Что в твоей голове?

      Кирилл вышел на балкон съемной квартиры, в которой они с группой поселились всего на одну ночь. Вышел не просто так. Проходя на кухню, выпить немного воды, он заметил, что там стоит его коллега по группе и, по совместительству, лучший друг.       Андрей всегда ложился позже всех, но чтоб тот бодровствовал в три часа ночи, учитывая то, что они, и так, почти не высыпаются, удивило Бабиева. — Эй, — рука касается холодного плеча. — Замёрзнешь же. Шатен вздрагивает от касания и поворачивает голову на вокалиста. — А… Да не, — он отводит глаза, смотря на город. — Чувак, три часа ночи вообще-то, у нас завтра шоу… — опасливо начал Кирилл. — Иди спи. Я в порядке, — отрезал Андрей, вглядываясь в пустоту тёмного осеннего неба, на котором проглядывались мелкие звёздочки. Кирилл тоже поднимает голову и замирает, вцепляясь рукой в бортик балкона, словно пытаясь не упасть. — Красиво, да? — шепчет Андрей, поправляя очки. Бабиев глупо улыбается. — Так ты вот из-за этого не спал? — Ну, нужно же о чём-то писать следующий альбом. Ты когда-нибудь задумывался о том, что со звёзд мы будем казаться настолько же маленькими, насколько они кажутся нам? А может, нас вообще видно не будет.       Бабиев закусывает губу. Началось то, что он ненавидел и в то же время до боли обожал в своём друге. Кажется, сейчас лучше помолчать. — Я люблю смотреть на всё свысока, потому что так легче. Думается, что ты выше людей. Что ты не в их массе. — А на деле, ты такой же, — не удерживается и вставляет слово голубоглазый. Андрей удивлённо смотрит на него, а затем резко мрачнеет, вздыхая. — Ты прав, — он замолкает. Кирилл наклоняется, опираясь локтями на бортик балкона. Он долго разглядывает задумчивое лицо Грязнова, словно пытаясь что-то сказать. — Но это же не плохо. Я имею в виду… А что если бы ты реально был каким-то высшим видом. Богом или чем-то по-типу. Смотрел бы на всё это свысока. Что бы было? Шатен молчит, раздумывая, что ему ответить. — Это не упрёк, если что. Просто хочу узнать, что в твоей голове. Андрей издаёт короткий смешок. — Ну, я хотя бы не чувствовал. — Ты бы… что? — Не чувствовал. Это бесполезно. Представь, не чувствовать боли, разочарования, страха и прочего дерьма? Классно, — лёгкая улыбка. Вокалист задумывается, поджимая губы и отводя взгляд от Андрея. А так ли бесполезны чувства… если подумать… — Но ты бы, в таком случае, не смог бы чувствовать радость, адреналин, не смог бы… — он заминается, решая не договаривать фразу. — Хм, — Грязнов бегает взглядом от вида на город к Кириллу, и обратно. Тот смотрит на него, словно выжидая, что Андрей договорит за него. — Ты переживал когда-нибудь болезненный опыт? Потому что мне кажется, что нет. — Я знаю столько же, сколько и ты. Давай не меряться хуями и тем, у кого из нас тут больше проблем. Ради бога, Андрей. — Хорошо, но ты, в таком случае, наверняка должен знать, что не сильно-то и хочется что-то повторять, после пережитого. — Ты всегда должен давать людям второй шанс. — Не-а, — Андрей улыбается. — Не должен. — То есть, ты даже симпатию ни к кому не испытываешь? — разочарованно взглянул на него Бабиев. — Испытываю, конечно. К тебе, например. — Окей, а если я прямо сейчас скажу тебе, что люблю тебя? — Бросаешься в радикальности, Кир. — Нет, смотри, предположим, мы оба симпатизируем друг другу в романтическом плане, а не просто как друзья. Что ты в таком случае ответишь мне? Грязнов замялся. — То-то же, — Кирилл засмеялся. — «Я не обязан давать людям второй шанс», непременно. — Я чувствую, будто меня обыграли. — О-о, не плачь, милый Андрей, — Бабиев залился ещё большим смехом, приобнимая друга и хлопая того по спине. Тот хмурится, но тоже начинает улыбаться. — А теперь иди спать, мечтатель бесчувственный, — Кир заходит обратно в дом. — Не забудь закрыть балкон. — Не забуду, ваше высочество, — саркастично поклонился Андрей и ненадолго застыл на месте. «А если я прямо сейчас скажу тебе, что люблю тебя?». Что это, блять, значило?