I'm yours.

Петра откидывается на тёплый бок волка, слыша что-то похожее на урчание, и почёсывает его, радуясь, что ей вообще позволили прикоснуться. Фея Ло: «Ближе к сути, кроха.» Паркер тяжело вздыхает и мысленно в сотый раз проклинает себя, что решилась на это. Теперь надо как-то осторожно преподнести эту новость Локи. Несносная кроха: «Ну. Возможно. Только возможно.» «Явстретилаогромноговолкасзелёнымиглазамииоченьопасного.» Фея Ло: «Ты. Надо. Мной. Издеваешься?» Несносная кроха: «Никак нет, мэм.» Фея Ло: «Отшлёпаю, Паркер, так, что сидеть не сможешь.» Несносная кроха: «Хорошо. Ладно. Только не злись сильнее.» «Я встретила огромного волка.» Фея Ло: «Насколько огромного? Чуть выше колена тебе?» Несносная кроха: «… чуть повыше.» Фея Ло: «До бёдра? Талии?» Несносная кроха: «Он выше меня.» Фея Ло: «Откуда ты его вообще взяла?» Самой бы знать, откуда он взялся. Просто появился и всё. Откуда, почему и как, ей не сказали. Да и рычание, которым тот встретил Петру, не удалось понять. Получилось лишь немного успокоить волка и уложить здесь. Несносная кроха: «Не знаю! Но у него такие красивые глаза. Очень твои напоминают. И сам он чёрный.» Фея Ло: «Что ты только что написала?» Несносная кроха: «Прости, фея. Тебе не понравилось сравнение? Просто он, и правда, на тебя похож.» Фея Ло: «Где волк сейчас?» «Точнее, где, чёрт возьми, ты сейчас?» Несносная кроха: «Волк спокойно лежит на берегу озера, а я почти на нём. Он очень мягкий и тёплый.» Фея Ло: «Готовь задницу, кроха. Клянусь, ты не сможешь сидеть в ближайшие дни.» Петра жалеет, что решила написать ночью Локи. Да без этого не получилось бы помочь бедному животному, но обещание отшлёпать её как-то пугает. Пусть и не настолько, насколько должно, ведь что-то внутри сжимается в предвкушении. Конечно, это может быть шуткой, однако с Лафейдоттир загадывать заранее бессмысленно. Написав ещё пару сообщений, возмущённо фырча, она откладывает телефон и поднимает голову к небу. Звёзды здесь словно сияют ярче, гипнотизируя своим блеском. Была бы у неё возможность, она бы с радостью осталась на этом берегу подольше, только Локи наверняка не позволит этого сделать. — Кажется, нам с тобой надо было бежать отсюда, — тихо произносит Паркер и встаёт на ноги, прислушиваясь к приближающимся шагам. Волк лениво поворачивает к ней голову, издавая непонятный то ли рык, то ли вздох. Наверное, ей пора уже к врачу, ведь не может обычный волк сделать это так насмешливо. Только она сомневается, что он обычный, потому что слишком огромен для типичных животных. — Поздно, Паучишка, бежать куда-то. У тебя был шанс до того, как разбудила меня, — звучит позади неё, заставляя ёжиться и обернуться. — Только не злись, Локи. Он, правда, безобидный. Опасный, да, но меня пушистик не тронул, — тараторит Петра, отходя на пару шагов назад, и наблюдает, как волк поднимается на лапы, виляя хвостом. А вот это уже интересно. Лафейдоттир подходит к нему, оглядывая с лап до ушей, и качает головой. Просто нечто. Надо бы ещё понять, как Фенрир оказался здесь, на Земле, а пока стоит разобраться со всем остальным. — Пушистик, значит? — с усмешкой произносит она, выгибая тонкую бровь, когда тот опускается на передние лапы. — И совсем не ты разгромил в последний раз дворец? А здесь что делаешь? И не надо рычать на меня! — Фея, не пугай его. Ему и так тяжко пришлось, — хмурится Паркер, быстро оказываясь около морды волка, и присаживается рядом, погладив между ушей. — Так ты с Асгарда, пушистик? А я-то думала, откуда ты такой взялся. — Петра, тебя совсем не пугает, что он не просто волк? Да, чёрт, Фенрир опасен, понимаешь? И уж тем более я не могу его напугать, — стонет недовольно Локи, проводя ладонями по лицу. За что ей такое наказание? Почему бы просто не уйти обратно домой, а потом в Асгард? И плевать, что Хела не ждёт их в ближайший месяц. — Ты опасен? — спрашивает девушка у волка, на что тот издаёт какой-то фырчащий звук. — Вот. Нет, не опасен. Лафейдоттир, вздохнув, подошла к ним и присела рядом, разглядывая наглую морду, потом и другую, качая головой. Говорила же она себе, что не надо подпускать разных Паучишек так близко, которые после оплетают паутиной сердце, которого отродясь не было. Так нет, позволила и это делать, а теперь сама же страдает. — Так. Ты отправляешься к Стрэнджу, который уже ждёт, а ты, мелочь, идёшь со мной, — с усталым вздохом произносит Локи. Петра послушно встаёт, в последний раз погладив по носу Фенрира, и подходит к ней. Ощущения такие, словно идёт самолично на казнь, хотя… так и есть. Только не казнь, а наказание. Изначально было понятным, что всё кончится этим, но оставлять волка одного тоже нельзя. Тем более он оказался таким мягким и не злым, что позволило ей отдохнуть рядом. — Я ведь смогу ещё с ним встретиться? — спрашивает осторожно она, переступая с ноги на ногу. — Ничего не обещаю, — пожимает плечами Лафейдоттир, оглядывая её, и прижимает к себе за талию, переносясь сначала к Стрэнджу, чтобы сообщить про Фенрира, а после уже домой. Паркер осматривается, отходя от неё, чтобы скрыть румянец. Всё-таки не так часто они обнимались, из-за чего каждое объятия вызывают неоднозначные чувства. — Мне надо домой, чтобы переодеться хотя бы, — бормочет Петра, убирая отросшую чёлку за уши, и смотрит на Локи, кусая губу. Кажется, это издевательство над бедным подростком, у которого с гормонами не всё в порядке. Оказывается, что не кажется, когда Лафейдоттир распускает пучок, от чего тёмные волосы падают на плечи и спину. Ей бы отвернуться, чтобы не видеть, как тонкие пальцы с чуть длинными ногтями начинают расстёгивать рубашку, которая никак не сочетается с чёрными джинсами. Наверное, пришлось быстро собираться, чтобы прийти к ней, и сейчас жёстко мстят за это. — М-мисс Локи, могу я отойти? — нервно спрашивает девушка, чувствуя, как в горле пересыхает, когда ткань рубашки летит на стул, открывая молочную кожу Лафейдоттир и грудь. Паркер готова благодарить всех богов за то, что она скрыта бюстгальтером. Правда, это не спасает от желания расстегнуть его. — Нет. Или под моим контролем, — пожимает плечами Локи, замечая её сбитое дыхание, и надевает на себя длинную футболку, стягивая затем брюки. — Но… ладно. Тогда можно мне что-то, что я смогу надеть, сняв костюм? — просит Петра, облизывая губы и стуча по паучку на груди, из-за чего костюм перестаёт быть облегающим. Лафейдоттир осматривает её и удовлетворительно хмыкает, протягивая вторую футболку. Через минуту они заходят в ванную, где Паркер молниеносно раздевается спиной к Локи и запрыгивает за шторку. Как вообще можно о чём-то мечтать, когда они такие разные? И не только ведь в возрасте и характерах. Если у Лафейдоттир до безумия статная фигура, на которую даже некоторые Мстители невольно заглядываются, то у неё всё, как у типичного подростка. Небольшая грудь, талия, и худые бёдра. Хотя иногда казалось, что всё сливается, делая её прямой, как доска. Особенно в повседневной одежде. — Кроха, ты там утопиться решила? — тихий вопрос раздаётся так внезапно, пугая до чёртиков. Всё происходит слишком быстро, из-за чего Петра даже не успевает сориентироваться. Секунда, и она летит за бортик ванной, но кто-то успевает её поймать до того, как происходит встреча с полом и не только. — Маленькая разрушительница. Моей нервной системы не хватило, теперь и душевую решила прикончить, да? — усмехается Локи, откидывая сдёрнутую шторку на пол, а её перехватывая удобнее. — Что же мне с тобой делать? — Одеть меня и обнимать, — бормочет она, утыкаясь влажным носом ей в шею. Всё равно из-за неё уже всё намокло. — А ещё вытереть, переодеться и отшлёпать тебя, — фырчит Лафейдоттир и ставит её на ноги, оглядывая мимолётно и протягивая полотенце. Паркер быстро вытирается, чувствуя, как румянец появляется даже на кончиках ушей, из-за чего становится жарко. Только надев футболку, до неё доходит одна немаловажная деталь. — Фея, а ты можешь закинуть меня домой? Просто у меня нет с собой белья, — смущённо произносит Петра, перетоптываясь с ноги на ногу. — Зачем? — За бельём. Я ведь… — Зачем тебе оно? — спрашивает Локи, с удовольствием замечая, как щёки сильнее начинают пылать румянцем. — Ты ведь не думала, что я пошутила? — Я ведь уже не маленькая, чтобы меня шлёпать, как ребёнка! — обиженно бормочет Паркер, направляясь за ней в комнату, и хмурится, когда Лафейдоттир садится на кровать, хлопая по своим коленям. — Понимаешь, малышка, я тебе и не мать, чтобы шлёпать тебя, как ребёнка. Так что будь послушной девушкой и ложись сама, пока это не сделала я, — строго говорит она, глядя на неё тяжёлым взглядом. Петра понимает, что шанс сбежать есть, да и не будут ведь её заставлять, только тело подчиняется этому взгляду и голосу само. Хочется убежать далеко отсюда, но также хочется узнать, что будет дальше. И уже совсем плевать на горящие кончики ушей, которые пылают с новой силой, когда девушка опускается к ней на колени, животом вниз, а край футболки задирается до поясницы. — Правильный выбор, малышка, — кивает Локи, проводя прохладной ладонью по её ягодицам. — А теперь напомни мне кое-что. Сколько раз я просила тебя не влипать в опасные ситуации? — Много? — неуверенно спрашивает Паркер, прикусывая губу и с трудом сдерживает неожиданный вскрик, когда по правой половинке приходится удар ладонью. Не сильный, но ощутимый шлепок. — Конкретнее, кроха, — строго произносит Лафейдоттир, поглаживая красноватый след на нежной коже, и шлёпает по другой ягодице, слыша сбитое дыхание рядом. — Каждый раз, когда я попадаю в передряги и получаю раны, — выдыхает с тихим стоном она, сжимая край одеяла руками и прогибаясь в пояснице. — И как часто это случается? — после вопроса снова раздаётся звук шлепка и сдавленный стон. — Очень… часто, — почти шепчет Петра, начиная ёрзать на её коленях. И с губ снова слетает всхлип, когда левую ягодицу обжигает болью, которая приносит больше удовольствия, чем самой боли. — Ты понимаешь, за что я сейчас тебя шлёпаю, малышка? — спрашивает чуть хриплым голосом Локи, шлёпая по правой ягодице и сжимая её затем, слегка оцарапав ногтями. Паркер выгибается сильнее, открыв рот в немом стоне. Внизу живота всё стягивает, заставляя желать то ли слезть и убежать, то ли просить большего, что было в мечтах. Только кто сказал, что это осуществимо? Никто ведь не говорил такого. После этой порки всё может быть так, как раньше. Но совсем не этого хочется. — Я не слышу ответа, кроха. А когда я не слышу ответа, начинаю злиться. Понимаешь? — вкрадчиво произносит она, наклоняясь к ней и кусая мочку уха, вырывая судорожный выдох. — Д-да, — кивает Петра, сжимая ноги сильнее, когда чувствует, что в животе стягивает сильнее, а в голове появляется туман возбуждения. Только этого ей не хватало. — Тогда даю последний раз ответить, иначе шлёпать буду уже не рукой, — усмехается Лафейдоттир, глядя на покрасневшую кожу ягодиц, и поглаживает их, замечая чуть напряжённые мышцы. — Расслабься, малышка. Так ведь больнее будет. — Не могу расслабиться, — бормочет Паркер, чуть поворачивая к ней лицо, и снова ёрзает, пытаясь немного сползти. Правда, ничего не получается, ведь её снова укладывают так, как было, шлёпая чуть сильнее. — Я снова не думала о безопасности сегодня, поэтому ты наказываешь меня. Мне не следовало тебя будить… в смысле, мне стоило дождаться утра, чтобы рассказать всё тебе и Мстителям, чтобы уже взрослые с этим разбирались, хотя я тоже уже не маленькая. Локи закатывает глаза, понимая, что всё повторится когда-нибудь. И ничего так не добьёшься, разве что можно попробовать другие методы. Рискованные немного, но более действенные. — Ложись на кровать, кроха, — просит Лафейдоттир, шлёпнув её в последний раз. Петра, ничего не понимая, поднимается с её коленей, чуть не упав на них снова, и залезает на постель, перебираясь на середину. Только вот как ложиться не сказали, поэтому она садится, подогнув под себя ноги, натягивая футболку ниже. Может, пронесёт, и Локи не заметит? Хотя по этому взгляду кажется, словно ей известны все сокровенные мечты и тайны вместе с грязными мыслями и снами. — Ложись на живот, малышка. — Зачем? — Узнаешь, — с лёгкой улыбкой говорит Лафейдоттир, двигаясь к ней ближе, и резко выдыхает, когда девушка ложится, прогибаясь специально в спине. Вот ведь. — Ты уверена, что не мама, которая меня наказывает? — хитро спрашивает Паркер, облизывая пересохшие губы. — Более чем. Но для тебя я могу быть и мамочкой, — усмехается Локи, наклоняясь над ней, и на пробу целует в шею, чувствуя дрожь. — Ты дрожишь, кроха. Боишься? Петре кажется, что над ней издеваются. Разве она когда-нибудь боялась её? Тогда откуда сейчас такие мысли? Или… ох, Лафейдоттир совсем неизвестно, что кроется у неё в мыслях. То есть, сейчас всё зависит от её решения? Если скажет, что боится, то ничего не произойдёт? А если скажет правду, то что? Что будет тогда? И почему-то сердце бьётся быстрее от предвкушения, пока она поворачивает голову к ней, прикусывая губу. — Нет. Не боюсь, — качает головой Паркер, виляя слегка бёдрами, касаясь ягодицами её бёдер. — Ты ведь знаешь, из-за чего ещё может быть дрожь. Ну же, леди Локи. Смелее. Лафейдоттир ни за что не признается, что в этот момент у неё сорвало все тормоза. И совсем не из-за карамельных и затуманенных возбуждением глаз, не из-за прикушенной губы, которую хочется самой искусать. Совсем нет. Правда, иногда нет значит да. — Уверена? Ты ведь сама писала, что твоя задница только твоя, — тихо говорит Локи, касаясь пальцами её поясницы, и проводит ими выше, залезая под футболку. — Малышка, я же не отпущу тебя от себя больше. — А кто-то просит отпускать? Да и разве я рвусь сама куда-то? — усмехается Петра, наслаждаясь прикосновениями, от которых по всему телу бегут мурашки. — Ещё я писала, что мою задницу получит только тот, с кем я захочу отношений. Так ведь? — Ты хочешь отношений? Со мной? — Нет, фея. Определённо нет. Я ведь не о твоих руках мечтала, пока ночами сидела на крышах домов Манхеттена. Не мечтала попробовать твои губы на вкус. Не мечтала, что однажды смогу прикоснуться к твоей коже, оставляя свои укусы на ней. И определённо точно не мечтала, что смогу назвать тебя своей, — перечисляет Паркер, смущённо оттягивая футболку, когда её переворачивают на спину. — Чёрт. — Когда-нибудь я доведу тебя до состояния, когда ты будешь помнить лишь моё имя, а не проклятые ругательства, — произносит Лафейдоттир и целует её, наконец, в губы, из-за чего слаженный стон разлетается по комнате. Петра была права, когда думала, что губы Локи слегка обветренные, но мягкие и целуют нежно, пусть и жадно. Лафейдоттир была права, думая, что губы Паркер на вкус сладкие от леденцов, и целуют слегка неумело. Это не может не радовать что-то собственническое внутри. Когда на пол полетели футболки, никто не запоминает, зато девушка запоминает момент снятия бюстгальтера с Локи, ведь хотела сделать это ещё раньше. И ей бы смущённо посмотреть в глаза или отвернуться, но нет сил, потому что ладони уже скользят по ключицам, спускаясь к груди. Наверное, неправильно всё это, как и частые мысли, наполненные совсем не самым приличным. Неправильно желать так сильно кому-то принадлежать. Неправильно выгибаться от нежных рук, что гладят её талию и бёдра. Всё это неправильно, но Паркер хочется именно этого, и все правильности не имеют значения. — Кроха, — тихо стонет Лафейдоттир, когда Петра сжимает осторожно её грудь ладонями, касаясь большими пальцами напряжённых сосков. Паркер переворачивает их, оказываясь сверху Локи, и наклоняется к ней, целуя в шею. Кажется, никто не против такой смены главенства, за что она благодарна, ведь теперь можно попробовать всё, о чём удавалось мечтать. Например, оставить маленькую метку под тонкой ключицей, или поцелуями спуститься ниже, лизнув сначала один сосок, а после второй, аккуратно прикусив, чтобы не было боли. И эти стоны, звучащие приглушённо, Петра готова слушать вечно. — О Норны, — выдыхает Лафейдоттир, стоит ей опуститься поцелуями ниже. Облизнувшись, она снова нависает над девушкой, целуя в губы, пока пальцами проводит по талии и тазовым косточкам, двигаясь к промежности. — Локи, — со стоном произносит Паркер и вздрагивает, сдвигая непроизвольно ноги сильнее, когда чувствует прикосновения там. — Тише. Не бойся, Петра, — тихий шёпот успокаивает, пусть девушка и не боится, но слишком непривычно ощущать чьи-то прикосновения там, где ещё никто не касался кроме неё самой. — Расслабься, кроха. — Легко тебе говорить, фея, — бормочет она, притягивая её ближе к себе, и зарывается пальцами в длинные волосы, постепенно начиная расслабляться, когда тело прошивает волна удовольствия. — Сделай так ещё раз, пожалуйста. — Как? Так? — хитро спрашивает Лафейдоттир, на что громкий стон становится ей ответом. — Ты такая красивая. Тебе кто-нибудь об этом говорил? — Да. Ты только что. И тётя, — кивает Паркер, кусая губу, и, видя, что Локи что-то хочет сказать, затыкает её самым верным способом — поцелуем.

***

Лёжа уже после душа на кровати, Петра сопит в шею Лафейдоттир, обнимая за талию. В теле до сих пор чувствуется приятная нега, а глаза и вовсе не хотят открываться ближайшую вечность. — Паркер, — зовёт её сонно Локи, потираясь носом о чуть влажный затылок. — Ммм? — Я твоя, — еле слышно выдыхает она, что сначала даже кажется девушке сном, но после Петра бормочет не менее сонно в ответ, чувствуя себя самой счастливой в мире: — Я тоже твоя, фея.