Нам никто никогда не поможет

Возможно в их с Сэмом положении, глупо на что-то надеяться, но когда колючки можевельника прокалывают кожу босых стоп, а жёсткие еловые ветки несчадно бьют тебя по лицу, да так, что на месте ударов образуются тонкие нити ран, — надежда — единственное, что помогает не останавливаться. "Лишь бы оторваться", — назойливая мысль крутиться с начала побега. Возможно когда они доберутся до цели, этот навязчивый страх отпустит, но сейчас паранойя заставляет слышать чужие голоса, а от крика очередной лесной птицы хочется провалиться под землю. Дин снова и снова слышит сирену. Перед глазами сотни людей, грязных, больных, мёртвых внутри и снаружи. В глазах пустота и никакой мысли о спасении или бегстве, только смерть и ничего более. Живут от одной смены в шахте, до другой. Бессмысленно, но они знают что это их последние дни. Ты хочешь всё это забыть, не вспоминать никогда, закрыться, заблокировать эти воспоминания, но когда ты в последний раз слышишь слова удачи от Бобби, а потом видишь, как он безстрашно душит охранника до смерти, а через секунду его, только уже с простреленной головой, то… Нет, нет слов. Только боль. Ничего больше. Это был план. Дин сразу сказал, что не согласен, что это глупое самоубийство, что всё это провально с самого начала ведь им с Сэмом не хватит сил пробежать даже два километра, но старик не хотел его даже слушать. А потом не было смысла оставаться там, ведь тогда самопожертвование Бобби было бы напрасным. Дин этого не хотел, но обратной дороги нет. Всё это дерьмо циклично. Проходит какое-то время и вот он снова бежит по трупам, перед глазами смерть Бобби, а Сэм с ужасом пытается не оглядываться назад. Казалось бы, всё. Это уже было, оно прошло. Хватит. Остановись, чёрт побери. Не сдирай в кровь ещё не зажившие раны, будет только хуже. Зачем ты причиняешь себе боль. Тебе разве и так её не хватает? Ты остановишься, не сможешь бежать, упадёшь и умрёшь в канаве, если не перестанешь думать. Нет. Ты не можешь поступить так с Сэмом. Он на тебя рассчитывает. Тупая боль в сломанной руке, заставляет вернуться тебя в настоящие. Забудь. Забудь всё, что видел и слышал. Забудь и оставь только цель убежать, как можно дальше. Помоги себе хоть этим. Сэм устал, он начинает задыхаться и становиться слышно, как бешено стучит его сердце, и эти мерзкие хрипы, что вырываются с грудной клетки от которых пробирает дрожь. Хотя возможно они принадлежат вовсе не Сэму. Лучше, чтоб не ему. Дин сейчас отдал бы всё, чтобы остановиться хотя бы на пару минут, ведь он уже совсем не чувствует ног ни рук, ни лица, он не чувствует ничего, кроме липкого страха и Дин уверен, что Сэм тоже. Это невыносимо, но они не могут позволить себе даже сбавить темп, ведь тогда это будет равносильно смерти. — Сэмми, крепись, ещё немного, всё будет хорошо, вот увидишь, — приободряющие слова совершенно не действуют на брата. Ему никак не станет легче бежать или дышать, но они жизненно необходимы Дину. Нужно верить во что-то, чтобы двигаться дальше, чтобы не сломаться. И пускай хотя бы сейчас, наивные мысли о, хорошей концовке», будут согревать его мёртвую, изуродованную душу. Тяжело. Невыносимо. Хочется умереть, остановиться, сдаться, но нет. Ты продолжаешь бороться, двигаться дальше, хотя ноги отказывают. Пусть ветер пробирает до костей, а желудок сводит от спазмов, тебя лихорадит, а всё кажется сном, но даже так ты никогда не остановишься. Нет. Ни за что. Никогда. По ощущениям осталось немного. Километра два, три от силы. Это не может не радовать. — Смотри, Сэмми, берёзовая роща, помнишь, нам про неё говорил… говорили? Это значит, что ещё немного, что мы почти. И тут он слышит это. Рёв, неистовый лай, клацанье зубов. Наверно это всего лишь мираж, бред, такое уже было час назад, это невозможно, не тогда, когда они почти у цели. Дин с трудом оборачивается взглянуть на брата и видит этот затравленный взгляд. Нет. Это не правда. Господи, за что. Нет.нет.нет.нет.нет. только не это. — Бежим! , — слово, как толчок, порыв, будто свежие дыхание, и кажется, что ноги несут тебя уже в пару раз быстрее. У них получится. Главное не сдаваться, не оборачиваться назад. Где-то здесь должен быть обрыв, а там река, про которую рассказывал Бобби, возможно они успеют прыгнуть в неё, раньше чем их сожрут заживо. Тогда у них будет шанс. Плевать, что вероятность выжить, после падения в ледяную воду, в их Сэмом состоянии почти равна нулю. Всё равно. Они выживут, не из такого дерьма выбирались. Всё получится. Как бы Дин не закрывался мыслями о возможно счастливом будущем, он всё равно чувствует дыхание смерти. Это мерзкое ощущение, насвистывает какую-то знакомую мелодию и выворачивает душу наизнанку снова и снова. Делает сальто назад, показывает концлагерь и ежедневные сжигания толп людей, а потом возвращается обратно в настоящие. Рвотный рефлекс, так и жаждет вырваться наружу, но увы и ах, Дин не ел ничего уже три дня. Они добегают до последних деревьев и видят, что обрыв довольно близко. Всего сорок метров. Он позволяет на долю секунды заглянуть назад и видит псов. Десять метров. Будто в замедленной съёмке Дин шепчет, "быстрее" и сейчас он будто где-то не здесь. Это защитный рефлекс, его мысли сейчас слишком далеко, да так, что он видит своё прошлое с самого начала своего рождения, а на заднем плане испуганный взгляд брата и утробное рычание. Мир замедляется, а потом быстро начинает крутиться назад. Семь метров. Дин чувствует, как тварь вгрызается ему в глотку, разрывает грудину и тёплый вкус собственной крови. Приятно. Кровь приятна. Смерть приятна. Жизнь отвратительна. Сэм ревёт, но не останавливается, а ты думаешь упасть прямо сейчас, чтобы дать возможность выжить хотя бы брату. Спасти, хотя бы его. Надо попробовать… Три метра. Они не успеют. Дин вырывает руку и кричит напоследок Сэму: — Не сдавайся! И это то, что должно помочь младшему не сойти с ума. Хотя бы до того момента, пока он не доберётся до лагеря. Дин толкает его вперёд, а сам по инерции отлетает назад. Он должен задержать тварей, хотя бы на пару секунд, чтобы дать шанс Сэму. Должен и ничего больше. Метр. Дин закрывает глаза и шепчет, прости». Слово предназначается Сэму. Дин молит бога, чтобы Сэмми его простил, ведь так было нужно. Так будет правильно. Он падает назад и чувствует себя абсолютно невесомым. Лёгким, как перо. Дин в последний раз смотрит на небо, а после закрывает веки. Пусть, то что он в последний раз увидит будет голубого цвета. Это конец. Он падает на острые камни, и чувствует, как у него ломаются рёбра, а после он слышит выстрел. И ещё один, и ещё. Это оглушает. Он смеет открыть глаза, и всё также видит небо. И нет, он не умер. Ведь тогда, бы он чувствовал лёгкость, а не боль. Сэм. Дин резко поднимается, и начинает кашлять кровью. Её много, слишком. Значит сегодня он всё-таки отправиться на тот свет. — Эй, не двигайся, ты ранен, — что-то сзади говорит на родном французском и Дин оборачивается. Он видит яркий свет. Это обжигает глаза, но в тоже время слишком приятно, чтобы перестать продолжать смотреть дальше. Дин видит человека. И крылья. Да, так и есть, это крылья. Наверно его спас ангел. Скорее всего так и есть, ведь больше некому. Что ж, значит Сэм будет в безопасности и теперь искалеченная душа Дина может быть спокойна. Всё будет хорошо. — Спасибо, — шепчет парень и снова падает назад. Теперь он может умереть.