Нейротоксин

      Ветер проходил сквозь кроны высоких сосен, и там, на самых верхушках, набирал скорость, да такую сильную, что стволы раскачивались вперед-назад. Мало того, они трещали в такт вою порывов воздуха, звук которых стал до мурашек по коже жутким.       Скрип навалившего снега уже совсем приелся к уху, и все звуки вокруг слились в один страшный, предательски холодный гул, словно предвещавший кое-что пострашнее атмосферы этого хвойного леса.       Андрей закрыл свой рот с носом черным шарфом, шапку с капюшоном нацепил до самого лба, и одни только голубые глаза его были видны из всех частей лица. Он щурился, мороз кусал до боли в глазницах, поэтому пришлось ненадолго останавливаться, однако скорость его все еще была куда больше, чем у Савелия. Савелий же и шага нормального сделать не мог — то в снег по колено провалится, то ветер почти сдует наповал.       — Ты можешь тащиться быстрее?! — прорычал Андрей. — Ты должен идти впереди, чтобы вести меня в ваш сучий склад! — глаза у него резко сузились из-за яркого отсвета снежных сугробов, и Савелий, кажется, даже испугался его бешеного взгляда.       — Андрей… — Савелий моргнул и вытер красный нос рукавом, — я тебя совсем не узнаю. Неужели ты…       — Неужели я, неужели ты… — начал язвить Андрей, продолжая идти вперед. — Да что ты мямлишь-то в конце концов? Я уже и забыть тебя успел, и без твоих нравоучений и ненужной заботы мне стало жить гораздо-гораздо лучше! Я обрел то, о чем ты только мечтать можешь и по сей день.       — Но ведь… — Савелий опустил руки и сунул их в карманы. Как грубо… — Андрей, я все-таки твой брат. И я им остаюсь до сих пор! Неужели ты совсем ничего не чувствуешь, когда понимаешь и помнишь о том, что мы с тобой кровные родственники? Причем не дальние, а самые что ни на есть родные! И жить тебе стало лучше не только потому, что я резко из твоей жизни пропал…       — Мх… — Андрей закатил глаза и оскалился, сжимая руки в кулаки. — Может быть, но мне все еще все равно на тебя. Всегда было плевать, и теперь тоже плевать! — Андрей нахмурился и расправил пальцы на руках. — Нет! Я ничего не чувствую! Ничего! Ты ровно такой же родственник мне, как покойная мамаша-шизик…       Савелий раскрыл глаза и поджал губы. Не может быть… он не может так спокойно говорить об этом! Он не может так спокойно говорить о маме! Настоящий Андрей бы даже не поднял о ней ни единого слова! Что же с тобой случилось, брат…       — Погоди, — Савелий унял дрожь в желудке и проглотил подступивший к корню языка ком. Он не совсем уверенно, но все-таки ступил вперед, чтобы схватить Андрея за плечо. — Ты никогда не говорил со мной о маме.       Андрей резко хрустнул шеей, склонил ее к правому плечу и сумасшедшими ссуженными глазами взглянул на брата. Савелий приоткрыл рот и хотел уже было сказать что-то еще, однако Андрей ему не позволил.       Он ударил парня сначала кулаком по щеке, а после резко нанес удар в его в грудь локтем. Савелий в ужасе глотнул воздух в отбитые на секунды легкие, но не смог насытиться кислородом. Густой пар столбом устремился вверх из его рта в попытках раскрыть легкие.       Вдох! Наконец-то! Савелий наклонился вперед и схватился за место в области тимуса. Жар прокатился с самих ушей до пяток, сердце стало биться так быстро и громко, что Савелий теперь слышал только то, как пульсирует его кровь в венах.       — Я разрешал себя трогать? — спокойно промолвил Андрей, разминая руки. — Я не припоминаю такого, — расслабленно выдохнул он.       Это не мой брат… это уже совсем другой человек!       — Ты… что ты делаешь?! — не выдержал Савелий. Он яростно выпустил пар из ноздрей и выпрямился во весь свой небольшой рост. — Зачем ты ударил меня? Я не сделал тебе ничего плохого!       Андрей, кажется, снова хотел ударить Савелия по лицу, но парень в этот раз успел увернуться и опешить, а затем даже схватить брата за направленный в его сторону кулак.       — Меня может касаться только два человека… — тихо и вкрадчиво начал говорить Андрей. По его вспухшей на виске вене и постепенно расширяющимся зрачкам можно было ясно понять, что он скоро сорвется. Шапка уже не натягивалась на лоб, а нос и рот давно не прикрывал черный шарф. Он был готов выложиться на полную даже против своего родного брата. — И ты ни первый, ни второй…       — Но я не сделал тебе ничего плохого… тогда почему ты меня так ненавидишь?! — чуть ли не дрожащим от обиды и холода голосом спросил его Савелий. — Почему ты так ко мне относишься?       Андрей подрагивал в разных частях тела — то ли пытался совладать с эмоциями, что у него получалось просто ужасно, то ли всему виной плохая погода. Савелий все еще держал чужой кулак, но через пару секунд Андрей расслабил и опустил руку. Савелий отошел на пару шагов от своего брата и сжал руки в кулаки, словно готовился к драке.       Андрей закрыл половину лица ладонью. Он выпрямил пальцы и сжал ногтями свою кожу на щеках. Парни молча глядели друг на друга, как на поединке, а затем одновременно выгнули спины.       Как кошки на улице обозлились друг на друга, готовы были рвать когтями и кусать до крови. Разве это братья сейчас стоят? Нет. Это враги.       Не будет никакого мира между нами! Теперь Андрей — не мой брат! Теперь Андрей хочет избавиться от меня! Но… я точно знаю, что еще когда-нибудь смогу все исправить!       — …Я? — Андрей резко топнул ногой по снегу, затем выставил одну ногу назад. — Я отношусь к тебе так потому, что ты выбрал не ту сторону, братик, — усмехнулся он. — И если бы не этот поход… я бы с радостью пристрелил тебе голову своими двумя пистолетами, — Андрей закусил губу. — Или… повесил бы. Как повесилась наша жалкая мамаша…       Андрей на пару секунд залился тихим смехом, затем натянул широкую улыбку, так что покрасневшие от холода уголки губ теперь выглядели неестественно страшно. Савелий скосил брови к носу, его уверенность в себе явно дрогнула.       Андрей воспользовался моментом и кинулся на него с растопыренными ладонями. Савелий мгновенно пришел в себя и даже успел увернуться от летящего в него пусть и не громоздкого, но крепкого тела.       Андрей яростно зарычал и повернулся обратно к брату. Савелий снова попятился. Раз шаг, второй… Савелий оступился! Он потерял равновесие и стал махать руками, чтобы не упасть назад, но тут на него прыгнул Андрей и схватился пальцами за его воротник куртки.       Савелий вскрикнул и также вцепился в Андрея. Вокруг полетели блестящие искры от снега, парни кубарем катились по склону снежного холма. Савелий пытался остановить это движение, однако Андрей, хватавший брата за капюшон, заставлял их падать до самого низа, пока земля не стала ровной.       Савелий раскрыл глаза и закричал, от боли в спине выгибаясь и сжимая зубы. Он зарычал и зажмурился, видя перед собой серое небо, белую пыль и верхушки заснеженных сосен. Сверху на него налетел Андрей.       — Стой! — Савелий раскрыл глаза. — Я повредил спину! Мне больно! — он пытался его остановить, но в следующий момент Андрей был уже с крупной палкой в руках.       Андрей стянул губы и двумя руками навалил огромную палку на чужую шею, вжимая ее в парня все сильнее и сильнее. Савелий резко схватил палку и стал давить на нее уже с противоположной стороны.       Он же меня задушит! Он меня убьет! Мой брат… Мой брат бы никогда этого не сделал! Он бы помог мне встать! Он бы не кидался на меня исподтишка…       — Стой! Пожалуйста, остановись! — Савелий жадно глотал воздух в горящие от прошлого удара в грудь легкие.       Голые, белые пальцы Савелия, сжимающие ветку, стали цеплять занозы и жутко болеть, когда тактические перчатки Андрея позволяли ему более уверенно давить на ветку. Его глаза нарастали безумием и гневом, пока Савелий продолжал безуспешно отталкивать от себя Андрея.       Помогите… кто-нибудь! Но он ведь не убьет меня? Как минимум потому, что я должен провести его до склада и вернуться живым! Иначе и его…       А вдруг он просто вернется назад, сядет за мотоцикл и уедет? Нет… нет-нет-нет, Андрей не может меня взять и убить! Он мой брат! Он мой родной брат!       — Что? Больно тебе? — злобно засмеялся Андрей. Савелий громко сглотнул, и Андрей вскрикнул: — Отвечай, сука!       — Больно! — Савелий поднял голову и продолжил давить на палку руками. — Хватит… перестань!       — Что, так просто захотел избавиться от боли?! — Андрей раскрыл глаза и надавил на палку сильнее. — А ты представь, через что мне пришлось пройти… представь, каково было мне!       — Но я не виноват в том, что ты болен! — Савелий задрожал от страха. — Я… не виноват в твоей боли.       Андрей неистово прищурился и продолжил давить на Савелия. Он уже не справлялся с давлением. Ну конечно! Вверх давить куда труднее, чем вниз!       — Я? Болен?! — Андрей закричал: — Я?! Я не болен! Не смей… не смей называть меня больным! Я здоровый!       Савелий моргнул и посмотрел в чужие глаза. Он очень странно себя ведет. Андрей никогда не отрицал свою болезнь! Никогда!       — Да что же на тебя нашло… — прошипел Савелий, пытаясь сконцентрировать всю свою силу на руках.       Мышцы жутко болели, пальцы из белых стали красными от напряжения. Пожалуйста, пусть это поскорее закончится! Я не смогу должно держаться!       — Я не больной… Я не как наша мамаша, — Андрей исподлобья посмотрел на Савелия и громко засмеялся. — Ты предатель! Ты лжешь…       Савелий нахмурился. Его терпение лопнуло. Он больше не мог слышать бреда, который нес ему его родной брат.       Савелий глубоко вдохнул и обхватив палку поудобней, резко надавил на нее с разных сторон. Та хрустнула, но не сломалась. Поэтому Савелий взялся за середину палки и одним движением руки попытался вытолкнуть ее, чтобы она наконец перестала сдавливать горло.       Треск. Во все стороны разлетелись влажные щепки, острые края древесины ушли вверх, как копья, и одна из сломанных частей палки проехалась по лицу Андрея.       Парень заорал и отпрыгнул от Савелия, в панике хватаясь за кровоточащее лицо в занозах. Савелий удивленно вздохнул и стал отползать от брата назад. Когда затылок его уперся в ствол дерева, парень медленно поднялся на ноги и посмотрел Андрею в глаза.       Савелий с ужасом наблюдал за тем, как кровь с чужого лица окрашивает снег под Андреем в бордовый. Хоть бы кабаны сейчас не сбежались на запах крови…       Может… Андрею стоит помочь? И только Савелий протянул свою руку вперед, он тут же одумался и резко убрал ладонь на кобуру с пистолетом. Хорошо, что отдали его мне… иначе у меня бы не было шансов. Он лучший стрелок у Горелова.       Я это знаю. Я в этом нисколько не сомневаюсь. От этого и страшно. Твой родной брат… профессиональный убийца. Который ненавидит тебя! Который желает тебе смерти, который не чувствует к тебе ни капли того родственного тепла, что было между нами раньше.       — Ты изуродовал меня! — Андрей встряхнул кровь с руки и повернулся к Савелию. Рана на щеке продолжала кровоточить, потеки все еще спускались к подбородку и капали на белый снег.       — А ты меня чуть не убил! — зарычал Савелий. — Хватит! Нам пора выдвигаться!       Спина… я только что почувствовал, как ныла моя спина. Позвоночнику явно пришлось хуже всего, когда я упал со склона. Но я должен дойти… и должен довести Андрея.       Даже после его попытки убить меня, я чувствую за него ответственность. Но почему так? Он ведь старше меня!       Тогда почему Андрей кажется мне беспомощным после того, что сделал?       Потому что он мой брат?       Или потому что у меня развивается стокгольмский синдром?

***

      Рут отряхнулась от снега и продолжила идти вперед. Ее лапы были плотно закрыты меховыми подобиями человеческих ботинок, только для собак. Уши также обмотаны чем-то теплым во избежание обморожения их торчащих кончиков, а туловище ее накрыто теплым комбинезоном, которое не уступало нашим людским курткам. В общем говоря, замерзнуть Рут не должна была.       Однако даже такая теплая одежда что на собаке, что на нас с Гореловым не могла защитить от сильного ветра. Он нагонял в эту сторону низкие, серые тучи. Ветер ледяной, резкий, очень приятный, в некоторые моменты становится даже трудно дышать.       Федотов с Гореловым закрыли свои рты шарфами, поэтому, чтобы немного слышать речь друг друга, им приходилось идти вплотную.       Вдруг ветер стих, одни только верхушки елей тихонько покачивались и ссыпали вниз искрящиеся крупинки снега. Дмитрий молча поднял голову наверх и удивленно моргнул.       Снова снег. В этот раз валит хлопьями, огромными, слипшимися снежинками. Горелов обернулся и шикнул.       — Ну чего ты встал?! Быстрее дойдем, быстрее ляжем отдыхать! — Алексей убрал руки в карманы и вздрогнул.       — Тебе лишь бы отдохнуть, — съязвил ему в ответ Дмитрий.       — Заткнись, — Горелов остановился и согнулся, убирая руки на свои колени.       Через сугробы ему тяжело пробираться… просто спортом заниматься надо, вот что! И не просто для пафоса ходить в спортзал, а всерьез заняться собой! Мышцы, вроде, и есть, а вот толку от них…       Рут прыгнула в сугроб рядом с Гореловым, затем быстро вылезла из него и отряхнула свою темную шерсть от налипшего снега. Она подняла морду и застыла. Алексей обернулся к собаке и сжал руки в кулаки, начиная говорить:       — Рут! Ко мне! Чего ты там нашла?       — Она учуяла кого-то? Или что-то, — Федотов потер слепой глаз и закрыл его, только сейчас чувствуя, как сильно обветривает третье веко. — Мне не нравится ветер. Он снова подул.       В лицо влетали снежинки, обжигая холодом щеки и нос. С такой силой снег врезался в кожу, что даже было больно чувствовать, как кристаллики льда намертво впивались в лицо и почти царапали его.       Рут подошла к своему хозяину и проскулила, начиная громко лаять.       — Что такое? — Горелов наклонился и почесал собаку за ухом. — Потерпи. Скоро придем.       Но Рут не переставала лаять и рычать. Затем клацнула зубами и слегка подпрыгнула, хватаясь клыками за одежду Алексея.       — Эй! Отпусти! Рут! — Алексей раскрыл глаза и взял собаку за комбинезон. — Отпусти! Фу, кому говорю!       Она не слушала команды, пытаясь увести Горелова в другую сторону. Алексей посмотрел Дмитрию в глаза, и Федотов быстро подбежал к Горелову.       — Что на нее нашло? Почему она ведет тебя вглубь леса? — Дима удивленно моргнул.       — Я сам не знаю! — Алексей прищурился и посмотрел назад, раскрывая глаза. Леша застыл.       Дима нахмурился и посмотрел через плечо за свою спину. Федотов также замер и стянул губы. Теперь все ясно… Рут пыталась отогнать нас!       — Это… — Горелов задрожал. — Это волк?       Да, это правда волк. Настоящий, большой белый волк — или волчица — одиночка, судя по тому, что стоит он совсем один, иначе бы он давно подал сигнал своей стае о приближении незнакомцев.       Глаза у животного горели янтарем — смотрел он в упор сначала на Рут, а затем переключился на обернувшегося Федотова. Волк сделал шаг вперед и оскалил пасть.       — Доставай пистолет, — шикнул Дима. — Быстрее!       Горелов быстро сунул руку в карман куртки и достал оттуда пистолет, осторожно протягивая его Дмитрию. Федотов в мгновение снял предохранитель, взвел курок и направил дуло пистолета на волка.       Животное прижало уши к голове и продолжило скалиться, начиная пятиться назад. Морда волка постепенно пропадала из виду — снега стало больше, ветер усилился до такой степени, что было трудно держать равновесие. Только яркие глаза животного оставались видны в буране, и Федотов целился именно в них.       Если волк прыгнет… Дима не задумываясь его пристрелит. Дмитрий держал свой палец на спусковом крючке, готовясь к выстрелу. Но животное не спешило приближаться к парням.       Волк опустил голову, перестал скалить клыки, затем моргнул и поднял уши. Он в последний раз посмотрел на Рут, фыркнул и убежал прочь.       Федотов с трудом перевел дух, выпуская клуб пара изо рта. Казалось, он совсем не дышал в эти тянущиеся вечность две-три минуты. Рут только теперь отпустила рукав куртки Горелова и громко заскулила, поджимая свой короткий хвост.       — Почему ты его не пристрелил? — спросил Горелов. — А если бы он напал! А если бы он вцепился в Рут?! Что было бы тогда?       — Но он не напал, — Дима вздохнул и отдал Алексею пистолет. — И убежал отсюда. Поэтому нам нужно продолжать двигаться.       — В такую бурю… — Алексей погладил Рут по голове и поправил ее капюшон. — Пойдем, Рут. Нам еще идти и идти.       Дмитрий размял руки и продолжил шагать вперед. Горелов держал собаку ближе к себе, наверняка волка привлек именно запах Рут, ведь поначалу настроен агрессивно он был к ней. А Рут, на удивление, для собаки поступила слишком умно — решила не скалиться в ответ, а стоять смирно, ожидая действий своего хозяина.       Алексей продолжал нервно оглядываться вперед-назад, постоянно натягивая шапку обратно на уши. Крик взлетевших ворон насторожил парней, и те переглянулись. Снег так и царапал кожу, больно щипал глаза при попадании в них, а ноги коченели из-за тяжелых шагов в сугробы.       — У меня все б-ботинки в снегу, — протрещал зубами Горелов. Он с трудом перебирал ногами — обувь явно не спасала его от мороза.       — Одеваться по погоде нужно, — промолвил Федотов.       — Да кто же знал, что такая погода будет?! — раздраженно выдохнул Алексей и сделал шаг вперед.       В этот момент рев снежной бури показался Диме тишиной, а холод — сущим пустяком, потому что тело его пробрал адский жар. Громкий щелчок железных зубьев в снегу, и Алексей свалился на землю в истошном крике, которого испугались все зимние птицы, сидевшие на ветвях неподалеку.       — Больно! — вскрикнул Горелов, сжимая пальцами штаны. — Больно-больно! Как же больно!       Только эти слова удалось разобрать Федотову. Все остальное слилось в непонятные всхлипы и вопли, эхом разорвавшие холодный лесной воздух.       — Что? — Дмитрий подбежал к Горелову и раскрыл глаза. — Что такое?       — Мне больно! — снова закричал Алексей. — Нога-а! Моя нога!       Дмитрий пытался что-то разглядеть, но нога была сплошь засыпана рыхлым снегом. Дима взял Алексея за колено и попытался разогнуть его.       — БОЛЬНО! — вперемешку со всхлипом заорал Горелов. — Не трогай!       Федотов нахмурился и стянул губы. Он завязал шарф на своем носу и стал осторожно ворошить снег. Чем глубже к ноге пробирался Дима, тем краснее был снег. Рут осторожно подошла к парням и начала громко скулить, поджимая уши. Она уткнулась носом в плечо лежащего хозяина.       Дмитрий удивленно вздохнул и увидел, как ступню и щиколотку Горелова накрыло что-то металлическое, с острыми зубцами. Хотя и Дима сразу понял, что это был звук капкана, однако он до последнего надеялся, что это ему показалось.       Острые металлические концы впились в кожу и наверняка разорвали мышечную ткань Алексея — серые штаны окрасились кровью.       И что делать? Как быть? Что мне нужно делать? Вытаскивать ногу из капкана?! А вдруг он умрет! Умрет прямо здесь и сейчас!       Брось… не может такого быть. Мы прошли уже целую половину пути! Значит и следующую пройдем… неважно как! Сейчас тебе нужно думать… думай-думай-думай!       На улице холодно, а значит, что кровь из раны будет вытекать медленно! Сравнительно медленно… время идет! Значит, я должен обезвредить капкан? А вдруг зубцы задели артерию? Что, если…       Нет! Это исключено. Капкан далеко не медвежий — я вообще таких никогда раньше не видел! Тем не менее, кажется, обезвреживается он по аналогии с ним.       Федотов осторожно вытянул чужую ногу, отчего Горелов в очередной раз взревел от боли и схватился за рукава Дмитрия. Глаза Горелова были наполнены таким страхом, какой Дима видел разве что в момент, когда хотел застрелить Алексея из его же револьвера. Неужели думает, что Федотов хочет его убить? Или он просто боится умереть сейчас?       — Н-нет… стой, — Горелов всхлипнул и стянул губы, сжимая чужую куртку.       — Я освобожу тебя, — Дима нахмурился. — Или ты хочешь остаться в этом капкане навсегда?       — Я… — Алексей опустил взгляд и вместо криков издавал лишь стоны невыносимой боли. — Я больше не могу терпеть эту боль!       — Я и пытаюсь тебя избавить от нее! — Дмитрий быстро схватился за две длинные медальки капкана и, переведя дух, резко нажал на них обеими руками.       Алексей раскрыл глаза и громко закричал, однако в следующую секунду последовало долгожданное облегчение, и Горелов, утираясь слезами, попытался подвигать ногой.       Как хорошо, что я ходил вместе со Светским на охоту! Благодаря этому хотя бы знаю, как капкан освобождать.       Дмитрий внимательно посмотрел на окровавленные зубцы и нахмурился. И вправду… не похож на медвежий. Однако и на зайца или лисицу такой не пойдет — слишком уж большой. Подкрадывается ощущение, будто он сделан специально на человеческую ногу!       Горелов приоткрыл рот и стал тяжело дышать, рассматривая свою ступню. Он перевел взгляд на Федотова и сжал руки в кулаки.       Они оба понимали, что идти Горелов сейчас не сможет. И оба понимали, что несмотря на это, добираться им придется вместе. Но как это сделать?       Дмитрий осмотрелся по сторонам, закрыл глаза и тут же снял свой длинный шарф с шеи. Он расправил его, затем схватился ногтями за длинный лоскут ткани и развел руки в противоположные стороны, разрывая шарф на две сравнительно ровных части.       Дима вытянул чужую ногу и осторожно расправил штанину поврежденной левой ноги. Алексей зажал рот руками, чтобы не вскрикнуть в очередной раз от боли. Федотов быстро обмотал разорванным шарфом кровоточащие дырки в ноге, а затем затянул шарф на икре, чтобы Горелов не терял кровь.       Должно помочь… но только на один час. Если продержать в таком забинтованном положении ногу дольше, то там начнут отмирать клетки. Итого, у нас в запасе будет максимум два часа. Но успеем ли мы? Горелов потерял не так много крови, но мне и так и так придется нести его самому.       Рут подняла на меня голову и снова проскулила. Она гавкнула и опустила глаза, проходя вперед. Собака начала что-то внимательно вынюхивать, вороша замерзшим носом снег.       Неужели там есть еще капканы? Неважно! Пойду следом за Рут — она уже прошла вперед минимум на тридцать метров, и не попала ни в одну ловушку.       Федотов больше не мог терять время на пустые размышления. Чем больше он думает, тем хуже им двоим! Он подхватил Алексея под мышки, затем поставил его у ствола дерева и тяжело вздохнул.       — Держись за дерево… — Дима встряхнул головой. — Я сейчас сяду на корточки, а ты забирайся ко мне на спину. Понял?       Алексей кивнул и встал на одну здоровую ногу, смотря на Федотова, который садился на корточки. Горелов тяжело выдохнул и быстро забрался на чужую спину, обхватывая ледяными руками шею Федотова. Дмитрий быстро выпрямился и посмотрел на Алексея через плечо.       Радовало только одно — Алексей был сравнительно легким. И тем не менее вес, который давил на позвоночник Федотова, явно не сулил ничего хорошего. Наверняка спина у Дмитрия к концу этой незабываемой прогулки если не отвалится, то будет болеть так сильно, что разогнуться Дмитрий еще долго не сможет.       Горелов уткнулся лицом в плечо Дмитрия и осмотрелся по сторонам. Федотов посмотрел на следы Рут и стал быстро шагать по тем же местам, где была собака, которая старательно обнюхивала местность.       Буран не стихал — снег уже давно замел кровавую яму с капканом, не оставляя следов присутствия парней в этом месте. Лес зимой умел хранить секреты.       Ветер выл в ушах. Дима осторожно поправил обрывок шарфа на своей шее, обернулся на Алексея, чтобы убедиться в том, что с ним все в порядке, и продолжил вышагивать по сугробам.       — Спасибо, — тихо промолвил Алексей. — Я… на самом деле подумал, что ты хотел меня оставить.       — Я и хотел, — не скрывая неприязни высказал ему в лицо Федотов. — Но мы ведь команда. Должны держаться друг за друга… а еще меня бы на месте убили, если бы я вернулся без тебя.       — Ты совсем не меняешься, Дмитриев, — прошептал Горелов. — Все такой же упрямый баран для своих принципов и мести.       — И ты не меняешься, Горелов, — выдохнул Федотов. — Все такой же трусливый шакал.       Алексей поджал губы и нахмурился. Задел? Или понял, что говорю правду? Горелов ведь самый настоящий трус! Волков боится, боль совсем не переносит, а если что-то не так, то сразу начинает молить окружающих взглядом помочь ему.       От этого что на душе мерзко становится, что и помогать даже не хочется. А для чего мне ему помогать в конце-то концов? Для того, чтобы потом ловить его косые взгляды со стороны?       Размышляю, как пацан малолетний какой-то… Хотя, разве мы с Гореловым чем-то отличаемся от малолеток? Мы оба вступили на должность дона в молодом возрасте, и оба все еще многое не знаем об этом мире.       Федотов вышел в заснеженное поле и поднял голову на серое небо. Со всех сторон сгущался туман, а сверху давили тучи.       Спина уже начала болеть… смогу ли я дойти до склада? Ну что за вопросы! Конечно смогу! Иначе и быть не может… я не могу подвести своих людей.       И как бы я не хотел этого признавать, я не смогу бросить Горелова и Рут.