ещё раз покачал головой Гук, но уже по-доброму. — Нужно вытаскивать его, пока не замёрз там окончательно». Рука было потянулась к двери, но он неосознанно притормозил — даже сам не понял, как так вышло, что тело обогнало мозг, зависнув на пару секунд по неясной причине? Однако мысль стремительно нагнала его, посеяв в черепной коробке довольно-таки странную идею. Чонгук откинулся обратно на сиденье, открыв на телефоне поисковик. «Ким Тэхён, доцент Сеульского университета» — зачем-то набрал он и покорно ожидал, пока найденные страницы прогрузятся. — Да быть того не может! — в сердцах прошептал, от изумления округлив глаза до их максимального размера. «Ким Тэхён, кандидат наук, доцент кафедры корейского языка и литературы, профессорско-преподавательский состав Сеульского Национального университета», — гласила первая же найденная статья. У Чонгука челюсть отвисла едва ли не до пупка. Здесь и фото даже имелось, и какой-то незнакомый улыбчивый парень в элегантном костюме и галстуке был до неприличия похож на… того самого забулдыгу, что прямо сейчас сладко посапывал у него в багажнике. «Не верю!» — мигало красным. Неужели это действительно один и тот же человек? Ниже оказалось подписано, что этот Ким Тэхён — автор многочисленных научных трудов: монографий, статей, сборников… Ему и тридцати лет нет, а он уже достиг небывалых высот в своей профессии. «Интересно, а сборник матерных стихов тоже имеется?» — Гук спешил усмехнуться, но уже спустя секунду ему снова стало не до смеха. Шок… У этого чокнутого даже имелся свой Ютуб-канал?! Вот это да! У Чонгука не было слов. Около двадцати тысяч подписчиков, множество видео, где он читает лекции по своим предметам. И везде такой нарядный, улыбчивый, такой… «Красивый», — проскочило меж извилин. А зачем? Ну, скажем так, оценил непредвзятым взглядом. Короче, Чонгук завис под глубоким впечатлением. Человек ведь и правда очень уважаемый, а он взял и вот так панибратски закрыл его в багажнике… Точно, багажник! Резко вернувшись в реальность, Гук уловил шум — что-то выразительно громыхало за спиной: не иначе, как кандидат наук пробудился ото сна и теперь беспомощно ворочался в своей «колыбели» без малейшего шанса оттуда выбраться. Чонгук тут же вскочил с места, поспешив несчастному пленнику на помощь. Освобождение проходило с руганью и жалобным кряхтением, однако благодаря общим усилиям операция по вызволению «спящей красавицы» обрела успешный исход. Уместнее, конечно, было бы использовать сочетание «спящее чудовище» — вопреки всем сюжетам сказок, потому как красавицей это причудие язык не поворачивался назвать. Тэхён сидел на краю багажника, потирая одеревеневшие конечности и хрустя затёкшей шеей. — Шина вместо подушки, автомобильный коврик вместо простыни — просто пятизвёздочный отель на колёсах, — бухтел под нос, постанывая от боли. — Костей не чую. — Говорил же, давай вызову другое такси. — Чонгук стоял поодаль, внимательно рассматривая пассажира. В голове никак не могло уложиться то, что он увидел в интернете несколькими минутами ранее. — Давно бы спал дома. — Говорил же, говорил же, — передразнил освобождённый, высунув язык и скривившись, отчего Гука потянуло хохотнуть. Уж очень забавно он выглядел — пыльный, помятый и всклокоченный, но не перестающий спорить. — Мог бы и сам отвезти. — Не мог. У меня был заказ. — Отменил бы свой заказ! — Тоже не мог. С меня бы сняли баллы. — Да подтереться я хотел твоими баллами, — обиженно пробормотал пленник багажника, с трудом поднявшись с места, и, не забыв прихватить свой портфель, захромал в сторону пассажирского сиденья. — Какие-то баллы ему дороже живого человека… Спрятавшись за ладонью, Чонгук всё-таки хихикнул — воспользовался моментом, пока Тэхён переобувал ботинки, что до сих пор были надеты не на ту ногу. — Не чувствую ни рук, ни ног, ни головы, — сокрушался тот. «Пить надо меньше», — думал наблюдавший за ним таксист. — А ты специально здесь встал? — Тэхён указал на многоэтажку за спиной. — Там, где просмотр получше? Хочешь завтра обнаружить видео с нашим участием на просторах интернета? И подпись наподобие: «Таксист три дня держал пассажира в своём багажнике без еды и воды». — Во дворе ни души, а окна слишком далеко. Да и темно уже. Если и сняли чего, лиц всё равно не разобрать будет, — добродушно ответил Гук, пожав плечами. — Так себе успокаивает. Продолжив ворчать, доцент отряхнулся как смог и забрался на переднее сиденье, с усталым стоном растянувшись в автомобиле. Гук, захлопнув багажник, поспешил за ним следом. И надо было бы, наверное, уже тронуться с места и отвезти страдальца домой, но не о дороге водитель думал: голова так и норовила повернуться направо, а глаза — прилипнуть к объекту любопытства. И он таращился, поддавшись соблазну — застыв недвижимо и совсем позабыв о стеснении. Лицо Тэхёна оставалось всё таким же припухшим и заспанным, вот только во взгляде начинала просвечивать ясность — в связи с тем, что алкоголя в крови становилось всё меньше и меньше, и на смену мутной неадекватной каше в мозгу приходило светлое сознание. Как в той самой сказке — прямо на глазах Чонгука происходило чудо: по мановению волшебной палочки пьянчужка-матерщинник, что минутой ранее валялся в багажнике среди насосов, домкратов и разного пыльного хлама, медленно превращался в очаровательного улыбчивого парня из интернета, которого знали и уважали тысячи людей. Поразительно… Неужели такое действительно возможно? Может, это его брат-близнец? — Чего смотришь на меня так, будто я тебе денег должен? — произнёс пассажир, не повернувшись в сторону застывшего водителя. — Не переживай, Михаэль, по счётчику оплачу. Гук ответил смешком, не озвучив своих удивительных открытий и размышлений на столь волнующую его тему, и всё-таки переключился на поездку, заведя мотор. — Я Чонгук. — Ох, да ладно? — иронично воскликнул Тэхён. — Вот спасибо, я умею читать. — Он кивнул на карточку таксиста, висевшую прямо перед глазами, где содержалась информация о его имени, возрасте, стаже работы, и даже был указан номер его водительского удостоверения. — Но Михаэль тебе идёт больше, ничего не поделать. На этом доцент замолк, повыше подняв воротник своего пальто и удобнее устроившись в нём. Непривычно было видеть его молчаливым — видимо, всему виной похмелье и усталость. А может, имел место стыд за сегодняшнее пьяное представление? Разузнав адрес, Чонгук вырулил со двора на шумную улицу, лишь на углу притормозив, чтобы забежать в кофейню. Энергия была на нуле. Тэхён тоже не отказался от бодрящего напитка — грел пальцы о горячий стаканчик, окончательно притихнув. Так и молчали. Даже музыку включать не было желания — тишина дарила жизненно необходимый отдых уставшим мозгам. Однако уже на въезде в Тэхёнов микрорайон блаженное молчание расколол надвое телефонный звонок, заставив вздрогнуть и таксиста, и пассажира. Чонгук продолжил смотреть на дорогу, лишь на мгновение опустив глаза в экран. Вызывающим абонентом был его сосед по квартире — тот самый, что чуть меньше года назад познакомил его с Донсу. И что ему надо, раз решил именно позвонить, а не написать в мессенджер, как обычно? Что за повышенная срочность? — Я за рулём, — быстро ответил, прижав телефон к уху. — Перезвони позже. Но сбросить не успел: с того конца провода кричали так громко и эмоционально, что разговор слышал даже Тэхён, сидящий на пассажирском месте. Он аж голову повернул, удивлённо глянув на своего водителя. — Ты видел?! Ты видел?.. — кричал парень из трубки, просто захлёбываясь в неистовом желании поделиться с Гуком чем-то необычайно важным. — Новую фотку Донсу видел?! Внутри ощутимо кольнуло — почему-то ни внезапный звонок, ни тон голоса, ни затронутая тема не наталкивали на мысли о каких-то приятных новостях. Чонгук нервно сглотнул, ответив как можно тише и спокойнее: — Я ничего не видел. Я сейчас занят. — Посмотри сразу же, как освободишься! Это пиздец! — интригующе наказал голос из трубки, а Чонгук поспешил закончить разговор, пообещав, что обязательно посмотрит, и проигнорировав дальнейшие крики. Становилось не по себе: руки тут же вспотели, вцепившись в руль мёртвой хваткой; вдоль спины проносился холодок, а дыхание само по себе срывалось. Чужие заинтересованные глаза сбоку конкретно напрягали. Гук хоть и глядел неизменно прямо, но буквально кожей чувствовал, как пристально вылупился на него доцент. Сейчас просто дыру прожжёт! Видимо, ему тоже было очень интересно, что же там за «пиздец» такой. Даже больше, чем самому Чонгуку. Спустя десять секунд дисплей вновь загорелся от оповещения: сосед прислал публикацию в Инстаграме — и несложно было догадаться, какого содержания. Там явно находилось именно то, что Чонгук, по его мнению, непременно должен узреть в самое ближайшее время. «Посмотрю позже, когда освобожусь», — уговаривал, буквально умолял сам себя, стараясь ровно дышать. Однако выдержка быстро лопнула — как пресловутый воздушный шарик. Машина, как назло, встала в небольшую пробку перед перекрёстком. Ничто не отвлекало! «Да и к чёрту всё», — сдался он в конце концов и схватил лежащий рядом телефон. Сердце бешено стучало — словно предчувствовало… Присланное фото — действительно было с профиля Донсу. Выложено оно лишь пятнадцать минут назад, а изображён там, собственно, сам он: сияющий, радостный, улыбающийся… на фоне голубых вод океана. Чонгук даже сощурился, глазам не веря. Действительно: белый песок, солнце, кристально-чистая водная гладь. И Донсу — счастливый до умопомрачения, которого обнимала… мужская рука. Да-да. Солидная рука в дорогих часах, совершенно Гуку незнакомая. И уж точно не его собственная… Хотя любимый парень на фото определённо его. Или… уже, видимо, нет. Как такое могло быть? Парень — Чонгука, а рука… нет? «Пиздец», — в мыслях. Сосед не обманул. Гук поднял глаза на указанную в публикации локацию, и ему окончательно поплохело… Остров Бали. Занавес. Если бы он в данный момент не сидел, то точно упал бы. И больше никогда бы не встал… Внутри настойчиво обозначалось ощущение, что его голова сейчас — это огромный колокол, а фото Донсу — металлическая колотушка, которой по нему со всего размаху долбанули. По крайней мере, гул в ушах стоял абсолютно идентичный. Сзади послышались поторапливающие сигналы, напоминавшие, что Чонгук всё ещё находился на перекрёстке. Чудом вырулив на обочину, он заглушил мотор. Пусть весь мир встанет на паузу… Ему нужно хотя бы десять минут времени, чтобы прийти в себя. Он вновь посмотрел на дисплей своего телефона, напрочь забыв обо всём. Под рёбрами — словно облили керосином и подожгли. И очень невовремя прямо возле плеча возник любопытный нос. Тэхён, как та бабка-сплетница у подъезда, которая не пропустит ни одной новости, считал своей святой обязанностью поскорее разузнать, что же там в телефоне так шокировало его водителя, что он сидит теперь ни живой, ни мёртвый, и даже ехать дальше не может. Увидев открытую фотографию, доцент приподнял брови в искреннем удивлении, протянув: — У-у-у, вот так встреча. А Чонгук ничего не слышал и не видел. Он как заколдованный пялился в одну точку, пока всё его естество внутри протестовало, отказываясь принимать очевидное. «Не может быть. Это какой-то розыгрыш. Это фотошоп…», — хотелось разрыдаться от осознания собственного бессилия. — А я уже видел это фото. Ещё вчера. — Тэхён тыкнул пальцем на снимок, а после — на всплывшую посреди него отметку. Открылась страница незнакомого мужчины, и доцент указал на неё. — Вот здесь. Изображение предательски плыло и двоилось, но Гук держался, связав эмоции в крепкий узел и из последних сил стараясь понять, что пытался показать ему пассажир. Профиль принадлежал какому-то незнакомцу — судя по аватарке, весьма взрослому и солидному мужчине. Личных фотографий на его странице оказалось не так много, в основном — пейзажи, еда, машина. Но за последнее выложенное фото беспорядочно бегающий взгляд Чонгука всё же зацепился, а после так и застыл, намертво примагниченный. На нём — белый песок, солнце, кристально-чистая водная гладь… И Донсу, счастливый до умопомрачения, и от его лучезарной улыбки Чонгука насквозь прошибло новой порцией боли. Фото то же самое, но выложено на день раньше. Теперь стало ясно, что мужчина с этой страницы — и есть владелец загадочной руки, что так собственнически обнимала на снимке самого дорогого в жизни Гука человека… — Кто это?.. — еле слышно выговорил, сглотнув подступивший к горлу комок. — Это профиль моего бывшего. А на фото с ним — тот сопляк, ради которого он меня кинул, — пояснил Тэхён и тут же нахмурился. — Постой-ка, а ты его что, знаешь? Чонгук поднял на него разбитый взгляд, посмотрев со всей болью, которую, увы, в такие моменты едва ли возможно скрыть. В подобных случаях человек чертовски уязвим, и даже самая потаённая часть его души выходит наружу, на всеобщее обозрение, искря как оголённый провод. Было бы лучше переживать свою драму в одиночестве и не объясняться ни перед кем, но Гук всё же ответил, а голос его откровенно подрагивал на каждом слове: — Это мой парень. Судя по всему… тоже теперь бывший. В ответ от доцента — безмолвно приоткрытый рот, откровенно потрясённый вид и кратковременный ступор. Он почесал взлохмаченный затылок, неверяще глянув на своего водителя. — Да ладно?.. Это что же получается? Нас с тобой обоих кинули?! — И как-то совсем неожиданно и не в тему расплылся в широкой улыбке. — Вот так встреча, Михаэль. Судьба просто! Таксист лишь вздохнул — вымученно и бесконечно грустно. Его, напротив, улыбаться совсем не тянуло. — Я Чонгук. — Ну ладно, ладно, не капризничай. — Тэхён придвинулся ближе, чтобы продемонстрировать заинтересованность в его проблеме, и подпёр ладонью подбородок. — Ты, получается, только сейчас узнал? — Ага. — Ну и чего такой кислый? — Шутишь? Мы встречались почти год. А он даже не оповестил меня о том, что мы больше не пара. — Чонгук глубоко втянул воздух носом, тормозя шквал эмоций, а после залпом выпил остатки кофе из своего стаканчика. — А вы и вовсе встречались четыре года! У тебя совсем не было чувств к этому мужчине? — Были, конечно. — И тебе нисколько не грустно? — Человек, который тебя не любит, ушёл из твоей жизни. Это же прекрасно. О чём грустить? — Доцент беззаботно пожал плечами, а Гук так и одеревенел, вылупившись на него, как баран на новые ворота. Снова было невозможно разобрать, это он шутил так или говорил сейчас на полном серьёзе? Как это — прекрасно? Чонгук-то парня своего, вообще-то, любил! Ему как бы больно! Что тут прекрасного? Он бестолково хлопал глазами-пешками, будучи не в силах понять собеседника, словно это вовсе не доцент сидел перед ним, а какой-то представитель инопланетной расы, пытающийся установить контакт. — Мне что-то совсем не прекрасно, — процедил сквозь зубы, отрицательно покачав головой. — Я так не могу. — Да брось ты, Михаэль. Собираешься объявить траур и рыдать в подушку, пока вся вода из организма не выйдет? Гук всё мотал и мотал головой, словно заело, и продолжал повторять одно и то же: — Я не могу так сразу всё перечеркнуть. Мне очень больно. Я… так не могу. — Да пожалуйста. — Тэхён равнодушно фыркнул, выхватив из его рук телефон. — Давай-ка посмотрим лучше, что там за фрукт. — Он загрузил страницу Донсу, снова тыкнув на то злополучное фото. — Бáли… Это типа — я сосал, меня ебали? — И опять принялся ржать. Доценту было смешно, а вот Гуку — вообще не до смеха. На нём лица не находилось, и всё, что на том месте осталось — пустая и безжизненная маска. — Тоже мне пижон, — бубнил Тэхён, просматривая другие фото. — Ну и что, что он моложе? На мой взгляд, я гораздо красивее. Тебе так не кажется, Михаэль? Михаэлю ничего не казалось. Он даже не слышал вопроса, с остекленевшими глазами заведя мотор. Разговаривать не осталось сил — нужно было закончить наконец этот маршрут, кажущийся бесконечным. Чонгуку необходимо побыть одному. Дорога до финальной точки, к великой радости, не заняла много времени. Водитель бездумно следовал советам навигатора, на автомате поворачивая в нужных местах. «Через сто метров поверните направо», — прозвучала самая последняя фраза, и взору сидящих в автомобиле предстали тёмно-красные широкие ворота, огораживающие двор. Заехав внутрь, Гук притормозил возле указанного подъезда. — Я живу вот здесь, на двенадцатом этаже, — как бы между прочим сообщил Тэхён, а Чонгук даже примерно не представлял, для чего ему эта информация. — Бывал раньше в нашем районе? — Собеседник никак не среагировал, отвернувшись в сторону, чем вызвал у доцента недовольное цыканье. — Ну ладно, грусти, раз нравится. Скажи хотя бы, сколько я должен? — Ничего не должен, — буркнул, не поворачиваясь, всем видом показав желание поскорее закончить разговор. Тэхён не настаивал — ни на оплате, ни на беседе. Нет так нет, как говорится. Он недолго повозился, после чего подхватил свой портфель и покинул салон, на прощание с улыбкой произнеся: «Спасибо, что не держал меня в багажнике три дня без еды и воды, а ограничился лишь парой часов». Чонгук в ответ, конечно же, не улыбнулся и вслед уходящему не посмотрел. Шок, разрывающая изнутри боль, желание разреветься — первые спутники разбитого сердца уже поутихли к этой минуте, грустно замолкнув внутри. На смену им пришло тяжёлое и вязкое осознание случившегося — мысли, начинающие напоминать трезвые, и сотни вопросов без ответа, ежесекундно всплывающие в сознании. Чем Чонгук заслужил такое обращение? Почему он так глупо, так безоглядно любил и доверял, не ожидая и не страшась какого-либо подвоха со стороны любимого? Как он мог быть настолько слеп… Он ведь даже кольцо купил, как самый беспросветный дурак на этом свете… Точно, кольцо! Таксист быстро перевёл взгляд в сторону бардачка, а внутри заново вспыхнул факел неприятных чувств: обжигал и царапал горьким пониманием собственной глупости и наивности. Купленная коробочка до сих пор лежала там: Гук затолкал её подальше до лучших времён — как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Только лучшие времена, видимо, уже никогда не настанут. И что теперь с ним делать? Чонгуку было нестерпимо больно даже просто думать об этом. Решение пришло на ум стремительно — как молния; и водитель точно с такой же скоростью выпрыгнул из машины, прихватив коробку с собой. — Стой! Он понёсся следом за пассажиром и нагнал, к счастью, очень быстро. Тот ещё не успел зайти в подъезд — стоял у входа и возился с шарфом, конец которого размотался и волочился по земле. Завидев несущегося к нему таксиста с совершенно бешеными глазами, Тэхён перепуганно вздрогнул, выронив шарф из рук. — Постой! — Что такое, Михаэль? Всё-таки вспомнил, что нужно взять с меня деньги? — Да какие деньги, — запыхавшись от бега и эмоций, обрывисто проговорил Гук. — Не нужны мне никакие деньги. — Недолго помялся, думая, как завязать этот донельзя странный разговор. — Скажи… Ты это… Любишь кольца? Собеседник поморщился в непонимании. — Чего? — Говорю, кольца нравятся тебе? — Какие кольца ещё? Сатурна? — Такие, которые украшения на пальцы. Любишь? Доцент даже рта не успел раскрыть — Чонгук решил не ждать слишком долго и внезапно схватил его за руку. Повозился пару секунд, пока Тэхён глазел молча, пребывая в кромешном недоумении. Такое чувство, что они поменялись ролями: всклокоченный и раскрасневшийся от волнения таксист вполне себе сходил за сумасшедшего, да ещё вдобавок нёс сущую ахинею и вытворял чёрт-те что. Для полноты картины оставалось только прочитать матерные стихи… — Смотри, твой размер. Тэхён опустил взгляд и едва не ахнул на весь двор — на его пальце красовалось кольцо, поблёскивая драгоценными камнями в свете подъездного фонаря, а стоявший рядом Чонгук как-то глуповато и неуместно лыбился. — Это что, Тиффани?! — ошарашенно прошептал доцент, как только дар речи вернулся к нему, и пристально уставился на свою кисть. — Ты… Зачем ты… Кольцо действительно было очень красивым — изящное, из белого золота с тремя аккуратными бриллиантами посередине, идеально подходящее по размеру — оно потрясающе смотрелось на руке, поэтому Тэхён никак не мог собраться с мыслями и вымолвить что-то членораздельное, плотно залипнув взглядом на собственном пальце. — Если нравится, оставь себе. Дарю. — Ты что несёшь такое, Михаэль? — Доцент испуганно замахал головой, протянув ему руку, чтобы забрал свою вещь назад. — Совсем умом тронулся? Бензина нанюхался? В честь чего тебе дарить мне дорогущие кольца? — Я зря его купил. Пусть оно лучше порадует тебя, чем будет лежать просто так. — Нет-нет, — продолжал отнекиваться непритворно перепуганный пассажир. — Я не могу это принять. Очень странное у вас такси — денег не взяли, да ещё и кольцо за пару миллионов пытаются впихнуть… Забирай его назад, это не смешно! — Он с паникой бегал глазами от кольца к таксисту, потом снова к кольцу — и так по кругу. — Я же вижу, что нравится. Оно тебе очень идёт. — Во взгляде Чонгука — чистая мольба, отчего доцент полностью потерялся, застыв на месте как столб. — Оставь себе, пожалуйста. — Но… Постой… Ну нет! Послушай… Воспользовавшись чужим секундным замешательством, Чонгук ловко сунул пустую коробочку ему в карман и начал медленно пятиться назад — к машине, тихо повторяя: «Пожалуйста, пожалуйста…». Тэхён лишь безрезультатно открыл рот, сделав один маленький шаг вслед за ним, но потом снова замер неподвижно. Быстро приземлившись на своё сиденье и заведя мотор, Чонгук резко дал газу, спешно покинув двор. Наверное, он не совершал ничего более безумного за всю свою жизнь, но сейчас было безмерно плевать. Пусть он долго вкалывал без выходных, чтобы купить это кольцо, но расставаться с ним вот таким странным образом ему было отчего-то совсем не жаль. Набирая скорость, Гук спешил домой, чтобы упасть на кровать и наконец-то как следует нарыдаться. На сегодня рабочий день закончен. На сегодня с него хватит…❄❄❄
Тридцать первое декабря — время подведения итогов. Время, когда заканчивается надоевшее старое и начинается что-то совершенно новое и вдохновляющее. Люди строят уйму планов на наступающий год, ждут праздника с замиранием сердца, собираются вместе, чтобы весело его встретить. Но не Чон Чонгук. И не в этом году. Отказавшись от всех приглашений друзей и взяв на работе выходной, он твёрдо решил провести этот Новый год в одиночестве и грусти. Упиваясь жалостью к себе, он закрылся дома и отдался прокрастинации. Нужно было вдоволь настрадаться и поубиваться горем на всю катушку, и только после всех этих манипуляций он сможет пережить измену — так Гуку казалось. Потому проводил праздничный день с чипсами и сериалом в плену смятых подушек и одеяла — как и полагалось типичному одинокому страдальцу. Вот только не страдалось. Поразительно, но как ни пытался Чонгук выдавить из себя хоть каплю грусти — ничего, кроме совершенного безразличия, внутри не обозначалось. Даже неприлично как-то. Он почти год встречался с парнем, строил на их отношения грандиозные планы, а как случилось расставание — так даже не взгрустнулось как следует. И убиться об стенку не хотелось, и нажраться до поросячьего визга, и залиться слезами, слушая их любимые песни, — тоже нет. Ну точно, сбой в системе. Отчаявшись, он решил испробовать самый действенный способ: открыл Инстаграм, зашёл на страницу Донсу, снова уставился на то самое фото с острова Бали. Должно же быть больно, не? «Хоть бы в чёрный список меня добавил для приличия», — только и фыркнул в мыслях. А потом долго разглядывал чужую руку, обнимающую довольного парня, и вдруг… В голове всплыла та фраза про «залежалый валенок», и вместо грусти Чонгука пронзил… смех. Нет, просто невозможно! Где это видано? После встречи с тем двинутым доцентом у Гука до сих пор мозги наперекосяк. Вот бывает же такое: появляется в твоей жизни человек и своим присутствием — даже недолгим — производит неизгладимое впечатление. И потом ты ещё долго об этом самом человеке не можешь забыть — думаешь, вспоминаешь, прокручиваешь в памяти его фразочки, улыбаешься с замашек, размышляешь над словами. Вот и Чонгук… думал. А зачем? Ведь надо бы страдать по своему бывшему парню, а не заниматься всякими посторонними делами. Однако он и сам не уловил того момента, в который сериал оказался заброшен, а Ютуб на телефоне — открыт. «Ким Тэхён» — вбил он в поисковой строке по абсолютно необъяснимой для самого себя причине. И… провалился. Как раз оказалась уместна шутка: зашёл в интернет на пять минут — прошло три часа. Чонгук вообще не понял, как так получилось, что он просмотрел подряд несколько видео-лекций от начала до конца. Как давно он начал интересоваться корейским языком и литературой настолько, чтобы слушать о них несколько часов без остановки? Ответа не находилось. Но этот лектор оказался так приятен и глазам, и ушам, что Гук забыл обо всём мирском — и даже о своём недавнем расставании. Тэхён явно был из тех людей, что нашли истинное призвание в жизни: в своей профессии он чувствовал себя как рыба в воде, и это можно было заметить невооружённым глазом. Он прекрасно разбирался в освещаемых дисциплинах и мастерски удерживал внимание слушателя. Речь его была идеально поставлена и, несмотря на обилие заумных слов и научных терминов, оставалась понятной и лёгкой к восприятию. Острый ум, приятный голос, чувство юмора, харизма — все эти качества делали Ким Тэхёна тем, от чьих лекций было сложно оторваться. Теперь уже не удивляло, что он смог добиться так много за свою недолгую карьеру. Чонгук припоминал их встречу: матерные стихи, неприличные вопросы, храп из багажника — и до сих пор не переставал удивляться тому, насколько разной и многогранной может быть одна и та же личность. Так и проходил день, плавно перетекавший в вечер. Третья пачка чипсов близилась к концу вместе с пятой по счёту лекцией о корейской классической литературе, когда в его беззаботное овощное существование ворвался телефонный звонок. Дисплей высветил имя девушки-диспетчера с работы, и у Гука аж зубы скрипнули от возмущения: он на заслуженном отдыхе, какого чёрта надо? Но не ответить, конечно же, не мог. — Чонгук, нам поступил заказ на твоё имя, — сообщила звонящая. — Сможешь отвезти? Подъехать нужно к шести часам. «Не хочу, не буду, ни за что!» — хотелось гаркнуть в трубку, чтобы навсегда отбить у неё желание беспокоить водителей в их единственный выходной. Но он лишь потёр пальцами глаза, помолчав, и выдохнул безысходное: — Хорошо. Сбрось адрес. «Не переломлюсь от одного заказа», — решил Чонгук, безжалостно растоптав свой план не вылезать из кровати до завтрашнего утра. Тем более, постоянным клиентам не стоило отказывать — в большинстве своём это были очень приятные и благодарные люди. У Гука таких пассажиров насчитывалось около десятка: они предпочитали ездить исключительно с ним, особенно на дальние расстояния, вот только связывались обычно напрямую по личному номеру. Чонгук задумчиво потирал бровь. Кто заказал поездку через диспетчера — ему известно не было. Выпрыгнув из мягкого плена постели, он шустро привёл себя в свежий вид и, накинув лёгкую куртку, вскоре поспешил на стоянку — до шести вечера оставалось не так много времени. Сообщение с адресом всплыло на экране телефона уже тогда, когда он прогревал машину и напевал под нос осточертевшую песню про «ласт Кристмас». На автомате открыл навигатор, вбил нужную улицу и тут… Сердце так непредсказуемо вздрогнуло, а затем… замерло. А адресок-то, как оказалось, знакомый… Почему же Гук внезапно разволновался — сам не знал. Минут пять бесцельно хлопал глазами, прежде чем найти в себе силы тронуться с места. И вся дорога прошла как в полусне — мысли неслись вперёд него, перескакивая через пробки, игнорируя красные сигналы светофора, а сам Чонгук оставался позади, совершенно растерянный и с вакуумом в голове. Глаза ежесекундно ныряли в карту навигатора, и внутренняя дрожь усиливалась с каждым новым километром. И вот то самое «через сто метров поверните направо» уже прозвучало как приговор, и пульс шпарил так, будто эти сто метров — самые важные в Чонгуковой жизни. Вот и знакомый двор с ярко-красными воротами на въезде, та самая многоэтажка, подъезд… Тот самый пассажир, что уже ожидал на выходе. Неужели тоже записался в постоянные клиенты? Но почему эта встреча так волновала? Чонгук весь день пялился на обаятельного парня в интернете без малейшего стеснения, а теперь, когда снова видел его вживую — от обилия эмоций не мог адекватно себя ощущать. Наверное, Гуку стоило пропить курс успокоительных… От помятого пьяницы не осталось и следа — сегодня Тэхён был одет с иголочки и выглядел на двести процентов из ста: на сборы явно потрачен не один час, и пусть Чонгук не знал, куда он так старательно собирался, но на подсознательном уровне даже немного завидовал тем людям, с которыми преобразившийся доцент планировал провести вечер. — Как дела? — В момент, когда водитель наконец отмер, Тэхён уже сидел на соседнем кресле, с улыбкой поправляя своё пальто. Гук прекрасно понимал, что как минимум невежливо вот так в упор рассматривать человека, а как максимум — странно. Он буквально силой заставил себя отвернуть голову, зачем-то ухватившись обеими руками за руль, словно кто-то пытался его украсть. Видимо, нервное. — Могло быть и хуже, — кашлянув, пробормотал в ответ. — Куда поедем? Тэхён чертовски красив — и это единственная мысль, которую водитель способен был сгенерировать в своём воспалённом мозгу. Все остальные мысли нервно курили в сторонке, затерявшись на фоне. А коварный искуситель, очевидно, в полной мере осознавал, насколько привлекателен. Все его движения словно нарочно примагничивали взгляд — он как бы случайно убирал прядь волос за ухо, обнажая изящную серёжку; задумчиво смотрел куда-то вдаль, облизывал губы, опуская пушистые ресницы. Любой человек, что провёл у зеркала битый час, явно рассчитывал, что на него будут смотреть именно вот так… как сейчас смотрел на доцента таксист, снова позабывший о правилах хорошего тона. Попался на крючок, что та бестолковая рыбёшка. — Пока не знаю. На самом деле я просто хотел встретиться, — тихо проговорил пассажир, забегав глазами по салону, отчего на миг показалось, будто он тоже слегка нервничал, — чтобы вернуть кольцо. Вот оно, в целости и сохранности. — Он протянул Гуку знакомую коробочку. — Я даже не надевал его ни разу. Ну… может, один раз. Хорошо, два. Но только дома! — И посмотрел так искренне-наивно и по какой-то причине даже виновато, что Чонгуку внезапно захотелось расхохотаться. — Значит, всё-таки понравилось? — с улыбкой ответил, не торопясь принимать протянутую вещь. — Я ведь сам его тебе подарил. Почему не хочешь оставить? Тэхён упрямо держал коробку на весу и продолжал более уверенно, для убедительности вздёрнув нос: — Знаешь, когда один человек дарит другому кольцо, то там обычно звучат всякие слова про любовь до гроба, вместе навеки и тому подобное. А когда вот так просто — совсем никакого удовольствия. Не стоило мне вообще его брать. Не привык я принимать дорогие подарки от незнакомых людей, да ещё и без повода. Он был настолько очарователен в своей гордой самоуверенности и решительности, что Гук снова залип, не сдержав тёплую улыбку. Коробочка в протянутой руке настойчиво ожидала возвращения к хозяину, а у Чонгука мысли были совсем не о том. У него осталась только пара секунд, чтобы разобраться в своих желаниях и сделать решительный шаг. Это слишком малый промежуток времени для того, кто никогда не славился смелостью в подобных вопросах. Но отчего-то сегодня так хотелось рискнуть… — А если я приглашу тебя поужинать, то уже не буду таким незнакомым? — Он смотрел на пассажира безотрывно, даже не моргая. — И ты согласишься оставить себе мой подарок? Раз он тебе действительно нравится. У Тэхёна за секунду сменилось несколько эмоций на лице, и невозможно было до конца понять — то ли он искренне удивлён предложению, то ли, наоборот — только и ждал подобного. А может, ждал и надеялся, но тем не менее удивился. Его щёки слегка порозовели, а рывком округлившийся взгляд быстро оказался спрятан где-то между бардачком и автомобильным ковриком. Он коротко облизнул губы — то ли смущался так, то ли маскировал робкую улыбку, промелькнувшую от радости, а может — и то и другое одновременно. — Кто знает… — выдохнул. — Тогда, пожалуйста, поужинай со мной. Чонгук принял коробку, но только чтобы извлечь кольцо и вернуть его на законное место. Аккуратно прикоснувшись к Тэхёновой ладони, он впервые обратил внимание на то, какие у него длинные и изящные пальцы — однозначно, они были созданы, чтобы носить самые красивые в мире украшения. Надев кольцо, он не спешил отпускать руку: поглаживал тонкие фаланги и наслаждался теплом мягкой кожи. — А как же твой траур? — Да какой траур. — Чонгук тихо усмехнулся. — Человек, который меня не любит, ушёл из моей жизни. Разве это не прекрасно? А кое-кто другой пришёл… Безмолвный хоровод снежинок за окном, сладкий аромат чужого одеколона, пропитавший салон; блеск бездонных глаз напротив и нежнейшая в мире рука, сжатая в ладонях — всё это вкупе наталкивало на подозрительные мысли: а может, Гук просто спал? Может, лежал сейчас поперёк кровати, до тошноты объевшись чипсами, и смотрел самое потрясающее сновидение в своей жизни? Иначе как объяснить всё происходящее с ним? Он так долго и усердно строил планы на эти праздники, а сейчас… даже рад был, что все они полетели к чертям. — Может, ты уже поцелуешь меня наконец? — низкий голос нарушил тишину, отчего Гук мелко вздрогнул, очнувшись, и от неожиданности приоткрыл рот. Что ж, Ким Тэхён — всё ещё Ким Тэхён, и иной раз сложно разобрать, когда он шутит, а когда говорит серьёзно. Водитель потерянно таращился, но пассажир не стал дожидаться, пока тот выйдет из оцепенения — потянулся навстречу сам, ухватив его за воротник куртки. Стало так сладко… В плену мягких влажных губ Чонгук отпустил себя окончательно и бесповоротно. Он прикрыл веки, а под ними закрутилась бесконечность космоса… И, к большому счастью, волшебное сновидение не рассеялось. — А скажите, уважаемый водитель, — шептал Тэхён, запустив ловкие пальцы в Чонгуковы волосы. — Могу ли я заказать ваше такси на весь вечер? А желательно, ещё и на всю новогоднюю ночь. Готов оплатить любой тариф. — Для вас бесплатно, но с одним условием. — Гук гладил его по щеке, размышляя о том, что если безумие передаётся от человека к человеку воздушно-капельным путём, то он, судя по всему, заразился ещё в первый день их знакомства. — Мы продлим ваш абонемент на следующий месяц? А может, на всю жизнь?.. Кто знает. — Пожалуй, не смогу отказаться. — Тэхён улыбнулся непритворно-искренне и снова потянулся к желанным губам. Чонгук пока понятия не имел, где будет справлять наступающий праздник, но зато уже определённо знал — с кем. А о всяких там мелочах сейчас совсем не находилось времени думать, ведь он был чертовски занят: целовался с самым сумасшедшим человеком из всех, что встречались ему на жизненном пути. И по совместительству — самым чудесным. Именно таким, в которого влюбляешься стремительно и безвозвратно. Говорят, чудеса случаются под Новый год, разве нет? …А по радио пели что-то там про «хеппи Нью еар»… И можно было сказать со стопроцентной уверенностью, что как минимум у двух людей в этом городе грядущий «еар» точно будет «хеппи».